Сильнее всех невзгод глава1
В тот год, когда я вернулась из полуторагодичного work travel, мне часто снился один и тот же сон - я снова стою на берегу океана…
Алгоритм появления сна был неуловим. Я ждала это, не дающее мне покоя видение. Когда оно на время оставляло меня, казалось - жизнь закончилась...
Сон в точности повторял потрясшую однажды картину. Отличие лишь в том, что сон этот был беззвучен. Все звуки словно остались на дне океана с той частью жизни, которая была настоящим. Все остальное - лишь преддверием к пролетевшему как миг времени, длиною в год и семь неповторимых месяцев.
Будто все, что было «до» - происходило не со мной, а с придумавшей себя девочкой.
…Я всегда была некрасивой. В детском саду, когда разучивали к утреннику танец, воспитательница ставила меня в пару к Тёме. С толстым и неповоротливым Темой никто не хотел танцевать. Мною, худой и долговязой, видимо, компенсировалась его неуклюжесть. Кажется, я уже тогда это понимала. Несправедливость остра в детстве.
На школьной дискотеке, куда я сходила ровно один раз, меня не пригласил на танец ни один из моих прыщавых одноклассников. Неловко топчась на месте, они старательно прижимались к девчонкам. Все это действо мне казалось дико смешным. По таким партнерам сожаления я не испытывала.
«Танец – это музыка тела»,- повторяет Виолетта. Музыку следует исполнять с достойными партнерами.
С тех пор о школьных тусовках я отзывалась не иначе как с презрением, что было с моей стороны вполне искренне, хотя и не утешало.
Никто в школе, не знал, что я занимаюсь в танцевальной студии. Я ведь еще та скрытная штучка. Подруг у меня не было, на них не оставалось времени. Школа…студия… в старших классах добавилось хождение по репетиторам. Мама выявила во мне способности к языку. Подозреваю, грузила она дочь знаниями, чтобы у меня не оставалось времени комплексовать по поводу внешности.
В последнюю школьную зиму, переболев в очередной раз ангиной, я пришла на прием к врачу. В этот раз нашего участкового педиатра заменяла седовласая дама, смахивавшая на киноактрису, фамилии которой я не помнила. Оторвавшись от стетоскопа, дама промолвила: «Такая точеная фигурка… деточка, наверное, занимаешься танцами?..» Вглядевшись в мое унылое, не слишком оживившееся на комплимент лицо, добавила, улыбнувшись: «Тебе нужно выкрасить волосы в ярко-рыжий цвет, и твое бледное личико заиграет…»
Так и сказала. Почему-то даже маме я не стала об этом рассказывать. Может, седовласая фея мне пригрезилась?..
Готовясь к выпускному вечеру, я все же не последовала её совету. Свою блеклость я несла как особость на фоне тщательно загримированных одноклассниц. Наверное, это был мой неосознанный бунт. Только против кого? С природой не поспоришь. Зато на последнем школьном вечере я удивила всех, пригласив на «белый вальс» молодого физика. Я-то знала, он – партнер вполне себе, когда-то занимался в нашей студии. Все окружающие, расступившись, глядели на нас. Мне казалось, - я летаю в объятиях Виталика (так за глаза мы звали физика). Да и он в тот вечер всецело отдавался стихии танца. Мы были в ударе. Виолетте, добивавшейся от своих студийцев, взаправдашней отдачи, увидеть бы нас…
«Во, тихушница, дает», - услышу я за спиной.
(продолжение следует)