Ксения сидела у окна неподвижно с той самой минуты, как Стефан ушел. Только иногда, кашляя, она прижимала руку к груди. Там что-то болело, мешая вздохнуть. Она смотрела на голые ветки дерева, на серый снег, на безразличное небо и ни о чем не думала. Ей было холодно, и стоило бы спуститься вниз и взять себе чаю, но на это у нее не было сил. Да, скоро наступит вечер, и Стефан вернется. А Ксении здесь уже не будет. Она умрет. Останется ее тело, холодное и ужасное своей бессмысленностью, но какое это имеет значение? Она будет там, где уже никто не сделает ей больно. Оказывается, это совсем не страшно, а скорее наоборот... Ну что ж, здесь никто не станет плакать о ней, тем легче будет ей Там...
Падали снежинки. Так и она будет лететь к земле, падать, падать, падать...
Кто-то постучал в дверь. Неужели Стефан так быстро вернулся?
– Кто там?
Но ответа не было. Только стук – тихий и равномерный.
– Кто там?
– Это я. Я за тобой пришел.
Какой страшный голос! Где она могла слышать его?
– Открой мне! Ты же хотела смерти.
Ледяной ужас окутал Ксению, мешая ей шевелиться.
– Я не открою! Не открою! Господи!
Она уже знала, что будет дальше. Она часто видела этот сон в детстве. Вот сейчас в замке медленно повернется ключ, дверь со скрипом начнет открываться... А за дверью...
– Нет!
Что же ей делать?! Раньше она всегда успевала проснуться в последний момент, но сейчас это не сон! Так и есть. Вот уже между дверью и притолокой появилась узенькая щелка. Боже! Нельзя терять ни секунды!
Ксения с трудом понимала, что она делает. Быстро распахнув окно, девушка прыгнула. Несколько секунд она раскачивалась, вцепившись в толстую ветку, а потом с кошачьей ловкостью скользнула на землю и бросилась бежать, не оглядываясь. Только бы дальше, дальше от этого ужасного места.
В мозгу у нее билась одна мысль: «Бежать!» – и она бежала, пока в глазах не потемнело, пока колени не подогнулись. Она упала в сугроб и лежала, тяжело дыша. И шел снег.
Наконец какая-то женщина склонилась над Ксенией.
– Гляди-ка! Да она живая и не пьяная вовсе! Ну-ка вставай! Что же ты совсем спятила – в снегу валяться? Да ведь замерзнешь насмерть!
Кто эта женщина? Такая безобразная, грязная, растрепанная... Что ей нужно?
Женщина почти силой поставила девушку на ноги.
– Эй, да что с тобой? Тебе совсем худо! Я отведу тебя в трактир. Там добрый хозяин…
Голова у Ксении горела. Мысли путались. Не знала, откуда у нее взялись силы идти. Не помнила, как спускалась по ступеням в темноту, как оказалась в зале, пропитанном запахом водки, чеснока и еще чего-то, полном пьяных мужчин и женщин...
Ксения лежала в какой-то коморке без окон, на тюфяке, брошенном на пол. В углу горела тонкая свечка. Возле лежащей на коленях стояла женщина и натирала ей чем-то грудь и виски.
– На, выпей, – сказала она резко и поднесла к губам Ксении стакан с водкой. Она глотнула и закашлялась.
– Пей все, – велела женщина.
А потом она ушла, заперев за собой дверь. И Ксения провалилась в мягкое забытье.
Минуты покоя и пустоты. А потом из темноты вынырнул огонек свечки, и Ксения поняла, что это еще не конец. Увидела лицо склонившейся над ней женщины. На этот раз она принесла какую-то похлебку. Ксения отказывалась есть, но женщина заставила проглотить варево.
А потом потянулись медленные часы выздоровления. Ксения много спала, а когда просыпалась, всегда видела возле себя ту женщину. Теперь она разглядела ее лицо, оно было побито оспой, а губы пересекал кривой шрам. Наверно, поэтому женщина почти никогда не улыбалась, а когда улыбалась, ее лицо становилось страшным. Она почти не разговаривала, и Ксения знала только, что зовут ее Мари. А где же Стефан? Ищет ли он ее? Беспокоится ли? Если ищет, все равно никогда не найдет. Жаль.
Однажды Мари сказала ей:
– Сейчас к тебе придет Паук. Отблагодари его. Это ему ты обязана жизнью.
– Кто он? – удивилась девушка.
– Он – хозяин здесь. Он велел мне смотреть за тобой.
Дверь распахнулась, и на пороге появился сгорбленный старик. Длинные седые волосы падали ему на плечи. Он криво усмехался.
– Вот она, – сказала Мари. Старик окинул Ксению оценивающим взглядом.
– Недурна... – протянул он. – Но отчего такая худая? Ты плохо кормила ее?
Мари покачала головой.
– Она тяжело болела. Она поправится.
– Пусть завтра приходит. Вымой ее и одень. Для нее найдется работа.
И старик ушел.
– Что я буду делать? – спросила Ксения. Но Мари только посмотрела на нее как-то странно и промолчала.
Ночью Ксения не могла уснуть. Догадка, страшная в своей простоте, терзала ее. О, конечно же, эти люди заботились о ней не даром. Лучше бы она умерла.
Ксения приподнялась на локтях и уставилась в темноту. Рядом слышалось дыхание спящей Мари. Ксения бесшумно встала и подошла к двери. Дверь была заперта, а ключи, верно, у Мари под подушкой. Голова тошнотворно кружилась. Ксения была еще очень слаба. Но сейчас она соберет все силы, не позволит им... Она опустилась на колени возле Мари и принялась рыться в грязной соломе. Только бы не разбудить. Только бы не...
Холодные пальцы сжали ее руку.
– Ключи не здесь, – прошипела Мари. – Уйти захотела? А обо мне подумала? Да Паук мне за тебя глотку перегрызет. Он на тебя деньги потратил.
Ксения беспомощно молчала. Вот здесь, совсем рядом с ней, стоит банка со свечкой. Стоит ударить и...
Мари разжала пальцы.
– Ложись спать. Не ты первая. Переживешь.
Она повернулась на другой бок, лицом к стене. Ксения не двигалась.
– Ну, иди ложись, что сидишь?
Мари зевнула.
– А у вас детей нету? – спросила Ксения глухо.
– Что?
– Детей у вас нету?
– Нету. А тебе что?
– У меня родителей тоже нету. Хорошо жить одной, правда? Не о ком заботиться. Привыкаешь думать только о себе. Но вы запомните: что со мной дальше будет, останется на вашей совести.
– Ох, испугала-то как... Ты хочешь, чтобы я своими руками с себя шкуру содрала, да? Тебя никто сюда идти не заставлял. Так сама и вылезай, как умеешь.
– А я у вас ничего и не прошу.
Ксения рывком поднялась на ноги. Какое-то безразличие овладело ею. Она отошла в свой угол, легла и закрыла глаза. В тишине слышно было, как Мари ворочается. Вдруг она встала, нетвердыми шагами приблизилась к двери и отперла ее.
– Ну, иди! – ее голос дрожал. – Иди! Этого хотела? Ну, быстро! Налево – черная лестница. Слышишь?! Что, заснула?
На улице было холодно и еще темно.