-Действительно, ты прав, - невозмутимо тряхнула она волнистой гривой волос. - Временами у Тарковского такая муть...
Он смущенно приложился к её белевшему плечу - чмокнул его нежно:
-Солнышко... Я действительно не пойму, может ты поможешь? Почему героиня Маргариты Тереховой так и не устроила по фильму свою личную жизнь? И куда делся её муж-фронтовик? отец её детей? Судя по погонам, офицер? Кстати говоря, майор...
-По-моему, лейтенант, - мягко поправила она. - Старший причём...
-Хорошо, пусть старший... Ну, хорошо: развелась с мужем, а причина? Мне лично она непонятна... Вот так - взяла и развелась? Больше нечего делать? Нечего было придумать режиссёру? А о сыне она подумала - кем он вырастет без отца? Рохлей? Вот, когда она в эвакуации петуха или курицу там... Помнишь - сама, своими руками режет... это же жутко смотреть?!? Она же фашистка, вампирша! Это что, женщина - строго между нами?
-Тигр какой-то, - не моргнув глазом молвила Рита,снова тряхнув прядью. - Хотя ты немного сгоряча обо всём судишь...
-Нет, погодите, - сказал он разгорячёно, неожиданно переходя на вы. - Погодите... Это всё не хиханьки и не хаханьки, это понимаете ли - высокое искусство?! А люди искусства - инженеры человеческих душ. Конечно, кое-кому может показаться - красивые слова, лозунги... Но посуди сама, Рита, - разве можно показывать в конце фильма такой... ну, конец? Нет, ну, на самом деле... Мать героини разлучает героев, уводит с собой сына и дочь, забирает их у отца и мужа? По сути - теща разбивает семью, и это венчает фильм? Я читал в Ленинке "домострой", этот знаменитый свод семейных законов Древней Руси. Это к вопросу - чем я занимался в свободное от "вышки" время... - хитро подмигнул он ей: - Так вот, вышла тогда девушка за муж, вернее, выдали - всё, приросла к мужу! Он теперь её царь, хозяин и даже немножко Бог. Или - первый после Бога... А дело родителей - не мешать! Их уважают, но - не более того... "Чти отца и мать своих..." Вот так, кажется! И одновременно: "Да прилепятся они друг к другу и станут одной плотью". Это про нас... то есть - про них: мужа с женой. Разве не так?
Рита, обмотавшись пледом, встала и нажала на дисплей видика - кнопку-перемотку. С шуршанием лента кассеты завертелась обратно - к началу.
-Да, знаю. "И убоится жена мужа своего..." Здорово сказано! Вот это действительно Домострой, а то что ты привёл, это - Библия, Ветхий завет. А некоторые женщины до сих пор боятся, как ты считаешь? Тебе хочется, чтобы жена тебя боялась... чтобы я к примеру тебя боялась? А, Толя?
Она отбросила плед и предстала перед ним в темноте, смутно освещённая далёко рефракцией с улицы,бледная и голая. Видя как он разглядывает её пленительные выпуклости на груди, она сделал оборот вкруг воображаемой оси. При этом - встала на носки прекрасных ног...
-Я не понимаю тебя, Анатолий. Ты ответь на мой вопрос, я ведь задала его?
-Должно быть равноправие, - уклончиво ответил Толя. - И всё тут... Слушай, а что ты так взбеленилась? И отдалилась... Давай-ка поближе.
И сгрёб её без лишних разговоров в охапку...
Через час они снова лежали на том же месте, обнявшись. И ничто не могло разлучить их.
-Ты папу главное не бойся. Главная это моя мама. А мама во всём и всегда слушается меня. Короче говоря, если ты мне нравишься и я скажу, что тебя люблю и хочу за тебя за муж - считай, что свадьба уже состоялась...
-Ага, понял. То есть главная даже не мама - это ты...
У Толи на мгновение ёкнуло в сердце. Он на минуту представил себе чёрные вдумчивые глаза Музаталиева, посвящённого если не во все, то во многие тайны этой ночи. Да, факт почти свершившейся свадьбы был бы как нельзя стати... От волнения у него застучало в висках, и он почему-то представил Музаталиева в полной полковничьей форме. И с двумя пистолетами "макаров" - для дуэли с ним... От волнения при этом защемило в груди и ниже пояса, что было совсем некстати.
Потом снова был наплыв чувств - в третий раз за эту бурную, длинную и восхитительную ночь. Он покрывал поцелуями её прекрасное, гибкое и стройное тело (казалось, её обладательница сошла с полотен Рембранта или Рафаэля), покрывал дрожащие на груди полушария с тёмными сосками, ласкал сами соски - твёрдые и упругие... Её руки гладили его спину. Так продолжалось до Бесконечности, которая поглотила их обоих - и тогда он снова вошёл в неё... Её ноги округлые и лёгкие, коснулись его спины. Ему не надо было на этот раз изображать опытность и вообще что-то изображать. Тело само скользило и извивалось, подсказывая ему верные движения - и протяжные вздохи и порывистые стоны её говорили сами за себя.