( для детей от 18-ти и старше )
В некотором царстве, в застойном государстве, Рассеею прозываемом, жили-были в одной полуживой захудалой постодоперестроечной (ну, то-бишь значится, дело это было опосля царя-Петра, того, который всю страну перестраивал на европейский манер, но до Горбачева-президента, который делал то же, на манер американский) деревеньке сестрица Алёнушка и братец ее единокровный, Иванушка. Жили себе, не тужили, горя-лиха не знали, не ведали. Да только вот, как минуло братцу осьмнадцать годков, так немедля повесточка на его имя пришла из хором царских, из-за Кремлевских стен. По повестке той призывали Иванушку, как лицо неженатое, бессемейное, а посему нахлебниками не обремененное, на службу царскую, службу ратную. Дело конечно же почетное, но нелегкое. Стала многомудрая и сердобольная сестрица Алёнушка братца своего единственного, да любимого в дальнюю путь-дорогу собирать, при том, напутствуя по-отечески:
- Как придешь ты, сокол ясный мой, в стольный град-Москву, прямиком иди в хоромы царские, палаты каменные светлые. Поклонись-ка ты в ножки царю-батюшке, бей челом ему истово, проси службы ратной, почетной и прибыльной! Крепко бей челом, не боИсь лобЕшник-то свой расшибить, толоконный! Коль расстараешься, да потрафить сумеешь, то определит он тебя в дружбанЫ свои ближние, карифАны центральные! Ежели будешь ты со товарищами служить ему верой и правдою, даст он тебе пить да бражничать, нужды да голода не ведая и отказу ни в чем не имея. Пей меды хмельные во здравие царское, да не упивайся, аки свинья чуханистая! Только как в первый-то раз с друзьями-бражниками своими в баньку пойдёшь, на полу - обмылочек увидишь. Гляди же, ни в коем разе не подымай! Старики бают: "петушком" станешь! Правда, как в народе говорят: "Один раз - не педераст!", а, все-ж таки, в том же народе гутарят, что береги платье сызнова, а честь смолоду! Уразумел-ли ты наказ сестрицы своей, голубь мой, сизокрылый?
- Уразумел, милая! Уразумел, синеокая! - ответствовал ей покорно Иванушка.
- Ну, а коли уразумел, так иди себе, с Богом, и флаг тебе в руки, родной! - перекрестила его на прощанье Алёнушка, вельми тоской неизбывной преисполнившись (говорят, что в те времена срок службы солдатской, до двадцати пяти годов доходил! Страсть-то какая, аж жуть!).
И ушел Иванушка в белокаменную на службу ратную, зело почетную. Да, нежданно-негаданно, беда с ним там приключилася! До царя-батюшки, отца народного, его начальник не допустил. Воевода местный, коренной московит, потомственный, коего, Емелею звали. Емелею звали и все его знали! Да и вы, тако же, знаете! Ну, как же, не помните? Тот самый Емеля, который по щучьему веленью, по своему хотенью, дедовскую трехкомнатную хату на Старом Арбате, лицам кавказской национальности (ну, то бишь, нехристям-басурманам разным, без прописки и регистрации которые... Оно-ж, понятное дело, кушать-то всем хочецца!), внаём сдавал, а сам, на кухне, лежа на печи, барыши в инвалюте подсчитывал! Как услышал он про то, что Иванушка к государю православному (тогда, как раз, очередной защитник сирых и обездоленных на престол только-только взошел!) навострился на поклон идти, размахнулся враз, да со всего плеча молодецкого-богатырского, звезданул ему кулачищем под левый глаз так, что Ванюша наш, мешком пустым, враз на сыру землю и грянулся. В голове его звон-набат забил колокольный, а над ним самим свод небесный надвое раскололся и алмазами яркими засверкал! И говорил Емеля Иванушке, при сем действе варварском, таковы слова:
- Ой ты гой еси, добрый молодец, из глубинки пришедший к нам лапотник! У государя нашего, таковых как ты, смердов черных да беспорточных, по тринадцати на дюжину уж положено! Не хватает лишь тебя, сиволапого! Коль еще хоть раз, хоть вполУха, да услышу я о твоих поползновениях к царю-батюшке, то не глаз тебе, а башку сшибу!
В первое же воскресенье, как пошли ратники в баню, так Ивана с собой прихватили. И случилось там увидать ему чудо чудное, диво дивное! На полу лежит, да на мраморном, иноземного мыла кусок, из Туретчины, "DURU" прозываемый! Мыла розового, душистого да клубничкой родименькой пахнущий... От духАна того, бесподобного, закружилася, буйна головушка у бедолаги-Иванушки! Мыла такого, распрекрасного, с тонким запахом свежей клубники, покамест не сорванной, отродяся он в своих краях родных видом не видывал и нюхом не нюхивал!
Позабылися тут Иванушке все напутствия благие, сестрины. И нагнулся он, чтоб поднять его, так захотелося ему чуда заморского! Нагнуться-то нагнулся, а поднять не успел... Налетели на него ратники сотоварищи орлами, да коршунами ненасытными! А главенствовал над ними воевода-Емеля с агромадной елдой...
Провалялся Иванушка в лекарской избе этак да с полгодика, памперсами окровавленными весь обложенный. Подлатали его там, как умели, знахари московские именитые, да и списали, в итоге, со службы воинской, за ненадобностью по инвалидности.
До сего дня ковыляет по деревне "петух" Ванечка. Односельчане кликуху ему прилепили обидную: Иванушка-дурачок. Ходит он грязный, немытый, завшивленный. При одном виде мыла, случается у него в седалище спазм и находит на убогого, синдром невротический, лютый, от коего весь он передергивается да кочевряжится. От того недуга неизлечимого, да хронического, пристрастился, сердешный наш, к Змию Зеленому, зелью огненному... Запойно пьет, бедолага, до изумления...
Отреклася от него сестрица Алёнушка, краса-девица, ненаглядная. Ей-то всё больше орлы-соколы заезжие по душе. Про нее, горемычную, окрест, слухи дурные ползут, будто гуляет она... Вечерами поздними, тёмными видели-слышали соседи востроглазые, да злоязыкие, как из избенки ее неухоженной и покосившейся, голоса доносилися пьяные мужицкие, смех ее, девичий, да брань матерная, нецензурная. Но не осуждают они ее, несчастную, потому, как знают, что с братцем этаким и не такое могёт приключиться с добрым-то человеком! Ибо еще в Писании Святом было сказано: "Не судите, да не судимы будете!". Что до слов сих, то в них есть истина великая, непреложная!
А "петуха" и одного на всю деревню хватит! Ибо умный - своим умом живет, на чужой не оглядываясь! Тут и сказочке конец, кто прочел, тот - молодец!
Сказка - ложь, да в ней намек... А поштО Иванушке приключения на задницу выпали, про то, пусть всяк добрый мОлодец сам для себя уразумеет!
Иллюстрация П.Носова (1953 г.). (Википедия).