ГЛАВА 3.
ОПУСКАЯСЬ В СКВЕРНУ…
«Так что же будет, если события станут развиваться и дальше в сторону мрака и неизвестности, тёмного лабиринта, где новый поворот коридора – дверь в неизведанное и опасное, где за каждым изгибом возможна смерть? Как обезопасить себя и не сгинуть раньше времени там, где и помощи-то ждать не приходится. Вот когда привычка работать в одиночку и держать события под личным контролем оборачивается боком, становясь всё неудобнее и угловатее, что ли? Словно собственный характер вредит разуму или наоборот?
Усмехнулся криво, фыркнул.
– Дурак ты, Макс! Думать о последствиях надо было тогда, когда принимал решение отныне работать без напарника. Выгода в этом есть, несомненно: знаешь чётко, что решение принимал ты, а не он, сознаёшь всю степень ответственности и, отталкиваясь от неё, действуешь дальше. Но, с другой стороны, начинаешь в определённые моменты понимать – ты не Бог и всего можешь просто не успеть физически, не предусмотреть и не предпринять необходимых мер для спасения ситуации. Сейчас накатила минута неуверенности и сомнений: всё ли делаешь верно, не вредишь ли делу и главное, себе?
Грустная улыбка скривила красивые губы.
– С каких пор стал заботиться о себе, Максик?
Тяжело вздохнул, погрустнев ещё больше.
– Со вчерашнего дня и начал. Как только увидел Соню. Теперь боюсь её потерять и сам сгинуть, так и не познав полноты счастья, которое постучалось в сердце там, на площади в “Шереметьево”. И любви, такой долгожданной! Сколько лет её ждал! Ждал и надеялся на чудо: “Не может такого быть, чтобы её не было, что не существует и только морочит людям голову красивой сказкой”. И вот дождался».
…Вздрогнул от резких частых звонков международки.
«Есть связь!
Бросился к телефону, подняв трубку задрожавшими руками.
– Что происходит, чёрт? Отчего треплет, сотрясая в нервной дрожи? Волнуюсь так, что горло спазмом перехватило».
– Алло! Москва на проводе! Говорите! – громко, зная о плохой слышимости за океаном.
…Через четверть часа сидел в кресле с бокалом коньяка, оглушённый и подавленный.
«Лучше бы не звонил шефу… И как теперь поступить, если уже восстала совесть и порядочность? Да, парень… вот и тебе досталось дело, от которого смердит за версту. Знал, что такое возможно с той профессией, которой учился и выбрал сам. По собственной инициативе, заметь. Вот и кушай, не давись. Дьявол… даже коньяк не разжал сведённых скул!
Закрыл глаза, держа напиток во рту, согревая и медленно вдыхая пары и букет.
– Хорош, зараза, но проблемы так и не решил, только дал по мозгам, отупив и породив в душе отчаяние. Боже… я не смогу этого сделать! Не смогу.
Зажмурившись сильно, до влажных ресниц, постарался дышать ровно и спокойно.
– Эээ, да какой там покой?! Чёрт, чёёёрт…
Задышав часто и мелко, пытался справиться с накатившей истерикой.
– Прости, шеф. Нарушу твой приказ. Впервые. Не смогу выполнить. Не буду… Понимаю последствия…»
– …Хэллоу, Макс! Рад слышать, сынок! Слышимость отличная – не надрывай глотку!
Старик смеялся на том конце провода, и было слышно его сиплое дыхание. Чудеса связи.
– Получил твой отчёт по телетайпу – ёмко, кратко и содержательно. Хвалю! Благодарность за проделанную работу уже получил, считай.
Теперь о деле: быстро сообразила – минус. Не на тот эффект надеялся. Мечтал о «тумане». Придётся действовать по запасному плану: отвлеки её любым путём. Она чертовски хороша – займись: и тебе в радость, и на пользу организму, – нехорошо хохотнул. – Когда созреет, запиши на плёнку и перешли – неоспоримый козырь в нашу сторону. Когда дело запахнет «жареным» – этим прижмём. Позаботься о хорошем качестве: изображение, видимость и звук. Это приказ. Эмоции отодвинь. Что тебя учить – сам понимаешь и умеешь, не впервой.
Посопел, помолчал, на что-то решаясь.
– Второе: девочка – не упусти. Нам она нужнее, не дай им её забрать! Здесь ею уже заинтересовались. Это понятно? …
Третье: сын. Как выяснишь, мне сообщишь. Не матери! Вопросы есть? …
Всё. Жду результата через неделю и надеюсь, порадуешь старика. Жирное дельце – и тебе перепадёт, – гадко хихикнул. – А там можно и о твоём переезде сюда подумать. Мне нужен преемник – стар становлюсь. Передам тебе бюро. Дочери у меня. Сына нет. Ты за него.
Грустно вздохнул, тяжело.
– Прощай, Макс! Рад был поговорить! Бай!
…Прокручивая в уме разговор, передёрнулся от отвращения.
«Дождался? Назвать, как это называется или сам догадаешься? Подлость.
Если б ни вспыхнувшее чувство – назвал бы производственной необходимостью, издержками профессии, а теперь… Полюбив, не сможешь на такое пойти. Не сможешь, Макс! Это будет не соблазнение, а чистое чувство, желание обладать любимой женщиной, настоящим соединением душ! Ни о какой записи и речи быть не может. Значит, не будет материала для дальнейшего шантажа – капкан для тебя: либо работа, либо чувства. Не выполнишь заказ – “уберут”. Выполнишь – убьёшь любимую морально, если не физически. “Вилка”.
Вдруг поперхнулся воздухом, сердце похолодело до боли.
– Стоп! Что он сказал о девочке? Что Марина интересна там, за океаном? Это означает одно – я не один занимаюсь этим делом. Возможно, в Москве работают их “спецы”. Конечно, такая возможность: девочка крутит роман с начальником отдела ГБ! Интерес был просто неизбежен! Бедная девушка! Да вокруг неё не “вилка”, а плотное кольцо, и оно всё сильнее сжимается. Так вот, что было в её в глазах – понимание, что живёт последние дни, стоит буквально на пороге смерти, а в спину упирается ружейная сталь. И с Соней была так… жестока! От отчаяния?
Так, Макс… постой-ка. Постой. Это выражение металла у неё появилось не сразу: как ни держалась холодно с Соней, в глубине зрачков были тепло и любовь, а вот сталь в них появилась позже, после последней просьбы. Вот тогда вдруг – вспышка. Не обманешь, Марина, нееет! И вспышка была вынужденная, словно собралась вся, сжалась, выдавила через силу вынужденно! Но сказала правду о проступке Филиппа. Ненависть тоже была наигранна – чутьё меня никогда не подводило. Выходит, не это событие спровоцировало их разрыв…
Ахнул, замерев, застыв до озноба по спине.
– Да был ли он? Что, если парень действительно внезапно пропал? Вышел во двор покурить и?.. Марина либо видела похищение, либо… Нет, если б стала очевидицей – “убрали” бы. Да, загадка. Страшно переживает о потере любимого – сто процентов: синяя, напряжённая, руки мелко начинали дрожать, как только отвлекалась на миг, и во взоре такая боль!.. И не смогла скрыть сочувствия к матери, такой же потерянной и растерянной.
Вывод: Марина знает, где Филипп – если не само место, то направление. Как вынудить на откровенность? Девочка-то – кремень! Решила для себя – забыть, забыла. Или вынудили забыть? “Блок”? Вынужденный, или… сама попросила? Может и такое быть. Тема могла всплыть в беседах с отдельщиком. Я свою женщину обязательно посвятил бы в такую возможность, подсказал выход в случае крайней необходимости. Иногда нужно просто всё забыть, чтобы не свихнуться – понимаю. Тогда, нынешнее состояние не с парнем связано, а с её офицером? Пожалуй.
Тяжело, протяжно вздохнул, помотал головой.
– О-хо-хо, не даёт почему-то покоя его история. Что-то в этой затянувшейся незапланированной командировке нечисто, нутром чувствую. Тревожное, жуткое…»
Допив коньяк, заставил прекратить размышления и пойти спать: «Утро вечера мудренее».
– …Софи? … Доброе утро! Как ты? – слушая её мягкий глуховатый голос, счастливо улыбнулся: «Повеселела. Хорошо». – Есть пара идей. Когда сможешь встретиться со мной? – продолжая слушать, перебирал пальцами тугие завитки телефонного провода, гладя и лаская их, словно это волосы его женщины. – После обеда подъеду, поговорим. … До встречи!
«Так-так. Начала действовать самостоятельно: собирает вечеринку на днях. Понятно: там и сведения можно собрать, и завести нужные знакомства. Нет, этого нельзя допустить – опасно! Не та структура!
Так, не паниковать. Надо напроситься: провожатый и кавалер. Хорошая идея: всё будет под относительным контролем.
Начну отвлекать, как приказал шеф. Найду чем – ситуация подскажет и время, имеющееся в наличии. Постараюсь задержать Сонечку подольше в Москве – это мне очень нужно! Мне. Прости, шеф. Я встретил свою судьбу – так тому и быть. Я хочу эту женщину, несмотря ни на что, даже на её беременность, потому что понимаю: другого случая не подвернётся. Как только уедет – больше не видать её, как своих ушей. Станет примерной женой и матерью и отодвинет тягу ко мне в сторону. Заставит забыть: и меня, и себя. А её ко мне тянет – чувствую, ощущаю всеми фибрами души и тела! И тела…
Порывисто и нервно вздохнул.
– Как хочется обнять её, прижать к телу, кожа к коже, волосок к волоску, пора к поре!
Горячая волна затопила с головой. Медленно опустился на пол возле телефона, откинулся на стену спиной и закрыл глаза, вспоминая нежное узкое лицо, полные губы, тонкую шейку, красивую грудь… Всё поплыло перед глазами.
– Любимая моя. Желанная…»
После обеда машина стояла возле подъезда в ожидании Сони.
Вскоре неспешно вышла.
На женщине была надета белая маечка с тонкими бретельками, открывающая чудесные плечики, и на этот раз – светло-серые брючки-бананы из тонкого хлопка, красиво сидящие на тонкой талии, перехваченные белым поясом-ремешком, сплетённым из белого шнура. Когда подняла руку, поправляя солнцезащитные очки на голове, маечка поднялась, оголив плоский животик с манящей тенью пупка.
Закрыв на мгновенье глаза, Макс содрогнулся от чувственной волны, прокатившейся по мощному телу.
«Как хороша! Худенькая, изысканная, с мягкими и элегантными манерами и жестами, такими плавными и тревожащими… Спокойно, парень, с ума не сходи! Ты для чего её пригласил? Отвлечь от расследования. Отодвинь-ка чувства и вези».
– Привет, Софи! Чудесно выглядишь! Ещё моложе стала!
Шутя, приобнял, поцеловал плечико и шейку, увернулся от шутливо-возмущённой женской ладошки, нацеленной на щёку, юно и звонко засмеялся, низко поклонился, раскрывая переднюю дверцу машины.
– Прошу Вас, сударыня! Куда изволите-с Вас доставить сегодня-с?
– Фигляр! – трепетно и волнующе смеясь, села, метнув взглядом загадочных чудесных тёмно-серых глаз. – Извозчик, не медли! Поезжай, голубчик!
Рассмеявшись, посмотрели на окна кухни: «Пусто, не шпионят старушки. Чудеса!»
– С родственницами всё в порядке?
«Как чудесно пахнет любимая! Это не простой земной запах – аромат недостижимого рая».
Посерьёзнел, постарался отвлечься от волнующих мыслей.
– Ничего нового не появилось? Кто-нибудь звонил из старых знакомых? Что-то важное?
– Телефон не умолкал с утра, – погрустнела, – да разговоры пустые. Простое словотворчество, акустические кружева, как всегда. Но на приёме, надеюсь, что-нибудь ценное узнаю.
– Софи, прошу, выслушай меня, пожалуйста…
Автоматически ведя машину, задумался, решая, с чего начать трудный разговор.
– Я прошу: позволь мне быть твоим кавалером на этом приёме. Так нужно для дела, клянусь! – поспешил сразу пресечь возражения. – Ты будешь под моим присмотром, а я смогу проконтролировать все разговоры: слушать, чувствовать, правду ли говорят люди вокруг тебя, что у них на душе за завесой слов в подсознании. Часто со стороны видится всё иначе, оценивается трезвее и взвешеннее. Будем сканировать пространство с двух точек, понимаешь? Анализировать, поворачивать и видеть ситуацию с разных аспектов и углов зрения – проверенная методика, поверь мне!
– Я в курсе, – лукаво улыбаясь, заалела щёчками с милыми ямочками, маленькими и трогательными, как у маленькой девочки. – Это психологические приёмы. Мы изучали их основы на спецкурсах. Я ещё не всё забыла, – открыто флиртовала, – хоть и прошло… ох, сколько лет!
– Они тебе пошли на пользу. Поделишься рецептом молодости?
Посмотрев в зеркало заднего вида, посерьёзнел: «Не отвлекайся! Ты не заметил, что ли? Эта синяя машина уже три светофора едет следом!»
– Бабушки ничего не замечали подозрительного за ближайшие сутки во дворе?
Нервно бросив взгляд в зеркало, отрицательно покачала головой.
– Они?
– Не думаю. Понаблюдаем, проверим.
Воспользовавшись мигающим светофором, резко рванул на красный свет, едва проскочив перед потоком транспорта.
Софи вскрикнула!
– Не паникуй! Я знаю, что делаю. Сейчас выверну на объездную, оторвёмся. Кто бы это ни был – потеряли нас, а чутьё меня не подводило, – тихо разговаривая, посматривал в зеркало. – Чисто. Теперь можно и загород ехать.
– Куда это ты меня везёшь, хитрец? Что задумал?
– Сюрприз.
Тепло улыбнувшись, уловил смущение в её глазах.
«Знаю, милая, что волную тебя, как и ты меня».
Ласково поцеловал её руку, прижав к своей щеке.
Не убрала, только стыдливо опустила взор на приборный щиток.
– Ты никогда не пыталась научиться водить машину?
– Нет. Как-то не возникало потребности.
Вскинула чудесные глаза в тёмно-каштановых ресницах, слегка вздёрнула красиво очерченную тёмную бровь, залилась румянцем, став совсем юной.
– Всегда была служебная для нужд семьи. Так и не научилась. Сейчас была бы не против. В Канаде почти все водят машины с юности, в школу и колледж на своих приезжают. Меня с радостью привозят и отвозят, но так неловко просить постоянно об услуге…
– Я так и подумал. Пора взрослеть, моя девочка, – едва слышно прошептал.
Его тон заставил её вздрогнуть. Тут же попыталась аккуратно вынуть руку из мужской ладони.
Поцеловав, отпустил, загадочно улыбнувшись.
– Мы едем на полигон.
– Какой полигон? – с подозрением повернула ошалевшее лицо. – Макс?..
– Самый настоящий, военный. Тренировочная база. Сейчас пустует – учения идут вдалеке, на выезде, вот я и созвонился с приятелем – пропустит на трек. Коль учиться, надо браться за это дело серьёзно. Окажешься способной ученицей – за десять занятий обучу самому необходимому. Но при одном условии, – остановившись на светофоре, внимательно посмотрел на встревоженное лицо, – десять занятий должна пройти, не пропустив ни одного. Вернувшись домой, с лёгкостью сдашь нормативы, получишь международные права и через три месяца будешь за рулём собственного авто.
– Разве это возможно? – тихо и насторожённо, не веря своим ушам.
– Слово чести советского офицера.
Выждав минуту, притянул к себе и невесомо коснулся губ поцелуем. Только касание. Одно.
– Я могу тебе доверять? – прозвучал в тишине салона дрогнувший голосок.
– Да, – твёрдо, надёжно, спокойно.
– Я согласна.
Облегчённо вздохнув, сжал её плечики в сильных руках, окунулся в глаза, мягко выпустил и, непонятно улыбнувшись, газанул на предельной скорости.
– Так тому и быть.
…Через четыре дня запланированной званой вечеринке дали старт.
В тот день на полигон поехали утром. Ясный и солнечный, уже с утра он был жарок и душен.
«Пекло настоящее. Как только откатаем урок, повезу Сонюшку на речку. Купаться не будет, понятно. Сам освежусь, а то горю палом. Не первый день. Не думал, что даже за серьёзным ответственным делом не смогу контролировать тело. Становится всё сложнее это делать, хоть препарат начинай принимать. Нет, должен с этим справиться сам. Сам».
– Нет-нет! Я не смогу пройти этот трек! – хохоча, вцепилась в руль и… поехала на дистанцию.
«Умница! Упрямая и смелая», – восхитился.
Помогая, советуя и наставляя, старался меньше касаться её чудесной кожи, вдыхать запах возбуждённого горящего тела, смотреть, как движутся бёдра и ноги, как судорожно вцепляются в оплётку руля тонкие пальчики. Содрогнулся в чувственной дрожи, представив их на своём “мальчике”. Чертыхнулся.
«Да, парень… Кажется, ты не сможешь довести обучение до конца – стоишь на грани. Пора срочно на речку», – казнился уже.
Стал думать о вечере, не отрывая внимательных глаз от дороги, пока проходила полосу.
– Выполнено! А ты боялась. Глаза боятся – руки делают. Кудесница! – поцеловав в висок, виновато пожал плечами и воинственно улыбнулся. – Твоё время истекло – отдавай руль!
– Ещё не время! Обманщик! Шельмец! Только сорок минут урока прошло – нечего филонить! «Уплочено*»! – хохоча, аккуратно выворачивала мощную машину на объездной трек, выезжая на площадку у выезда. – Когда на «волну» разрешишь? А тот наклонный виражный трек?
– В самом конце, когда сможешь быстро ориентироваться на поворотах.
Вышел из салона. Подняв руки, сцепил в замок, потянулся вверх, поворочался, разминая затёкшее тело от сильного мышечного напряжения. Заметив краем глаза, как вспыхнуло лицо Софи, как старается не смотреть на него и не может этого не делать…
Затрепетал от радости: «Как ей трудно, бедняжке! Влечение ко мне всё сильнее, а порядочность не отпускает. Замужняя, беременная, зрелая. И такая желанная… Не думать, Макс! Совсем ополоумел?»
Несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул и справился с жаркой волной.
– Садись на своё место. Для тебя есть сюрприз. Недалеко ехать.
– Ты не перестаёшь меня удивлять и радовать подарками, Макс, – как-то странно сказала, словно ругая себя. – Избаловал – жду с нетерпением. Их становится мало! – засмеялась смущённо. – Зачем ты это делаешь? Ведь понимаешь?..
– Да. И ни на что не рассчитываю, клянусь. Просто, радуя мелочами тебя, радуюсь сам, – так же тихо ответил. – Лишь это дозволено. Пользуюсь малым, впитываю моменты счастья в доступных объёмах…
Своенравная грусть прорвалась, затопив хиной душу, а глаза слезами. Не смог этого скрыть, не справился с наплывом эмоций едва ли не впервые в жизни. Ругнув себя нехорошо, глубоко вздохнул, стараясь не смотреть на смущённую женщину.
– Прости меня, Соня, умоляю.
– Тебе не за что просить прощение, Максим. За все дни ты ни разу не дал мне ни малейшего повода упрекнуть, рассердиться или обидеться, – глухо, сдерживая дрожь голоса. – Ни разу не преступил рамок. Ни чем и ни в чём. Ты сдержал слово. Благодарю.
– Тебе спасибо.
Сев в салон, подождал, пока она устроится на переднем сиденье, где только что сидел. Дав по газам, рванул машину по шоссе полигона в сторону реки.
Уже через двадцать минут были на берегу речушки с чистыми песчаными берегами и прозрачной водой.
Верховья Москва-реки. Чистота и воздух. Покой и полное отсутствие людей. Вокруг только бескрайние поля созревшей ржи, жёлтые, колыхающиеся на ветру ароматными шуршащими волнами, пахнущими тёплым хлебом. Бездонное лазурное небо над головой. Раздолье!
– На месте.
Заглушив мотор, открыл дверцу, опустил ногу на подножку. Взяв Соню за руку, мягко пожал, улыбнулся, не скрывая чувств: счастливо, восхищённо, с обожанием.
– Идём?
– Я не взяла купальника, – едва прошептала, – а нагой купаться не буду, прости…
– Не для этого я привёз тебя сюда, Сонечка, – поцеловал руку, не сводя влюблённого взгляда. – Я хочу освежиться, а ты просто побродишь по песку. Вода здесь довольно студёная – родники повсюду. Ноги только и охладишь. Разувайся…
Разувшись и сняв рубашку, подошёл и, едва сняла лёгкие балетки, подхватил на руки, вынув из машины.
«Как пёрышко! Лёгкая такая! Моя гиря тяжелее», – улыбнулся.
Понёс любимую к речке, осторожно спускаясь с крутого бережка к песчаной отмели.
Подойдя, не спешил расстаться с лёгкой ношей, всё держа в сильных молодых руках.
– Ты собирался окунуться, – метнув насмешливый взгляд, ловко спустилась с рук.
Что-то в её взгляде промелькнуло такое, отчего у парня вскипели мозги! Ещё касаясь руками, медленно повернул к себе и прильнул с поцелуем, держась из последних сил.
Замерев, напряглась, как тетива!
Почувствовал нервозность и отпустил тут же, прошептал «прости», отступил на несколько шагов. Мгновенье смотрел прямо в глаза, потом быстро сорвал с себя лёгкие брюки и бросился в ледяную воду, понимая, что если ещё раз обнимет – сорвётся.
«Такое долгое воздержание никому ещё не шло на пользу. Но что поделаешь, если выбрал профессию, в которой этой стороне жизни зачастую нет места и времени. Случайные связи не привлекают – так и не смог научиться просто пользоваться девушками. Мне нужна была любовь».
Постояв некоторое время в оцепенении, очнулась, отругала себя за влюбчивость и постаралась отвлечься прогулкой по берегу реки, идя по отмели и чувствуя, как кипит кровь.
«Соня, ты влюбилась. Да и как не влюбиться в такого славного парня? Деликатный и интеллигентный, воспитанный и внимательный, тактичный и предусмотрительный: всегда знает и тонко чувствует, когда нужно остановиться и отступить на шаг. Но не сегодня. Сама виновата – чуть не бросилась на шею! Вот и почувствовал это…
Остановилась в воде, забредя по самые колени, закатав брючины выше.
– Вот-вот, хоть с головой ныряй! Даже холодная вода вокруг тебя кипит.
Сколько же Господь влил в меня любовного напитка? Столько уже было влюблённостей, а, смотри-ка, опять накрыла тебя эта сладкая волна, и беременность не помеха – ещё сильнее стала чувствовать и желать, острее!
Пора домой к Сержу. Хотя, он побоится ко мне прикоснуться, переживая за малыша, и не докажешь, что не помешает это ему, не переубедишь, уж я-то знаю. А мне ласка и страсть сейчас так необходимы! Столько волнений и потрясений – любовь и её безумие были бы неплохой компенсацией».
Опомнившись, повернула обратно, но, едва развернулась, как тут же оказалась в руках Максима. Подошёл сзади неслышно, как тогда в аэропорту. И теперь появился, словно из-под земли, поднял на руки, прижал к мокрому прохладному телу и молча понёс к машине, нежно касаясь горячими губами подбородка и шеи, ключиц и плеч.
Принеся к подножию холма, опустил на землю, целуя лицо трепетно, со стоном, держа в прохладных ладонях.
– Макс… – задрожав, еле просипела, – не нужно… Ты же сам всё знаешь… Я не могу…
– Я не наврежу тебе, поверь…
Поцелуями просто сводил с ума, опускаясь ими всё ниже. Встав на колени, приподнял маечку и приник губами к животику, обхватив сильными руками сзади бёдра, прижимая к лицу дрожащее тоненькое тело.
Застонала, положила трепещущие ручки поверх его кистей и… едва не упала – подкосились ноги.
Быстро поднявшись с колен, подхватил на руки и зашагал к машине, целуя желанные губы неотрывно и сладко.
В салоне, рывком разложив сиденья, мягко опустил на них Соню и медленно стянул одежду.
– Нет! – хрипло и страстно выкрикнув, поняла, что его не остановить. – Ребёнок…
– Знаю и помню, любимая…
Больше не могла сопротивляться ни ласкам, ни губам – желала этого не меньше Максима!
…Он не осмелился «взять» её, но не один раз заставил биться в судороге наслаждения и страстно кричать на весь пустынный пляж. Доводя любимую до любовного забытья опять и опять, приникал губами к её естеству, вырывая крик радости и экстаза.
«Совпали по темпераментам мгновенно! Я это знал, чувствовал – Соня моя женщина! Мы созданы друг для друга. Не зря, только увидел её, замер, задохнулся, словно ударила в поддых, оглушила и придавила желанием навсегда. Так вот, как это бывает? Вспышка, взрыв, ослепление и полное осознание – этим нельзя насытиться! Никогда! Можно пить вновь и вновь, а его не убывает – лишь прибавляется. Это и есть счастье…»
Почувствовав, что Софи близка к истерике, отпустил её бёдра и стал успокаивать тихими касаниями рук и губ, шепча и ласкаясь, любя и обожая.
Тихо плакала, прижавшись к груди, а он плыл в облаке такого неземного наслаждения, что даже потемнело в глазах.
«Я твой, Сонечка! Весь с потрохами. Моя жизнь отныне принадлежит тебе, любимая. Только тебе. Сделаю, всё что угодно, переступлю через любые преграды, отдам жизнь, если этого потребуют обстоятельства, но не позволю никому причинить тебе боль или вред. Вот теперь я до конца понял, что делать и как тебя спасти, единственная. Только от меня с этой минуты зависит исход дела и то, кто из нас спустится в ад, стараясь разобраться с твоими проблемами и делами, заботами твоей несчастной невестки Марины. Не волнуйтесь, родные, я не оставлю вас. Подниму все службы и ведомства, а не подпущу и близко “чужих”. Пора их брать на себя – вам с ними не справиться. Значит, мне спускаться вниз по ступеням в лабиринт, в эту скверну, мои девочки. Только мне».
* «Уплочено»! – Слово из романа М. И. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «…отозвался кот, подмахнул бумагу, откуда-то добыл печать, по всем правилам подышал на нее, оттиснул на бумаге слово “уплочено” и вручил бумагу…»
Июль 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/07/30/1851