Первая часть фанфика по произведению "Первая книга Цианы"
Молодая женщина неслышно пробиралась сквозь отсыпанные недавним грозным осенним самумом песчаные пологие старые барханы, и старалась дышать через нос. Уже почти час она преследовала молодого верблюда, который по своей прожорливости умудрился с головой залезть в колючий саксаул и не заметить, как опытный вожак увел стадо на северо-восток. Охотница держала наготове боло, осторожно и бесшумно ступая по слипшемуся песку. Она присела у огромного векового камня, словно черный прыщ торчащего из песка. С обратной стороны присел отдохнуть верблюд, подёргивая удлиненной как огурец мордой и сплевывая песок. Болельщица тихонько распустила веревку и хотела уже метнуть камни, как вдруг за спиной верблюда что-то зашипело, и он рванул вперед. От неожиданности охотница уронила камни себе на ногу, почти не целясь, а верблюд рысью скрылся в ближайших кактусах.
- Снежок! – крикнула молодая женщина и с недовольным лицом вышла из-за камня. К ней навстречу медленно и грациозно двигался большой белый питон. Снежок внимательно посмотрел на хозяйку, высовывая раздвоенный язык, и перевернулся на спину, подняв лапы вверх. Охотница улыбнулась, и присев рядом, стала гладить мягкую набрюшную чушую. Снежок был для нее как ребенок, которого она подобрала еще в яйце и теперь оберегала, хотя его длинна уже превысила 15 метров, а толщина в груди в окружности составляла целый обхват. Поднявшись она отряхнула штаны, поправив колчан для камней.
Это была Киянка – сильная и опасная молодая женщина, она великолепно метала привязанные к веревке камни и была отличным рыболовом. Среднего роста, темные промаслянные штаны были собраны на талии узким ремешком из змеиной кожи, с правого уха свисали три золотые сережки. Задубленное зимними самумами и дневной жарой коричневое овальное лицо устрашали красные глаза без ресниц. На шее охотницы висел небольшой титановый медальон с изображением бегущего опоссума. Одета Киянка была в синий пуловер с фижмами поверх которого красовалась меховая зайцевская жилетка с широкими руковами из кусочков шкурок игуан и шаровары асфальтового цвета. Под штанами висел старый кожаный пояс в палец толщиной, вышитый опаловым бисером с несколькими отверстиями, куда хозяйка поместила несколько ножей разной длины и штопор с походной ложкой и вилкой.
Руки были защищены длинными пинетками, на которых были срублены три пальца, чтобы Киянка могла свободно кидать боло. На коленках были одеты мягкие каучуковые наколенники, обеспечивающие бесшумное ползанье по пустыни. Киянка посмотрела вверх, в безоблачное небо.
- Нескоро будет дождь, - проговорила охотница, щелкнув пальцами, подозвала Снежка ближе. – А из-за тебя мы сегодня не поймали не одного зверя. Что с тобой такое?
Спрашивала хозяйка питомца, смотря в глаза питону. Наверное, если бы Снежок умел говорить, то рассказал, что он глухой, и воспринимает только звуковые колебания и инфракрасное излучение. Но, к сожалению, говорить питон не умел и только шипнул. Киянка улыбнулась и медленно пошла в сторону старой избушки, где жил Ссалом. Дорогу она знала наперёд и могла найти трупу в Заброшенной Пустыне даже с завязанным ртом. За те десять с небольшим лет что она провела в пустыне, Киянка изучила каждое дерево в этой пустыне. Знала каждое животное в лицо. Она никогда не вспоминала свою старую жизнь, молодая женщина не хотела думать о том, через что ей пришлось пройти, а добрый и старый Ссалом не спрашивал, за что Циана была очень ему благодарна.
Пустынничий приютил девушку в своей пещере и заботился о ней, как о дочери, которой у него никогда не было. Безупречное владение боло и рыболовство. Травничество и макраме. Киянка хорошо разбиралась в травах и теперь лично сворачивала старику косяки из целебных настоев.
Охотница с удавом вышли на небольшую тропу, вдалеке которой виднелась старая пещерка. Снежок ускорил шаг, увидя, что навстречу им бежит обезьянка - Пипец. Любимец Ссалома и друг для Снежка. Удав игрался с Пипцом, для Киянка это было удивительно, так как она читала, что удавы не играются с обезьянами. Обезьяна полбежала к удаву и попыталась стукнуть его палкой, но удав отпрыгнул, обвил Пипца и начал душить. Киянка улыбнулась, посмотрев на играющихся животных, и прошла мимо, направляясь к пещерке. Снаружи сооружение выглядело очень убого, оно было наклонено в бок. И если бы не пару бревен, которые подпирали здание справой стороны, можно было подумать, что пещерка сейчас упадёт. На крыше красовался старый зеленый мох, завоевавший всю поверхность, и плавно переходящий на стены. Два маленьких оконца, пару ступеней с кривыми перилами и покосившаяся дверь – вот и все жилище. Рядом с домом был небольшой сарай, почти такого же размера, где располагались куры и верблюд Киянки – Птурс. Чистокровный жеребец непонятской породы, провезенный через таможню с дальнего княжества Амброзия, находящейся на южном конце континента. Эти верблюды выносливы как ишаки. Птурс был сильный, крепкий верблюд смоляного цвета, с зелеными глазами, оранжевым языком, синими копытами, красными зубами, желтой гривой, фиолетовыми горбами и голубыми ресницами.
Киянка подошла к Птурсу и почесала горб.
- Что у нас на обед? – услышала охотница хриплый голос Ссалома, который выходил из пещеры.
- Пока ничего, – ответила Киянка и пошла к наставнику. – Нескоро дождь. И я нескоро наловлю еще рыбы.
- О-о-о, - протянул Ссалом, почесывая седую бороду и, подымая вверх голову. - До него еще можно десяток белок убить…
Молодая женщина недовольно посмотрела на Ссалома, вспоминая свою давнюю рыбалку под дождем, но ничего не сказала. Киянка щелкнула пальцами, отчего удав повернулся и пошел к хозяйке, и хотела было идти, как Птурс плюнул в нее, качая головой. Охотница обернулась и, улыбнувшись, сказала:
- Хочешь со мной прогуляться, дружок? Ну что ж пошли.
Киянка отвязала поводья, села на коня, и поскакала в северную часть пустныи. Охотница временами смотрела вверх, приблизительно рассчитывая через сколько лет серые небесные «прокладки» начнут выжимать с себя воду.
Снежок следовал за хозяйкой, двигаясь наравне с Птурсом, как вдруг остановился и насторожился. Всадница приостановила верблюда и повернула назад. Удав поводил головой и, уловив звук, побежал влево, Циана последовала за ним. Через несколько секунд удав остановился и присел, охотница прислушалась.
Недалеко кто-то громко разговаривал, это было несколько мужчин, предположительно пять или пять с половиной, Киянка повернула голову и попыталась разобрать слова. Но, не поняв ни единого слова, она медленно пошла вперед, в эту часть пустыни редко кто заходил, в основном это были браконьеры, но сейчас охотница сомневалась. Это могли быть и пустынники. Так как совсем недавно она видела таковых приблизительно на этом месте, а дважды эти люди не приходят в одну точку, знают, что за наказание могут получить за охоту в этом месте. Указав рукой – место Снежку, а Птурса взяв под уздцы, Киянка повернула за камень и остановилась. Она спряталась за большим кустом и стала наблюдать за чужаками.
На небольшой поляне расположились шестеро человек, пятеро из них являлись пиратами, и молодой человек, который был связан веревками, они были плотно пригнаны узлами к телу. С кляпом во рту, он наблюдал за ними, отдыхающими после тяжелой пьянки. Если бы не кетчуп, можно было подумать, что это вампиры, которые хотят высосать его на ужин.
- Я как будто выпил тысячу бочек вина, - говорил пират средних лет без глаза на средней щеке, горда поливая кетчупом поросёнка. Жарился на вертеле.
- Подумаешь, - язвительно проговорил второй, который сидел возле парня и промывал себе кисть бензином. – Попробывал бы ты нарисовать их. Кусается, зараза – качнул головой в сторону бензина.
- Да, ладно тебе, Ронг, в бензине сила, - весело заметил самый пожилой солдат, который скорей всего был среди них главный. – Так мне мой прадед Макс рассказывал. Радоваться нужно, что он у нас есть. И раб, который его тащит. – он по очереди показал на канистры и на парня.
- Да, послушай Саву, он никогда плохого не скажет, – сказал четвертый, с длинными каштановыми волосами и указал пальцем на командира.
Ронг что-то пробурчал себе под нос, отрывая зубами кусок тряпки и завязывая на запястье.
- Я думаю, – сказал Сава, подходя к парню. – Что первым буду я.
- Никто не спорит, – проговорил пятый, вытирая кровавый нож.
Сава поднял парня и вытащил из-за рта тряпку.
- Пой. И пляши.
- Пожалуйста… - тихим голосом заговорил парень. - Отпустите,… умоляю…
- Как котенок мяукает, – сказал командир и рассмеялся. – А, ну, Рожип, иди, ткни вертелом, чтоб дергался.
Солдат положил ножи и, подойдя к парню, крепко взял за связанные руки, и поднял их вверх. Девушка стала дергаться, но ноги тоже были связаны, и танцевать не было возможно.
Киянка внимательно наблюдала за действием мужчин и, сев наверблюда, спокойно направилась на поляну.
- Что за… - проговорил солдат со шрамом, первый заметивший охотницу.
Сава обернулся и стал застегивать назад пояс.
- Что тебе нужно? – грубым тоном поинтересовался командир у Киянки.
- Отпустите танцора, – сказала лучница, внимательно осматриваясь, боло по близости она не видела, так что соперников в этой схватке у нее не было. – Он еще ребенок.
Сава нахмурил рот, а потом громко и весело рассмеялся, что сделали и остальные солдаты.
- Взять, – скомандовал командир и двое солдат пошли вперед к Киянке.
Охотница рывком сняла боло, намотала бечеву, раскрутила над головой и, повернув боло параллельно земле, метнула. Один из бегущих упал, камень попал ему в глаз, второй был ранен в плечо. Сава и два солдат кинулись к оружию и бросились вперед. Киянка хотела взять камень, но не успела.
Мимо нее пролетел нож. Повинуясь условному толчку бедер, верблюд наклонился вправо, а Киянка влево, образуя равнобедренный треуголник, и нож пролетел точно под его вершиной. Рожип пустил ядовитые газы. В голове Киянки помутилось, и боло выскользнул из рук. Она перебросила левую ногу через передний горб Птурса, правую через задний, и скатившись по крупу, нырнула под живот. Затем она ткнула Птурса в ребро, и умное животное взяло с места в карьер и уже через несколько минут скрылось за барханами, спеша за помощью.
Киянка подхватила осколки боло, вытащила еще два из наплечной кобуры и зарядила в оставшихся пиратов. Сава приостановился и посмотрел на единственного оставшегося подчиненного – метателя ножей, который держал в каждой руке по пару ножей и готовился к броску.
Мишеней оставалось двое.
- Сидеть, - приказала Киянка.
- И что ты сделаешь? Рожип держит тебя на мушке, ты не успеешь выстрелить, как будешь мертва, – проговорил Сава. – Ты одобряешь мой выбор? Ты думаешь, я не прав?
- Поживем, увидим, – улыбнулась Киянка, усиленно борясь с врожденным косоглазием.
Снежок серой молнией прянул из кустов, пробив грудь метателя навылет тежеленной тупой мордой и выйдя со спины в кровавых брызгах.
- Ну что ты теперь скажешь, тупой ублюдок, - тихонько рассмеялась Киянка и метнула боло. Камни снесли половину черепа пирата. Мужчина закричал и прикрыл рану рукой. Ненавистным взглядом мужчина проедал болельщицу.
- Уходите, чтобы я больше вас здесь не видела, – скомандовала охотница, указав рукой в сторону дороги. Солдаты злобно посмотрели на болельщицу и медленно, бросив все, стали отходить. Она держала еще какое-то время боло наготове, потом опустила и быстро подошла к парню , который без чувств лежала на земле.
Болельщица достала один из своих ножей и перерезала веревки, иногда оглядываясь. Потрепав еще раз пленника за плечо, охотница увидела, что ресницы дернулись, ипарень попытался открыть глаза. Он был очень юный, на вид не нельзя было дать и семнадцати лет. Шишковатый лысый череп. На шее тесьма с орнаментом в виде двояковыпуклого додекаэдра , на вершине которого располагались ленты Мебиуса. Такое украшение носили только не замужние девушки. Старая одежда, на которой в нескольких местах, особенно на локтях, виднелись заплатки. Несмотря на жаркую погоду, на парне были валенки и меховой тулуп. Руки - исцарапаны, а на запястьях остались глубокие раны от веревок.
- А-а-а, – закричал парень, открыв глаза, и стал отползать, оглядываясь по сторонам.
- Все хорошо, успокойся, никто тебя не тронет. Я – друг.
- Ты их всех убила!!! Ты убила их всех. Падонков! Я теперь твой раб! Навеки раб твой! А-а-а-а!!!
- Удивительный метод благодарности, ты выбрал, – усмехнулась Киянка, убирая нож в пояс. – Убила я лишь жаждущих попасть в подземное царство. Пошли нужно быстрее уходить, пока эти герои не пришли в себя и не позвали еще кого-нибудь. Хотя я сомневаюсь, что в этой пустынеУдивительный метод благодарности, ты выбрала, – усмехнулась Циана, убирая нож в пояс. – Убила я лишь жаждущих попасть в подземное царство. Пошли нужно быстрее уходить, пока эти герои не пришли в себя и не позвали еще кого-нибудь. Хотя я сомневаюсь, что в этом лесу ходят отряды солдат. ходят отряды солдат.
- Я – Киянка.
- Мелунов, - пробормотал парень. – Это фамилие. А имя – Али-Баба.
- Как ты попал к пиратам? – спросила охотница, подходя к костру и снимая с вертела поросенка. Затем вытащила из-за пояса небольшой мешок и попыталась запихнуть туда добычу. Пятидесятикиллограмовый хряк отчаянно не влезал.
- Я заблудился. Потом вижу – они бегут. Ну и я побежал. Отрежь поросенка.
- И откуда ты?
- С аула – Южное Рали.
- Ты шутишь? Он около суток пути от суда. Это если на поезде.
- Я говорю – заблудился. Отрежь поросенка.
Охотница вздохнула:
- Снежок, отнеси мешок домой, – приказала она питону. – Понял?
Питон шипнул и взяв мешок в зубы, бегом отправился в сторону пещерки.
Киянка стала вынимать с помощью долота застрявшие в трупах камни.
Али-Баба наблюдал, как скрывается за барханами мешок с поросем.
- Ну что, Мелунов, поехали, - сказала охотница, смыв остатки мозгов с боло.
- Куда?
- Ну, в пещерку, теперь ты мой раб, помнишь. А у меня не было мужчин очень давно. С тех пор как…. Ну тебе про это знать не обязательно. Посмотрев очередной раз на небо, Циянка вздохнула, понимая, что возвращаться ей придется не в дождь.
Но она знала правила Ссалома. Их было всего три:
- не разбрасывать прокладки по пещерке;
- не оставлять волосы в раковине;
- не пердеть за столом.
Про секс-раба там ничего не говорилось. Поэтому она с чистой совестью взяла Али-Бабу к себе.
Они взобрались на Птурса и поехали к дому. Киянке очень хотелось испробовать нового раба, тем более она заметила, что он был плохим танцором – это обнадеживало.
Вдруг в камнях что- то зашуршало. олодая женщина внимательно осматривала заросли и прислушивалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь шорох. Она чувствовала, что там кто-то есть.
- Выходи, мы не пираты! – сказала болельщица, надеясь, что в камнях еще один танцор.
Какое-то время была тишина, но ветки дернулись и из-за кустов, хромая, вышла девочка лет пяти без левой ноги. Платье было изодрано, лицо и все тело было в крови, и сразу нельзя было понять - это ее кровь или девочка просто испачкалась кетчупом.
- Духи, – проговорила Киянка, спрыгивая коня, за ней спрыгнул Мелунов.
- Ивсенлоран – точнее не скажу.
Охотница подбежала к ребенку и хотела взять на руки, от чего девочка скривилась и заплакала. На груди девочка было большая рваная рана, с которой потоком лилась кровь. Киянка не понимала, как малютка еще была жива с такой кровопотерей.
- Паспорт, у тебя есть паспорт? – спрашивала Киянка. – А полис ОМС?
Ребенок молча поднял худую, тоненькую ручку и указал пальцем на висок.
Киянка села на Птурса, а девочку посадила за Али за третьим горбом и поскакала в указанном направлении. Али перевязал жгутом рану малышки. Потом приклеел клеем веки, чтобы не дать малышке умереть. Киянка надеялась, что деревня Висок, про которую говорила малышка, окажется именно тем местом куда они скачут.
Они вылетели из-за бархана и остановились.
- Почему мы остановились?
- Тут были пираты, - объяснила болельщица, указав на кучки помета. – Только пираты гадят в пустыне.
Первые робкие песчинки упали на ладонь Киянки. Приближался самум. Она из всех сил натянула коновязь Птурса, пришпоривая своего верного рысака. Верблюд взял в галоп и понесся по пустыне. Вихрь песчинок уже кружился в воздухе, забивая глаза и нос. Али Баба чихал и поминутно поминал пиратов и их танцы.
Они все таки успели.
Ворвавшись в Висок, они принесли с собой бурю, которая накрыл крохотную затерянную в песках деревушку знойной ладонью.
- Где… ее … родители?! – задыхаясь, закричала Киянка.
Две низенькие фигуры рванулись от ближайшего чума.
- Циана, доченька, - запричитала женщина в белом шелковом бурнусе, расшитым красивым узором из полевых цветов.
- Что ты собираешься делать? – спросил Мелунов.
- Я бы похоронила их за такое обращение с ребенком! – выпалила женщина. – И ребенка бы тоже – ему лучше в песках чем с такими родителями.
Люди робко стояли, заносимые песком.
- Ладно, - сдалась Киянка под робким взглядом молодого танцора. – Забирайте дочку и проваливайте из этой деревни куда-нибудь на юг, в леса, где нет этого сволочного песка. И вот еще что, - она расстегнула напоясную сумку и кинула что-то сверкнувшее алым глазком. – Рубин. Этого хватит, чтобы хороший волшебник пришил ногу и… пусть станет хорошей охотницей!
Менунов больше ничего не слышал, он только смотрел на песок, молча, что лежал около стены. Он видел столько песка в воздухе в таком количестве так близко за раз один раз первый в жизни, что боялся пострадать от Диареи (Богини поноса).
Охотница обошла столб кругом и вошла в понравившееся шале. Там было уютно и не было блох, как у Ссалома на кровати. Собственно, и самой кровати тут тоже не было. Возможно, местные сговорились, и выбросили свои кровати на ружу, а потом их занесло песком или уней Бабайка (Бог барахла). Внутри дома никого не было. Это была незаброшеннная деревня, и Киянка поняла, что всех убили.
Когда она выползла из яранги наружу, то не увидела родителей Цианы и самой девочки. Их тоже убили, поняла Киянка. Их убил Али-Баба. Которого она тоже не увидела. Но потом из небольшой будки подтягивая грязные сальные штаны, вышел молодой танцор, и Киянка поняла, что ошиблась в нём – он никого не убивал.
Капли песка всё сильней ускоряли свой полет, и вскоре песчаный самум накрыл деревеньку. Сухие струи привели Киянку в восторг. Она так часто видело это буйство песка, что.
Растерянным взглядом она увидела и подняла лопату. Нужно было выкопать много могил, чтобы похоронить всю деревню разом. Она не могла оставить на съедение трупы животным. Или оставить? Рыбаловка посмотрела на Али-Бабу – сейчас он никак не мог помочь ей, потому что до сих пор Мелунов бегал в маленькую будку. Как деревянная, Киянка стояла и смотрела, как Мелунов снова убегает.
Сухая одежда приятно липла к попе и вызывала чувство почесывания. Охотница стояла по колено в яме, куда продолжал сыпаться песок, но она упорно выкидывала его наружу. Когда могила была готова, Киянка пошла искать трупы. Обшарив все дома, она нашла только трупы вшей, однако она не была уверена, раздавили их или они умерли сами.
Киянка подошла к Птурсу и почесала ему копыто.
- Ты видел трупы? – спросила она.
- Киянка, - донеслось из будки. – Давай переждем самум тут.
- Нет, - отрубила охотница.
- Что такого, если мы тут переждем? – не унимался Мелунов. Вдруг в будке послышался треск ломающихся перекрытий. Киянка рванулась, напевая элегию Масне, но было уже поздно. Девушка толкнула дверь, и в горло ей ударил тяжелый смрад. Словно из мясорубки, из разрывов пола вылезал Мелунов.
- Духи… - прошептала охотница. – Духи, скорее.
Она вылила флакон на себя и закрыла дверь. Ей было страшно подумать, во что превратит Мелунов её собственную будку. Мелунов вылез и пошел к Птурсу. Верблюд ласково лизнул его.
- Вот, нащел в будке, - он показал ключ.
- Какой-то ключ, выкини его!
- Хорошо.
Вдруг из будки вышло существо, которое Киянка не хотела бы увидеть и во сне. Это был какашечный голем, самый настояший. Голлем шагнул ближе, но Киянка поняла, что простым луком его не возьмешь. Даже чеснок был бессилен. Она выстрелила ему в глаз, но стрела удивительным образом вышла из носа. Киянка достала боло, готовясь к своему лучшему броску за всю оставшуюся жизнь, но удушливая вонь сделала веки тяжелыми, тело расслабилось и Киянка провалилась на землю.
Глаза медленно раскрылись. Киянка чихнула и пукнула. На секунду ей показалось, что она у Ссалома на кровати. Но когда она окончательно пропукалась, что поняла, что она в яранге заброшенной деревни Висок на самом краю безбрежной пустыни. Она вылезла наружу. Вдалеке, примерно в пяти километрах, она увидела двух фигур и направилась к ним. Одну она узнала по лысине – это был Али-Баба Мелунов.
Второй – определенно мужчина. Они обсуждали на собственных примерах невозможность поступить в Большой театр.
- О, уже очнулась, - проговорила девушка, идя им навстречу. За четыре с лишним километра ее слова разнеслись вечерним самумом.
Кладбище начиналось от самой деревни и шло до самых мужчин. Обходя каменные умертвия, Киянка не отрывала глаз от мужчин.
- Кто ты? Паспорт, ПМС? – спросила она у мужчины.
- Я – Гандонемел. Шел мимо, смотрю – человек в дерьме, я решил помочь, - говорил незнакомец спокойно застегивая ширинку.
- И больше ты никого не видел? – спросила охотница. Ей казался подозрительным этот человек, и дело было не в буденовке, рации и парашюте за спиной. Что-то подсказывало, что мужчина здесь не просто так.
- Нет, я видел очень много людей.
- Хорошо, - сказала Киянка.
Она взяла вповоду Птурса, подсадила Мелунова и отправилась в сторону своего пещерного дома.
- Ты кого-нибудь заметил? Кроме этого в буденовке, – поинтересовалась она у него.
- Ну, я видел Ленона, - переходя на шепот, протянул Мелунов.
- Ты пропустил букву или у тебя с дикцией не всё в порядке?
- Ээээ…
- Он говорил с тобой?
- Нет, я сразу побежал в будку от страха. А когда мы приедем домой?
- Скоро. Мой … папа очень странный. Главное молчи и делай все как я. Если придложит покурить – не откузывайся.
Киянка открыла дверь, и на груди ей бросился Пушок, чуть не сбив ее своим веслом. Болельшица погладила питона подмышками, потрепала за ухо и прошла к сталу. За столом сидел Ссалом и молодой мужчина. Между ними стоял необычный ящик с круглыми ручками и длинной проволокой сверху. Киянка подняла бровь, но потом опустила, повинуясь повелительному жесту старика.
Она упала на колени и сотворила приветственный поклон. Али-Баба упал сверху и постарался повторить ее позу сзади.
- Все обсудим завтра. Ешь и спи. Кстати есть будешь на полу.
Охотница и Али-Баба вымыли старику ноги и сели под стол. Киянка во все глаза смотрела на молодого мужчину. Волосы темные, курчавые, ноги мускулистые, трусы черные солдатские. Выше ей было не видно. Быстро поужинав, мужчины удалились, а Киянка с парнем убрали со стола.
Киянке не хотелось спасть, и она решила поточить камни своего боло. Охотница не знала, сколько прошло времени, но веки все чаще стали закрываться, а открыть становилось их все труднее. Даже консервным ножом.
- Не спится? – спросил мужчина и присел рядом.
Девушка отвернулась и продолжала точить камни. Решила, что сзади она некрасивее переда, и решила повернуться. Но сделав так, открыла рот от изумления. Перед ней сидел парень в буденовке. Не найдя лучшего объяснения, Киянка встала и отвернулась. Потом резко развернулась. Перед ней сидел Али-Баба. Она снова отвернулась. Потом снова повернулась. Перед ней сидел Ссалом. Она снова отвернулась. Повернулась. На месте старика был мужчина с темными волосами в черных трусах.
- Что за фокус? – ошеломленно спросила она.
- Ты о чём? – голосом одного из убитых пиратов ответил мужчина.
Только сейчас Киянка заметила черную повязку через глаз и то, что у незнакомца нехватает ноги. Той ноги, что не хватало у маленькой спасённой ей девочки
Киянка решила, что с нее достаточно, и надо выспаться с Али-Бабой, просто махнув рукой на мужчину, пожелав спокойной ночи и отойти к своему ложе. Присаживаясь на пол рядом с Мелуновым, она насильно повернула голову на незнакомца. С ним не было ничего особенного, если не считать двух выпуклых грудей и пшеничной косы. Болельщица легла и закрылась шкурой с глазами.
Сон ушел мгновенно, так же быстра, как и начался. Было позднее утра. Она хотела посмотреть на Али, но вдруг что-то холодное и пушистое погладило её ухо. Пушок толкал хозяйку лбом и трогал лапой за плечо. Киянка повернулась и посмотрела в глаза питону. Пушок нежно взял зубами за пястье и провернул.
- Что случилось? – сонно спросила Киянка питона.
Пипец залаял. Ссалом моментально подбросился к потолку и подбежал к окну. Девушку схватила лук с хлебом и быстро съела. Сон растворился, как мусор в гашёной извести. Птурс на улице делал утреннюю зарядку.
- Быстро одевайся, - скомандовал пустынничий.
- Как? Во что? – недоумевала Киянка. Но медлить не стала, она вбежала в дом, запихивая заячий полушубок в трусы.
Ссалом тихо разговаривал с незнакомым, который прошептал:
- Я обещал позаботиться о ней, - потом громко добавил. – Тебя видел кто-нибудь в той деревне вчера?
- Ты, - недоуменно развела руками Киянка. – А откуда Ссалом знает о ней?
Киянка растерялась. В этой истории, которая началась совсем недавно, было столько странных и непонятных моментов, что у нее сбивало холку.
- Там, кстати, всех убили. И… и похоронили. У вас там родственники что ле, наставник?
- Нет, эти штаны оставь. Киянка, там храниться ключ, - сказал наставник, забивая фанеркой окна в пещере.
Болельщица хотела спросить, что за ключ, но рев пустынных бармоглотов был уже рядом.
- Быстро. Вперед. Я задержу их, ничего. Один за всех! – проговорил Ссалом, доставая пулемет максим. В этот момент из будки вылез Али-Баба, а сверху с парашютом спрыгнул незнакомец в буденовке. - Тебе все Ведунья расскажет, к ней иди. Я всё сказал. Я всё сказал.
- А я и не знала…
Ссалом из всей мочи наподдал девушке, помогая вылезти. Али вылез сам, благо не задавал лишних вопросов. Втроем, и еще с питоном, они начали продвигаться в ночной тьме к сараю на краю города. Киянка слушала отрывистый стук максима и дикие крики наставника. Незнакомец дернул, и Киянка зло показала пальцем. Они пошли в противоположном сараю направлении. Они видели странных тварей, осматривавших пустыню. В пещере визжал Пипец. Перебросившись парой условных знаков с питоном, Киянка медленно поползла к сараю. Мужчина жестом приложив палец к губам, тоже направился за ней, оставив Мелунова на месте, к сараю.
Киянка видела, как несколько странных тварей осматривают сарай, еще двое зашли в будку, трое вышли из пещеры, четверо зашли в нее, пятеро на ум пошло, один на ступеньках и три с четвертью в самом помещении. Пересчитала ноги коней. Поделила на четыре. Сверилась с показаниями питона. Действовать требовалось очень быстро, но без излишней спешки и крайне осторожно. Она показала пальцем питону на тварь, стоявшую на песке у лестницы. Дальше всё шло, как в немом кино, только на этот раз краски пустыни сделали его черно-белым. Киянка метнуло боло. Труп. Пушок прыгнул из кустов. Труп. Мужчина с рацией прыгнул на спину твари. Труп. Из дома вышло пять тварей. Труп. Труп. Труп. Труп. Труп. В это время Птурс плюнул отравленной колючкой еще в одну тварь. Труп. Последний труп выскочил из-за сарая и кинулся с копьем на меч, нанеся удар в основание шеи. Охотница кинулась к Птурсу, Али кинулся к незнакомцу, Незнакомец кинулся искать стрелу. Тварь достала дудочку и начала отвлекать питона, второй лапой наступая копьем на девушку. Атака, отклонение, охотница отошла вбок, и тут ей дорогу перегородил незнакомец. Он подошел к тваре и схватил ее за лапу, смотря в глаза. Тварь перестала играть на дудке и тоже посмотрела ему в глаза. Потом упала.
- Быстрее нужно уходить, - сказал незнакомец.
- Что это было?
- Лучше не спрашивай, я сам не знаю.
Все твари были мертвы. Киянка подумала, надо ли их хоронить и не сделает ли это незнакомец. Киянка пошла к Птурсу. Тот был смертельно ранен, и Снежок уже извивался возле него, облизывая раны.
- Мелунов, выходи.
Из будки вышел бритый танцор и испуганно уставился на окровавленные тела.
- Что здесь случилось, Киянка.
Девушка зло уставилась на шишковатого танцора.
- Ты все пропустил, как обычно. Но ничего, крови на твою долю ещё хватит.
Она продолжала поглаживать Птурса.
- Идём, - сказал незнакомец, - нас ещё ждут.
- Пошёл ты, - злобно начала Киянка, и вдруг поняла, что даже не знает куда отослать этого засранца – хуже дыры, чем здесь, она не знала. Разве что та, в которую провалился Мелунов. – Кто ты такой?
- Мы встречались, - волосы человека выпали, борода тоже, зубы превратились в черные заостренные клыки.
Киянка не отрывая взора, смотрела на превращение мужчины и холодела от ужаса, что ощущала в своем теле. Потом она вспомнила, что произошло в их доме и отвернулась задом. Потом повернулась. Перед ней был высокий жилистый мускулистый красавец с рыжими волосами и зелеными глазами, у которого все было на месте. Ну вот просто всё. Киянка поняла, что больше ей не нужно отворачиваться. Она пошла по трупам к мужчине, подошла очень близко и вложило боло ему в руку.
- Теперь оно твоё, - просто сказала Киянка. Мужчина всё понял, глядя в глаза девушки и страстно приник своими губами к ее.
- Но мы не можем быть вместе, - горестно сказала Киянка. – Нам ещё нужно найти ключ.
Из будки вылез Мелунов.
- А вот ключ, я на всякий случай не стал тогда его выбрасывать, только обтёр.
- Но мы не можем быть вместе, - горестно сказала Киянка. – Нам ещё нужно в город Бронкс, что находится в крайнем Безназванском пределе, где левее никто не заходил и не выходил.
- Милая, мы съездим туда потом.
- Но мы не можем быть вместе, - горестно сказала Киянка. – Нам ещё нужно найти Ведунью.
Вдруг перед ними воздух закрутился и в столбе песка перед ними возникла огромная белая женщина, от которой веяло холодом и мудростью.
- Я – Ведунья, великая снежная Королева. Вы больше не должны меня искать.
- А зачем? – пораженно спросила Киянка.
- А для того, чтобы, - тихо проговорила королева. – Теперь вы преисполнены мудрости. Вы должны любить друг друга, быть честными и справедливыми, отзывчивыми и чуткими к убогим и нуждающимся, не хамить и пердеть за столом.
- Это так тяжело! – воскликнул Гандонемел.
- Ничего, милый, мы справимся, - сказала Киянка.
- Теперь вы можете пожениться, - сказала Снежная Ведунья.
- Я, Киянка, беру тебя, Мегаладон, в мужья.
- Я – Гандонемел.
- Да мне всё равно, милый.
- Да, и мне. Я тоже беру тебя в мужья. То есть в жёны. А что делать с Мелуновым? Отвезти его домой?
- Нет, мы оставим его приёмным внебрачным сыном.
И они страстно поцеловались.
А Мелунов сидел в будке, приоткрыв створку и глядя на утреннее туманное утро в пустыни и гадая, что значит быть приёмным внебрачным сыном Киянки и какашечного голема и надо ли будет мыть ноги перед едой. В воздухе стояла приятная тишина, нарушаемая только тихими трелями птиц да где-то на улице лаял обезьянка Пипец