Максу
Зажгла свечу, закурила. Кофе себе сделала. Будешь, милый? Давай, налью тебе. Много лет прошло уже. Была осень, вроде бы. Я помню долгий, холодный дождь за окном. Откуда я знаю, что он был холодным? Просто помню. Под ним я шла домой, за пару часов до твоего приезда. Шла и улыбалась. А потом сидела на кухне напротив тебя. И улыбалась.
Что же мы пили? Не кофе точно. Возможно, это была водка. Или коньяк? Я не помню, прости. Да и не надо мне было пить тогда. Для того, чтобы чувствовать опьянение, мне хватало и твоих глаз. Одного ощущения твоего присутствия хватало! Ты не понимал этого, да? Значит, я очень хорошо играла свою роль. Зачем только? Сейчас я понимаю, как это было глупо.
Неторопливая беседа, словесный волейбол. Главное в нём - не дать мячу коснуться земли, точнее, не дать разговору угаснуть. Наверное, надо было иначе. Замолчать. Встать, обойти стол. Обнять тебя, прикасаясь нежно-нежно, к плечам. И попросить тебя, негромко и отстранённо даже:
- Помолчи со мной. Давай послушаем, как идёт дождь.
И отвернуться в сторону тёмного окна. Осень рано темнеет. Или... Или не молчать, а, наоборот, говорить. Рассказать тебе о том, как красиво бывает над лугом, где-то в западной части Польши. Над прекрасным цветущим лугом, где растёт множество цветов. Можно свернуть на обочину, выйти из машины и стоять, по колено в цветах, слушая дождь.
Да, наверное, надо было рассказать об этом. А ещё - о ветрах над столицей Дании, о парке в центре города, где растут прекрасные розы. О том, как под утро, устав бесцельно бродить по городу, я пришла в этот парк. О том, как шёл дождь, как он падал на лепестки роз, заставляя их вздрагивать.
Но я ничего этого не рассказала тогда. Почему? Возможно, потому, что всё это случилось лишь через несколько лет после этого самого осеннего вечера. Вечера, когда шёл дождь. Но мне тогда не было холодно, ведь ты сидел напротив меня, согревая - своей улыбкой, своим голосом, своим присутствием. Это был настоящий огонь. Намного сильнее той свечи, что горит на столе.
Интересно, что ты подумал бы, расскажи я в тот вечер про Японию, про фестиваль цветущей сакуры? Я бы говорила про розовый снег, падающий с деревьев, про синее небо над парком в Токио. Если закрыть глаза, то можно почувствовать тонкий аромат цветущей вишни. Я всё ещё чувствую его - иногда. А почувствовал бы его ты, начни я в тот осенний вечер рассказывать про весну в Токио? Про ту весну, которая была через несколько лет после того вечера?
Япония, Дания, Польша... А если бы я рассказала про лаванду? Про ту, что цветёт на склонах Монтаны, между Америкой и Канадой? Про облака, проплывающие над горами и озёрами, про запах травы и солнца? И про крик птицы где-то высоко в небе. И про дикую тоску - свою по тебе - от которой больно. Больно - в каждой клеточке тела. И больно дышать. Так больно, что иногда сил нет терпеть. И про твою улыбку, ту, сводящую меня с ума. Ту самую, которой я, дура, не надышалась в тот осенний вечер. Да и невозможно надышаться впрок. Это я так, от отчаянья. Ведь лаванда, Монтана, небо - всё это было потом, через несколько лет после того, как за окном шёл осенний дождь. И мы пили что-то, а что - не помню.
Ещё кофе? Наверное, нет. Ты столько не пьёшь, сколько пью теперь я. Говорят, от кофе повышается давление. И болит сердце. Как мне хочется сейчас выкрикнуть всему миру, что это не так! Кофе считают наркотиком даже. Какая чушь... Пожимаю плечами, наливаю себе густую, чёрную почти, ароматную жидкость. Если бы кофе было ядом! Не смейся, это я тоже - от отчаяния. Кстати, о ядах. Есть такой цветок - олеандр. Он считается ядовитым. Не стану приводить выдержки из энциклопедии, это не очень интересно. Вспомнила я про олеандр не поэтому. Тоска подобна яду. Она медленно отравляет тебя, медленно разрушает твой разум. Сначала ты думаешь, что твоя страсть пройдёт. Потом надеешься, что ты просто спишь и видишь кошмар. Но ты не просыпаешься. Со временем ты начинаешь говорить с самой собой, улыбаться, глядя в пустоту напротив себя, протягивая туда руку или кофейную чашку. Потом ты ведёшь бесконечные диалоги с этой самой пустотой, только она не отвечает. Никогда не отвечает. Так, наверное, и олеандр. Он медленно очаровывает, затягивает, кружит голову своим ароматом. А потом - ты просто растворяешься. И тебя нет.
Как бы ты воспринял мою теорию про кофе, олеандр и тоску, расскажи я о ней в тот осенний вечер? Что ты сказал бы, если бы увидел меня тогда - сегодняшней? Плачущей навзрыд, протягивающей к тебе руки. На правой - колечко с твоим именем и словом "навсегда". На левой - твоё имя, навсегда закрепленное на коже. Но это всё внешнее. На самом деле, самое главное - внутри меня. Очень глубоко. В моём сердце. Это ты. Твоя улыбка, твой взгляд, твой голос. Если бы знать наперёд, что всё будет именно так, что ты сделал бы? Убил бы, как убивают бешеных собак? Пристрелил бы, как пристреливают искалеченных лошадей? Это было бы гуманно. Кстати, почему лошадей пристреливают? Потому, что они никогда не смогут оправиться от своего падения, от своей травмы. Так, вроде бы, говорят. Да, я это понимаю. Грубо и смешно сравнивать, но я отлично это понимаю. От любви тоже нельзя выздороветь, если это любовь. Плохо это? Или хорошо?
Хочешь ещё кофе? Ах да... Я уже спрашивала ведь. Знаешь, это хорошо. Хорошо, что от любви не выздоравливают. Видишь, я усвоила урок. Ты победил. Любовь - это болезнь. Это болезнь на грани с волшебством. Все цветы мира меркнут перед улыбкой того, кого мы любим. И ни один дождь не в состоянии напитать, если тоска по любимому сжигает сердце и разум. На самом деле, сердце и душа подобны цветку. Самому прекрасному, самому необычному. Когда мы встречаем свою истинную любовь, цветок внутри нас распускается. У меня так произошло - с тобой.
В тот вечер я, глядя в тёмное окно, сказала тебе о том, что чувствую. Но это было уже совсем ночью. Когда ты ушёл. Ты всегда уходил внезапно. Как дождь. Rain man. Пророчески.