Галопом по европам с перелетом в Африку часть 2

"Галопом по "европам" с перелетом в Африку" (с юмором записки "рашен" туристки)
Часть 2

          Перелет в Африку ("Египетские удивлялки")

Летать самолетами я вовсе не боялась. В молодости. Помнится, летели из Москвы в Норильск целых восемь часов - и ни грамма страха! Любовалась проплывающими внизу огромными пухлыми клоками белой ваты - облаками, и восторженно радовалась, что я в небе, на такой высоте. Может, по-молодости не боялась, а может, просто тогда не настолько мы владели информацией о проблемах в авиации (конкретно, об авиакатастрофах), как владеем сейчас.
В пермском аэропорту в ожидании комплектации на чартерный рейс в Египет, а именно, в Хургаду, я просидела более двух часов. Мне показалось, что пассажиров набирают не на один авиалайнер - такое количество народа! Я поинтересовалась у соседки по накопителю насчет этого вопроса, на что она мне ответила: нет, самолет всего один, но это такой огромный аэробус и, подведя меня к окну, припорошенному снежком, указала на стоящий вдали авиалайнер: вот он, наш красавец!
У меня заныло сердце. Как, как этот пусть "красавец", но как он выдержит этакую массу народа?!
Летела я одна и моя новая знакомая, представившись Таисией, явно заметила мое беспокойство. Как-то я сразу присмирела, приуныла и, наверное, изменилась в лице.
- Да что вы! Не бойтесь! Каждый день ведь летают люди - и ничего! - успокаивала меня Таисия. - Смотрите-ка, с малыми детьми летят, с колясками даже...
- Да, да, - кивала я, а самой думалось: и погибает ведь немало.
"Надо гнать от себя такие мысли!" - настраивалась на позитив.
Я сидела в ожидании посадки на самолет и как-бы читала-перечитывала в уме, устно, свою книгу-жизнь. А собственно, чего бояться?! Все-равно ж когда-то придет конец. И жизнь, собственно, уже прожита, молодая, интересная жизнь. А что интересного впереди? Ожидание старости, болезни-болячки, дисгармония в теле и духе... Нет, в недалеком будущем ни-ка-кой радужной перспективы!
Вот сейчас я сама себе и успевала устраивать интересную жизнь: поездки, перелеты...
При думах о перелете вновь заныло под ложечкой. Ах, мать, все ж боишься! Все ж жить охота! Страшно свысока падать! А ведь на миру и смерть красна, как говорится, и хоронить проблем не будет...
"Дура, все, хватит об этом!" - приказывала себе.
- Я тоже одна лечу, - помогла прерваться моим негативным мыслям Таисия. - Сын проводил, а муж в очередной командировке. Хотите, анекдот расскажу?
И она рассмеялась, намекнув на достоверность анекдота. Веселая женщина. И, странно, мне полегчало. А тут и поздний февральский луч солнца пронзил скученный уплотнившийся, так называемый, накопитель - зал ожидания авиапассажиров. Я вновь подошла к окну. Сквозь морозные узоры, припорошенные снегом, вдалеке угадывался силуэт ждущего нас аэробуса - сейчас мне он уже не казался огромным. Я представила самолет маленькой точкой в небе и себя, зависшую на такой огромной высоте, и вновь страх овладел мною. Вновь и вновь я пожалела, что не рискнула пронести коньячок - лететь бы было веселее.
- Пошли, переобуемся! - предложила подошедшая Таисия и мы прошли в дальний угол зала ожидания. Там сменили наши теплые зимние сапоги на легкие кроссовки. Обувь поместили в отдельные пакеты.
Наконец-то, накопитель накопился и толпа пассажиров хлынула в поданный к зданию аэропорта специальный автобус. Сердце мое забилось усиленно. Таисию я потеряла из виду, и, когда поднималась по трапу в аэробус, напрасно вглядывалась в пассажиров. Успокаивала надежда встретиться с ней в отеле, благо он предназначался нам обеим. "Золотой конек" - его название. Войдя в салон, я обомлела: не видать конца и края! Столько народищу! Как же аэробус взовьется ввысь?!
- Люба, Люба, я здесь! - махала мне рукой из глубины самолета Таисия. Я слышала ее голос, но не могла разглядеть: по обеим сторонам в три ряда люди, люди, люди; лица, лица, лица... К тому же, еще растерялась, запутавшись в своем буквенном номере места. Стюардесса провела меня к нужному креслу, оказавшемуся крайним, ближе к проходу. А я мечтала о зрелищности у иллюминатора! Нотка сожаления шевельнулась в душе, но тут я вновь услышала голос Таисии да и увидела ее. Она сидела через несколько рядов от меня, в "хвосте" самолета.
Чуть освоившись, оглядевшись, я разделась, затолкав куртку, шапку, шарф в спортивную сумку в компанию к лежащим там зимним сапогам.
Мужчина, расположившийся в среднем кресле, летевший с шестилетним сынишкой, сидевшим у так желаемого мною иллюминатора, помог мне эту сумку поставить на верхнюю багажную полку. Теперь я была налегке: в белых брючках и любимой сиреневой кофточке. В моих руках оставалась лишь маленькая сумочка с документами и самым необходимым.
Я уселась, поглядывая на соседей-пассажиров, сидящих, как и я, в проходе салона. Длинный салон аэробуса показался мне уютным. Три стюардессы с излишне строгими и важными лицами быстро ходили по проходу, помогая рассаживаться. "Вот ведь, молодые девчонки, летают и не боятся!" - думалось мне и на сердце как-то веселело. А тут еще вспомнилось, что при полете дают коньячок!
Но не тут-то было! Моим радужным надеждам суждено было оборваться: молодой мужчина сосед обронил фразу: "Раньше в самолете и коньячок предлагали, а сейчас все, кранты!"
- А почему запретили? - не удержалась я, не сумев стереть с лица досаду.
- А разве ж вы не видели по "телеку" драку в самолете? Напились, как свиньи и устроили дебош. Вот потому-то и запретили.
- Да вы что! А, может быть, они еще до этого "того"... выпили, или с собою пронесли? Почему же остальные страдать должны? - выдала я свою потаенную надежду.
- Конечно, я с вами согласен, - кивнул молодой папаша, глядя на меня с некоторым удивлением. - Зря, конечно, они это, зря отменили.
Засмеявшись, уже тише продолжил: "Но они хитрые, а мы еще хитрее!" и, пошуршав в сумке, показал мне граненый флакончик коньяка. Я еще раз пожалела, что не прихватила этого "спасительного" напитка.
Аэробус взял разгон. Красавицы стюардессы, не меняя "сурьезного" выражения на лице, строго, коротко, отрывистыми заученными движениями рук, молча, без слов, показывали плакаты безопасности, способы спасения и необходимые предупреждения.
У меня вновь засосало под ложечкой. Где же ваши улыбки, девушки? Неужели вы не понимаете, что в вашем салоне столько сейчас взволнованных, испуганных, растерянных душ?! Помогите же им! Сиянием глаз, улыбкой доброй, чтоб был полет на высоте! Конечно, в прямом и переносном смысле. Куда она теперь денется, эта высота! Она теперь со мной. И я в ней.
Самолет замедлил свой бег, затем вовсе остановился. Ну, начинается... Вот где испытание нервов! И это еще на земле. Выйти пока не поздно? Нет, мать, поздно. Лети!
Аэробус вновь и вновь разбегался и, наконец-то, взлетел, оторвался от земли. Оторвалось и мое сердце. Также как вся внутренность оборвалась и поднялась к горлу. Но вскоре все встало на свои места. "Устаканилось". Самолет набирал высоту и я вглядывалась в краешек иллюминатора, незанятого головой мальчугана, видела все удаляющуюся и уменьшающуюся землю. Аэробус, набрав нужную высоту, ровно и плавно понес нас в сторону Африки.
Первое время в салоне стояла напряженная тишина. Пристегнутые ремнями пассажиры сидели дисциплинированно, вели себя спокойно; лишь кое-где слышались негромкие переговорчики. После указания стюардесс отстегнуть ремни, путешествующий люд засуетился, задвигался, зашумел. По проходу салона взад и вперед сновали юные туристы. Захотел прогуляться и мой маленький счастливый сосед у иллюминатора. Папаша, к моему счастью, заметив мое стремление к созерцанию, предложил временно занять место сынишки, пока тот будет "разминать ножки". Я с удовольствием пересела, тут же уставившись в узкое овальное оконце самолета.
Где-то далеко-далеко внизу обозначалась земля. Я у кого-то читала, что с высоты ее поверхность представляет собою ровные геометрические квадраты. И тут же увидела их! Там, далеко внизу, наша матушка-земля была как бы расчерчена на квадраты. Что за квадраты? Кто начертил их? Почему наша планета предстает в таком виде? Живая, природная, расчерченная кем-то карта...
Я долго не могла оторваться от иллюминатора, пока мои соседи-пассажиры не затребовали свое место обратно. Мой турмененджер говорил мне, что полет до Хургады продлится четыре часа, ну, может, около пяти. В салоне же теперь я слышала, что самолет летит целых шесть часов! На пятом часу полета у меня разболелась голова - пришлось выпить таблетку. (Вместо коньяка!) По поводу этого напитка я все ж поинтересовалась у стюардессы, когда та предложила апельсиновый сок. На что она, нисколько не удивившись такому вопросу от солидного вида женщины, которого я, все-таки,стеснялась (нет, не своего солидного вида, а вопроса про коньяк), подтвердила мне рассказ соседа о причинах отсутствия на "борту" успокаивающего напитка. Головушке моей ничего не оставалось делать, как равно и всему организму - успокоиться и без коньяка.
Странное дело, то, что мы стремительно движемся, какое там - "движемся" - мчимся-летим где-то на запредельной высоте, здесь в салоне аэробуса нисколечко не ощущается. Самолет летел до того ровнехонько, что не было замечено ни малейшего покачивания. По проходу салона ходили-бродили дети пассажиров, будто прогуливались по родной земной поверхности где-нибудь в городском парке меж скамеек, а не в необозримом небесном пространстве, зависшие на десятитысячной километровой высоте. С земли всегда же кажется, что точка летящего самолета движется очень медленно, как бы зависает. Премудрости природы и техники.
В салоне было спокойно, просто, даже уютно. Я сама раза два прогулялась до туалета, не скрывая интереса к его расположению и устройству. Постояла в проходе у кресла Таисии, вместе с ней полушепотом обсуждая, анализируя работу авиатуалета, где мною утверждался принцип работы биотуалета, а Таисия со смехом уверяла, что "все наше добро" просто-напросто улетает в пространство, в космос - мало ли чего там не летает!
Таисии повезло - она сидела у иллюминатора, саму же ее этот факт и не радовал и не огорчал. Моя новая знакомая была не настолько эмоциональна: в самолетах любила поспать. Я посожалела вслух о моем маленьком невезении насчет иллюминатора и Таисия, о чудо, предложила мне поменяться местами. Соседи Таисии категорически было пытались нас остановить (не положено, стюардессы заорут), но, видя, как я, словно малое дитя, тянусь к иллюминатору, наблюдая за землей, при этом доставляя им нежелаемое "удовольствие" в виде касания своими пышными телесами, смирились, согласились. Таисия прошла на мое крайнее место, а я, до того пока не прозвучала команда "пристегнуть ремни", со счастливым удовольствием не отрывалась от иллюминатора в ее кресле.
Теперь мы летели далеко-далеко от родины. Даже с такой огромной высоты чувствовалось, виделось, что пролетаем совсем над другими странами, морями. Но водных поверхностей взору открывалось все меньше и меньше - приближались к африканскому континенту. Все чаще и чаще внизу простирались светло-красно коричневые горные вершины, предстающие тонкими штрихами-линиями. По салону полз говорок, что скоро покажутся пирамиды. И действительно, после долгого проплывания красно-коричневой поверхности гор, в виде еле заметных треугольничков, далеко-далеко внизу всплыли, будто нарисованные детской ручонкой, крошечные очертания пирамид.
Самолет пошел на снижение. Хургада встречала нас почти тридцатиградусной жарой. +27. Тогда как Пермь провожала прямопротивоположным температурным показателем. -27.
Громким хлопанием в ладоши и криками мы благодарили наш воздушный временный дом, наш лайнер-аэробус за, можно сказать, прекрасную, идеальную доставку на египетскую землю. Я не могла сдержать слез и они, как говорится, в три ручья катились по моим щекам.
Авиапассажиры высыпали наружу, на волю, на твердую землю, такую отдаленную и чужую, но такую теплую и приветливую. Необозримое пространство хургадского аэродрома украшало несколько рядков запыленных пальм довольно хилого вида.
Нас, как большой отряд послушных детсадовцев, жмущихся друг к другу, мешая друг другу всякого размера сумками, направляли по обширному, просторному аэровокзалу, довольно сносно объясняя по-русски, что следует делать для дальнейшего прохождения необходимых процедур на египетской земле. Пройдя таможенный контроль, мы направлялись к специальным автобусам, где перед каждым стоял представитель определенной турфирмы с соответствующей в руках табличкой.
Мы с Таисией быстро нашли нужный нам автобус. Уже вечерело. Водитель автобуса на русском ломаном языке пошутил, что мы из России привезли холод: еще утром здесь было очень жарко. У всех же нас, вновь прибывших русских, а если точнее, пермяков, улыбка счастья не сходила с лица. Как же: из зимы да сразу в лето! Из мороза да в теплынь! Для араба двадцатипятиградусная температура - это уже прохладно, для уральских же жителей, где девять месяцев зима, остальное лето - это жара!
Со словоохотливым арабом-шофером молодые женщины, девушки завязали, поддержали шутливый разговор.
Аэропорт города Хургада располагается в пяти километрах к юго-востоку от центра города. Хургада - один из главных центров туризма в Египте. Расположенный на берегу Красного моря, этот курорт располагает шикарными пляжами и знаменит коралловыми островами и разнообразной подводной фауной. Он расположен в пятистах километрах от Каира - столицы Египта. Это административный центр одной из 26 египетских провинций - провинция Красного моря. Курорт состоит из Старого города Эль Дахар, Нового города Саккала и длинной цепочки отелей, протянувшейся вдоль берега к северу и югу от города почти на 40 км. Здесь все создано для полноценного и интересного отдыха и построено более двухсот современных отелей, среди которых самые известные и популярные во всем мире - Хилтон, Мариотт, Шератон, Интерконтиненталь и другие.
Сейчас наш автобус двигался по узкой ленте-дороге, усаженной, украшенной все теми же хилыми пальмочками. Бедные деревца, они так давно не видели влаги! Вдали разноцветился сам город-курорт. При въезде в Хургаду я обратила внимание на здания жилых домов. Все это были невысокие, до трех-четырех этажей, аккуратные легкие строения без обычных, как у нас, крыш. А зачем, собственно, им скатовые крыши, если скатываться по ним нечему?! Ведь дождичек проморосит всего лишь раз в году!
Мои размышления о песочного цвета миниатюрных хургадских домиках были словно услышаны: водитель как раз отвечал на подобный вопрос, уведомляя пассажиров-туристов, что дождя уже нет более года. Теперь наш автобус двигался по центру Хургады, переливающемуся, блестевшему всеми оттенками существующих цветов, притягивающему внимание туристов своим необычайным великолепием.
Богатые, сверкающие витрины магазинов, бесчисленные кафешки и бары-рестораны, вновь и вновь открывающиеся взору порталы многочисленных отелей, каждый из которых отличался архитектурным изыском и красотой. Неимоверное количество движущейся техники, и все это так тесно, скученно, кажется даже, сумбурно...
Улица оглашается постоянными свистками, резкими звуками торможения - в арабских городах нет привычных для нас правил движения. Тем удивительнее, что большого количества несчастных случаев на дорогах, как у нас, у них-то как раз и не наблюдается. Может оттого, что нет за рулем пьяных водителей?! Скорее всего...
"Содержимое" нашего хургадского автобуса все уменьшалось и уменьшалось: останавливаясь у очередного отеля, водитель помогал донести багаж до входа. Наконец мы с Таисией остались одни. Последние. Какое-то волнение охватило нас. Опытный до психологии русских туристов, шофер успокаивал нас:
- Нэ пэрэжывы! Проста далек центра. А мотэл хороша!
И вот он, наш "мотел". "Золотой конек". Сверкающие зеркальные двери впускают-выпускают отдыхающих. Какое счастье, что обслуживающий, то есть, принимающий нас персонал говорит по-русски. Плохо, тяжело, но, все ж, понятно. И нам понятно, что "Золотой конек" в большинстве своем "отдан" русским. Молодые симпатичные мужчины-арабы объясняют нам процедуру вселения, тут же забрав в кожаную синенькую тонкую полоску браслета наши запястья. Отныне мы принадлежим только этому отелю и никакой другой нас уже не перепутает.
Затем молодой юноша что-то говорит о пяти долларах. Сначала мы с Таисией этого не понимаем, ведь все, по-нашему, должно быть нормально, все заранее оплачено... Но тут до меня доходит, что гостеприимный работник отеля просит с нас по пять долларов за предоставление хорошего номера. (При подготовке поездки в Египет, я была наслышана про это). Но, извините, целых десять долларов! Я категорически закачала головой: "Ноу, ноу" и выложила перед ним пятидолларовую бумажку. Таисия тоже было достала свой кошелек, но я сделала отрицательный жест.
Итак, наши чемоданы катит на коляске в номер еще один представитель хургадского сервиса - кстати, в нем работают исключительно мужчины. Уже совсем темно, и куда, какими тропами ведет нас араб, непонятно. Но зато опять вполне понятно у входа в номер прозвучало: "две доллар". Ну, конечно же, здесь у нас никаких возражений не возникло: человек помог, человек довез - надо оплатить. С улыбкой глядя на также улыбающееся желто-смуглое лицо помощника, мы с Таисией отдали по доллару. Все еще улыбаясь, обслуживающий арабский работник четко произнес: "Ты и ты - два доллар!" Его гостеприимная улыбка мне уже не нравилась, серьезным взглядом я давала ему понять, что разговор окончен, но араб не уходил. 
- Да ну его, Люба! Дам я ему эти два доллара, - и Таисия сунула в карман обслуги деньги. Я почувствовала внутри себя какой-то дискомфорт, неловкость, досаду. Подумалось, если на каждом шагу швырять вот так доллары, которых у меня со счету, то моим радостным ощущениям об отдыхе, простите за каламбур, счет будет невелик. Таисия тоже испытывала замешательство, глядела на меня глазами виноватого ребенка. Это очень тронуло меня и еще больше расположило к Таисии. Я постаралась отбросить досадные мысли, улыбнулась ей, назвав покороче и ласковей - Таечкой и поблагодарив, что согласилась быть моей соседкой по номеру.
В первый же вечер, идя в ресторан отеля на ужин, мы с Таей заблудились. Номер наш находился в одном из пятнадцати корпусов двухэтажных выступообразных зданий. Эти невысокие, опять же без "правильных" крыш длинные здания раскинулись по территории всего отеля и, конечно же, не зная планировки, не запомнив с первого раза, каким путем сопровождал нас работник сервиса, мы с Таей утопали совсем в другую сторону. У корпусов отдыхающих стройными рядами стояли многочисленные пальмы, круглыми пышными шарами возвышались какие-то диковинные кустарники и все это повторялось и повторялось.
Мы с Таей, словно слепые котята, натыкались то на стену одного здания, то  другого, что никак не напоминало нужный нам ресторан. И, как на грех, все дорожки, все аллейки парка отеля были пусты. Повернув обратно, мы наконец встретили русскую пару и, о, счастье, были препровождены ею прямо к отелю.
В уставленном мягкой мебелью фойе отеля можно было бесплатно выпить вина, виски, коньяка. "Все включено". Я было загорелась желанием, но Тая осадила меня:
- Подожди, дай хоть оглядеться! А то и до номера не добредем!
За многочисленными столиками огромного зала с колоннами кишело несчислимое количество народа. Отдыхающий люд. В основном, русские. Но слышится и немецкая, и английская речь. Обуревает догадка: похоже, все туристы скромного достатка. Таков уж отель - не пятизвездочный. Но вполне нормальный, красивый. В европейских ресторанах для путешествующих я видела "шведский стол", но здесь...
Стол был обширен и длинен. Начавшись в одном конце зала, он заканчивался далеко в другом конце. Здесь наличествовали и некоторые виды супов, ни один из которых не был одобрен нашим русским братом-туристом - куда ему до наших щей-борщей, пельменей-гуляшей! (И так по всей Европе - не умеют там готовить вкусные первые блюда!)
С большой тарелкой в руках двигалась я в очереди.  Вот тебе каши, запеканки, омлеты; тут же варятся-жарятся яйца; чуть дальше на круглых железных бочках пекутся-подкидываются блины; в емкостях из нержавейки шипит-шкворчит мясо; далее тянутся бесчисленные салаты, соусы-маринады, овощи-фрукты; концовку длиннющего "шведско-египетского стола" составляют всякие вкусности-печености-сласти. Тут тебе торты и тортинки, разнообразные булочки-саечки, пироженое, шоколад. В центре зала специальное  устройство с соками, напитками, молочной продукцией.
Да-а, мы с Таей переглянулись. Что же будет с нами через неделю, если все это перепробуем?!
Оказалось, не так уж страшно! Многие "яства"  мне не понравились, не говоря уже о супах; соусы-маринады вовсе не полезли в рот; блинчики вскоре надоели, и довольствовалась я излюбленной картошкой фри да мясом. Вечерами нам с Таей мечталось о ржаном хлебе и селедке иваси. Кстати, селедку я хотела привезти в Хургаду, уже упаковала, но почему-то поверила вроде бы знающим, что на границе с нею могут возникнуть проблемы. Подобных проблем я не заметила. Да мечталось еще о горячем наваристом борще, в основном же, все было довольно сносно. В смысле питания. Тем более человек я не привередливый. А вот новой подружке Таисии не хватало фруктов. Это ее печалило. Но все затмевал отдых! И для меня начались египетские удивлялки.


                Удивлялка первая:
                "Пальмовый ураган"

В самый первый вечер приезда я обратила внимание на шум пальм. Пальмы так громко, прямо яростно шумели своими жестковатыми сильными листьями, что создавалось впечатление: будет дождь. Да еще с грозой. "Вот, - думалось мне, - здесь не было дождя целый год, больше года, а я взяла да и привезла его из России, с Урала!"
Пальмы неистово шумели в темном вечере, а я все ждала их затишья, как у русских березок перед грозой, когда на какой-то миг устанавливается необычайная, напряженная тишина и вдруг, после взрыва грома, проливается такой обильный дождь!  Благословенный, драгоценный дождик для этой сухой-пресухой, изможденной вечным солнцем землей.
Наступило утро. Под вставшим солнцем пальмы шумели не так рьяно.  Долгожданного дождя так и не случилось. Ожидался новый жаркий день.


                Удивлялка вторая:
                "Побудка на рассвете"

В первое утро на египетской земле я проснулась... нет-нет, не от страха - от удивления. Что это? Откуда? Была ранняя рань. Стояла целомудренная тишина, нарушаемая лишь шелестеньем пальмовой рощи за окном. И в этой тишине на всю округу звучал непонятный, таинственный, зычный мужской голос. Вместе с только что показавшимся сквозь шатры пальм краешком солнца, этот стойко-твердый голос призывал человечество к новому дню, к новой жизни, новым свершениям.
Через современные аппараты передачи звука араб муэдзин со своего минарета творил утреннюю молитву. Сейчас эта молитва звучала над всей египетской землей, над плодоносным Нилом, над безжизненной пустыней.
Я присела в кровати, наслаждаясь неповторимым колоритом призыва-молитвы муэдзина, по-настоящему почувствовав арабскую атмосферу моего нахождения. Почему-то хотелось улыбаться. И потом, каждое утро я вставала с призывом муэдзина, прислушиваясь к его голосу и в середине дня и вечером.



                Удивлялка третья:
              "Месяц над макушкой"

И как я не заметила этого в первый же вечер?!
Но, оно и понятно: в первый вечер оформления в хургадский отель было не до этого, да к тому же умудрились заблудиться, как говорится, в трех сосн... нет-нет, если ближе к теме, то в трех пальмах. (Хотя естественно, пальм было множество -  целые ряды).
 Весь следующий день мы с Таей провели на берегу Красного моря, удивляясь кристальной чистоте и прозрачности, восхищаясь и любуясь ею, что можно отнести сразу же к еще одной удивлялке, которую я, все ж, пока отложу на последующее восторженное описание.
Далеко в море мы не заплывали, так как нас предупредили об очень опасных укусах морских ежей. И хоть эти морские животные выходят "на разведку" ближе к вечеру, мы с осторожностью вглядывались в прозрачное дно, принимая за опасного ежика любой темнеющий там камешек.
А вечером, выйдя после ужина на "пятачок" суши, созданный тремя бассейнами, предназначенный для проведения дискотек и всяких развлекательных мероприятий, я и увидела это чудо.
Сначала любовалась блеском и сиянием отраженных в воде бассейнов звезд, а, подняв лицо кверху, обратившись к небесам, прямо над собой увидела огромный серп полумесяца. Он висел прямо надо мной, лежа на спинке, задрав кверху оба рожка.
Я ошарашенно глядела в небо и не понимала: как такое может быть?! Месяц в небе над моей макушкой!
Та вечная спутница Земли Луна, луна-месяц в моей российской стороне да и во всей матушке Европе плавно ходит по обочинке небосвода, а тут зависла прямо в центре!
Прилетевший со всех концов земли, отдыхающий люд танцевал и веселился, а я все никак не могла оторвать взгляда от диковинного расположения спутника Земли. Вот что значит, другой континент - Африка! Вот насколько, значит, далеко я переместилась с одного места земного шарика на другое! Скатилась, сползла, перелетела!
Неужели же остальные не замечают этого, не восхищаются этим?! Теперь мне стал понятен мусульманский знак опрокинутого месяца со звездочкой над ним. Небо никогда не оставляло меня равнодушной, потому и родилось это стихотворение:
 
             О! Таинство Луны...

           Я с малых лет следила за луной,
           Она меня манила, волновала,
           Звала в далекий мир, совсем иной,
           Я на нее глядеть не уставала.
           Заметив необычный интерес,
           Однажды тихо мне сказала мать:
           "Ты, доча, не постигнешь всех чудес,
           Лунатиком же быстро можешь стать."
           Хоть страх вселяли мамины слова,
           А, все ж, не помогло предупреждение -
           Луна в ночи появится едва -
           Слежу вновь за таинственным движением!
           Прошли года, жизнь опыта полна,
           Но жив во мне все тот же интерес -
           Таинственная желтая луна
           Взирает молча на меня с небес.
           В нечетком контуре я вижу вновь
           Черты лица в безмолвии ночей:
           Из-под штриха, похожего на бровь,
           исходит свет чарующих очей.
           Под золоченым серпиком Луны
           Гуляли Байрон, Пушкин, Галилей...
           Великий ты иль смерд - ей все равны.
           Все те же очертания на ней.
           ... А кто же я? И чем с Луны кажусь?
           Здесь, на Земле, цветущей и родной?
           Пылинкою невидимой кружусь,
           И целый мир вращается со мной!
           А верной спутницы дозорный взгляд
           За нашим "шариком" земным следит...
           Среди созвездий вечных мириад
           Живою точкою Земля горит!
            
Я стремительно вернулась к Таисии, чтобы сообщить удивительное наблюдение, так как она, бедная, замерзла в этот довольно прохладный вечер. Набросив кофточку, та вышла со мной в пальмовую аллею.
- Вот это да! - стояла Тая с запрокинутой в небо головой. А вокруг шумели-шелестели пальмы, создавая опять же иллюзию приближающейся грозы и, казалось, своим пальмовым ветром они раскачивают над нашими макушками островерхую лодчонку ярко-оранжевого месяца.


             Удивлялка четвертая:
               "Ветер пустыни"

В предыдущей удивлялке я заметила, что моя новоявленная спутница Таисия замерзла в один из вечеров отдыха в вечно летней, жаркой, горячей Хургаде. Как это может быть? А вот так! Может!
 Днем здесь яркое палящее солнце, сопровождаемое, как правило, порывистым ветром с пустыни, ближе к вечеру становится прохладнее, а темнеет здесь очень рано - уже к шести часам включаются все осветительные приборы и иллюминация.
Я сначала не понимала: зачем у лежаков на пляже установлены старорусские плетени? Память детства возвернула меня к одному из таких плетней. Помнится, усадьба моей бабки была огорожена похожим плетнем. Для его уплотнения она еще вмазывала в него коровий навоз. Здесь же выветренные ветром и обожженные солнцем коричневые полусферы плетней, конечно же, не имели никакого навоза. Сплетены они были очень плотно, тесно; их предназначением было: защита отдыхающих от ветра.
Признаюсь, этот постоянный ветер с пустыни мешал, даже раздражал. Еще более досадным было то, что именно об этом явлении при отдыхе в Хургаде (не знаю, как на других курортах Египта) мне никто не рассказал заранее, не уведомил. Благо еще, что и мною и Таей были прихвачены утепленные кофточки, иначе вечерами бы пришлось дрожать как цуцикам.
Природой придумано и продумано все верно и мудро. В самый пик жары, в летние месяцы ветер с восточной пустыни - спаситель! Своей прохладою он несколько остужает невыносимую жару, неся отдыхающим и аборигенам гармонию и комфортность. Хотя от одной из отдыхающих я услышала такую фразу: летом сюда едут только самоубийцы! Настолько здесь сильна жара, что теплая, почти горячая вода у берегов Красного моря не вызывает большого удовольствия купаться. Спасают лишь заполненные живительной, охлажденной водой бассейны в отелях.
Мы с Таисией прибыли познавать Египет в конце европейской зимы и начале весны. Жар солнца еще не был невыносимым, а пустынный ветер уже выполнял свою миссию: дул-задувал вовсю. Потому мы и таскали-перетаскивали туда-сюда пляжные лежаки, защищаясь от порывистых, пронизывающих дуновений. Однако же ничто не мешало нам загорать и вскоре мы с Таей хвастались друг перед дружкой, кто же из нас больше загорел. Но на загар и купание времени у меня было не так уж и много. Ведь то, ради чего я совершила шестичасовой перелет на другой континент совсем не предполагало банальнейшее валяние на берегу под щедрым солнышком. Также поваляться-позагорать я могла бы и у себя в России, где-нибудь на Азовщине или черноморском побережье. Хотя, конечно же, Красное море - это Красное море! Такое море - одно! Но об этом в последующей удивлялке.
В Египет я прилетела, прежде всего, к Пирамидам. Нет, я не ошиблась, написав с большой буквы. Пирамиды и есть что-то необъяснимо большое, высокое в самом глубоком, умственном понимании этого слова. Только они и манили меня, притягивали к себе с тех самых пор, как только я узнала об их существовании.   И, опять же, о них отдельный рассказ!
А сейчас я удивлялась умному, хитрому, мудрому, волшебному ветру с аравийской пустыни. Несколько экскурсий у нас с Таисией совпадали. В фойе отеля мне передали билеты на завтрашнюю поездку в пустыню. Должны были ехать вместе с Таей. Но что это? На одном из билетов значилось совсем другое имя: Анисья. Таисия в это время что-то выбирала в сувенирной лавке. Я тут же хотела бежать к распорядителю по экскурсиям насчет случившегося недоразумения, но тут ко мне подошло само "недоразумение". С удивленным лицом я не успела Тае поведать об ошибке именем, как та, взяв билет, меня огорошила:
- Я и есть та самая Анисья.
Было видно, ей нравится мое удивление. Она еще и подыгрывала, изображая на лице полное спокойствие и равнодушие.
- Я и есть православная девушка Анисья, - даже не улыбнувшись удавшемуся розыгрышу, повторила она.
- Не поняла юмора, - только что и оставалось вымолвить мне.
А весь юмор заключался в том, что по паспорту и всем остальным данным моя соседка по номеру и землячка по российскому региону действительно звалась-являлась Анисьей.
В пермском закамском крае, в далеком таежном селе редкое красивое имя Таисия показалось родителю-отцу каким-то непривычным, не деревенским. Хотя мама новорожденной девочки об этом имени только и мечтала. Уж чем так покорило оно ее, но, учась в городе на "медичку", она познакомилась с девушкой по имени Таисия - самой красивой во всем училище. Сама же звалась Акулиной - спасибо батюшке за такое имечко! Родитель явно придерживался старообрядческих, кержацких святцев, потому так и  назвал свое любимое чадо. Ладно, хоть отпустил в город учиться.
Вернувшись в родное село, мать Акулина вышла замуж за Иону, "осчастливенного" таким имечком тоже отцом-старообрядцем, и уже точно знала, что дочку будет называть, словно выпевать: Та-и-си-я.
Все перепутал обалдевший от счастья рождения дочери отец. В новоявленном сельсовете все скопом, долго перебирали женские имена, потому как отец Иона напрочь забыл наказанное женой красивое имя девочки. (Мать Акулина в это время готовила праздничный стол). Когда молоденькая бухгалтер Зоя выкрикнула: "Анисья", счастливый папаша вздрогнул:
- Да, Зойка, именно так! Анисья! Ею и будет!
Так и "состоялась" Анисья Ионовна. Для отца она осталась именно Анисьей - он так и не смог запомнить "Таисию", а вот вся остальная родня поддержала мать:
- Хватит с нас Акулины с Ионою. Покойники, дед с бабкой, такие имена носили, что вообще не выговоришь!
Во всех случаях жизни, кроме сверки личных данных, Анисья называлась Таисией и, рассказав сейчас все это мне, поинтересовалась: а тебе что больше нравится? Я замешкалась. Не знаю. Вообще-то, сейчас модны старые имена, ими часто называют малышей. Да и "Таисия" - имя не новое. Но мне понравилось коротко обращаться к новой подруге: Тая! О чем я ей тут же и сказала. Таю это очень обрадовало - "Анисью" она не любила.
И мы стали готовиться к путешествию в пустыню. Вот это да! Пустыня! Впервые я окажусь там. Что же она собою представляет, какие чувства вызывает?
Нам посоветовали взять с собою теплые вещи, ибо в пустыне проказник-ветер еще сильнее да и вечером, который нас там застанет, будет довольно холодно. Я решила взять с собою легкую утепленную куртку, снятую и запихнутую в сумку еще в самолете, а вот с Таей вышла закавыка. Ею из дома было прихвачен красивый, модный кардиган, длина которого не годилась для поездки в пустыню, ибо могла мешать полному наслаждению контакта с нею. Довольствоваться одной кофточкой Тая побоялась и потому решила подстраховаться: приобрести какую-нибудь куртку, курточку типа ветровки. (Хочется здесь скаламбурить: справилась бы только та ветровка с ветром пустыни!)
В местных лавчонках на территории отеля "Золотой конек" ничего подобного не нашлось и Тая обратилась к нашему, так называемому гиду, информатору и наставителю Ровшану. Ровшан был восточный человек, но не араб. Кончил что-то в Москве, прекрасно говорил по-русски. Ровшан загорелся идеей помочь русским "дэвушкам". Он сообщил, что в центре Хургады в престижном супермаркете как раз идет распродажа всякого рода одежды, в основном, из кожи. Глаза моей Таисии-Анисьи загорелись:
- Ой, а как туда добраться?
- Да запросто! - ответствовал наш гид. - Сейчас вызываю такси и едем!
- Ой, что вы, может быть... - засомневалась было  Тая, но Ровшан не дал ей договорить: - Не переживайте! Такси за счет отеля!
- Ну что, едем? - затеребила меня подруга по путешествию. - Куплю хоть куртку какую-нибудь дешевенькую для завтрашней пустыни. А то ведь одубею от этого ветра!
Червячок сомнения ворочался во мне: ехать куда-то, на ночь глядя... Но Ровшан уже вызвал такси и мы, две русские мадам, погрузились в него. Гид сел с нами. Такси, типа нашей маршрутки, мчалось по вечерней ярко-сияющей, звучащей музыкой Хургаде. Неожиданно Ровшан предупредил, что сейчас сойдет, а водитель доставит нас куда надо. Червячок сомнения у меня стал переростать в панический страх: "Две дуры чокнутые. Уселись. Едем. А куда едем, куда везут, представления не имеем!" Чтобы как-то унять панику, после того, как Ровшан покинул такси, я попробовала заговорить с шофером, но тот не понимал ни бельмеса. Все ж, успокаивала мысль: на нас браслеты отеля, значит, он за нас в ответе, мы учтены, нам никто ничего не сделает...
Такси остановилось у парадного входа, по-современному, портала красивейшего дворца-магазина. Не успели мы с Таей высунуться из машины, как нас тут же, взяв под локоток, встретили, проводили во внутрь торгового заведения. Усадив в мягкие кожаные красные кресла, предложили: кофе, чай?
Все это напоминало мне живой спектакль, где мы с Таей - главные герои. Подошел чопорный служитель магазина, предложил подняться на второй этаж. По богатым ковровым дорожкам прошли за этим господином. Опять сели-утопли в мягкие кресла, а вновь подошедшая стройная женщина, устроившаяся напротив нас, на чистом русском языке принялась рассказывать-знакомить с работой и содержимым магазина. Оказывается, что сам материал для одежды поступает непосредственно от изготовителей Германии, Франции, Италии; что их магазин самый престижный и лучший.
"Каковы же цены тут?" - думалось мне. Тая сидела с заинтересованным лицом и внимала рассказу продавца-мененджера. В какой-то момент мне стало вдруг так смешно, что я еле-еле сдержалась. А продавец уже раскладывала перед Таей невесть откуда взявшиеся карты со схемами производства отделки кожи. Я незаметно толкала подругу ногой, но та продолжала соблюдать правили приличия и этикета, вроде бы увлекшись рассказом мененджера. Я решила воспротивиться. Замечу, есть в моем характере этакая мерка норова, противоречия, если вижу, чувствую где-то, в чем-то перебор, перегиб, передозировку. Тогда тут же иду на прерывание контакта любыми способами.
- Простите, а как давно вы работаете в магазине? - оборвала я рекламную трескотню продавца.
- Да, давно, - отвлеклась она. - Уже три года.
- А сами вы откуда? - пыталась я совсем прервать ее.
- З Украины.
Тут не совсем по-доброму глядя на меня, она убрала свои карты, приподнялась и предложила нам пройти в сам хургадский зал одежек. Боже, что это был за зал! Без конца и краю! Меж высокими колоннами чередовались сектора с самыми разнообразными видами, фасонами, размерами пальто, плащей, курток, пиджаков...
Продавец подвела нас к первому, казалось, бесконечному ряду кожаных, тонкой выделки курток.
- Простите, - обратилась она прежде всего к Тае, - а какая цена вас устроит?
- Да мне бы, да нам бы... - замялась моя подруга по несчастью, а я, взглянув на предложенный экземпляр, обомлела: тысяча долларов! Да у меня же таких денег на целую поездку не выходило! Боже, куда мы попали?! И за кого нас приняли?! Неужто похожи мы на богатых матрон? Да бедные мы, русские матрешки! И так похожи на них. Ну как признаться, что располагаем на покупку курточки всего десятью-пятнадцатью долларами. Ветровка нам нужна! Простая, дешевая ветровка. Слышали ли вы, госпожа, о таких суммах, о таких ценах? Может, подскажите такой магазин?
Я потянула Таю от одежды, от продавца, но Таисия-Анисья вдруг проявила неожиданное упрямство и тут я засомневалась: что это сужу по себе? А может, у новой знакомой денежки как раз и имеются. Примолкнув, я ходила меж рядов одежды за Таей и продавцом. Той цены, той суммы, коей обладала соискательница куртки, никак на находилось да и не могло быть в столь престижном месте.
- Скажите, пожалуйста, - обратилась к Таисии начинающая недоумевать и даже нервничать мененджер супермаркета, - а для каких хотя бы целей вам нужна куртка?
- Да всего на один-то раз и нужна она мне! - чуть не с болью воскликнула Тая. - Завтра в пустыню на джипе прокатиться!
Державшая в руках симпатичную куртку за четыреста долларов, продавщица застыла в негодовании, затем возмущенно крикнув:
- Так шо ты мне головУ морочишь увесь вечер?! Шо нужно табе? Байковая ветровка с китайского базару? - у хургадского мененджера в голосе-говоре ощутился явно харьковский акцент.
- Нет, что вы! У меня целых пятьдесят баксов! - перешла, наверное от испуга, на сленг и Таисия, - Да только у вас тут нет ничего нормального...
Последними словами она чуть не убила-уничтожила хургадско-харьковского представителя торговли. Я боялась, что мы с подругой вылетим сейчас на улицу прямо со второго этажа. Ах, эта наша бедность-нищета! Было ужасно неловко, стыдно.
 Провожали нас из супермаркета не так, как встречали, но, слава богу, их аллаху, не выпихнули - позвонили в наш "Золотой конек", вызвали такси, чтобы доставить обратно несостоявшихся покупателей. В ожидании мы сидели с Таей в фойе магазина, скрывая досаду в душе вымученными улыбками. Тая вдруг сорвалась с места: "Я рядом видела магазин. Давай заскочим туда!" Пришлось ее попридержать: "Сиди уж! Сейчас машина придет!"
Везла нас та же самая маршрутка-такси. И тут на нас с Таей напал прямо истерический смех. Улыбающийся водитель с интересом поглядывал в нашу сторону. Наверняка думал: "Поддали, выпили русские бабы. Счастливые". Ведь у них, бедных арабов, "сухой закон".
Рано утром выезжали в пустыню. На Таю напялили все что можно из теплых вещей и теперь она смеялась: "По толщине перегнала тебя, подруга!"




               УДИВЛЯЛКА ПЯТАЯ:
               "В ПУСТЫНЮ НА ДЖИПАХ!"

Желающих побывать в пустыне да еще прокатиться по ней на джипах собирали по всем отелям Хургады. Набрался целый большой автобус, хотя из самих отелей выходило человека по два-три. (Много отелей в Хургаде!) Из нашего "Золотого конька" изъявили, как ни странно, желание только я да Таисия. Может быть, многие уже побывали на этой удивительной экскурсии; другие же планировали поехать в будущем.
Где-то около часа ехали мы от Хургады. Остановились уже в начинающейся пустыне на специально-оборудованной стоянке, где путешествующих поджидали джипы и квадрациклы. Замечу, что пустынный бивуак со всех сторон был обнесен все теми же плетеными заграждениями что и пляжи, конечно же, все от того же пронизывающего ветра. Стоянка-лагерь имела довольно современный вид с удобными скамейками, сувенирными лавками, маленьким кафе и, что меня удивило, совершенно цивилизованным туалетом. Прибывшую группу туристов разделили по 6-8 человек. За каждой такой подгруппой был закреплен гид-экскурсовод. Маленькую кучку туристов, где оказались и мы с Таей, долго не могли поделить между собой два гида-араба, сносно говоривших по-русски. Уж не знаю, что они там делили - возможно это был у них давно затянувшийся конфликт, но один из них, Муххамед, что-то орал другому с пеной у рта и это как-то омрачало начало нашего путешествия в пустыню.
Этот Муххамед изначально выбрал нашу группу, уже разговаривал с нами, объяснял кое-что, тут же, на песке рисуя карту пустыни, называя ее аравийской. Подошедший второй гид Абдуррахман начал оспаривать Муххамеда на предмет названия пустыни - он считал ее ливийской.
В ожидании кинооператора, в дальнейшем производившего видеосъемку нашей экскурсии, было предложено покататься на квадроциклах. Многие молодые люди поспешили усесться за рукоятки этой новомодной техники. Десятки квадроциклов нарушили тишину пустыни. Прямо здесь же, за плетнем стоянки были устроены настоящие гонки. Зрелище не для слабонервных. Мы с Таей избежали этого соблазна. В конце концов прибыл видеосъемщик и нас рассадили по машинам. Рядом с водителем нашего джипа сидел, таки, Муххамед. От долгого спора с земляком в уголках его губ присохла слюна и это делало в общем-то красивого парня-араба неопрятным и неприятным.
Десять джипов тронулись с места. Вглубь пустыни. Сначала ехали шеренгой, придерживаясь друг друга. Потом же, что началось! Каждый джип, вернее, водитель джипа хотел проявить и показать свое мастерство вождения и удаль перед другим, а, главное, перед нами, сидевшими в его салоне. "Сидевшими" - сказано неточно. Углубившись в пустыню, джипы рвались вперед, обгоняя друг друга,  подпрыгивая и подскакивая на песчаных барханах, и мы, сидевшие внутри туристы, подпрыгивали, подскакивали, как мячики, боясь ушибиться головой о верх джипа, быть откинутыми назад или вовсе сброшенными с сидений на пол.
Я находилась рядом с водительской кабиной, которая ничем не была от нас отделена и видела, как водитель улыбался, глядя в зеркальце на мой растерянный вид, испуганные глаза. "Поделом тебе, тетка, кататься по пустыне!"
Одной рукой я упиралась в потолок джипа, другой мертвой хваткой  схватилась за край сиденья, и когда сидевший рядом с водителем Муххамед в очередной раз вскрикивал что-то на арабском, типа, "берегись!", я из смуглянки превращалась, наверное, в бледную поганку, до боли в пальцах стискивая сиденье.
Мы уже долго мчались по пустыне. Муххамед вновь и вновь вскрикивал на своем арабском, предупреждая о приближающемся подскакивании на очередном бархане, а я думала: не дай бог, что-то случится с джипом, колесо отскочит и или еще что... Тогда все, пропала. И не где-нибудь, а в аравийской ли, ливийской ли пустыне, что, впрочем, вообще-то было утешением слабым.
Я мечтала об остановке. Нам ведь обещали показать мираж. Так неужто он так далек и мы гонимся за ним?! О, здешний аллах услышал меня! Мы остановились. Кое-как вывалились-выползли из джипа. В параллель с нами стояли остальные девять машин. Перед моими глазами во все стороны простирался песок. Светло-коричневый сплошной песок. Но не тот, мягкий, рассыпающийся, в котором тонет нога - этот песок пустыни утрамбован до твердости асфальта. Может быть от того, что совсем недалеко цивилизация и экскурсионные внедорожники колесят по нему, сбивая и уплотняя? Может быть...
Я наслышана о странных песках, зыбучих, и они наверняка есть в этой бескрайней, кажется, бесконечной пустыне. Но сейчас я видела светло-коричневую твердую поверхность с перекатывающимся под ветром мелким камушником.
Все разошлись от джипов, чтобы сфотографироваться на необычном фоне пустыни. Я чуток отошла от общей толпы, отделилась, встала в сторонке, закрыв глаза. Мне хотелось почувствовать пустыню, ощутить ее всем своим нутром. Открыв глаза, я видела уходящую к горизонту, необозримую пустынную даль уже с каким-то красновато-желтым оттенком. Я раскинула руки, представляя, как охватываю ее, но что мой обхват?! Я сама сейчас была мизерной песчинкой в безбрежном океане пустыни. Так Тая меня и запечатлела на фото с раскинутыми в стороны руками.
Муххамед рассказывал нам кое-что из истории и в уголках его губ снова забилась-забелела слюна и я невольно перевела свой взгляд на водителя. Водитель нашего джипа вовсе не походил на араба, но клетчатая арафатка на шее непременно указывала на принадлежность именно этой нации. (Хотя эти самые "арафатки", хоть и не клетчатые, были сейчас и на нас). Миловидное, застенчивое лицо водителя красиво дополнялось улыбкой. Он и тут застеснялся, почувствовав мой взгляд. Совсем на араба не похож - многие из них очень прилипчивые, приставучие!
Нас собрали в общую кучу и оператор с камерой указал в сторону, якобы там должен быть мираж. Он, якобы, снимал его и старался по-русски (вся группа была русской) объяснить: "Дож, понимай, дож идет, видиш?" Но никакого дождя я никак не могла разглядеть. А где-же дворцы и соборы, где миражные города и оазисы? С подобным вопросом я обратилась к комментирующему "дождь" видеооператору, что в дальнейшем стоило мне и первичной неловкости и, затем, импровизированной игры в мою смелость и боевитость.
Дело в том, что теперь оператор в нашей туристической толпе видел только меня и старался все время снимать именно меня. При этом он выкрикивал "Шакира"!
Сначала, правда, мне было очень неловко. Этим "Шакира" он заставлял всю группу глазеть на меня, я же, совсем как девчонка, стеснялась, стыдилась, краснела. Потом, пересилив себя, я стала подыгрывать ему, надеясь, что так он отстанет. Я старалась казаться очень раскрепощенной, свободной. Даже импровизировала какой-то восточный танец, когда Алекс (так совсем не по-арабски звали оператора) снова направлял на меня видеокамеру. Тогда я и знать не знала, что существует такая певица Шакира - молодая, красивая, к которой я, как говорится, ни каким боком! Хотя нет, петь я тоже очень люблю. Но ведь Алекс не знал об этом! Да, может быть, он не знал и никакой Шакиры! И выкрикивал это слово с совершенно другим, каким-то своим определенным  смыслом. Кто его теперь знает!
На некоторое время оператор успокаивался, снимал серьезно всю группу, затем же, зараза, снова прилипал ко мне. В группе пошутили насчет миража: если идти долго-долго в пустыне, да еще заблудиться (а заблудиться здесь ничего не стоит, потому, как нет совершенно никаких ориентиров), да еще, когда мучает жажда - вот тогда тебе, пожалуйста, будет самый настоящий мираж! Какой только пожелаешь и вообразишь! Но, господи,   аллах, не дай в пустыне заблудиться.
Далее джипы тронулись к необыкновенной горе. Она состояла из белого, рассыпчатого как сахар, почти серебристого песка. И хотя я не очень люблю горы, эта гора была и вправду очень красива и необычна. Многие из наших полезли наверх. Устремилась туда и моя Тая. Надо сказать, что в отличие меня, Таисия - женщина спортивная. В свои за шестьдесят, она еще сплавляется по рекам. Киносъемщик Алекс тут же подбежал ко мне:
- Айда, айда наверх, Шакира!
 - Нет-нет, Шакира не желает. У Шакиры болит нога, - я показала ему на колено. Через какую-то минуту он подпихивал ко мне стесняющегося нашего водителя. Я женским нутром чувствовала, что ему и хочется познакомиться со мной, и он очень робеет. Шустрый, нагловатый видеооператор, не выпуская камеры из рук, толкал-подталкивал Асхата. Сейчас я узнала, как зовут водителя джипа.
- Шокран! - сказала я Асхату, что по-арабски значило "спасибо" и, подойдя к нему, тронула за плечо:
- Ты молодец! Хорош! - сказала ему, а кинооператору совсем по-детски, с обидой кинула: -  а ты - нет!
Он, конечно же,  все понял, мое замечание не показалось ему приятным, но вида не подал, заулыбался с тенью небольшой неловкости и отошел со своей техникой от нас с Асхатом. Водитель, как я поняла, совсем не говорил по-русски. Он только смотрел на меня и застенчиво улыбался. Тем временем с белой серебристой горы скатились туристы и далее наш маршрут следовал до арабской деревни бедуинов.
Снова по песчаным барханам неслись джипы, обгоняя друг друга и снова с криками подскакивали мы в машине. Наш скромный Асхат ничуть не уступал в бешеной гонке. Деревня бедуинов располагалась далеко в пустыне. Небольшие хижины из пальмовых и тростниковых стволов и листьев стояли в окружении невысоких гор. Однако же высоты этих гор было достаточно, чтобы более-менее оградить жилища и самих аборигенов от ярого пустынного ветра. Действительно, ветер в пустыне силен! Местами прямо-таки штормовые порывы. Залепляет песком рот, глаза, уши. Вот почему перед поездкой нам всем повязали арафатки - этакие клетчатые платки, которыми укрывается все лицо кроме глаз. Арафатка на востоке имеет множество названий. Это и кефия, и шемаг, и гутря, и хатта. Увидев такие платки в черную и серую клетку в одной из лавчонок отеля, я еще подумала: надо же, прямо как у моей бабки! Да и многие русские старушки в деревнях раньше носили такой платок с небольшими кисточками. Потому не испытала большого желания купить его: будет также в доме валяться. Но при поездке в пустыню такой атрибут одежды стал просто необходим, и при выезде со стоянки-бивуака нас всех (и мужчин и женщин) повязали платками.  Укрывали нас от пустынного ветра, оставив лишь прорези для глаз, наши же пустынные гиды.
В бедуинской деревне сразу бросилось в глаза местоположение молящихся. Это огромная цветная циновка с уложенными на ней многочисленными специальными подушечками под колени. Также она была устлана самотканными половиками. Да-да, такие же обыкновенные цветные половики совсем как где-нибудь в какой-нибудь глубинной российской деревеньке.
Ткутся украшаюшие простой быт изделия на самодельном деревянном стане. Помнится, стоял такой стан и у моей бабки Маши, занимая ровно полхаты и мне, десятилетней девочке, нравилось куски уже непригодной цветной материи разрывать на узкие полоски и заправлять их под прочные нитяные переплетения стана. Собственно, бабка научила свою помощницу ткать деревенские половики. Потому с удивлением и радостью я смотрела сейчас на них в далекой пустыне.
С восходом солнца бросаются бедуины на разостланную циновку, каждый к своей подушечке, чтобы сотворить утреннюю молитву, утреннее обращение к аллаху. И так несколько раз в течение дня и вечера. Вечерний намаз звучит с закатом солнца.
Деревня бедуинов хоть и размещена довольно далеко в пустыне, все ж она специализирована под посещение экскурсий. И хотя ее жители являют собою почти первобытноизданный вид - грязны, нечесаны, оборваны - в деревне имеется маленький террариум, на который, впрочем, больно и жалко смотреть: в нескольких клетках замерло по два-три пресмыкающихся, тощих, высохших, похожих уже не на живую природу, а на какие-то омертвелые сучки коричневого или серого дерева. Имеется в деревне и небольшая даже фабричка по производству красок с совсем примитивными условиями труда, оно и понятно. Есть и своя доморощенная аптека, между прочим, пользующаяся большим авторитетом у путешествующих. За одной, якобы, необычной мазью для лечения мышц и суставов сюда прилетают и приезжают специально. При мне одна туристка купила сразу семь миниатюрных баночек лечебной панацеи. По десять долларов каждая. Тая, поддавшись тут же развернувшейся среди туристов рекламе необычной мази, приобрела три баночки. Я решила снять пробы с одной, тут же втерев бедуинское зелье в ноющее колено. Признаюсь,  не помогло! Ни сразу, ни потом! Может быть именно к моему приезду и в заброшенной аллахом бедуинской деревеньке уже научились хитрить, подделывать... Аллах им судья!
Прямо посреди деревни находился маленький узкий колодец, обложенный со всех сторон камнями. Сами бедуины не обращают на туристов никакого внимания; многочисленные кучки босоногих детей бегают туда-сюда. Всю нашу группу подвели к перевернутой "на попа" железной бочке, срезанной наполовину. Прямо на ней женщина-бедуинка, с ног до головы укрытая в черное - сверкали белками лишь ее глаза в прорези ткани да мелькали ладошки смуглых рук - пекла лепешки. Я поняла, что это совсем молодая женщина да и, похоже, нраву совсем не кроткого, потому как дерзким и хитрым был взгляд ее. Вокруг женщины толпились ребятишки. Она ловко перекидывала лепешки с одной стороны на другую, а бедная, голодная  пустынная ребятня глотала слюнки, следя за каждым  движением ее рук. Я протянула большое яблоко одному из черномазых мальчуганов, одна сторона кудлатой головы которого была поражена то ли лишаем, то ли какой другой заразой. Он выхватил фрукт из моих рук и стремглав унесся, забыв про пекущиеся лепешки.
- Шакира! Шакира! - вновь заорал наш видеосъемщик, на некоторое время забывший обо мне. Он подбежал к женщине, оторвал у нее пласт лепешки и протянул мне. Что ты будешь делать?! Вот, змей, привязался! И далась ему эта Шакира! И чем я, все же, на нее похожа?! Я взяла кусок лепешки и, изображая удовольствие, проглотила его. Может Алекс думал меня этим самым поставить в неловкое положение, уверенный, что я не осмелюсь попробовать угощение, ан нет. Кругом зааплодировали и... потянулись за лепешкой. Захлопал в ладоши и сам мой "искуситель". Конечно же, я не испытала никакого там смака, наоборот, даже запереживала потом о последствиях: кто его знает, что там намешано да и смуглые ладошки пекарши совсем не соответствовали санитарным нормам. (Скажу заранее, у меня все обошлось, а вот Таисии все же какая-то бацилла попала. Ладно хоть, экскурсия двигалась к концу.)
После отведывания бедуинской лепешки, мы были приглашены на бедуинский чай. Вся наша объединенная группа уселась по-арабски на половики под большим навесом из пальмовых листьев. Тут же сидело и несколько кошек. В одной из них я чуть не признала свою Нюшку. Ну такая же! Я даже позвала ее: "Нюша"! "Нюша"! На что умница-кошка повернулась ко мне, но не подошла. Туристы смеялись: "Она  прилетела вместе с вами! Она телепортировалась!" При виде кошки, похожей на мою, взгрустнулось. И еще подумалось: надо же, сколько одинаковых вещей можно увидеть в столь дальнем далеке!
В обыкновенных пластиковых стаканчиках нам преподнесли чай аборигенов. Это был необыкновенный чай. Черный до смолистости, он чем-то и напоминал привкус смолы. Только какой привкус? Еловый, сосновый, липовый? Получалась какая-то смесь - всего понемножку. Тае чай не понравился, но очень хотелось пить: бутылочки с минералкой мы давно опустошили. (И вовсе может быть, что не злополучная лепешка, а непонятный чай привнесли в жизнь Таисии по прибытии в отель некоторый дискомфорт.) Пока же мы сидели, сложив ноги калачом, и не думали не о чем! Снимающий все эпизоды нашего путешествия в пустыню Алекс, опять выглядел меня и с криками: "О, Шакира! Шакира!" навел свою видиотехнику. Что оставалось делать? Злиться? Портить себе настроение, портить путешествие? Ну нет, дудки! И я закривлялась перед ним. Делать сидя это было неудобно и я, вскочив на ноги, опять попыталась изобразить арабский танец. Рискнула даже на "танец живота". Хотя, какой там танец! И какой "живот"! Одетая в плотную кофту да еще куртку, я отнюдь не выглядела грацией. Да еще и природная полнота тела. Ан, нет! Оказывается, и это я поняла здесь, в Египте, арабы любят полнотелых дам. Какие молодцы! При этом они еще и не замечают возраста! Вот где чудо! Но я не была в восторге от внимания Алекса и его выкриков: "Шакира!" Когда в очередной раз он обратился ко мне, я постаралась объяснить ему, вроде бы хвалясь и радуясь, что у меня вот точно такой же сын. Высокий и красивый. Прямо вылитый ты, Алекс! Мне думалось, что любвеобильный араб поймет, отойдет, отстанет. И что же? Всего лишь на несколько градусов снизил свой пыл Алекс, все-равно уделяя внимание "Шакире". Тая смеялась: "Ну все, девка! Придется тебя тут замуж выдать, тут  оставить!"
(Уже намного позднее я поподробнее разведала, кто ж она такая, эта Шакира... Признаюсь, была надежда схожести с загадочной персоной. На самом деле, красивая блондинка Шакира, колумбийская певица арабских кровей на двадцать с лишним лет моложе меня, состоявшейся русской тетеньки. Никакого внешнего сходства! Нет, все-таки, кое-что похожее нашлось. Как я и писала раньше, я тоже пою, пишу стихи и песни, о чем, конечно же, Алексу было неведомо.)
После отдыха с чаепитием нас провели к стойбищу верблюдов. Некоторые из них лежали, отдыхали, а некоторых водили под узцы совсем маленькие бедуинчики, предлагая прокатиться. Это очень умиляло, и туристы при катании не жалели для малышни лишнего доллара. Я долго не могла решиться сесть на верблюда. Но вот уже и Тая сделала круг и возвратилась вся в восторге и восхищении, и мне некуда было деваться. Я подошла к молодой бедуинке, объясняя, что хочу поехать на ее верблюде. И опять попала впросак! Бедуинка-поводырь быстро-быстро замотала головой, отказывая. Я не поняла, в чем дело. Потом, внимательно оглядев животного, все ж догадалась: это была совсем молоденькая верблюдица. И такой "вьюк", как я, в сто с лишним килограммов, ей, бедной, был не под силу. На то и указывала жестами поводырь верблюдицы. Мне стало и смешно и неловко. Но тут "мой друг" Алекс (куда ж от него денешься - пустыня кругом!), берет меня под руку, с трудом удерживая камеру в другой, и подводит в большому, маститому верблюду. Верблюд стоял, точно размышляя: брать на себя такой нелегкий груз или не брать. Погонщик верблюда, худой до костлявости, одетый в длинный до пят грязно-серый халат, стал усаживать верблюда командами, жестами. Тот наконец сложил под себя передние ноги, плюхнув затем зад на разъезженный здесь песок. Я должна была крепко держаться за его горб, так как резко вставая с задних ног, верблюд опрокинул бы меня через свою голову. Я взгромоздилась на спину верблюда, мертвой хваткой вцепившись ему в горб. Сидеть меж мягкими горбами верблюда на мягкой же подстилке-коврике было довольно удобно. Все обошлось благополучно. Я наверху, я на верблюде! Передо мной настоящая аравийская пустыня с полукружьем небольших гор. Верблюд мягко, плавно, вразвалочку шагает за гору. Плавно раскачиваюсь и я. Неужели это не сон?! Конечно же, это явь! Я - в пустыне, я - на верблюде! Вон, Алекс бегает в толпе туристов, дымится костерок в бочке, топящейся сухим верблюжьим навозом, старик-бедуин достает из колодца воду...
Быстро пролетело время. Один миг, и мой верблюд, обойдя гору, доставил меня к месту. Я намертво вцепилась в его холку, точнее, в горб животного, а он резко было кинул меня, сложившись в передних ногах. Но я верно исполнила все правила при посадке-сходе с верблюда и, когда он уселся на задние ноги, слезла с него. Алекс запечатлел моменты моего восседания на верблюда и спуска с него, что для меня было приятно и даже на этот момент не злило и не раздражало.
Ну что ж, наше знакомство с бедуинской деревней заканчивалось. Конечно же, это была не совсем дикая деревенька, заброшенная в аравийской пустыне. Все ж, она привыкла к людям, туристам; имела представление о цивилизации. Настоящая бедуинская деревня, затерянная далеко-далеко в песках, говорят, боится, сторонится чужих людей и никогда не подпустит к себе на близкое расстояние. Она не имеет никакого понятия ни о деньгах, ни о благах, в то время как посещаемая туристами ждет и радуется каждому доллару.
Мы возвращались к месту сбора и стоянки наших джипов. И хотя, конечно же, водители устали за целый солнечный день, они ничуть не подавали вида: также гнали свои джипы по спускающейся в пустыню темноте да еще и пели. Вот удивительное для меня дело! Еще одна крошечная удивлялка: поют совершенно трезвые мужчины! Весело подпевают звучащим в радио арабским песням! Даже наш застенчивый во взгляде на меня Асхат весело выкрикивал-подпевал  своим доморощенным певцам и певицам. Ах, молодцы мужчины арабы! Экие патриоты! Как любят они свою страну, свои песни! Любо-дорого было это видеть и слышать!
На некоторое время мы остановились и, выйдя из машин, наблюдали закат солнца. Группа умолкла, притихла, чувствуя значимость, необыкновенность момента. Закат солнца в пустыне! Неповторимая, неописуемая красота! Непередаваемые эмоции!
Ты стоишь один на один с заходящей величественной звездой по имени Солнце. Ты, лишь присутствие ничтожной, незаметной точки на безмолвной пустынной равнине планеты Земля, окрашенной сейчас красно-коричневым цветом закатившегося светила. После маленькой уютной Европы пустыня Египта расширила мое представление о нашей планете.   
Солнце ушло за горизонт и сразу наступила темнота. Дул сильный пронизывающий ветер. Стало неуютно и даже страшновато. Хотелось скорее к свету и теплу. Мы быстрехонько впрыгнули в ставшие за целый, длинный день родными египетские внедорожники.
На стоянке, светящейся иллюминацией, звучащей музыкой, этаком островке, оазисе аравийской пустыни нас ждали ужин, горячий чай и развлекательная программа. В пустыне, наблюдая за закатом солнца, мы здорово продрогли. У бедной Таи зуб на зуб не попадал, ее даже не согрел ужин и горячий чай, и я отдала ей свое покрывало-дерюжку, что нам выдали здесь, на стоянке. Укутавшись кто во что, мы, сидя на длинных скамейках по всему периметру лагеря, наблюдали настоящее действо, зрелище, которое проходило в центре. Красивыми девушками виртуозно исполнялись восточные танцы, ставшие очень популярными сейчас и в славянских странах, в том числе и на моей родине, в России. Скажу больше: в настоящее время восточные танцы затмили  в Европе все остальные. У нас на Урале открыто несколько школ восточного танца. Но какими бы искусными не были русские учителя арабского искусства, танцы в исполнении наших девушек и женщин, ничуть не уступающим арабским в красоте, все ж, в исполнении танца уступают им очень и очень. Да что там говорить! Так оно, собственно, и должно быть! По самой природе. Но больше всего меня покорил и удивил танец "мальчика-юлы".


УДИВЛЯЛКА ШЕСТАЯ:
"ТАНЕЦ ДЕРВИША"
   
 Это так называемый суфийский танец. Танец дервишей. В Египте они известны как танцы "танура". Танура считается одним из сложнейших танцев в мире. Самое главное - танцору необходим исключительно идеальный вестибулярный аппарат. Во время танца он совершает вращения вокруг себя в течении 15-20 минут, причем в одну сторону. При этом в его руках несколько бубнов, и исполнитель, удерживая их и одновременно вращаясь с невероятной быстротой, показывает зрителю настоящее шоу. Затем наступает черед юбок.   Костюм танцора состоит из нескольких цветных юбок - танур, одетых одна на другую, довольно тяжелых, так как на каждую юбку приходится около десятка килограммов различных украшений в виде бус, монист, стекляруса и прочих "висюлек".
По мере убыстрения темпа музыки убыстряются и круговые движения танцора, сбрасываются одна за другой юбки, а в самом конце самая нижняя взлетает вверх и на кончике пальца раскручивается умелым танцором. Это искусство в Египте как и многие другие ремесла в арабских странах передаются от отца к сыну. Юных мальчиков обучают в специальных школах.
Я завороженно смотрела на мальчика-юлу, у меня самой кружилась голова и мелькало в глазах. Мне казалось, что он кружится долго, очень долго и сейчас упадет, рухнет на импровизированную сцену. Но нет! Чуть замедляя темп, тем самым делая себе передышку, танцовщик в бешеном ритме вновь наращивал темп и вновь молниеносно вращался в развевающейся одежде вокруг своей оси.
Надо сказать, я его честно отблагодарила - еще долго потом горели мои ладони от восхищенных рукоплесканий.



           УДИВЛЯЛКА СЕДЬМАЯ:
              "КАЛЬЯН"

Затем нам каждому был предложен кальян. Я не то, чтобы пробовала "это дело" - я в глаза не видела самого прибора и совсем не представляла, что и как с ним вытворяют. Где-то далеко в сознании казалось мне это непонятное, чудное "явление кальян" чем-то недозволенным, запретным, даже порочным и стыдным. Моя Таечка оказалась смышленее и опытнее в этих делах. После того, как неприятного вида пожилой араб положил в чашечку прибора, оказавшегося очень простым на вид, несколько маленьких кубиков так называемого курительного табака, отличающегося от обычного добавлением в него каких-нибудь фруктов или сладостей (патока, мед) да еще (самое главное!) последующей влажностью, так как проходит через воду в специальной колбе, моя подружка по отдыху сунула мне в рот мундштук на длинной, мягко изгибающейся трубке.
- Вдыхай! - приказала она мне. - И выдыхай!
После паузы:
- Ну, как? Приятно? Что чувствуешь?
Я совершенно ничего не чувствовала. Может быть, султан какой-нибудь или падишах и чувствуют что-то, возлежа на своих коврах и покуривая кальян, мне же, простолюдинке, этого не дано.
Таисия вырвала у меня мундштук, сунула себе в рот. Затянулась. При этом глаза ее были прикрыты, лицо выражало наслаждение. А мне снова стало смешно.
Надышавшись, она передала мне трубку:
- Глубже тяни! Вдыхай! - советовала, - Не боись! Прямо яблочный аромат!
Боже мой! Ни яблочного, ни грушевого, никакого другого аромата я не чувствовала. Добросовестно сидела, вдыхала, смотрела на таких же курильщиков - кальян, видимо, был не для меня. Мне стало жаль времени, отведенного на эту процедуру и я так обрадовалась, когда египетские устроители нашего отдыха предложили посмотреть в телескоп.




              УДИВЛЯЛКА ВОСЬМАЯ:
                "МЕРКУРИЙ"

Вот это да! Где ж вы раньше были, устроители развлечений?! Столько времени потратить на какой-то дурацкий кальян! Хотя раньше никак не получилось бы - ждали настоящую темноту. Нас, желающих посозерцать вечернее небо, вывели из лагеря и вновь повели в продуваемую всеми ветрами пустыню. Сравнительно недалеко оказались два телескопа. Один, большой был настроен на планету Меркурий. Второй, поменьше на нашу спутницу Луну. И звезды. Вот это было Чудо! Настоящее, завершающее этот необычный день и вечер! Я находилась в африканской стране, стояла на песках аравийской пустыни и наблюдала в телескопы то Луну, то Меркурий. Порывистый ветер мешал созерцанию, он периодически смещал фокус объектива телескопов и специально приставленный к этому делу египтянин поминутно, бесперечь, как бы сказала моя бабка, поправлял, настраивал аппаратуру.
Я видела темно-серые штрихи кратеров далеких планет, призрачные очертания то ли гор, то ли конусов вулканов. Перед моими глазами подрагивала пористая поверхность овального бока Меркурия, похожего на огромный кусок серой пемзы, плывущего где-то там,  в бесконечном космосе. Нам славно повезло, так как видеть Меркурий совсем непросто. Не из всех широт Земли можно его наблюдать, и только тогда, когда он удален от Солнца на довольно большое расстояние.
Планета Меркурий - самая близкая к Солнцу планета, потому Солнце греет ее в семь раз сильнее чем Землю. На одной стороне Меркурия нестерпимо жарко - настоящее пекло, когда этой стороной он повернут к нашему светилу; на другой - лютый холод. Получается, что планета состоит как бы из двух пустынь - горячей и холодной. Меркурий еще недостаточно изучен. В 2006 году, после того как Плутон потерял свой статус самой маленькой планеты, планета Меркурий его приобрела. Она самая маленькая, наряду с Плутоном, принадлежит к земной группе планет; не имеет спутников. Меркурий вращается вокруг Солнца почти три месяца. Целых 88 земных суток! Поверхность Меркурия очень схожа с лунной. Она также  испещрена кратерами, следствием бомбардировки метеоритов. На ней можно различить призрачные очертания гор, равнин, холмистых образований и высоких уступов. Планета названа древними римлянами в честь быстроногого бога торговли Меркурия, так как планета очень быстро движется по небу.
Аравийский ветер выдул из меня остатки тепла, а я все никак не могла оторваться от объективов телескопов, перебегая от одного к другому. Тая давно убежала на стоянку, я ж держалась до последнего.

В эти минуты исчезли, испарились все мелочи жизни и мной владело лишь одно: я на пустынной точке Земли наедине с другими планетами! Фантастика! Нет, реальность!
В отель мы прибыли в полночь. Выходя из джипа, я уловила взгляд Асхата. Ничего не поделаешь! Се ля ви. Прощай, арабский друг Асхат! Что-то затронул, шевельнул ты в моем сердце. И, наверное, это и лучше, что мы не познакомились ближе. Чем-то бы это нам грозило, во всяком случае, мне - я почувствовала.
Тая заметила нашу грустную переглядку - в номере она смеялась: "Ну  точно придеться тебя, Шакира, выдать тут замуж!" 



              УДИВЛЯЛКА ДЕВЯТАЯ:
         "БЕРЕМЕННЫЕ КОШКИ И ЧЕРНАЯ ВОРОНА"

После гонок по пустыне мы с Таей несколько дней валялись на пляже нашего отеля. Последние три слова я выделяю отдельно. И вот почему. Дело в том, что с нами произошел небольшой конфуз.
Как известно, все побережье Хургады усеяно отелями и, соответственно, пляжами. И откуда нам было знать, выросшим под лозунгами социализма: "Все наше! Все общее!", что здесь, пляж пляжу - рознь.
В тот день, отдохнув на лежаках, мы с Таей отправились исследовать морское побережье. Заметили, что рядом с нами располагаются такие же плетни, что и на нашем пляже, только другой формы. На обыкновенных же лежаках с разноцветными матрацами лежат обыкновенные люди. Отдыхающие.
Мы двигались дальше и дальше по берегу, сравнивая устройства заграждения от ветра, небольшие кафешки, сувенирные лавки. В одном месте решили искупаться.
Совсем недолго мы плескались в море, как вдруг к нам прицепился какой-то молодой юноша-араб. Он что-то объяснял нам, улыбаясь во весь свой белозубый рот, но мы ничего не понимали. Тогда он все с той же белозубой улыбкой попробовал вывести нас из воды. Мне это уже не понравилось.
- Тебе что, моря жалко? - с подступающей обидой спросила я. Смуглый парень, не разговаривавший по-русски, все-таки, наверное меня понял. Он схватил наши с Таей запястья, что меня резко возмутило, и тыкал, тыкал пальцем в голубенькие браслеты на них. Тая догадалась первая. И захохотала, сгибаясь в поясе:
- Да ведь это территория другого отеля и другого пляжа! И он, этот смотритель угадал нас по цвету браслетов, что мы с тобой из другого отеля. Нам не положено здесь купаться!
Тая все смеялась, а мне сделалось ужасно неловко. Понимающий парень теперь указывал на близко стоящего к нам мужчину, на запястье которого красовалась такая же кожаная полосочка узкого браслета, только красного цвета.
Потом, уже на "своем" пляже смеялась и я, представляя, как упираюсь, не хочу выходить из "общего" моря, подчиняясь и уважая законы равенства и братства.
Наш пляж был снабжен тремя точками, так сказать, службы питания. Этакими выездными, выставными буфетами, кафе "бистро", расположенными в разных местах. Здесь можно было подкрепиться картошечкой фри с сосиской, различными салатиками, соками. Для полного удовлетворения отдыхающих гурманов присутствовали и спиртные напитки. Ассортимент последних расцвечивался белым и красным вином, виски, коньяком и, представьте себе, мартини... Все питание на берегу совершенно бесплатно. Точнее, оно входило в нашу путевку. "Все включено". Действительно, рай на земле. На египетской земле. Ближе к месту: в Хургаде. Понежишься под солнышком, покайфуешь в лазурном чистом море, выйдешь на бережок и, пожалуйста: чего изволите выпить, закусить?
Мы же с Таисией русские бабы. Такого сервиза и в глаза не видывали, а тут... Подходить к одному и тому же буфету несколько раз было неудобно. Но и выданной нам "продукции с выпивкой" хватало ненадолго - за целый-то день валяния на пляже. Иногда нам не хотелось идти в общую столовую-ресторан. И нами с Таисией был придуман и продуман план дальнейших действий. Ну, скорее всего, план этот многим уже был давно известен, и задуман он был наверняка людьми русскими, с широкой душой и с таким же широким аппетитом.
Для того, чтобы попробовать все из набора спиртного, нам с Таей приходилось по нескольку раз в день менять свое местоположение на пляже. Позагораем, покупаемся в одном месте вблизи "питательно-выпивательной точки", попользуемся ее услугами и перейдем на другой участок пляжа. Отдохнув там, испробуем то в "этой точке", чего еще не пили. Признаюсь, что ни коньячок их, ни мартини мне не понравились. Больше всего полюбилось красное вино. Тая же предпочитала виски. В середине пляжа располагалась еще одна кафешка-бистро, но туда мы заходили редко, в особых случаях, по настроению, потому как там нужно было доплачивать.
По пляжу бродили кошки. Множество кошек. Это меня с самого начала сильно удивляло и даже отталкивало. Убеждение же, что кошка - одна из священных животных Египта, как-то меня успокоили.
В древнем Египте культ богини Баст и ее священного животного кошки по имени Бастет имел большое значение. Изображение черной кошки помещали на своих домах египетские врачи как символ профессии. Вот тебе и черная кошка, которой мы, русские, панически боимся и переходим на другую сторону, если она перебежит дорогу.
На гробницах фараонов также изображены кошки. Кошка признавалась как прекрасная целительница; считалась богиней музыки; приносящей радость и счастье. Культ Баст официально был запрещен императорским указом в 390 году. После этого интерес к кошкам и их обожание в храмах стало угасать. Но не совсем угасло до сих пор. Кошек в Хургаде - неисчислимо! Об них чуть ли не запинаешься. Кошки на улицах, кошки в парках, кошки на пляжах, кошки в столовых-кафе-ресторанах... Помните, кошку, похожую на свою Нюшу, я встретила даже в пустыне. Но и там была не одна, конечно, "нюша", а великое множество.
Здесь на египетской земле за кошками никто не ухаживает, но и никто их не трогает, не обижает. Не уничтожают. В большинстве своем эти ободранные, с клочьями висящей по бокам шерсти от многочисленных потасовок с собратьями, черные, белые, рыжие, кофейно-желтые - разноцветные кошки беременные. Отнюдь не голодные. Несколько раз мы с Таей скармливали им свои сосиски и несколько раз кошки наказывали нас за доброту: стаскивали наш уличный обед. Везде кошек подкармливают, а в наш ресторан отеля они входят как завсегдатаи. Постоянное тепло, пушистые кустарники курортов, почти что вольная еда - почему ж не плодиться?!
И, все ж, у меня вид бродящих обшарпанных кошек никак не вязался с образом бывшего божества. Древний Египет ранее не был единым целым и каждый его регион имел свое божество. Жуки-скарабеи, быки-аписы, собаки. змеи...
В сторонке от пляжа важно прогуливался черный ворон. А может быть, ворона. В какой-то миг опять повеяло родной сторонкой. Как-то  не представлялось: ворона здесь, на берегу Красного моря... Но птица, в подтверждение своего "я", вдруг громко каркнула (во все воронье горло) и сразу стало ясно: ворона - она и в Африке ворона! Наверняка тоже из каких-нибудь божеств.



                УДИВЛЯЛКА ДЕСЯТАЯ:
               "ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПИРАМИДЫ!"

Наконец-то должно было сбыться то, за чем я и пожаловала в Египет. В два часа ночи назначалась отправка в Каир, на плато Гиза, к великим пирамидам. Боже, сколько я слышала о них, читала и представляла! Но представить то, что когда-нибудь я так, вплотную, приближусь к ним мне и в голову не могло  придти.
С раннего детства Египет вошел в меня сначала наскальными рисунками необычных людей с различными головами животных, односторонним их изображением, уже взывающим к размышлению; затем же надолго, навсегда в память мою вошли пирамиды.
Великое, до конца непознанное, дошедшее до нашего современного мира одно из семи чудес света волновало и трогало меня совсем не по-детски. Пирамиды мне казались тогда сказкою, нереальностью, потому как я понимала, что они непостижимы и недостижимы. И приходилось мечтать, фантазировать.
Но прошло время. Немалое время, которое очень много поменяло в моей жизни, и, вдруг, недосягаемая мечта воплотилась в реальность. Я лечу к пирамидам! Я увижу их, эту тайну, эту неразгаданную загадку, это великое Чудо, вот уже много веков держащее все мировое человечество в раздумье и размышлении...
В эту ночь мы с Таей решили не спать. Да и какой мог быть сон, когда вот-вот начнет осуществляться казавшаяся ранее фантастической моя задумка, моя мечта. Зашедший служащий отеля обещал разбудить нас, посоветовав несколько поспать. И моя соседка тут же вняла его предложению. Вскоре послышалось мерное счастливое сопение Таи. Я же лежала в кровати, ожидая прихода назначенного  времени и ни на минуту не почувствовала полного своего расслабления, отключения от бодрствованья, хотя глаза и были сомкнуты. Пол-второго я разбудила Таю. Собственно, мы уже были готовы, собраны, снабжены сухими продуктовыми пайками с бутылками минералки; оставалось только выйти из номера.
Таисия оказалась молодцом - прихватила с собой одну из трех маленьких подушек, предназначенных для наших кроватей в отеле.
- Подремлю еще чуть-чуть, - зевая, объяснила мне, видя мое недоумение, - Темень же на улице. Ни хрена не увидишь.
Большой экскурсионный автобус ждал у отеля. Ярко светил висящий прямо над нашими головами удивительный месяц. Несколько человек из отеля погрузились в автобус, до конца теперь его заполнив, и... поехали! Вперед, к Каиру, к пирамидам! Надо сказать, путешествовали мы в непростое для Египта время. Сложное политическое положение, военные столкновения, случившаяся революция...
Соседи по столу в ресторане отеля предупреждали нас с Таей об опасности такой экскурсии. Но наш египетский гид Ровшан успокоил, уверяя, что в Каире сейчас очень спокойно и нечего бояться. И добавил, сам же не догадываясь о своей оговорке и привнося в наши беспокойные души некоторую озабоченность, что, во всяком случае, туристов никто не тронет ибо мы, туристы, "золотой фонд прибыли Египта". Вот так и не иначе!
Однако же, чего бы теперь не случилось, автобус мчал нас к Каиру. Успокаивало еще и то, что несколько ранее за экскурсионным автобусом непременно следовала охрана - теперь же она была снята. Значит, действительно, в Каире все спокойно, спокойно, спокойно...
Дорога от Хургады длиною в 500 км. до столицы Египта занимает пять часов. Конечно же, ночная темень не давала ничего разглядеть, как я не вглядывалась в окно автобуса. Тая мирно посапывала на своей подушке, приспособив ее под щеку, повернувшись в кресле бочком: иногда так выгодно быть маленького роста! "На обратном пути все разгляжу!" - думала я. Но хватило и нескольких оставшихся рассветных часов, чтобы разглядеть и понять унылое, бесконечное однообразие пробегающих мимо картин скудного египетского ландшафта.
Определенно, дорога от Хургады до Каира почти идеальна: гладка, ровна, безукоризненной линией-стрелой пролегающая среди бесконечной желто-коричневой пустыни. Лишь кое-где попадаются пальмовые насаждения. Вначале дорога пролегает вдоль Красного моря, а затем уходит в пустыню - к Нилу и Каиру.
По побережью я видела строящиеся отели, все тот же будущий "золотой фондовый запас" и меня удивляло совершенно малое количество строительной техники. Ни высотного крана тебе, ни множества тракторов-машин. Один маленький бульдозер-экскаватор трудился, пыхтел всеми своими парами на пустынной земле, перевозя глыбы красно-коричневого песчаника из отдаленных карьеров. Действительно, красно-желто-коричневая унылость вокруг, скука. Редко-редко промелькнет что-то типа путевой сторожки, и вновь пустынная длинная дорога, стрелой летящая, поспешающая к цивилизованному миру. Даже автомобилей на этой дороге встречалось совсем немного.
Наконец мы въезжаем в Каир. Меня с удивлением и восхищением уже извещали посетившие столицу Египта о необычности и красоте "двухэтажного движения" в городе, представленного в виде "первого этажа" - асфальтовой тверди и "второго" - длинного автомобильного моста как раз на уровне второго-третьего этажей жилых домов. Но как-то меня это не особо удивило и поразило - удивило и поразило другое. Это - страшнейшая замусоренность города. На всем протяжении нашего движения по Каиру нас сопровождали огромные пестрые кучи разнообразного мусора. Особенно это наблюдалась в беднейших кварталах египетской столицы. Наш проводник-гид, заметив изумление на лицах проснувшихся туристов, объяснил причину такой грязи и захламленности отсутствием дворников из-за очень малой оплаты за работу. За 10-15 долларов дворники не хотят работать да и сама служба в городе как таковая отсутствует. Лишь в самом центре Каира относительно чисто. Политическим деятелям столицы Египта не до наведения чистоты и опрятности, они никак не могут договориться о власти, ведущей к стабильности в стране.
Проезжая по Каиру, я видела стоящих на остановках военных с автоматами в руках. Похоже, с нашим "калашниковым". Конечно же, это наносило негативный отпечаток на путешествие. Особенно было неприятно, когда мы подъехали и остановились у почерневшего от взрывов, пожаров бывшего Дома Правительства. Пустые глазницы окон взирали на русских экскурсантов; болтались в воздухе обрывки каких-то обгорелых плакатов... Нам стало не по себе. Вспомнился свой разбитый "Белый дом" в Москве в августе 91-го. Поневоле задумаешьмя о приоритетах власти, о несоответствии необходимых взаимоотношений правящей верхушки с народными массами. Дабы отвлечь наше внимание от созерцания угрюмого, пострадавшего здания наш гид-экскурсовод повел нас к Египетскому Национальному музею, по пути рассказывая о Каире.
Каир расположен на берегах Нила в северной части Египта, непосредственно к югу от места, где река вытекает из долины, окруженной пустыней и разбивается на рукава, образуя дельту Нила. Население города огромно: около 20 млн. человек вместе с пригородами! Каждые 23 секунды рождается новый египтянин!
Каир называют городом 1000 минаретов. Его старая часть находится на восточном берегу Нила. От этой точки город постепенно разрастается, захватывая сельскохозяйственные земли, примыкающие к Нилу. Эти районы были построены по образцу Парижа египетским правителем Исмаилом-Пашой в середине 19-го века. Здесь имеются широкие бульвары и несколько относительно небольших парков.
В центре Каира посреди Нила расположен тихий и зеленый остров Гезира, где находятся дорогие гостиницы и отели, частные виллы и посольства иностранных государств. Если в западном Каире находятся преимущественно правительственные здания и современные архитектурные постройки, то в восточной - сотни старых мечетей и минаретов.
Пока не открылся музей нам было предложено прокатиться по Нилу. Первый катер почему-то не завелся и нас пересадили на другой. Что ж, с водной акватории Каир смотрелся лучше - во всяком случае не было заметно мусора. А и то - как не быть здесь мусору при такой-то численности населения?!! Даже хорошо оплачиваемых дворников тут не наберешься.
Прокатившись по нильской черной и плотной воде, мы отправились в Каирский Национальный музей, расположенный на площади Тахрир. Пройдя необходимую процедуру осмотра военными (опять же, с автоматами), сдав фото-видеоаппаратуру им же, так как внутри строго запрещено что-либо снимать, мы двинулись в залы одного из самых замечательных и неповторимых музеев в мире. У входа нас встретили гигантские статуи фараона Аменхотепа Третьего и его супруги Тии. Изначально они украшают здание, построенное в 1902 году по проекту французского архитектора Марселя Дюнона в неоклассическом стиле. Музей хранит в себе самую большую коллекцию предметов искусства Древнего Востока. Под его крышей собрано около 120 тысяч экспонатов разных периодов древней истории.
На первом этаже находится скульптура головы царицы Нефертити. Сокровища из гробницы Тутанхамона можно посмотреть на втором этаже. В зале мумий царей хранятся мумии 11 фараонов. В середине витрин, где они хранятся, поддерживается особенный микроклимат, схожий с гробницами Долины Царей. В период известных народных демонстраций в январе 2011 года в Каирском египетском музее мародеры разбили часть витрин, в результате чего пропало около 18 артефактов, включая статую Нефертити, две позолоченные статуи фараона Тутанхамона и сердце скарабея. Что ж, мародеры - они и в Африке мародеры.
В числе экспонатов украшения царицы Аахотеп, фараона Таа Второго Секененра и матери фараонов Камоса и Яхмоса Первого; мумии и саркофаги жрецов Амона; предметы из гробниц Тутмоса Третьего, Тутмоса Четвертого, Аменхотепа Третьего и Хоремхеба, а также предметы из гробницы Тутанхамона. Всего в экспозиции представлено 1700 предметов из более 3500, один из главных экспонатов - посмертная маска Тутанхамона. Много предметов из гробницы матери Хеопса царицы Хетепхерес.
Покорила и восхитила меня монументальная статуя хозяина одной из трех великих пирамид Гизы - фараона Хефрена. Удивительно, с каким мастерством скульптор высек эту статую из сложнейшего материала - сверхпрочного черного базальта! Притягивают взгляд и сидящие царевич Рахотеп и Нефрет, его жена. Скульптуры изготовлены из песчаника и раскрашены. Поражают воображение их глаза - выполненные из кварца, они с особой точностью передают выражение будто живого взгляда; и радужка и зрачок имеют самый естественный рисунок.
Все скульптуры первого этажа музея достаточно высоки, а одна из них, не очень сохранившаяся, царица, жена очередного фараона, сотворенная из известняка, достигает аж 13 метров!
Ядром коллекции второго этажа являются сокровища гробницы Тутанхамона, которая была найдена в 1922 году в Долине Царей в Луксоре практически не разграбленной. Коллекция и самом деле велика и потрясает воображение - конечно же - знаменитая Золотая посмертная маска Тутанхамона, две его гробницы, позолоченный трон, скульптура бога Анубиса в виде лежащего шакала, золотые украшения и прочая утварь из гробницы. Не поверите, мои друзья-читатели, но больше всего я задержалась у представленной полуистлевшей одежды Тутанхамона. Сандалии, рубашка, трусы... Мягко говоря, мне стало как-то не по себе, глядя именно на эти обычные, бытовые предметы. Как-то не соотносилось, великий фараон и сандалии, весьма и весьма напоминающие современные пляжные "вьетнамки" с тремя тонкими кожаными ремешками... Что ж, очевидно, мода повторяется и возвращается. А насчет трусов... Тутанхамон, хоть и древний, но все ж, не Адам и такая деталь одежды как трусы была ему, видать, необходима. Великий фараон, сам определивший себе высокое звание и статус божества, предстал сейчас передо мною, его запредельно далекой скромной дочерью, так как все мы, земные твари, из одной единственной, непонятной, загадочной и таинственной клеточки, самым обыкновенным, смертным человеком.
Потом я долго глядела-вглядывалась в чудо-находку - золотую маску Тутанхамона. Глядела-глядела и думала: "Ну и что такого - золото?! Что в нем за магия, из-за которого люди идут на все! Предательства, убийства, войны. Лежит тяжелый, неодухотворенный кусок металла... и все! Нет, непонятно мне и недоступно моему разуму. И это просто замечательно, что идолопоклонство "золотому тельцу" мне незнакомо и непритягательно. Спасибо матушке-природе!" 
Больше удивило меня и порадовало искусство древних людей делать мумии. Страшно интересно было смотреть на черные полуистлевшие овальные свертки, еще удивительно сохраняющие какие-то очертания бывших человеческих фигур. Долго мы бродили по залам музея, дважды я успела потерять из виду Таисию Ионовну. Один раз запереживала не на шутку: подруги рядом все не было и не было. Оказалось, сидела в туалете (благо, в музее их достаточно), теряла драгоценное время. Но тут уж ничего не попишешь: как говорила, опять же, моя незабвенная бабка Маша: "Срать и родить - нельзя погодить!"
Конечно же, не все залы нам пришлось обойти. Посмотрели самые главные, самые интересные. Нужно было покидать это необыкновенное здание. Во внутреннем дворе музея установлено несколько скульптур, самой знаменитой из которых является скульптура сфинкса; сбоку здания (по направлению в туалеты) выставлено несколько пустых саркофагов.
Теперь нам надлежало отправляться на известняковое плато Гиза, к пирамидам Хеопса (Хуфу), Хефрена (Хавры) и Миккерена (Менкаура). Наш автобус вновь двигался по неубранным улицам Каира. Движение здесь было очень интенсивное и, казалось, совсем беспорядочное. Постоянные гудки, свистки, сигналы - никаких тебе светофоров! Конкретных остановок в Каире нет, как, впрочем, и везде в Египте, просто самому пассажиру необходимо указать, где ему выйти. Меж огромного количества движущихся машин, велосипедов, верблюдов и ишаков, как тараканы, снуют, привыкшие к такому движению, каирские пешеходы.
Гиза - это пригород Каира, массивный природный холм, высотой 9 метров, который занимает 70% основания пирамиды Хеопса. С древнейших времен каменистое плато Гизы служило кладбищем для  семей фараонов и знатных людей древнего Египта. Расположенное на границе ливийской пустыни и долины могучего Нила, недалеко от столицы нижнего Египта - Мемфиса, плато Гизы отвечало всем требованиям и условиям как геофизического, транспортного, так и социально-политического характера. Именно здесь возвышаются самые знаменитые пирамидные строения Египта - фараонов четвертой династии Хеопса, Хефрена и Меккерена, создав гигантский пирамидный ансамбль, уже много тысячелетий вызывающий настоящее потрясение у всех, кто здесь побывал. Теперь вот, чтобы испытать такое же потрясение, приближалась к пирамидам и я. Но пока что я вновь была потрясена сплошными свалками мусора, сопровождавшими нас к столь историческому месту. Подумалось, неужели же египетским властям не стыдно, не позорно встречать миллионы туристов со всего света этаким-то зрелищем?!! Кругом кучи дымящегося смрадного хлама! Настоящая сплошная помойка!
Люди едут к Чуду, посмотреть на это Чудо, кормящее и поящее весь Египет, а, при приближении к нему, восторженное чувство ожидания омрачается и удручается непотребным видом окружающей обстановки.
Но вот показались пирамиды. Ах! Пронеслось по автобусу. Он круто стал взбираться по извилистой дорожной лестнице все вверх и вверх. Остановил автобус так называемый проверочный контроль. Нас всех попросили выйти и далее подняться самостоятельно. Что испытывала я, поднимаясь к столь ожидаемому чуду? Удивительно, но сердце мое не колотилось, как я того ожидала. Да, я была восхищена, рада, но как-то... спокойна. Может быть, на мои эмоции так подействовал этот злополучный каирский мусор? Да нет, я тут же отбросила мысли о нем. Может быть, каирский музей "перехватил", "отнял", забрал эти самые мои эмоции волнения и восхищения? А может быть просто, от долгого ожидания что-то успело перегореть в моей душе, моем сердце?
Я уже стояла у пирамиды, пирамиды Хеопса, гладя рукой уже такие отглаженные за тысячи лет каменные глыбы, старясь проникнуться важностью момента, отвлечься от всего современного, мирского, почувствовать себя наедине с великим творением. Но разве ж можно остаться здесь наедине! Меня тут же, не давая ни на чем сосредоточиться, окружили торговцы сувенирами, а вместе с ними и погонщики верблюдов, коих здесь было великое множество. Шум, гам, арабские выкрики. Не помню, как в моих руках оказалась стеклянная пирамидка, а юный чумазый арабчонок показывал чумазые свои пять пальцев, что означало пять долларов. Пока я не спешила покупать сувениры; я еще толком не огляделась и, потому, сунув в его руки сувенир, быстрым шагом пошла вдоль пирамиды. Арабчонок бежал за мною, что-то гортанно выкрикивая, в его нечистых руках бились-звенели стеклянные пирамидки. Затем метнулся в сторону, к другой такой же туристке.
Чуть отойдя от подножия пирамиды, я остановилась, чтобы оглядеть ее всю, с низа до верха, но и тут мне не дали покоя. Меня вновь окружила толпа продавцов сувениров. Конечно же, я была наслышана о навязчивости арабов, иногда доходящей до хамства (не купишь у них сувенир - крепкие ругательства полетят тебе вслед!), но сейчас я их жалела. Бедные, несчастные люди! Худые, изможденные, одетые в длинные неопрятные рубища, они вынуждены здесь заниматься этим ремеслом. Их настойчивая навязчивость помогает им выжить. У пирамид не бывает пусто, тут всегда народ, и торговцы сувенирами имеют счастье жить дальше. Где-то в пустыне, по берегам Нила в глинобитных лачугах без крыш живут совсем несчастные арабы. В своих ужасных жилищах они спят на циновках вместе с козами и овцами. Крыши не делаются специально: египетские крестьяне тогда считаются бедными, несостоятельными и потому не платят никаких налогов. Лишь имея небольшой надел земли у Нила, используемый под различные посадки, они способны на выживание.
Здесь же, в перенаселенном мегаполисе вообще невообразимо трудно найти работу. Гонимые из деревень нищетой, крестьяне-феллахи, устраиваются как могут, порой даже самовольно захватывая свободные гробницы Города мертвых.
Во время небольшой экскурсии по Каиру мы побывали в трудовом квартале. Работают одни мужчины. В одной из мастерских я видела, как обыкновенным, "дедовским", ручным способом делаются кальяны. Труд однообразный, изнуряющий. Но больше всего меня поразил гладильщик Саид. В его мастерской лежат груды поглаженного белья такого же трудового народа, и гладит Саид довольно оригинально. Оригинальным же утюгом. На низкий широкий столик он закидывает свою ногу, ставя ее на так называемый утюг с каким-то пластмассовым отводом и, разбрызгивая ртом воду, гладит ногой разложенную одежду. Интересный, необыкновенный народ!
Поэтому, злости к моим преследователям-аборигенам у пирамид вовсе не было. Скорее, жалость. Я, все ж, купила по небольшому сувениру-пирамидке у трех из торговцев, по три доллара за каждую, но остальные не успокоились и продолжали бежать за мной. И мне это уже не понравилось. Имейте же совесть! Есть ведь и другие туристы! И чего вы прицепились?! 
Тут мне на выручку поспешила чуть отставшая Тая. Мы пошли вокруг пирамиды Хеопса, фотографируясь с разных точек. Рядом высилась пирамида Хефрена с единственной уцелевшей облицовкой наверху. Запечатлели свое присутствие и у этого чуда света.
Таисия обратила внимание на погонщика верблюда. Точнее, на самого верблюда, показавшегося мне каким-то излишне худым, со сбитыми мослами коленок. Бедное животное, и ты страдаешь на этом солнцепеке вместе с людьми! Мы подошли к погонщику, жестами попросив сфотографироваться рядом с ним  и верблюдом. Он нас понял и протянул мне веревочку. Тая сфотографировала. Седой и такой же худой, как верблюд, старичок-погонщик показал мне на пальцах - пять долларов! Вот те на! Подержалась за веревочку! Мы с Таисией Ионовной рванули от него. Старичок неожиданно резво двинул за нами, требуя оплаты. Как-бы я не жалела этих сирых и убогих жителей Гизы и Каира, пять баксов за держание веревочки было уже слишком! У меня имелось несколько египетских фунтов (один доллар равнялся 8-10 египетским фунтам), я, приостановившись, предложила их погонщику, но старик резко замотал головой: своя валюта его не устраивала. Тогда Тая сунула ему доллар и старик, наконец, отстал. "Вот ведь, неотесанный, - смеялась Тая, - ты ж ему больше бакса фунтов предлагала!"
Мы любовались пирамидами, созерцая их. На какое-то мгновение мне удалось сосредоточиться, почувствовать эмоциональный душевный подъем от осуществления своей мечты. Но длилось это, опять же, всего мгновение. Из древних веков в мир современный меня вновь и вновь возвращали гортанные крики погонщиков верблюдов, неясный гул и смех туристов, а еще... еще... мой привередливый нос все время улавливал едкий устоявшийся запах мочи. За огромное количество времени существования пирамид поверхность у их подножия на многие метры пропиталась испражнениями верблюдов, ишаков, лошадей. (Вокруг пирамид туристов катали не только на верблюдах, но и на лошадях, запряженных в красочные кареты). 
Таисии Ионовне захотелось экзотики. Она решила прокатиться на верблюде. Вокруг самой пирамиды Хеопса. Я, после инцидента с веревочкой, отговаривала ее, напоминая о бытовавшей здесь притче, что на верблюда можно сесть, потом же можно и не слезть! (Так оно в дальнейшем и случилось!) За "прокатку" вокруг чуда света Тая с погонщиком (конечно же, это был уже совсем другой "водитель" верблюда) сошлись на пяти долларах. Я смекнула: что-то здесь не так! Ведь только подержаться за веревочку - старик требовал с меня пять баксов! Но вразумить Таю я не успела: она уже восседала на большом и красивом, удивительно ухоженном верблюде. И вот наша пермская королева, сидя на мягком, ярком коврике меж горбов верблюда, совершает моцион вокруг пирамиды Хеопса. Верблюд идет не спеша, важно, даже вальяжно. Тая просит погонщика: побыстрее, побыстрее. Погонщик хлестнул животное цветным хлыстом и, раскачиваясь, верблюд побежал. Моя подружка по отдыху там, наверху, закричала от восторга. Я бежала следом, уже забыв обо всем, лелея в себе желание тоже так прокатиться.
И погонщик "прокатил" нас! Вернее, мою спутницу-землячку Таисию. Пробежали мы всего часть пути, далеко не обойдя пирамиду (это было бы слишком долго, время же наше было ограничено), и Тая попросила остановиться. Погонщик остановил свой "транспорт", но верблюду не приказывает садиться, а глядя наверх, на Таю объясняет жестами и произносит по-русски: "дэсат долар".
- Да ты что, дедушка! - закричала я, - Побойся бога, то бишь аллаха! Ведь мало-мало прокатились!
"Дедушка" не смотрел на меня. Он взирал на сидящую в коврах на высоком красавце-верблюде "шахиню" Таисию и долдонил одно: "дэсат долар". Бедная Тая растерялась. Она пыталась возразить, вспомнить об уговоре в пять долларов, но безрезультатно. Растроенная Тая, уже без всякой радости восседала в вышине, а внизу с недовольной миной стоял упрямый погонщик. Десять баксов! Старик-араб просто наглел! Ну, в конце концов не одни же богатеи съезжаются к пирамидам!
Я попыталась было своими командами опустить верблюда на землю, но маститый красавец даже и шеей не повел. Моя Таечка вовсе запаниковала: "О, господи! Что же мне теперь тут так и оставаться!"
Вокруг нас собралась толпа. Любопытным туристам я объяснила ситуацию. Кто-то смеялся, кто-то сопереживал. Вдруг какой-то парень произнес: "Полиция! Полиция!" и сделал несколько шагов в сторону. Погонщик верблюда тут же вскрикнул: "Пят долар!" и начал усаживать верблюда.
Взволнованная, красная от смущения Тая чуть не кувыркнулась через голову верблюда, когда тот брыкнулся на передние ноги. Сунув деньги старику, мы чуть не бегом уходили от него.
Вход во внутрь пирамиды в этот раз был закрыт и экскурсовод попросила нас не жалеть об этом, так как, собственно, ничего интересного там нет, а для некоторых туристов посещение пирамид изнутри приносит некий дискомфорт. Особенно это касается людей с неустойчивым кровяным давлением. Конечно же, моя Таисия-экстремалка очень жалела, что не может попасть внутрь пирамиды, я же оказалась, как раз, среди тех, кому это не рекомендовано. И успокоилась.
Экскурсовод рассказала, что несохранившаяся верхушка пирамиды Хеопса - пирамидион - была высечена из красного гранита, сверху покрыта золотыми листами. У строения имеется незаконченная подземная комната, считающаяся обычно первоначальной палатой похорон. В наземной части находятся две другие палаты, называемые условно палатой Короля (большая комната) и палата Королевы (меньшая и более низко расположенная комната). Оба помещения снабжены уходящими вверх наклонными узкими шахтами, которые сначала восприняли как вентиляционные ходы. Но исследования с помощью маленьких роботов и видеокамеры показали, что эти шахты не выходят наружу, а упираются в некие перемычки, за которыми находятся какие-то пустоты, досконально пока неизученные. Вот это, конечно, интересно! И так захватывает!
Пирамиды в Гизе - неразрешимая головоломка из числовых комбинаций. Возможно, комплекс возведен по единому проекту высокоразвитой внеземной цивилизацией. К этому же больше всего склоняюсь и я. По мнению ряда ученых, пирамида - один из мощнейших символов сакральной геометрии. "Сакральная геометрия" - священная геометрия форм, лежащих в основе жизни. Само слово "геометрия" означает в переводе с греческого "измерение земли". Египетские пирамиды являют собой удивительный пример геометрической и математической мистики. Три пирамиды в Гизе располагаются внутри прямоугольника, сформированного из фигуры vesica piscis, которая образуется, когда центры двух кругов с равными радиусами расположены на окружностях друг друга. Основополагающей константой в архитектуре, живописи и науке считается Золотое Сечение и именно таковыми являются пропорции великой пирамиды Гиза. Она содержит в себе огромное количество информации о строении Вселенной, Солнечной системы и человека, закодированной в ее геометрической форме, в форме октаэдра, половину которого она представляет. Фотосъемка с воздуха показывает, что пирамиды в Гизе расположены на линии, четко соответствующей спирали Фибоначчи. Вершины каждой из трех пирамид лежат на спирали Золотого Сечения, или на спирали Фибоначчи, которая при своем раскручивании приближается к спирали Золотого Сечения.
Древние строители возвели этот величественный монумент с идеальной инженерной точностью и симметричностью. Откуда у них были такие знания?! Интересны основные характеристики Великой пирамиды Гизы - пирамиды Хеопса:
высота - 138,7 м.
                (изначальная высота: 146, 6 м),
длина боковой грани - 230,3 м.
длина сторон основания - юг: 230,45 м;
                север: 230,25 м;
площадь основания - 5,3 га;
периметр - 921,45 м;
средняя масса каменных блоков - 2,5 тонны;
самый тяжелый каменный блок - 15 тонн;
количество блоков - около 2,5 млн. штук;
общий вес пирамиды - около 6,5 млн. тонн.
Пирамида Хефрена несколько ниже, но, стоя на более возвышенном месте, ее верхушка находится на уровне верхушки пирамиды Хеопса.
Расчеты ученых показывают, что параметры трех главных пирамид и других, находящихся на плато Гизы (проектная высота, углы наклона, периметр, взаимное расположение), связаны друг с другом. Площадь каждой из граней пирамиды равна квадрату ее высоты. Если через пирамиду провести две взаимноперпендикулярные плоскости, проходящие через центр, получится два двойных золотых треугольника, пересечение которых дает крест в квадрате - один из основных эзотерических символов древнего Египта. Многие изотерики утверждают, что великие пирамиды и сфинкс построены цивилизацией планетарного типа.
Наша группа спустилась к охраняющему пирамиды Великому сфинксу, расположенному совсем недалеко, внизу плато. Великий мощный сфинкс подвержен сейчас распаду, поэтому территория огорожена и близко нас не подпустили. Мы с Таей сфотографировались на фоне чудесной скульптуры льва-человека с изуродованным временем лицом.
Совсем рядышком шла громкая торговля. Я накупила магнитиков с самой разной египетской символикой; купила и сувенирную кружку с надписью: "egypt" для свое коллекции да два махровых полотенца с изображением фараонов.
Мы должны были попрощаться с пирамидами, чтобы тут же отправиться в музей папируса. С каким чувством покидала я всемирно известное плато? Скажу просто: я была удовлетворена. Я лично прикоснулась к одному из чудес света. Я осуществила свою мечту. Быть может, от Чуда я ожидала чего-то чудесного, самого необыкновенного, что должно было бы случиться сиюминутно, но реалии жизни вновь и вновь вносили в сознание свои коррективы.
Я пыталась представить себя здесь, на этом месте тысячи лет назад и мне становилось страшно. Виделась ужасающая картина, рассказанная древним Геродотом, этаким греческим "журналистом", черпавшим сведения у иностранцев, живших в Египте: изможденные люди перетаскивают к Нилу камни, выломанные в карьерах арабских гор; нагружают их на суда для перевозки через реку и тащат к ливийским горам. На стройке находится постоянно 100 тысяч рабочих, которые сменяются каждые три месяца. Они потратили 10 лет на прокладку дороги, по которой перетаскивали камни, но это было еще ничто по сравнению со строительством самой пирамиды. Сама пирамида потребовала 20 лет работы. И все это по прихоти одного-единственного человека, фараона Хеопса, наследовавшего Рампсинитам. Фараон кормил свою армию исключительно хреном, луком и чесноком.
Я - представитель трудового народа. Другого. Не арабского. (Так и хочется добавить: не рабского, но, к сожалению, не осмелюсь это утверждать).
Я с другого континента. Нас много и вместе мы - сила, будь то арабский или славянский народ. И я склоняю голову перед теми древними египетскими мучениками, возводившими эти пирамиды. Сколько же здесь слез, крови, страдания, смертей?! И мне обидно за них, за их рабскую покорность и унижение себя до рабочего скота. Ведь восстал же Спартак! Правда, это было намного-намного позже.
Положившие жизни на создание великой пирамиды в ней не лежат; они совсем безымянны, а имя фараона Хеопса звучит до сих пор. Справедливо ли это? С точки зрения современного образованного человека: ничто не оправдывает жестокости, унижения, насилия человека над человеком; никакая цель не оправдывает лишение человеческой жизни. Но, то современность, а вершившееся тогда, пять тысячелетий назад, наверное и соответствовало времени. Люди боялись богов. Фараоны считали себя богами. Кто же делал удивительные расчеты при строительстве пирамид? Сами боги-фараоны? И вот здесь просится в повествование иная мысль, греющая душу и сердце: пирамиды возводились извне. Другой цивилизацией, другими богами. И тогда отпадает жуткая картина с работягами на этой "всемирной ударной стройке". Пирамиды построены внеземным разумом. Мне очень хотелось бы верить, что разум этот не понимает и не принимает жестокости, страданий, насилия во имя чего бы то не было! А легенды Геродота пусть бы ими и остались.
Вот такие ассоциации возникли у меня при расставании с пирамидами. В Египте существует поговорка: "Все боится времени, но время боится пирамид".


               
                УДИВЛЯЛКА ОДИННАДЦАТАЯ:
                "ПАПИРУС"
Нагулявшись у пирамид, мы страшно проголодались. В поездке был запланирован обед в одном из ресторанов Каира. И мы попали в большой чудесный зал, стены и потолки которого были задрапированы красным бархатом. Огромные хрустальные люстры опускались довольно низко, на что обладатели высокого роста осторожничали при проходе по залу. То ли красный цвет так действовал, то ли посещение одного из семи чудес света, но я чувствовала себя очень возбужденной. Обед нам подали вполне сносный. Даже первое блюдо в этом красном, "байском", как я его окрестила, ресторане оказалось довольно вкусным, напоминающим наш суп-пюре, если не считать плавающих там каких-то корешков. Единственное, не дали попить. Не в смысле, выпить чего-нибудь, а просто - ни чая тебе ни кофе. Наверное, жидкость здесь в дефиците. Особенно вода. Но оно и понятно: пустыня, Африка... Спасли нас с Таей припасенные с Хургады бутылки с минералкой.
Откушав, мы отправились в музей папируса - в Египте почему-то магазины называются музеями. На территории нашего отеля я уже приобрела два папируса, считающихся среди знающих туристов не совсем настоящими, подделками. Признано, что настоящий папирус очень долго хранится, иногда доживая до 500 лет и не теряет красок. В Каирском национальном музее я уже видела нетленные цветные свитки папирусов, с изображениями всяких фараонов, египетских воинов, колесниц и диковинных птиц.
Папирус - это писчий материал, используемый в Египте с глубокой древности. Его роль в формировании египетской цивилизации трудно переоценить. Кроме того, папирус из Египта проник в другие страны Ближнего Востока, в классические Грецию и Рим.
Музей-магазин папируса в Каире представлял собой двухэтажное здание. Прямо здесь, на первом этаже нам показывают как делается папирус. Само растение относится к камышовым и своим полым стеблем, стволом, действительно напоминает наш камыш. Высота растения доходит до 5 метров. Наверху этакая разветвленная метелка-цветок. Древние египтяне очень почитали полый ствол тростникового папируса за сходство в разрезе с пирамидой, а сам цветок вверху напоминал им лучи солнца бога Атона.
Молодой мастер-араб продемонстрировал нам весь процесс создания папируса. Сначала ствол папируса очищается, при этом очистки не выбрасываются, а идут на изготовление веревок, шнуров, ремней; затем оставшаяся сердцевина ствола разрезается на отдельные тонкие полоски. Надо пояснить, что растение содержит до 80% воды и поэтому с полосок нужно убрать влагу. Делается это элементарным способом - поколотить по полоскам молотком, а затем пройтись обыкновенной скалкой (будто мясо отбиваешь или делаешь блины!). Полоски становятся эластичными. Они укладываются на шесть дней в воду, которая меняется каждый день. После этого в полосках появляется липкость, крахмал. Теперь можно изготавливать папирус. На кусок какого-нибудь материала (будь то ситец, сатин, шелк) полоски выкладываются в вертикальном и горизонтальном положении и сверху укрываются еще одним куском материала. (Древние египтяне использовали для этого шкуры буйволов). И весь этот набор ставится под пресс опять же на шесть дней (древние просто накладывали камень). После истечения этого срока  вспомогательные материалы, куски материи удаляются и из-под пресса вынимается готовый папирус.
Настоящую папирусную бумагу можно мочить, всячески мять, сушить, но нельзя, единственно, гладить. Ею можно пользоваться как тряпкой, но она никак не теряет своих качеств. Это самая крепкая бумага. Отличить подлинность папируса можно, посмотрев его на просвет. На его поверхности заметны светло-коричневые квадратики, маленькие черные, коричневые крапинки от сахарных веществ.
Затем уже художники постараются, изображая на папирусах богов, вождей и фараонов, различные картины древней и настоящей египетской жизни. Здесь же нам было предложено купить папирусы в качестве сувениров и даже, по желанию, подписать их собственным именем: мастер-художник всегда к услугам туристов. Стоимость этого "сервиса" сравнительно невелика и я, купив настоящий папирус, рванула было подписать его. Жаль, что это не получилось: к художнику стояла небольшая очередь, а нашу группу поторопили отправиться в следующий магазин. Музей духов и ароматных масел. В этом музее, как в прошлогоднее мое путешествие в Ниццу, нас полукругом усадили на мягкие диваны, обитые прохладной кожей, и предложили дегустировать, проще сказать, нюхать множество видов духов и масел.
Об их производстве, качестве, достоинствах и преимуществе перед другими производителями нам поведала мененджер этого магазина, молодая женщина, родом из древнерусского города Твери по имени Светлана. Признаюсь, африканский арабский Египет мне не показался столь чужим! А все оттого, что с чем бы не соприкоснулся русский турист на далекой сторонушке, тут же свое участие проявит его соотечественник, проживающий здесь.
Сколько их, наших смелых соотечественников, живущих в Европе, Америке, Африке, отобравших у местных "аборигенов" рабочие, служебные места?!! И, похоже, истинные жители вовсе не в обиде за отобранные места. А может, и места-то не очень-то ценны и престижны.
В Египте все гиды, все экскурсоводы - не арабы, хорошо говорящие на русском языке, а настоящие выходцы из России и "гарной Вкрайны". Все ведущие развлекательных программ на курортах, в отелях, именуемые ныне аниматорами (что меня тоже удивило, ведь, так вроде называется профессия художников-мультипликаторов! И при чем здесь массовики-затейники?! Которыми во все времена и назывались ведущие всяких развлечений), все это дорогие нашему сердцу имена: Наташа, Катюша, Оксана, Сергей...
"Надо же, - думалось мне, - как-то ведь привыкли они здесь жить, в этой вечной жаре, без наших красивых, снежных, оздоровляющих холодом русских зим?! Вместо снежной вьюги здесь часты песчаные бури, что несравнимо хуже, неприятнее". Да, теперь "наш брат" проник всюду. И чувствует, похоже, себя здесь нисколько неплохо.
Предлагаемые духи и масла в музее-магазине стоили недешево. И как не старалась Светлана рекламировать свой товар, никто из наших туристов не раскрыл кошелек. У меня же, вообще, от густоты и смешения ароматов заболела голова и захотелось поскорее покинуть этот музей.
Отправлялись мы из Каира в пять часов вечера, проведя в нем целый день. И опять бесконечная лента убегающей в пустыню дороги. Редкие встречные машины. Однообразная желто-коричневая унылая картина. Маячащие далеко по сторонам, как миражи, красноватые, желтые, белесые пики гор.
Когда вынырнули из пустыни и дорога пошла по побережью Красного моря, почувствовалось какое-то ощущение жизни. Во множестве строились, возводились новые отели Египта. Над некоторыми, несмотря на еще начальную пустоту строительной плошадки, уже высились, определялись названия, модные, современные, близкие европейским, американским.  Совсем через небольшой промежуток времени каждый строительный участок берега засветится, засияет огнями оригинальных зданий; закрасуется насаженными диковинными растениями, кустарниками, клумбами веселых цветов; зашумит, зазвенит, заиграет музыкой; заговорит человеческими голосами разных языков и акцентов вновь прибывших туристов со всего земного шара.
В Хургаду мы прибыли поздним вечером.



                УДИВЛЯЛКА ДВЕНАДЦАТАЯ:
                "ПОГРУЖЕНИЕ"

Перечень экскурсий, представленный нам, туристам, конечно же, не обошелся без посещения Райского острова, где можно понырять с аквалангом в Красном море и погружения на батискафе с осмотром подводного мира того же Красного моря.
Здесь наши мнения и пожелания с Таей разошлись. Небольшого росточка, крепко сбитая, пожилая экстремалка Таисия Ионовна захотела понырять с аквалангом, то бишь посетить так называемый Райский остров. Я же, беспокоясь за свое высокое давление и неуклюжесть движения в ластах, предпочла более пассивную прогулку на батискафе с погружением. Батискаф представлял собой обыкновенный прогулочный корабль, нижний трюм которого оборудован большими вертикальными стеклами для обозрения подводного мира.
Красное море - оазис подводного мира. Море не зря называют царством коралловых рифов. Подводный мир и обитатели Красного моря чрезвычайно разнообразны. Из-за этого разнообразия Красное море называют мировым аквариумом. В нем насчитывается более 1000 видов рыб. А кораллы (их насчитывается 150 видов) всевозможных форм и оттенков создают сказочную атмосферу. Красное море заслуженно считается самым красивым во всем северном полушарии. Красным оно называется из-за обилия красных водорослей. 
Коралловые рифы, водоросли, раковины, рыбы - национальное достояние Египта и по египетским законам за повреждение и разрушение жизни этого сложного организма человек несет крупный штраф.
Поражает разнообразие форм кораллов, которые могут быть круглыми, плоскими, разветвленными. Их цветовая гамма самая разнообразная - от нежно-желтого и розового до коричневого и синего. Но цвет сохраняют только живые кораллы, после смерти они теряют мягкие покровные ткани и остается только белый кальциевый скелет. Говорит ли это тебе, дорогой читатель, напоминает ли о чем-то? Да-да, именно и человек, покинув этот мир, теряет затем покровные ткани бренного тела, являя в дальнейшем любопытствующему живому человеческому оку лишь свой белый, все тот же, известково-кальцивый скелет...
Красное море - это, оказывается, внутреннее море Индийского океана; в него не впадает ни одна река! Здесь обитают барракуды, мурены, скаты, серые рифовые акулы, губаны, рыбы-попугаи, бычеглазы, рыбы-ангелы, рыбы-летучие мыши, рыбы-крокодилы, рыбы-бабочки, рыбы-единороги, тунцы, индо-китайские тамарины и множество, множество других.
Обо всем этом на самом чистейшем русском языке перед отправлением с пирса поведал наш гид-рассказчик Хасан. Если бы не арабская внешность Хасана, я и не догадалась, что он не русский. В который раз мною овладело восхищение и удивление, что на таком сложном языке, как наш, русский, так свободно разговаривают представители другого континента.
Во время ожидания погружения в глубины Красного моря нам были предложены напитки: кофе, чай, соки. Все это, конечно, было бесплатно, т.е. входило в стоимость экскурсии. Я в одиночестве сидела у окошка  на верхней палубе нашего корабля-батискафа и молодой гид Хасан, чтобы я не скучала, стал оказывать мне знаки внимания. Я вежливо улыбнулась ему в ответ. Пылкий араб воспринял мою улыбку как повод к дальнейшему действию. Он подсел ко мне и открыто стал интересоваться, в каком отеле я живу. Моя улыбчивость тут же улетучилась. Хотя, признаюсь, сколько-то елея на душу было пролито, женскому сердцу внимание было приятно. Боже мой, получается, давненько не оказывали мне этого самого  внимания мужчины! И опять похвалила: молодцы арабы! Для них женщина есть женщина, не имеющая возраста, любых внешних параметров и размеров, любой нации и расы.
Наконец, наш батискаф отошел от причала. Удалясь несколько от берега, нам было предложено спуститься вниз, в стеклянный трюм. Боже мой, я оказалась в импровизированном, огромном аквариуме, с двух сторон окруженная стаями-косяками больших и малых рыб за стеклом. Я стояла у боковой стеклянной стенки трюма нашего корабля, а там, снаружи, в чистейшей прозрачной воде мельтешили мириады и мириады цветных рыб. Некоторые из них подплывали прямо к стеклу и тыкались в него своими открытыми ртами. Это было просто удивительно!
Я не поняла вначале, что за облако белой пыли мелькает за стеклянной стенкой аквариума, но потом смекнула - выбрасывался корм для рыб. И рыбы были настолько адаптированы, настолько привычны к явлению проникновения в их мир инородного предмета в виде корабля, что смело и открыто оккупировали стеклянный аквариум.
Корабль плыл все дальше от берега и погружался все глубже и глубже. Теперь я находилась в сказочном царстве-государстве, именуемом "коралловые рифы". Вот уж чудо из чудес! Передо мной возникали целые рифовые города, с небольшими домиками и настоящими дворцами; с пышными шапками раскидистых садов и парков,   Затем взору открылся величественный каменный пейзаж. Островерхие иглы разноцветных гор, уступчатые плоские плато, низкие темные пещеры...
Настоящий подводный мир. Живой мир!
Мне думается, что все мы вышли из воды, из одной родоначальницы-клетки, ведь не случайно мы все похожи - человек,  животное, даже насекомое: имеем рот, нос, глаза, какие-никакие схожие системы пищеварения и отправления. Это уж потом кто-то "потрудился" над нами, придав те или иные формы, виды, разум...
Я более склонна, как сейчас говорят по-научному, к понятию палеоконтакта. То есть мне нравится и ближе гипотеза вмешательства в наше происхождение на Земле иных космических разумных цивилизаций. В подтверждение этой гипотезы имеется достаточное количество исторических артефактов.
Что касается происхождения мира именно из водного пространства, то я наблюдала очень прозаическую картину появления в бочке с застоявшейся (застоялой) водой в моем огороде настоящих, живых, плавающих букашек. Вот тебе простое появление жизни!  Амеба, туфелька инфузория... Только дальше этого дело почему-то не идет.
Превращения плавающих в бочке букашек во что-то другое я так и не дождалась - сама же видоизменить их не смогла: я ведь ни бог, ни пришелец с космоса!
Вот и кораллы Красного моря, загадочные, непонятные, они ведь тоже жизнь! Они - наши собратья, они - живые! Мудр египетский народ, призывая к их охране и сбережению.
Я глядела за стеклянный барьер подводного аквариума, где шла, бурлила, развивалась иная жизнь. Я не могла оторвать взгляда и, вдруг, о, что это?! Я громко вскрикнула. В стекло упиралась человеческая пятерня и лицо в маске. Мелькнуло: водяной черт! Потому-то громко и закричала. Туристы рассмеялись.
Оказалось, этот "прикол" входит в содержание экскурсии. Водолаз-аквалангист пугает и смешит публику. Он вновь и вновь подплывал к стеклянным стенкам батискафа и все спешили его "щелкнуть". Попыталась и я, отойдя от шока, но успела схватить фотообъективом только его ласты. Я специально оставила этот кадр распростертых лягушачьих лап аквалангиста-артиста ("туды его растудыть!"), чтобы дольше помнился тот испуг и, все ж, восторженное затем впечатление.
Экскурсия наша длилась около часа. По приезду в номер отеля, мы с Таей обменялись увиденным. Подруга была не в восторге от Райского острова, где среди голых скользских камней росла одна-единственная пальма. И была та пальмочка хиленькая-хиленькая. Но зато Тая наплавалась с аквалангом. После же моего красочного эмоционального рассказа о погружении в царство рыб и кораллов Таисия Ионовна взгрустнула, пожалела, что не поехала со мной.





                УДИВЛЯЛКА ТРИНАДЦАТАЯ:
                "ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ".

Ну вот, мой дорогой читатель, добрались мы с тобой до последней удивлялки, 13-ой главы. И нисколько не страшусь я этой цифры! Сам же народ придумал суеверия - сам же их и боится! Я специально прошлась-посмотрела, поискала в нашем хургадском отеле корпус с номером "13", но так нигде его и не обнаружила. Слышала, что такое практикуется во многих местах мира. Суеверны не только арабы.
Время нашего отдыха в Хургаде летело стремглав. Мы с Таей ловили каждый миг, любовались любым местным штришком пейзажа или какого-нибудь явления, будь то по утрам море сразу нескольких расцветок: от светло-бирюзового до темно-синего, даже иссиня-черного или выводок необычных птиц, гуляющих вдоль пляжа, похожих на наших цапель, только очень уж приземистых.
Мы ловили время, чтобы покупаться и позагорать, а также прогуляться по местным лавчонкам. Я, зная лишь мусульманское "Салям Алейкум" да "Рахмат", с помощью этих слов старалась в хургадских лавчонках наладить контакт с продавцами. Но почему-то на мои "Салям" и "Рахмат" они не реагировали. Позднее выяснилось, что в Египте этих слов не знают. Мусульмане, да не те! Вместо "Рахмат" здесь говорят "Шокран". Спасибо, значит. А я то старалась! В Египте совсем другой язык, другое произношение.
Оставалась возможность осуществить еще одну из экскурсий. Интереснейших экскурсий и по-своему важных. Это поездка в Луксор, в Долину Царей и авиаперелет в Израиль. Так сложилось, что мне выбирать не пришлось: я заранее знала, что полечу в Иерусалим. Таисия же выбрала Луксор.
Экскурсия в Израиль - особая. Конечно же, прежде всего - это перелет в другую страну. В страну, до сих пор имеющую непростые отношения с Египтом. Тая даже отговаривала меня из-за "сложной международной обстановки", но я ее уверила: Каир "прошел" нормально, значит, и Израиль не подведет!
Поездка на "землю обетованную" не только опасная, но и дорогостоящая - более 300 долларов, то есть десять тысяч рублей! Но мною было задумано и решено ранее: уж коль представилась такая возможность, то необходимо ее использовать! Хотя бы раз в жизни! Другой навряд ли случится.
К поездке в Иерусалим я отнеслась очень серьезно. Подготовилась, как подобает. Надела черное платье, приготовила платок на голову. На это значительное событие в моей жизни я настроилась очень ответственно. Душевно и духовно, при всем том, что я не считаю себя фанатически верующей; у меня много вопросов к религии, есть сомнения по некоторым фактам и явлениям, которых, по религиозным установкам вообще не должно и быть! У меня присутствуют даже удивление и возмущение относительно жестокости, в виде жертвоприношения Богу своих сыновей, как, например, в случае с Авраамом, ждавшим своего сына (по Библии) 100 лет и принесшим затем его на жертвенный алтарь. Разве не жестоко это? И хотя Господь помиловал жертву, убедившись в преданности Авраама, не навевает ли тебе, дорогой читатель, этот библейский сюжет иные мысли?!
Если же говорить о мудрости Бога, то мудро ли высказать свою восторженность по поводу подарка, в виде, опять же, жертвоприношения, только одному из братьев, внеся этим самым раздор между ними. (Речь идет о Каине и Авеле). Истинно верующие, фанатически преданные вере люди могут осудить меня за богохульство. Нет, дорогие мои, родные, я не богохульствую, я, живой, разумный человек просто хочу понятия и объяснения! Мне, самой пишущей откровенные, искренне-душевные стихи, очень близко и дорого стихотворение замечательного поэта Эдуарда Асадова, двадцати лет от роду оставшегося без зрения (глаза потерял на войне), прожившего большую, интересную творческую жизнь. В нем, как раз, выражены все мои вопросы, сомнения, терзания...
Стихотворение называется: "Мне так всегда хотелось верить в Бога". Как писал Асадов:

"Мне говорят: - Не рвись быть слишком умным,
Пей веру из божественной реки. -
Но как, скажите, веровать бездумно?
И можно ль верить  смыслу вопреки?!
Ведь, если это правда, что вокруг
Все происходит по господней воле,
Тогда откуда в мире столько мук?
И столько горя в человечьей доле?
Когда нас всех военный смерч хлестал,
И люди кров и головы теряли,
И гибли дети в том жестоком шквале,
А он все видел? Знал и позволял?!
Ведь "Волос просто так не упадет"...
А тут-то разве мелочь? Разве волос?
Сама земля порой кричала в голос
И корчился от муки небосвод...

Стихотворение достаточно длинное и я прошу тебя, мой уважаемый читатель, найти его и прочесть до конца. А заканчивается оно так:

 Я в Бога так уверовать мечтаю,
  И до сих пор надежду берегу,
  Но там, где суть вещей не понимаю,
  Бездумно верить просто не могу!
  И если с сердца кто-то снимет гири,
  И обрету я мир и тишину -
  Я стану самым верующим в мире
  И с веры той вовеки не сверну!"

Вот и я, дитя земное, как считается, божеское, отбросив все загадки и сомнения, с верой и надеждой настроилась на встречу с самым сущным, самым важным. И даже внешне изменилась: столь скорбный я имела вид! (Нет, от призвания поэта не деться даже и при этом!) А скорбеть было отчего: маялся, не мог найти себя в жизни мой самый дорогой и близкий человек, мой горячо любимый сын. И, готовясь пройти святыми местами, крестным ходом самого Иисуса Христа, поклониться незыблемым священным святыням, я надеялась на Чудо. Чудо поворота, изменения жизни моего единственного сына.
Уже в автобусе, везшим нас из Хургады в аэропорт, в глазах моих стояли слезы. Вокруг шутили, смеялись русские путешественники, а я уже была приобщена к только что начинавшемуся, необычному для меня, так давно ожидаемому событию. Из Хургады мы должны были лететь на маленьком самолетике местных авиалиний вместимостью до 50 человек. Столько нас и собралось со всех отелей курортного египетского городка - самых смелых русских, отчаянных, не жадных. Из аэропорта Хургады мы должны лететь до Табы - пограничного городка между Израилем и Египтом. После небольшого вводного инструктажа расселись в самолете. Конечно же, тесным, некомфортным и даже затрапезным после нашего современного аэробуса показался нам салон. Все здесь было старым, изношенным, побитым. На какой-то миг мне стало страшно: куда лечу, зачем лечу?! Бортпроводник невероятно красивой наружности помог мне пристегнуться. Тут вышел небольшой казус: пристяжного ремня на мою талию не хватало. Красавец араб заулыбался и принес мне добавочный ремень. Щелкнул-прищелкнул, и готово! Я с благодарностью и восхищением смотрела на него, да от него, действительно, трудно было оторвать взгляд. Огромные, темно-коричневые удлиненные, как оливы, глаза на чисто смуглом молодом лице; зубы, как жемчуг, в открытой доброжелательной улыбке. Затем по салону с проверкой пропорхнула девушка стюардесса. Такой же невиданной красы. Невольно подумалось: специально подбирают таких вот красавцев, чтобы отвлечь пассажиров от тревоги и страха полета - глядите, любуйтесь! И я глядела, любовалась, действительно успокоившись. Думалось, уж если такая красота не боится за свои жизни, то должно быть все нормально.
А наш маленький самолетик летел уже над Красным морем; где-то внизу светилась огнями Саудовская Аравия, потом мелькали огоньки Иордании...
"Боже мой, боже мой! - восклицалось в моей душе; я обращалась сейчас к Тому, к Кому сейчас летела. - Неужели это правда, что действительно лечу в небе Ближнего Востока я, когда-то скромная, забитая девочка из глухой русской деревни?!"
Самолет летел совсем невысоко, и когда за иллюминатором пропадали веселые огоньки поселений и над лежащим внизу морем открывалась черная, как бездна, восточная ночь, я отводила взгляд от окна, отыскивая в салоне так успокаивающих меня красавцев бортпроводников. Летели чуть менее часа. Благополучно приземлились в аэропорту Таба. Он находится среди безжизненных и разваливающихся от древности гор Синайского полуострова. Таба была на египетской линии прекращения огня, согласованной в 1949 году и возвратилась Египту, когда Израиль вывел свои войска из Синая в 1957 году.
В 1967 году Израиль вновь оккупировал Синайский полуостров после шестидневной войны. Таба - последний из районов, который был передан Египту по условиям Египетско-Израильского мирного договора 1979 г. В 1988 году международная комиссия вынесла решение о том, что Таба должна остаться за Египтом. Фактически Таба граничит с двумя другими курортами Красного моря - Эйлатом, расположенном в Израиле и Акабой, находящимся уже на иорданской земле. Изюминкой Табы можно назвать вид сразу на четыре стороны света: Израиль (Эйлат), Иорданию (Акаба), Саудовскую Аравию и, конечно же, сам Египет.
Курорт совсем небольшой, постоянное его население составляет всего чуть более 1000 человек. В аэропорту Табы нас встретила принимающая сторона, называемая "Шармест", и в сопровождении гида мы поехали на автобусе на границу Египта с Израилем. Три перехода действуют между Израилем и Египтом: КПП в Секторе Газа, КПП Ницана в пустыне Негев, КПП Таба возле Эйлата. Еврейский Эйлат всего в 10 км. от египетской Табы. Единственный пограничный переход с Ливией открыт восточнее городка Саллум, на западе Египта.
Что меня крепко удивило при подходе со стороны Египта к израильскому погранпосту, это милые, миниатюрные девчонки в форме, несшие такую нелегкую ответственную службу. Девчонки-то милые, но такие серьезные! Переход через границу долог и утомителен. Времени иногда уходит очень много: четыре-шесть часов. Но нам на этот раз несказанно повезло. Тщательную проверку документов, осмотр вещей наша группа прошла за неполных три часа. Система прохождения границы сделана по типу лабиринта. На уровне живота находятся металлические перила и образуют многократно извивающуюся дорожку. Раза три пришлось мне пройти через металлодетекторы, причем подчас чуть не оголяясь. В первый раз я забыла вынуть из волос железную заколку - детектор не пропустил. Сделав необходимое, с распавшимися волосами я вновь шагнула в проверочную раму, но шагнула как-то по-актерски, чуть игриво, улыбаясь сидящей в будке девушке-пограничнице. Но симпатичная еврейка-пограничница не приняла моей игры, моей улыбки - она, со строгим видом, жестом повернула меня обратно, приказав пройти через устройство вновь.  И то - какая тут может быть на границе игра, какие улыбки...
Хочу сделать небольшой экскурс в историю, довольно интересный, думаю, для читателя. Спрашивается, какие вообще могут быть отношения между гражданами двух стран, если совсем недавно они воевали и убивали друг друга? Без особой любви, это уж точно. В 1967 году имела место победоносная для Израиля израильско-египетская война. Египет оказался униженным и растоптанным. Потери в живой силе и технике имели место с обеих сторон (у Египта - катастрофические, у Израиля - небольшие). Враждебность двух народов зашкаливала. Израиль окружен мусульманскими государствами и само существование его в кольце ислама удивительно. Потому в этой стране постоянно существует угроза терроризма. Одна писательница, к слову из числа иммигрантов, ранее живших в СССР, перебралась в Израиль. Она как-то рассказывала в интервью, что знает, открывая газету, если где-то на планете Земля "бабахнуло", значит, либо в России, либо в Израиле. Конечно, сейчас "бабахает" во многих местах, но, все же, Израиль находится под постоянным прессом террористической угрозы.
Вот почему так трепетно-настороженно относятся израильтяне, вот эти самые милые девушки-пограничницы к тем, кто въезжает в их страну. Особенно, с мусульманских территорий. Турист, выезжающий из Египта (не важно, какой у него паспорт), подозрителен, ибо следует из страны, с которой Израиль вел войну совсем недавно.
И, конечно же, совсем никчему здесь, совершенно неуместны мои невесть откуда взявшиеся заигрывания...
Наконец-то, со вздохом облегчения мы перешли границу. Я в Израиле. На теплой эйлатской земле, с каким-то очень уютным, мягким, бархатистым воздухом. Стояла душистая весенняя ночь. Было где-то около трех часов. В ожидании автобуса группа стояла у залива моря, который здесь называется Эйлатским. (Со стороны же Иордании залив прозывается Акабским). Слышалось негромкое, вкрадчивое плескание волн. Море тоже еще спало как спал и весь маленький курорт с таким красивым, напевным названием Эйлат. (Скажу сразу, после удачного непродолжительного перехода через границу нам везло и далее). А далее в мягкой теплой израильской ночи обозначился наш новый гид по Иерусалиму, который своим появлением внес оживление в усталые, приморенные, желающие скорейшего сна в автобусе, туристские ряды. Назвавшись Александром, улыбнувшись, при произношении своей классической еврейской фамилии, ввернув парочку соответствующих обстановке анекдотцев, он как-то сразу расположил к себе всех. Его простое, доверительное отношение к нам - "ребята" - совершенно не дало почувствовать нахождение на чужбине. Александр, живший долгое время в России, прекрасно владел историческими знаниями родины своих праотцов. Но он, молодчина, не стал утомлять нас древней историей Израиля, когда мы расселись в поданный экскурсионный автобус, видя и чувствуя наше расположение к отдыху, ко сну. Лишь не смог удержаться от ознакомления нас с маленьким городком Эйлатом, где он сейчас и проживал. Восхищенно, с некоторым придыханием Александр рисовал нам прекрасную картину города Эйлата: природа вылепила на северной оконечности Красного моря гавань исключительной красоты, где окрашенные в фиолетовый оттенок горы прилегающей пустыни смыкаются с белыми песками кораллового моря. Всей этой красоты мы, конечно же, не могли видеть темной эйлатской ночью и Александр уверил нас, что на обратном пути обязательно ее ощутим.
Только-только было сладкая дрема потащила меня в провальный сон, как наш автобус остановился. Это была запланированная остановка. Необходимо было посетить ночной еврейский парфюмерный супермаркет. Необходимо ли? Совсем не хотелось выходить из автобуса, но нас, полусонных, попросили выйти. Мне такое начало путешествия очень не понравилось. Вынужденно побродя по дорогим залам магазина, где брусок туалетного мыла стоил целых десять баксов, по утверждению продавца - это необыкновенное мыло с ароматами, маслами, омолаживающим эффектом, я очень скоро его покинула. Купить действительно необыкновенное мыло по необыкновенной же цене (более 300 рублей!) из наших недовольных, разбуженных туристов никто не решился. Вся группа в полном составе толкалась у автобуса. Двери нашего "дома на колесах" были закрыты. Наконец-то время посещения столь невиданно дорогого магазина, видать, истекло и автобус тронулся дальше. Я вглядывалась в ночную тьму, стараясь разглядеть пейзаж за окном, но ничего не было видно, только ощущалось, чувствовалось движение автобуса по гористой дороге: вверх-вниз, вниз-вверх...
Я заставляла себя немного "отключиться", поспать, ведь предстояла длительная - целый день на ногах - экскурсия, но ничего не выходило. Успокаивала себя тем, что сижу, все-таки, отдыхаю. Наш гид Александр тоже, наверное, отдыхал: ничем нас не беспокоил. С рассветом стала заметна серпантинообразная шоссейная дорога с однообразным, унылым пейзажем за окном: красно-желтые горы, светло-коричневый песок пустыни, редкие-редкие насаждения.
Иерусалим встретил туманом. Александр попытался вызвать у нас удивление:
- Ребята! Вы можете представить: только вчера здесь лежал снег в десять сантиметров!
Но "ребята", квелые, заспанные, совсем не среагировали на эмоции гида-экскурсовода. Ну, снег и снег, чему тут удивляться...
Тогда Александр с еще большей эмоциональностью и пафосом поведал нам о древней истории Святой Земли. Автобус остановился у подножия Масличной горы и вся наша группа, просыпаясь и оживая, поднялась на смотровую площадку. Перед нами открылась обширная панорама Старого города Иерусалима. Утренний туман постепенно таял, предоставляя нашему взору достопримечательности самого святого города, раскинувшегося по холмам.
Первые поселения здесь датируются еще четвертым тысячелетием до н. э. Масличная гора названа в честь того, что в древности здесь произрастало множество оливковых деревьев. Масличная гора - самый высокий известняковый холм, возвышенность, тянувшаяся с севера на юг против восточной стены Старого города. У ее подножия находится Гефсиманский сад с уникальными оливами, которым не одна тысяча лет. Здесь также произрастают кипарисы, пальмы, кустарники. Далее нашему взору открывается древнейшее еврейское кладбище, которому более двух с половиной тысяч лет. На нем до сих пор идет захоронение, но только самых богатых людей.
С вершины Масличной горы открывается потрясающий вид в обе стороны, на запад - в сторону Иерусалима, на восток - в сторону Иудейской пустыни и Мертвого моря. Перед нами простирается Храмовая гора с двумя большими куполами мусульманской эпохи, построенными 1200 лет назад. Серый купол - это здание мечети Эль-Акцы, относящейся к 11 веку, "крайней мечети", третьей по святости для Ислама после Мекки и Мадины. А позолоченный купол - это не мечеть. Он покрывает большую естественную скалу на вершине горы. По еврейской традиции эта скала называется "Камень основания" или "Краеугольный камень". Отсюда, считается, пошло сотворение мира. В древности Масличная гора соединялась с Храмовой горой мостом, через Кидронское ущелье.
Все это, конечно, поведал нам Александр, сдабривая хронологические справки и даты какими-то интересными, житейскими подробностями и событиями.
Иерусалим - святыня трех религий. Для мусульман - это мечеть на Храмовой горе, а для христиан всех конфессий - Храм Воскресения Христова (Гроба господня) и множество церквей, возведенных там, где ступала нога Иисуса Христа. Иерусалим - главное место Земли обетованной, ее духовный центр, если не сказать, ее пуп и ее сердце.
Много столетий назад, задолго до основания Иерусалима на место будущего города пришел по велению божию праотец Авраам со своим сыном Исааком для принесения последнего в жертву. (Моя больная тема, помнишь, читатель?!)
С Масличной горы видна церковь всех Наций или базалика Мук Христовых. А тут, и родным, русским духом запахло! Русская православная церковь святой Магдалины. По указу царя Александра Третьего в 1885 году был заложен храм в память его матери. Царь внес на такое дело аж 100 тысяч рублей!
Насмотревшись на окрестности Старого города Иерусалима, мы, спустившись, направились к известной во всем мире "Стене плача". Стена плача или Западная стена - это единственный фрагмент Храмовой горы, сохранившийся до наших дней. В течении многих веков является символом веры и надежды многих поколений евреев, местом их паломничества и молитв. На иврите она не называется "Стеной плача". Ее название Котель Маарави, что в переводе на русский означает "Западная стена".
Арабы, видя, что евреи приходят к стене молиться Всевышнему и плакать о разрушении храма, прозвали ее "Стеной плача". Отсюда и пошло такое определение в других языках.
Обычно под Западной стеной понимается 57 м. открытого фрагмента древней стены, расположенной на западном склоне Храмовой горы. Этот фрагмент выходит фасадом на площадь в еврейском квартале и отведен под молитвы. Высота открытого фрагмента 19 м. Стена состоит из 45 слоев камня, 28 из которых находятся над землей и 17 под землей. При раскопках под Западной стеной, "Стеной плача" был обнаружен тоннель из каменных блоков весом до 70 тонн. Раскопки уходят вниз на несколько этажей и находятся под арабским кварталом. Огромные каменные глыбы-блоки уложены без какого-нибудь раствора, они вплотную пригнаны друг к другу ровными, будто отшлифованными гранями. Коридор тоннеля тянется полтора километра, его высота 45 м.
Эта глубина культурного слоя потрясает. Но еще более удивляет и потрясает несколько блоков длиной по 13 м. и весом более 628 тонн! При этом камень-великан закреплен вверху!
Эмоциональность нашего рассказчика Александра толкнула и меня восхититься и удивиться: "Так это ж, как пирамиды! Здесь ведь тоже кроется загадка!" Гид улыбнулся мне за благодарную поддержку рассказа. К "Стене плача" я приближалась, простите за неуместный каламбур, плача. Я не сдерживала слез. Вот я и добралась до Земли обетованной, до истинного истока всех земных истоков. Я сейчас была одна, несмотря на группы туристов. Я освободилась от всего; сбросила с себя весь груз сомнений и разочарований; сейчас на Святой земле я была чиста; чиста душою и помыслами.
Стоял ранний утренний час. Народу на площади было еще немного. Пожилые еврейки в темных одеждах сидели у стены на стульчиках. В их руках находилась тора и, читая молитвы, они периодически кланялись стене, опуская головы. Я представляла себе площадь у Стены плача гораздо большей - по телевизору она выглядела внушительных размеров, впрочем, это обманчивое восприятие свойственно для кино и при телепоказе. На самом деле площадь совсем небольшая, разделенная на две половины: мужскую и женскую. На мужской половине некоторые евреи, весело смеясь, оттанцовывали. "Что такое? - подумалось мне. - Стена плача, ведь! И я плачу. Плачу душою, сердцем, глазами." С вопросом я обратилась к Александру.
- Они радуются. Ортодоксальные евреи воспевают своего Бога, - ответил мне гид.
Узенькие расщелины каменной святой стены были сплошь забиты, утрамбованы записками. Практика помещения записок с написанными на них молитвами и просьбами к Богу в трещины и щели в Западной стене началась более 300 лет назад. Немало православных христиан осуждают своих одноверцев за посещение Стены плача, тем более помещение записок-посланий в нее. Я не понимаю их осуждения и опять в религии для меня возникают вопросы. Ведь Бог един! И Бог один! Тогда зачем и к чему какие-то укоры, еще и ведущие к распрям?!
Я написала записочку еще в Хургаде - приготовилась. Сейчас я искала и не могла для нее найти место в стене. Но тут подошла очень старая, к месту будет верно сказать, древняя (как и все тут) еврейка и каким-то острым предметом очистила несколько щелей. Я поклонилась ей, а она, ссыпав множество комочков сжатой бумаги в обычный целлофановый кулек, пошла куда-то с площади. Куда понесла она человеческие желания, страдания, мольбы и просьбы, крики души о помощи и спасении? Неужели просто выбросит в мусорную урну? Сожжет? Но молитвы людские все-равно ведь дойдут до Бога? Ах, вопросы, вопросы... Несть им числа.
Ну, а если здраво рассудить: 300 лет нереально держать и беречь все эти бумажки в расщелинах каменных блоков стены. Вот тебе и Бог - подошла земная женщина и сгребла бумажные просьбы. Но право: по-другому же никак нельзя! И, конечно же, я, сбросив временное свое замешательство, постаралась вернуть себя в то чистое, лучезарное, безгреховное состояние веры и надежды.
Свою записку я затолкала в расщелину повыше, из которой нашла жизненный ход какая-то зеленая веточка. Во многих местах в Стене плача пробивалась к солнцу растительная жизнь. В самом верху образовалось даже что-то типа маленьких кустарничков. Я уткнулась лбом в холодный камень, поцеловала его... и пошла. Уходить от Стены плача необходимо задом. Что ж, сбудется или нет моя просьба? Дойдет ли до Бога? В данный момент я очень верила; я была самой верующей на Земле!
Наш красноречивый обаятельный Александр сказал при продвижении группы к Храму Воскресения Христова, что если мы чисты душой и помыслами, то, может быть, нам удастся в один день посмотреть самые главные святыни Старого города Иерусалима. Хотя это очень и очень сложно. Туристических групп немало и поэтому... Все-таки, наверное в целом, по большому счету, мы все были безгрешны, потому как в Храм попали опять же удачно. Впереди нас находилась лишь группа из Японии. Иерусалимский  храм Воскресения Христова более известный как храм Гроба Господня, стоит на том месте, где, согласно Священному писанию, был распят, погребен, а затем воскрес Иисус Христос. В храме ежегодно совершается церемония схождения Благодатного огня.
Во времена Христа это место находилось за пределами города. После разрушения Иерусалима римлянами здесь были построены языческие капища. И только в 4 веке, в годы правления святого императора Константина, когда гонения на христиан прекратились, святая равноапостольная царица Елена, разрушив капища идолопоклонников, нашла святой Гроб Господен, место распятия Спасителя, обрела древо Животворящего Креста. По ее повелению началось возведение на этом месте храма в честь Воскресения Христова.
Современный храм Гроба Господня - архитектурный комплекс, включающий Голгофу с местом Распятия, ротонду над каменной плитой Гроба Господня, где покоилось тело Христа после крестной смерти до его воскресения. Ротонда - это сооружение с куполом, под которым непосредственно расположена Кувуклия - небольшая купольная часовня желто-розового мрамора.
Когда мы вошли в храм Господня, прямо перед нами оказался камень Помазания. Камень накрыт мраморной плитой, над ним горят 8 лампад. На него было положено тело Спасителя после снятия с креста для подготовки к погребению. Вспоминая об этом, камень постоянно поливают и натирают благовониями. Но в мое посещение-"паломничество" служащие храма, наверное, об этом забыли. От камня не исходило никаких запахов и ароматов; лишь холодное, неживое осязание. Я опустилась перед камнем Помазания на колени; сняв свой крестик, водила им по его поверхности, как это делали и все остальные, дабы присовокупиться к великой силе и тайне камня Помазания. Я не побрезговала даже поцеловать этот холодный камень, прося и прося помощи у Всевышнего не себе, своему сыну.
Следуя от камня Помазания влево под арку колонн, мы оказались в большой круглой ротонде, посреди которой высится пещера Гроба Господня, обращенная в мраморную часовню - Кувуклию. Здесь хранится величайшая святыня мира, отсюда воссияло Христово Воскресение! Кувуклия имеет два придела: придел Ангела, сидевшего на гробовом камне и сама гробница Христова, куда ведет низкий вход. Описание, составленное игуменом Даниилом, подробно указывает размеры Гроба Господня: "Гроб Господен высечен в каменной стене, наподобие небольшой пещерки, с малыми дверцами, как можно влезть человеку на коленях, склоняясь. Пещера квадратна, четыре локтя в длину и четыре в ширину. И как влезешь в эту малую пещеру, то по правой стороне будет небольшая лавка, высеченная из того же пещерного камня. И на той лавке лежало тело Иисуса Христа. У Гроба Господня висят пять небольших лампад с маслом, которые горят непрестанно, днем и ночью."
Так вот эта самая лавка и есть Гроб Господен. Помнится, на коленях я в пещеру не влезала, но пришлось низко-низко склониться. А чтобы иметь современное понятие о размерах пещеры, я скажу, что ранее такая древнейшая величина измерения как "локоть" представляла собой расстояние от локтя до самых кончиков пальцев. Это расстояние равнялось от 38 до 46 см. И тогда получается, что миниатюрная пещера имеет где-то около двух метров в длину и ширину. В пещерке господней все так и было, оставалось как и при посещении игумена Даниила. Стоять у Гроба Господня довелось всего одну минуту - ждали другие, страждующие посмотреть.
Мы прошли Крестным ходом Иисуса Христа. Поднялись на Голгофу - "лобное место". Раньше скала Голгофы возвышалась над землей на три метра; на нынешнюю Голгофу ведут 17 ступенек. Это как-бы верхний храм, разделенный массивными пилонами на две части. В глубине северной, греческой части высится Распятие; перед ним открытый престол на колонках. Под престолом обложено серебром отверстие в природной скале, в которое был водружен Крест Христов. По правую руку от Распятия большая икона Божьей матери. Я долго стояла у этого образа. Ведь никто так не поймет друг друга как матери. Матерь Божья и матерь земная. Самое главное для них, самое дорогое - младенец на руках. И кто же как ни мать, не поймет, не услышит материнской мольбы-молитвы?!
И надо же именно здесь случиться казусу! Служащая храма, вся в черном одеянии, принесла целую горку свечей и, оставив их у иконы, повернулась и ушла. Посетители этого храма, опережая друг друга,  бросились к свечкам, быстро и суетливо стали разбирать их. Я тоже, грешница, думая, что горка свечей приготовлена для нас и дарится нам бесплатно, неторопливо подошла и взяла три свечки. Две же свои, купленные здесь же в храме, я держала в другой руке. И тут вдруг выбегает откуда-то та же иерусалимская черная служка и вырывает из моих рук все свечки! Я оторопела. Как всегда, я оказалась крайней! Все другие, избежав неприятного момента, успели ретироваться. Ну кто же знал, что эти свечи не бесплатные! Ну не должно быть торговли в святом месте! Ведь, сам Иисус Христос, по легенде, воспротивился торговле в его "Доме"! Но я, все-равно, мысленно попросила прощения за невольно возникший инцидент - тем более, служительница вернула мне мои законно купленные свечки, поняв, что они не из ею принесенной кучки.
Я постаралась выбросить из души этот неприятный, досадный осадок и покидала храм Воскресения Господня, главную святыню христианского мира, место спасения рода человеческого удовлетворенная и со спокойной душой. Считается, именно отсюда, ко второму пришествию Господа на землю начнется воскресение из мертвых. С древнего еврейского кладбища у подножия храма. И опять осаждает меня крамола: воскресение начнется, опять же, с самых богатых, ведь именно такие лежат на самом "популярном" еврейском кладбище. Ну есть ли в мире справедливость! Ну хотя бы в святых местах!
Очень интересно было ходить по старому Иерусалиму. Он обнесен крепостной стеной и площадь его совсем небольшая.
Исторический центр, сплошной памятник истории и культуры - но это и жилой район! Мамочки с колясками, сохнувшее белье, мусорные баки, продуктовые лавки... Квартал еврейский, квартал арабский, квартал христианский - какие пласты реальной жизни на такой маленькой территории! Какая разница культур! Ну, например, в арабском квартале местные взрослые женщины почти не показываются на людях, а в еврейском девушки в военной форме дефилируют по улицам. Александр рассказал нам, что в Старом городе Иерусалима есть такие дома, квартиры, помещения, которые вообще не продаются. Ни за какую цену! Они были и остаются местом пребывания самых древних богатых жителей.
Я шла по тем же мостовым, дышала тем же воздухом, как когда-то Спаситель. Уму непостижимо! Я вся находилась, витала в благоговейной атмосфере древней святости, как вдруг откуда-то из узкого щелястого переулка выскочил рокочущий драндулет - маленький тракторишко, типа нашего "Беларусь". Он ехал и ехал, дребезжал и дребезжал прямо за нашей группой. Мы свернули на другую улочку, тракторишко последовал за нами. Это "чудо техники" нового времени так внезапно ворвалось в элегическое восприятие прошлого, нарушив наше эмоциональное погружение в древность и святость, что вызвало дружное раздражение русских "паломников". Тракторишко не угомонился, так и сопровождал нас до полного выхода из кварталов; он будто выгонял нас со своей территории.
Александр радовался за нас, что удастся посмотреть и место рождения Иисуса, то бишь мы поедем в Вифлеем. А это уже Палестина. "Боже мой! - думалось мне, - Какие названия стран Ближнего Востока! Такие раньше далекие... Израиль, Сектор Газа, Палестина, Иордания... А теперь я сама нахожусь здесь! В "горячих точках" вообще-то. Но мы - туристы! Мы - граждане мира!
Заехав в сувенирный магазинчик, набрав там иконок, благовонных масел, крестиков и свечей с тем, чтобы все это освятить в храме Рождества Христова в Вифлееме, наш отряд туристов во главе с неутомимым в разговоре эрудитом Александром двинулся в Палестину. Автобус проезжал мимо хаотичных застроек, награмождений древних и современных каменных зданий по зигзагообразной холмистой территории.
Вифлеем - звучащий по-древнееврейски Бейт-Лехем, что означает "Дом хлеба" - расположен в 7 км. к югу от Иерусалима, на западном берегу реки Иордан, на территории, которую оспаривают Израиль и Палестинская автономия, добивающаяся полной независимости. Это обстоятельство создает неспокойную обстановку в городе. Вифлеем отделен от Израиля бетонной разделительной стеной. Чтобы попасть в город, нужно пройти контрольно-пропускной пункт. Я сначала не поняла, почему наш веселый общительный Александр сказав взволнованно: "А сейчас, ребята, я стану одним туристом из вас!", и покинув свое место гида у кабины водителя, ринулся в задний салон автобуса. Ах я, наивная душа! Ну не любит евреев Палестина! Однако на КПП обошлось без эксцессов. Автобус, чуть приостановясь, проследовал через границу.
Палестина - земля ханаанская имеет 3,4 млн. человеческих единиц, из которых 2,2 млн. проживают на западном берегу реки Иордан, а остальные - 1,2 млн. живут в Секторе Газа. (Данные по оценкам 2010 г.) Территория Палестины - это горы, пустыни, каменные долины. Вифлеем - город в Палестинской национальной администрации, на территории Иудеи и Самарии, в исторической области Иудея, столица провинции Вифлеем; центр паломничества и туризма. Площадь Вифлеема - 6 кв. км. население около 30 тысяч человек. Вифлеем - это священный для христиан город, второй после значимости Иерусалима, потому что здесь, согласно Евангелию (от Луки и Матфея) родился Иисус Христос.
Вифлеем - один из самых древних городов на Земле. Основан примерно в 17-16 веках до нашей эры в земле ханаанской. Основная достопримечательность Вифлеема - это Пещера Рождества, величайшая христианская святыня, где родился Иисус Христос. Над пещерой построена базилика Рождества Христова, находящаяся на площади Яслей, куда мы и поднялись по каменистой улице. Автобус наш остался внизу на стоянке. Мы поднимались широкой улицей, по обеим сторонам которой на каких-то примитивных изобретениях палестинцы варили, пекли, жарили... Дымная завеса, пропитанная ароматами, запахами кухни колыхалась над головами поваров и пекарей, поднимаясь кверху, повисала большим облаком над всей улицей. Александр пояснил нам, что в данный момент Палестина не имеет даже своей валюты, денег и жители живут натуральным обменом и только за счет туристов. Живут очень бедно. И мне стало жаль бегущих за нами торговцев с самодельным своим товаром. Я хотела было помочь бедным палестинцам, ссудив им хотя бы два доллара за предлагаемую ширпотребовскую матерчатую сумочку, но наша группа быстрым шагом продвигалась в сторону площади Яслей Вифлеема, дабы успеть быть одними из первых, чтобы узреть еще одну величайшую святыню, и я не посмела остановиться, отстать. Решила порадовать продавцов-палестинцев на обратном пути.
И вот мы на довольно большой площади, где находится храм Рождества Христова. Внешне церковь очень похожа на крепость. Боясь осквернения со стороны завоевателей, христиане укрепили базилику снаружи, поэтому она и приняла столь воинственный вид. Войти в храм можно только согнувшись, так как высота проема всего 1 метр 20 см. Еще этот вход называется входом Смирения. Каждому входящему, хочешь-не хочешь, приходится склонить голову.
Подножный камень входа в церковь вытерт до блеска - за тысячелетия он перевидал столько людских подошв! Склонив не только голову, но и перегнувшись в поясе, я вошла в храм. Оказавшийся рядом со мной гид дополнил свой рассказ, насчет узкого, невысокого входа. Таким он был сделан для того, чтобы в храм, оскверняя его, не въезжали на ослах и конях, что, к сожалению, в древности случалось. Внутренность храма поразила меня величественной красотой. Монументальные колонны были когда-то расписаны ликами святых, являлись как-бы христианскими иконами, но, при завоевании храма мусульманами (кстати, въезжавших в храм на конях и ослах), все эти росписи были затерты. И до сих пор на колоннах сквозь лоск и блеск затертостей угадываются древние старинные библейские сюжеты.
В основании храма расположена пещера, которая является местом рождения Иисуса Христа. В передней части церкви есть лестница, ведущая в эту пещеру, по которой мы и спустились. Пещера имеет размеры 12,3 на 3,5 (длина и ширина) и высота - 3 метра. Довольно длинное и узкое помещение. Пол пещеры и нижняя часть стены отделаны светлым мрамором, а остальное задрапировано тканью. Потолок сильно закопчен. Мой взор приковала сияющая серебряная звезда, находящаяся прямо в полу этого помещения. На ней по-латыни написано: "Здесь от девы Марии родился Иисус Христос". Когда-то звезда была позолочена и украшена драгоценными камнями. Она имеет 14 лучей и символизирует Вифлеемскую звезду.  Так вот она какая, вифлеемская звезда, о которой я много слышала, которую высматривала в небе в рождественскую ночь! Над этой звездой в полукруглой нише висят 16 лампад, из которых 6 принадлежат православным, 6 - армянам и 4 - католикам. За этими лампадами полукругом, на стене ниши размещены небольшие православные иконы. Еще две небольшие стеклянные лампады просто на полу, сразу за звездой, у стены. В пещере всего 53 лампады. Пещера не имеет естественного освещения и в настоящее время освещается электричеством и отчасти лампадами и свечами.
Непосредственно над местом Рождества находится православный мраморный алтарь с оставшейся еле-еле различимой мозаикой 12 века. На престоле имеют право совершать литургию только православные и армяне. В южной части пещеры, слева от входа, расположен придел Яслей. Это единственная часть пещеры, которая находится в ведении католиков. Здесь же устроен католический престол.
И опять грешные мысли ринулись в мою голову: опять разделение, зачем разделение у единого Бога?!!    
Рядом с пещерой находится Ясельная часовня, куда Мария положила новорожденного младенца. Храм Рождества - самый древний храм на святой Земле, ему полторы тысячи лет. Он был освящен в 533 году и действует до сих пор. Храм не раз завоевывался язычниками, римлянами, мусульманами и крестоносцами. Эта святыня бережно охраняется сейчас всем миром.
В храме Рождества нам вернули переданные для освящения предметы. Теперь эти освященные иконки, свечечки, крестики - дорогие нашим сердцам амулеты. Из храма мы шли уже неторопливо. Наш гид удивлялся и восторгался, как все ж нам повезло! Все успели посмотреть, везде побывать! И в самом деле, наверняка группа наша и впрямь состояла из чистых душой и помыслами туристов!
За мной бежало сразу несколько палестинцев с разноцветными холщевыми сумками в руках. Я приостановилась. Какими молящими глазами они глядели на меня, наперебой предлагая свой товар! "Две доллар!" - показывали на пальцах.  Скупить бы эти незамысловатые дешевые сумки все сразу, дав им десять-двадцать баксов - так жаль мне вас, вифлеемский божеский народ! Но, милые мои собратья, я почти такая же нищая, как вы, несмотря что, вот, оказалась в тургруппе. Для вас я, конечно же, богатая иностранка, а для меня - дать вам 20 долларов совсем немало. Я купила одну сумочку с длинными ручками и вифлеемской символикой, сунув в смуглые руки продавца три доллара и поспешила удалиться от обиженных взглядов оставшихся без денег. Впрочем, в этот же день у сумочки сломался замок и разошлись внутренние нитяные швы. Моя жалость к бедным палестинцам чуть поубавилась. Хорошо хоть, что скопом не купила заведомое барахло, а три доллара - это ерунда, это того и стоит!
А между тем время нашего пребывания на израильской земле уже перевалило далеко за полдень. Тут все мы почувствовали, что страшно проголодались. Неисчерпываемый рассказ Александра стал прерываться вопросами туристов. Но не по его исторической теме, а гораздо проще, приземленнее: когда же, наконец, нас покормят?
- Ребята, еще минут пятнадцать и вы отдохнете от меня, покушаете. Потерпите, ребята!
Обедали мы в одном из кафе Иерусалима. Стеклянное светлое современное здание, пронизанное бьющими в высокие окна солнечными лучами разгулявшегося денька. После продолжительного, но, к удивлению, не утомительного, несмотря на бессонную для меня ночь и последующий затем целый день на ногах, интереснейшего путешествия по древним, монументально-мрачным достопримечательностям, мне показалось, что мы, наконец-то, вынырнули из 12 века прямо в 21-й! Да так оно и было! Мартовское солнце било в хрустально-чистые окна кафешки и наполняло сердце радостью бытия, радостью жизни именно в нашем веке.
На обратном пути нам предстояло углубиться в Иудейскую пустыню с заездом на Мертвое море. Световой день давал мне возможность рассмотреть пробегающий пейзаж за окном автомобиля. А картина была одна и та же: по обеим сторонам горы и горы, высокие и пониже, белые, желтые, красно-коричневые. Безжизненная пустыня. Лишь кое-где мелькали маленькие рукотворные пальмовые рощицы.  И мы тогда ахали: смотрите, смотрите - пальмы! И опять голые пески, каменистая мертвая поверхность - ни кустика, ни лесочка, ни животинки, ни человечка!
Автобус еле-еле поднимался по дороге в гору и тогда я, оглядываясь назад, испытывала страх: уж очень круты и высоки были эти подъемы!
Но вот он мчится по ровному, будто стрела, дорожному отрезку и я успокаиваюсь. Проехав на автомобиле по Европе, побывав теперь и в одном из уголков Израиля, наша планета представляется мне прежде всего гористой. Интересно, какую площадь на планете Земля занимают горы? Кстати, я не хотела бы жить в горах, среди гор. Ограничивают мне они пространство, настораживают своим наступлением высоты, кажется, давят сверху. А некоторые без гор не могут жить. Например, не представлял себя без гор мой любимый поэт-бард Юрий Визбор, но об этом я уже писала в прежних своих повестях.
И вдруг нашему взору открылись продолговатые, узкие островки воды. Затем эти водные пространства увеличивались, расширялись и мы увидели так называемое Мертвое море. Но евреи так это море не называют. Как и в Библии оно для них Восточное или Соленое.
Неустанный Александр проинформировал нас, что соленость Мертвого моря в 8 раз превышает соленость Атлантического, в 7 раз - Средиземного и Красного морей, в 14,5 раз - Черного и в 40 (!) раз Балтийского моря! Соль Мертвого  моря обладает выраженным противоаллергическим и противовоспалительным действием, запускает ряд биохимических процессов в коже, приводящих к омолаживанию во всем организме. Даже Марк Антоний завоевал для Клеопатры область Мертвого моря, чтобы его воды молодили ее. Морские воды лечат псориаз, различные экземы, мышечные, респираторные, неврологические и др. заболевания. В Мертвом море растворены 50 миллиардов тонн природных минералов 21 вида, необходимых для жизнедеятельности человека, из них 12 видов минералов нигде больше не встречаются, ни в одном водоеме планеты.  Мертвое море расположено более чем на 400 метров ниже уровня мирового океана в самой низкой точке земного шара, в Западной Азии на территории Израиля и Иордании в огромной тектонической впадине, образовавшейся миллионы лет назад в результате разлома земной коры.
И хотя еще 300 лет до нашей эры Аристотель писал: "Очень горькая и соленая вода, в которой не живет рыба и не может утонуть ни зверь, ни человек", в Мертвом море найдены самые древние живые клетки - архебактерии, носительницы жизни, родоначальники всего живого на планете, из которых произошел весь биологический мир животных и растений. На месте Мертвого моря в древности находилось море Лашон, после которого и остался громадный пласт соли, толщиной в 2(!) километра. В одном литре воды Мертвого моря находится 340 грамм соли. Эта вода даже не соленая, скорее горькая. В длину море тянется на 67 км., зачастую прерываясь высохшими пространствами, а ширина самого глубокого места составляет 18 км.
Библия объясняет появление Мертвого моря на месте древних городов Содома и Гоморры. За грехи эти города были наказаны огнем и залиты водой. Александр рассказал нам еще несколько легенд о появлении этой загадочной, необычной водной территории и все они объединялись в одну страшную, леденящую душу своей жестокостью, историю. Может быть, не зря дано такое название морю?!
Но, вот и оно, Мертвое море, настоящее и ... живое - какое, к черту, мертвое! Оно радушно нас приняло на свой берег. Всем нам так хотелось скорее искупаться, окунуться, сбросить дневную усталость, получить заряд бодрости от такой необыкновенной, богатой "здоровьем" воды!
На берегу располагался небольшой отельчик, если его можно так назвать, скорее похожий на придорожный пункт отдыха - яркий, цветной павильончик с открытой верандой-терассой, на которой сидели-загорали несколько человек. Я обратила внимание, что несмотря на такое богатство воды Мертвого моря минералами, на ее огромное лечебно-оздоровительное воздействие, желающих купаться в ней и исцеляться находится совсем немного. За все время проезда по побережью я видела всего несколько таких вот скромненьких отелей-пунктов отдыха с немногочисленными исцеляющимися.
Облачившись в купальник, подходя к воде, я поняла первые признаки не совсем комфортного состояния. Мы были предупреждены, чтобы ни в коем случае не плескали друг другу в лицо - здесь такие игры могут привести к плачевному состоянию, ибо, не дай бог, вода попадет в глаза и это будет большая неприятность, требующая врачебного вмешательства. Ни в коем случае нельзя глотать воду. Два-три глотка могут сжечь слизистую оболочку рта. Добавлялось еще одно условие: не входить в воду с различными ранками, порезами на коже. Это добавочное условие добавило мне неприятности (как-то получаются, выходят у меня каламбуры!).
Я совсем забыла, что у меня на большом пальце ноги возникла потертость от продолжительного дневного хождения по святым реликвиям (наказал-таки господь за сомнения-размышления, прировняв, наверное, к богохульству!). И когда я ступила на кромку берега, состоящего единственно из неровных, острых камешков соли различной величины, что само по себе не было большим удовольствием, а затем шагнула в стоячую, тяжелую маслянистую воду, то сразу почувствовала резкую боль. Перетерпев, пересилив себя, я все же, продолжала погружение в воду. Море в этом месте было мелким и я, терпя боль в пальце, переставляла ноги все дальше и дальше по такому же неровному, усыпанному острыми камнями соли, как берег, дну. Наконец, вода дошла мне до пояса. Я попробовала поплыть - ничего не получилось. Тяжелая маслянистая вода держала на поверхности, будто примагнитив к себе. Рядом со мной более смелые купальщики лежали на спинках, борясь с перевертыванием, что предпринимала более сильная вода; некоторые сидели на "пятой точке", задрав ноги, держа перед собой раскрытые ладони, пытались демонстрировать "читку газеты".
Я пробовала тоже лечь на спинку, но вода тут же переворачивала меня на бок и я, боясь попадания ее в глаза и рот, просто садилась на колени. "Коленопреклоненно" я призывала все целебные минералы Мертвого моря дать здоровья моим костям, суставам, мышцам. Конечно же, о сиюминутном эффекте данной панацеи думать было бы смешно. Возможно, недельку-другую посидев в "страшно-сказочных" целебных водах что-нибудь бы и получилось, ощутилось, но не за эти несколько минут. Да и сидеть-то надо осторожно, с умом! Ах, какое непростое это море Мертвое!
Я поспешила выйти из этих могущих, загадочных, чудесных вод - притупившаяся боль в пальце вновь дала знать о себе. Да, если я вначале посчитала его живым, жаждуя освежения, расслабления, удовольствия, которые я испытываю всегда при купании в любых водоемах, то сейчас я бы не могла согласиться с первоначальным своим определением. Море не дало мне никаких радостных ощущений и впечатлений. Оно было Мертвым.
Я долго, очень долго ополаскивалась под душем, кабинки которого располагались тут-же, на берегу. Мое тело все еще оставалось маслянистым, будто я побывала не в воде, а масле. Большинство нашей группы, а именно, женская половина, как говорится, дорвалась до бесплатного: не торопилась выходить из моря, разноцветными поплавками болталась на неподвижной поверхности воды, принимая лечебные процедуры. Может быть, не будь (ну что ты будешь делать - опять выскочил каламбур!) у меня проблемы с пальцем, я бы не вылезла так быстро из спокойной (мертвой) воды и также большим голубым поплавком качалась на невидимых волнах. Но, признаюсь, все-равно невелико удовольствие, разве что в оздоровительных целях.
В приобретенную сувенирную кружку с надписью "Иерусалим" с видами церквей и храмов я насыпала горсточку кристаллов соли в память о купании в Мертвом море. Кстати, оно, как и наш Арал, мелеет очень быстрыми темпами. Буквально через несколько десятков лет море вообще испарится - как-то грустно от этой мысли: исчезнет навсегда удивительный объект природы.
В Эйлат мы прибыли вечером. Действительно, уютный красивый городок, чем и делился с нами на прощание наш неутомимый, добродушный экскурсовод Александр. Право, нам было жаль расставаться с ним. Надо же, как может всего один день общения расположить, сблизить людей! Александр вновь и вновь приглашал нас в Израиль, восхищаясь этой удивительной страной:
- Ребята! Если вы имеете огромное желание и чуть побольше денег, то в один день вы успеете покупаться в море, поваляться-позагорать на пляже и покататься со снежных горных вершин. Сегодня вы увидели  лишь небольшую частицу Израиля, но зато какую! Приезжайте! Жду вас!
Уставшие, утомленные, но веселые и счастливые, переполненные яркими, незабываемыми впечатлениями, совершали мы обратный переход границы. Он оказался намного проще, чем утренний и автобус повез нас в сторону аэропорта Табы.
Этот переезд, скажу я вам, друзья, вызвал у меня большо-ое потрясение и его я запомню надолго. Мне не было так страшно лететь самолетом над Красным морем: помогала красота египетских бортпроводников, как страшно в автобусе, везущим нас темным вечером по узким, извилистым горным дорогам до аэропорта Таба.
Дело в том, что на этих дорогах, проложенных, пробитых через горы и скалы, вообще не было освещения. Впереди мрак сгущался и неизвестно, что там нас ожидало. Фары автобуса выхватывали из этой густой черноты, из этого мрака огромные, угрожающе-нависшие скалы, утесы, известняковые кряжи. Сквозь частые ущелья автобус двигался медленно, едва не касаясь своими боками гористых нагромождений. Страх и паника подкрадывались ко мне с каждым новым неизвестным и невидимым в темноте поворотом. Я неотрывно глядела в спину водителя и только мысленно умоляла его не заснуть. В салоне установилась мертвая тишина, слышалось лишь посапывание самых уставших туристов. Я же заставляла себя закрыть глаза, но страху от этого не убавлялось. Какое там заснуть! Уж я-то знаю свой организм. Три года назад меня готовили к операции моего злочастного колена. Дали таблетку, поставили успокоительный укол... И что ж вы думаете? Я успокоилась? Да ни граммочки! Как сказала бы моя покойница мамка. Я всю ночь проходила по коридору, размышляя, стоит ли докторам ковыряться в моей коленке? Ведь сейчас я хожу, хожу "на своих двоих", а там неизвестно как получится. Вон, моя знакомая после точно такой же операции никак не может оправиться: ходит с палочкой.
При утреннем обходе врачей, я отказалась от операции. И как-то обошлось, правда колено побаливает к непогоде и при больших нагрузках, но все это терпимо.
"Должно обойтись и сейчас!" - думала я, поглядывая то на спину водителя, то в лобовое стекло на открывавшийся при свете фар чужой, таинственный каменистый ландшафт.
Казалось, ехали мы бесконечно долго, хотя, помнится, расстояние не слишком велико - от аэропорта Таба до израильской границы около 19 километров. Но вот засветилась, засверкала огнями уже цивилизованная Таба. Ура! Доехали! Радость вспыхнула во мне - далекая, затерянная в пустыне Таба в этот момент была мне родной и близкой. Она встречала меня! Те же красавцы бортпроводники приняли нас на свой маленький "борт". Они тоже для меня были уже родными и близкими. И Хургада, в которой ждала-поджидала меня новая подружка Таисия, тоже - будто дом родной!
Мы вновь летели над территорией Ближнего Востока. Внизу зигзагообразно мелькали-сверкали огни Иордании, где-то позади осталась Палестина с Сектором Газа...
Слушая сводку политических новостей в своем тихом провинциальном городке, Ближний Восток с его постоянными проблемами мне казался таким отдаленным, даже каким-то запредельным (вот тебе и Ближний...!), а его территория - огромной. Но теперь я имею представление, что страны Ближнего Вотока, с их недопониманием, враждой друг к другу совсем небольшие, а земельная площадь всего непростого этого региона очень мало приспособлена для жизни...
В номер отеля я заявилась ровно в полночь. Тая вскочила с кровати в ночнушке, радостно меня обнимая.
- Ох, как я переживала за тебя! - она снова и снова кидалась ко мне. - Ну, расскажи, расскажи, как там?
Я не знала, с чего начать, захлебываясь от впечатлений, счастливая, что вернулась, что решилась на эту поездку. Ради такого случая мы с Таей достали из холодильника прибереженную русскую водку и, налив по полстакана, с удовольствием выпили за наши удачные экскурсии. Эх, как же легко пошла родимая водочка! С моей новой подругой мы хватили еще, потому как, эта ночь получалась у нас последней и, конечно же, это следоваало отметить. Завтра вечером наш вылет из Хургады.
В эту последнюю египетскую ночь мы С Таей проговорили до самой утренней молитвы муэдзина. Я рассказывала Тае, она - мне. Больше всего в поездке в Луксор Таю поразило огромное количество бедных детей. Несчастные арабчата не давали прохода, хватаясь за руки, ноги туристов, прося подаяние. Приходилось просто прорываться через целые скопища луксорских детей. Таисия настолько была поражена таким явлением, что при моем повороте ее рассказа в сторону древних скульптур, гробниц и саркофагов в Долине Царей, она вновь и вновь возвращалась к "наступлению арабских детей".
- Ну, да. Конечно же. Интересное место. Такие колонны, такие статуи! -  пыталась Тая удовлетворить мой интерес односложными ответами, но тут-же опять: - Ну дети, дети! Это что-то! И куда египетское правительство смотрит?! Ведь, наверняка они голодные, эти оборванцы!
После завтрака мы решили прогуляться по Хургаде. До центра было далековато - наш отель располагался где-то на окраине. Добираться на городском транспорте без знания языка и привычки к такому непонятному, сумбурному, с неутихающими сигналами-свистками хургадскому движению было сложно да и боязно. Мы шли по узкой улочке, с обеих сторон утыканной мелкими лавчонками, сувенирными палатками, лотками с фруктами. Я захотела купить себе красочное иллюстрированное издание "Египет". В одном из магазинчиков и увидела этот толстый альбом-журнал. Продавец араб просил 15 долларов. На наши рублики, считай, 450 рублей! Но араб не хотел уступать и только, когда Тая стала упрашивать его, снижая по доллару, он согласился продать. За 12 баксов.
Мы с Таисией забрели довольно далеко от нашего отеля. Возвращаясь обратно, удивлялись: на городских улочках не видать женщин! Вообще! Сидят, наверное, по своим каморкам, ждут повелителей мужей. А если и пройдет какая, то не видно ни лица, ни рук, ни ног - мусульманское покрывало - хиджаб -  полностью скрывает женщину. Ни один мужчина не должен видеть ее открытой, кроме мужа и только дома. А мужчины-то арабские могут себе позволить! Вот и нам с подругой еще издали что-то закричали, замахали руками рабочие в спецкостюмах около строящегося нового дома. Мы с подругой было струхнули, но, нас ведь двое, что они могут нам сделать! На мне открытый ярко-желтый сарафан, Тая тоже не обременена закрытыми одеждами - вот и притянули взгляды мужиков-арабов, соскучившихся, наверное, по свободе, воле и... женской открытой красоте-наготе. Взявшись за руки, мы демонстративно прошли мимо египетских строителей, впрочем, одному из них все-таки удалось Таисию лапнуть-цапнуть.
- Прямо и не знаешь, что делать, - делилась-советовалась потом со мной Тая, - русскому мужику я бы сразу вмазала - мало бы не показалось! А тут... кто его знает, какие у них законы и правила... Ударишь - еще и срок дадут!
- Да ничего, Таечка, нас ведь не убудет! А у араба, видела, радости-то сколько! - смеялась я.
До обеда мы успели еще покупаться и позагорать. Каждый день на пляже видела я погонщика с верблюдом. Они прогуливались в ожидании кого-нибудь из туристов, желающих прокатиться. Но прижимист наш брат турист! Оно и понятно: не относимся мы к богатым бизнесменам, новоявленным нуворишам (воришкам!), сорящими нечестною деньгою, скупающими и меняющими дома и квартиры, как дорогие перчатки и галстуки в различных престижных районах земного шара. И не боятся ведь, лжецы и мошенники, погрязшие в воровстве и разврате (вот где Содом и Гоморра!), гнева господнего, той самой участи содомской их гнездышек в Майями и подобных местах. Впрочем, как раз они, все эти "дельцы", бьются сейчас лбами в церквах и храмах, прося защиты и милости у Бога, как это стадо модно.
Только вот от кого они просят защитить? От всего остального простого честного трудяги-народа?! И, интересно, что же Господь? За кого он сам, кому поможет, кого накажет? Эх, опять меня втягивает в дебри религии! Догадываюсь я и сама о некоторых ответах...
По моим наблюдениям, редко кто доставлял радость пожилому, видать далеко не счастливому погонщику, одарив его пятью долларами, проехаться верхом на верблюде. И я решилась в последний день нашего отдыха доставить это удовольствие и себе и старичку-погонщику. Вот только насчет верблюда сомневаюсь: была ему охота таскать на своих горбах толстую русскую тетку! За пять баксов верблюд, все-таки, провез меня по всему пляжу. Сначала он шел медленно, вразвалочку. Я попросила погонщика ехать побыстрей. Старик стеганул верблюда тонкой цветной веревкой и верблюд помчался! Никогда не думала, что эти животные так бегают! Я покачивалась меж мягких уютных горбов, испытывая необыкновенное удовольствие. Сей счастливый миг наслаждения был запечатлен моим фотографом Таей.
В аэропорт нас увозила маленькая маршрутка. И надо же! Водителем оказался тот самый Асхат, милый и скромный, что катал нас по пустыне, доставлял затем в отель. И он узнал меня, улыбнулся застенчивой улыбкой. Вот ведь, и мужчины-арабы бывают разные! И очень правильно, что я ближе не познакомилась с тобой, Асхат. Чем-то ты все-таки задел мое сердце. А скорее, напомнил кого-то и о чем-то, чуть было совсем позабытом. Ан нет! Живет, живет в душе моей любовь, та самая, до конца неисчерпанная. И, шокран тебе, Асхат (спасибо), что ты дал мне знать это.
В аэропорту на территории дьютифри (беспошлинный магазин) я купила бутылку коньяка.
Около часа ждали отправления самолета. И вот я снова в воздухе, лечу над облаками. Тая сидит в другом секторе салона. Мне радостно и грустно. И чуть-чуть страшновато. На этот раз я сижу у иллюминатора, поглядываю вниз на уплывающую, становящуюся призрачной, египетскую землю.
Прощай, Египет, Каир, Хургада! Развернувшись всем корпусом к иллюминатору, я стараюсь незаметно открыть коньяк. Пью из горлышка красивой фигуристой бутылки. Закусываю шоколодом. Понемногу в моей душе гасится страх. Грусть же остается. Менее улыбчивые, по сравнению с незабываемыми мною стюардами маленького хургадского самолета, наши русские проводницы кажутся и менее обаятельными. Хотя и красивыми. Их строгие каменные лица не способствуют спокойному восприятию полета, и я вновь прикладываюсь к коньяку. Летим более пяти часов. Самолет идет, в основном, ровно, плавненько, лишь иногда случаются, чувствуются резкие наклоны в стороны. Я уже философски воспринимаю любой исход полета. Но наш авиалайнер приземляется "правильно-вычисленным математическим путем". У меня, конечно, не обходится без слез.
При выходе из салона оказалось, что не только я одна помогала себе коньяком - молодую девушку вовсе выводили, как говорится, под белы рученьки; она, бедная, до того боролась со стрессом, заливая его каким-то спиртным напитком, что растеряла свои бумаги, рассыпала настоящую ягоду-клубнику, купленную, наверное, еще в Каире (в Хургаде мне клубника не встречалась). Такую же клубнику, большую, красивую я тоже покупала в Каире при поездке к пирамидам, но она мне показалась совсем невкусной, пресной какой-то. Что ж, своя ягода всегда слаще! Хотя в заснеженной Перми об этой ягоде только мечтали.

- А ты что, коньячок не потребляла? Так обошлось? - полюбившаяся мне новая подруга Таисия совсем не заметила моего легкого опьянения. Не стала я ей вновь объяснять особенности моего организма. Ведь он у меня - упрямец! Что природой положено, то и должно быть! Выпила почти целую бутылку коньяка - и мало заметно! Так что здесь сильнее: стресс или мой организм?! Кто, как говорится, кого поборол в данной ситуации? Главное же, что все закончилось прекрасно.
Пермь нас встретила мартовским холодом. "Марток - надевай сто порток!" И хоть мне не очень нравится другая пословица, где "каждый кулик свое болото хвалит", я была очень рада и счастлива, что очутилась вновь в своем "болоте", которое часто и ругаю, и критикую; которым, зачастую, недовольна, но без которого, к сожалению или к счастью, жить вообще-то не смогла бы.
Тут вовремя вспомнить бы и другую присказку: "Где родился - там и пригодился!" Очень хочется верить логике этой присказки ли, поговорке ли, пословице ли...