Случайно ли утонул юноша Ростиславль?
СЛУЧАЙНО ЛИ УТОНУЛ ЮНОША РОСТИСЛАВЛЬ?
Сегодня, в дни помпезного прославления имени Крестителя Руси, Владимира Красного Солнышка, уместно вспомнить об одном необъяснимом факте в жизни его не менее знаменитого потомка, Владимира Мономаха.
В 1093-м году от Рождества Христова отдал Богу душу Всеволод Ярославич, Великий князь Киевский, последний сын Ярослава Мудрого и иноземной принцессы Ингигеры. Был дважды женат: в 1046-м году в возрасте 16 лет на гречанке царского рода Ирине Мономах; в 1067-м году возрасте 37 лет на половецкой княжне Анне Кунимской. От первой супруги прижил сына Владимира Мономаха в 1053 году и дочь Янку в 1055 году; от второй – трёх детей: Ростислава 1068 года рождения, дочь Епраксию 1071 года рождения и Екатерину 1074 года рождения. По тогдашнему наследственному праву Киевский престол занял не старший сын Всеволода, Владимир Всеволодович, а его племянник Святополк Изяславич. Гордым и несговорчивым человеком был новый князь, может потому-то он неосмотрительно спровоцировал немирный конфликт со Степью. Совместно со сводными братьями Владимиром и Ростиславлем Всеволодочами Святополк предпринимает плохо подготовленный поход против половцев. Вопреки воле Мономаха русские дружины оплошно переправились через обычно мелководную, но на этот раз разлившуюся, речку Стугну. Битва с кочевниками была неудачной для русских дружин, им нужно было уходить за Днепр, но за спиной был бурный паводок. При обратной переправе через мутный поток Ростислав, по свидетельству В.Н. Татищеву, «въехав в реку на коне, быстротою воды сверен был с коня и стал утопать перед очима братними. Владимир тотчас сам въехал в реку и хотел подхватить брата своего, но быстротою воды и теснотою коней смялся конь его, и едва сам не утонул». Дяде Святополку с племянником Владимиром удалось уйти за Днепр, тело же утопленника Стугна отнесла вниз по течению, и дружинники, посланные Владимиром, едва сумели его найти. Покойного Ростиславля повезли в Киев, где он был оплакан матерью и киевлянами «юности ради». Так сухо оповещает потомков летописец об этом печальном, но важном, событии в истории Киевской Руси. А вот как поэтически сказано о том же в бессмертном «Слове о полку Игореве Игоря сына Святославля, внука Ольгова», изданного графом А.И. Мусиным-Пушкиным со товарищи в 1800-м году от Рождества Христова: «Не такова, промолвилъ он, река Стугна! Она пагубными струями пожираетъ чужие ручьи, и разбиваетъ чтруги у кустовъ… Юному князю Ростиславу затворилъ Днепръ берега тёмныя. Плачется мать Ростиславова по юномъ князе Ростиславе. Увяли цветы отъ жалости, преклонились къ земле деревья от жалости».
Советский академик Д.С. Лихачёв много десятилетий кормился около этого средневекового памятника русской литературы, но не сообщил читателям в своих многочисленных монографиях самого главного: каждая из дочерей Всеволода с самого детства знала о том, что будет выдаеа замуж на чужбину… Жениха для Епраксии сыскала вдова его дядюшки Вячеслава Ярославича Смоленского немецкая графиня Ода фон Штаден. В тот год у свахи большого выбора не было: только сёстры Владимира и Ростислава. Однако, старшая Янка была просватана за византийского императора Константина Дуки. Младшая, Екатерина, - ещё дитя малое. Оставалась средняя, Евпраксия, во время которой сочеталась спокойная красота отца и дикая яркость матери-половчанки. И хотя девочке в 1083 году исполнелось всего 12 лет, по тем нравам наступило самое время ей выходить замуж да не за кого-нибудь, а за самого Генриха фон Штадена, маркграфа Саксонского! Киевское духовенство было против этого брака ибо в 1054 года произошло известное разделение христианской церкви на Восточную (Византийскую, греческую) и Западную (Римскую, католическую). Иноземный жених был известен, как ярый и безжалостный истребитель славянских племён в Пруссии.
- Господь тебе судья, Великий князь, за то, что губишь дщерь свою! – упрекнул Всеволода Ярославича отчаявшийстя Иларион, митрополит Киевский, - Когда спохватишься, поздно будет.
Епраксия ехала из Киева в Краков, потом через Чешский Лес в Прагу. Оттуда в Эстергом, к венгерской королеве, к тётушке Анастасии Ярославне, Агмунде. Далее по Дунаю надлежало плыть не корабле в Германию, в город Регенебург. Красота невесты порадовала фон Штадена чуть ли не больше её приданного. Сластолюбец пожелал, чтобы юная красота принадлежала ему немедленно. Но невесте не было 16 лет, поэтому и графиня Ода и придворные маркграфа воспротивились этому преступному намерению, отлично понимая, что первая брачная ночь может стать последней в жизни этой хрупкой девочки. Жениха с большим трудом удалось уговорить подождать ещё 4 года, пока невеста пройдёт курс воспитания в католическом Квендлинбургском женском монастыре. Минуло 3 года и в 1086 году до русской инокини в обители долетела траурная весть о том, что её муж погиб в одном из своих набегов на славянское селение. Молодая целомудренная вдова опечалилась, ибо новый маркграф, Людвиг фон Штаден, не захотел даже слышать о какой-то там вдове брата. Значит киевлянке грозил печальный удел: возвращение на Русь с последующим заточением теперь уже в православный монастырь!
Но инокиню котолического монастыря в Квендлинбурге увидел однажды император «Священной Римской империи» Генрих 1У-й. Евпраксия поверила льствым соловам венценосца и не заставила его долго ждать её согласия на предложение стать женой. Стоит ли судить молодую девушку за сей неосмотрительный поступок? Ведь такое замужество способно удовлетворить любое тщеславие! Так сводная сестра черниговского князя Владимира и единоутробная сестра переяславского князя Ростислава стала имератрицей «Священной Римской империи» под католическим именем Адельгейда! Самовольный брак дочери с еретиком Генрихом вызвал неистовый гнев её родителя Всеволода Ярославича, ибо у этого новоявленного зятя была самая скандальная слава на свете. (Зато его сын, Владимир Мономах, завидовал своей сводной сестре ибо его родная сестра Янка отправилась в Константинополь чтобы сделаться там супругою будущего византицского императора из династии Дука. Несчастная не ведала, что её суженного, принца Константина, отстранили от престола, предав трон его брату, и заключили в мужской монастырь. Всед за ним насильный постриг в инокини приняла и его русская невеста Янка Всеволодовна). Но самой острой костью в горле он был для Римского папы. В Германии против Генриха восставали с оружием в руках едва ли не все немецкие земли: Саксония, Бавария, Швабия Пруссия и другие. И поделом. Ведь распутник преследовал многих красивых фрау, а несговорчивых мужей их – подло и мучительно казнил. Своё распутство он искренне считал протестом против власти Католического Рима. Он служил, дескать, Сатане потому, что не хотел слцжить Богу! Кощунника не раз изгоняли из страны, он едва ли не ползском преодолел Альпы по пути в Италию, побирался Христа ради, но не каялся в своих грехах. На его жизнь устраивали десятки заговоров, но видно сам Дъявол бдительно охранял своего верного слугу. Изгнанник лихорадочно искал себе союзников во всех странах,поэтому однажды вызнал, что у его юной и наивной супруги о том, что у нёё есть могущественный брат Ростислав, по первому слову которого в Великой Степи, далеко за Польшей и Русью, сядут на коней несметные полчища кочевников с саблями в руках и с колчанами стрел за спиной. Враг церкви стал требовать от императрицы письма к брату с просьбой о помощи императору, а когда она согласилась на это, то неблагодарный изверг заточил её в тюремную башню своего замка в целях сохранения секрета. Письмо сестры зажгли в душе Ростислава негасимый огонь честолюбия: ведь удел заслуженного шурина императора Священной Римской империи – это это не табун лошадей, угнанный из соседнего стойбища. На свою беду брат императрицы жил в Переяславле во дворце не с византийскими порядками, как это было с Владимиром Мономахом в Чернигове, а по половецким обычаям. Поэтому молодой князь простодушно хвалился направо и налево письмом сестры из Германии да пучился от честолюбия при мысли о звании шурина императора. Этой неосмотрительностью он и подписал себе смерный приговор, который и был приведён византийцами к исполнению на реке Стугна в 1093 году. За год до этого до узницы дошло скорбное известие о кончине в Киеве её отца, Великого князя Всеволода Ярославича. Единственным верным человеком около опальной иператрицы была её служанка из половчанок. Через неё Адельгейде (Евпраксии) удалось передать в Токсану к маркграфине Матильде письмо с призывом о помощи. Там же были её слова о коварных замыслах мужа в отношении её брата Ростислава и половецких орд. Интриганка Матильда сразу догадалась каким образом можно непоправимо испортить жизнь германскому кесарю и спасти Европу от нашествия орд кочевников. Герцог Вольф Швабский, муж Матильды, передал узнице условный знак и однажды в оговоренный час он с вооружённым отрядом ворвался в узилище, освободил узницу и переправил её в город Каносса. Там киевская княжна по совету маркграфини написала челобитную римскому папе Урбану Второму, в котором изложила свои жалобы на мужа. Пришлось признаться во многих вольных и невольных грехах, не щадя женской стыдливости. Предже всего о ночных таинствах еретиков-распутников. Матильда Тосканская позаботилась о том, чтобы человитная грешницы была размножена переписчиками и разослана ко всем прелатам католического мира. Уже в апреле 1094 года в швабском городе Констанце состоялся церковный собор Германи, который обсудил жалобу империатрицы и признал её мужа виновным в святотатстве и в разврате. Но этого осуждения врагам императора было мало. Поэтому Матильда представила Адельгейду папе Урбану Втором, и тот уговорил молодую женщинувыступить в 1095 году на всеобщем церковном соборе в городе Пьяченца.
- Продолжай исповедь, дочь моя! – разомкнул уста понтифик на просторном поле около города, где собралось без малаго 3000 человек. Прелаты церкви съехались со всех сторон католического мира. Здесь должна состояться высшая церковная казнь над Генрихом – предание анафеме ослушника Ватикана, пособника Дъявола, гордеца и кощунника, распутника и развратника, какого прежде не знала история мира. Неистовых прелатов не смущало, что большинство из них были сами склонны к содомии, за что сурово папа наказывал детей своих. Многие годы цековь боролась с этим новым Люцифером, но никакая сила не могла пошатнуть подсудимого. Господь определили, что окончательно низвегнуть нечестивца из лона церкви сможет лишь его последняя жена, императрица Адельгейда. Про неё говорят, что на родом из дикой и загадочной Руси, будто дочь первого герцога этой страны и какой-то степной дикарки, а брат предводитель неисчислимых орд воинственных кочевников...
- Не молчите. Не молчите , Адель гейда! – послышался за спиной шёпот Матильды Тосканской.
- Первый раз это случилось в Вероне, в замковой часовне, - заговорила императрица негромко, но всё поле замерло чтобы не пропустить ни одного её слова. – Мы пришли туда поздно ночью.Горело несколько свечей, все люди были в чёрных плащах с капюшонами. Среди них был Епископ… Когда начали служить мессу, он держал в руке не крест, а козлинную ногу с копытцем и благословлял нас ею. ( Не знали прелаты, что в Половецкой степи веками было принято гадание на обугленных в кострах баранних лопатках, что бывшая язычница тоже не один раз это делала во дворце своей матери Айны Кунимовны в Переяславле). Кругом звучали какие-то непонятные слова. Потом я узнала, что это христианские молитвы, произносимые наоборот. С конца до начала не молитвы, а заклятия служителей Вельзевула. Меня заставили выпить вина. Потом я очнулась лежащей на алтаре без одежды. И увидела, что рядом стоят мужчины, которые совлекли с себя чёрные плащи. Они были совсем нагими, а уды у них восстали, и они совали их в моё лоно. Среди ннасильников был и мой супруг, кесарь.
- Святотатцы! Кощунники! – крикнул кто-то возмущённо.
После того, как все святые отцы покинули поле под Пьяченцей на невольную грешницу даже не наложили епитимьи. Грешница ушла с судилища как древнехристианская святая, которая будто бы невридимой вышла из клетки со львами, а невольно совокуплялась много раз со многими распутниками. Матильда сочла за лучшее помочь Адельгейде уехать из Италии. После долгого путешествия она добралась до Венгрии, к тётушке Анастасии Ярословне. В 1098 году к новому королю Коломану прибыло посольство из Руси. Вскоре послам надо было возвращаться в Киев, с ними поехала домой в православный монастырь и несчастная Евпраксия (Адельгейда) Всеволодовна. Перед заточением в келью она узнала о роковой роли своего письма к брату Ростиславу и причислила его смерть в воде реки Стугна к длинному перечню неотмолимых вольных и невольных грехов её. Аминь!