Глава II. Львовские мечты.
Золотая осень во Львове! Роскошные кленовые листья, устилающие мостовые прекрасного старинного города! «Ковёр» из жёлтых, оранжевых листьев и солнечных бликов… Старые стены домов, монастырей… Островерхие башенки над крышами, уютные узкие улочки… булыжник старины… Таинственный полумрак в открытых вратах костёлов и мерцающие в глубине, свечи… Старинные фонари, сохранившиеся ещё с давних времён на некоторых улицах,- скульптуры святых возле костёлов… Негромкая органная музыка… Живописные парки! Увитые плющом старые дома… Розы возле небольших особнячков…
А по улицам: гордо вышагивающие упругой походкой на деревянных «танкетках»,
/модных в сороковых годах /, -проходят местные женщины… И вечерами- нарядная, фланирующая толпа на главной улице: « Академической»… На этой улице мне все тогда казались красивыми… И особенно привлекательными: местные девушки, из-за их необычных, модных для того времени, причёсок. Чаще всего, это были какие-то рогалики на голове т.е. локоны, уложенные сверху. И такие аккуратные были эти локоны! На удивление! Один к одному! Как у них это получалось? Я пробовала подражать и на вилку крутила свои волосы: палёным несло, а таких локонов не получалось… Как далеко теперь это время! А иной раз, кажется: всё ещё так близко! Ещё живы некоторые знакомые тех лет! Ушедшей от меня, юности… Ушедшей от нашей семьи, львовской жизни! Хоть и было трудно тогда, в сороковые годы! Но мы ещё были все вместе! А это самое главное, оказалось! Как поняла это спустя много лет!
Наша семья это я,- мой младший братик Валерик,- мама: Екатерина Сергеевна и её сестра,- тётя Надя, Надежда Сергеевна! /Так они нас и «тянули»: две одинокие женщины, преданные идеалам коммунизма, твёрдо уверовав, что участвуют в построении «всеобщего счастья»,- забывая о своём личном счастье…
Пропадая целыми днями на работе, но сумев всё-таки, вырастить нас и спасти во время войны! Во время войны многие теряли своих детей.
Когда началась война, я только окончила третий класс. А братику вначале войны: шесть месяцев было. Потом уже к концу войны, после того как тётя Надя приехала
к нам из Казахстана она, получив назначение, уехала и вызвала нас из Сибири,- чтобы мы вместе с ней поехали в город Львов,/ куда в те годы направляли восточную интеллигенцию: инженеров, учителей, врачей, работников культуры и других специалистов,- по приказу Н.С.Хрущёва, бывшего тогда Первым Секретарём Компартии Украины, /- поднимать после войны Западную Украину!
Тётя Надя получила назначение в г.Львов, директором областной библиотеки, вернее,- на пустом месте: создавать эту библиотеку! А так же, помочь и созданию районных библиотек в львовской области!
И когда мы туда уезжали, возле Львова рядом была ещё война!
Да ещё там, как оказалось и какие-то бандиты орудовали! Я услышала об этом, когда
нас повезли на грузовиках и кто-то тихо сказал, что там, куда мы уезжаем: очень опасно! Не только фронт ещё рядом, но и в городе стреляют! /Говорили об этом приглушёнными голосами, как будто, кто-то мог услышать/. И от этого, у меня замутило в сердце… Но потом, страх забылся. Ведь мы будем вместе! И, кроме мамы, с нами будет и наша тётя Надя! Тихая, спокойная, добрая! Ох, как же я её любила! Свою тётю Надичку родную! И как я перед ней виновата! Перед ними обеими виновата! Но я это поняла поздно. И теперь с ужасом и болью вспоминаю свои грехи перед ними! Часто вспоминаю о них с тоской. Они передо мной: как живые!
И ругаю себя последними словами теперь за то, что не отдала им столько заботы и тепла, как они отдали нам! Теперь, как вспомню о них, так и заливаюсь горючими слезами! Прошу у них прощения! И у Бога прошу прощения! Так до конца жизни и буду каяться! Ну, что ж теперь? Буду дальше вспоминать и вспоминать...
Тятя Надя вызвала маму из Сибири, чтобы ехать вместе на важное идеологическое дело! И, чтобы, наконец, жить вместе, когда кончится война!
Много чего им пришлось пережить в эту войну! Тётя Надя и в плен к немцам попадала, когда немцы уже к Полтаве подошли, где она работала директором Обл.библиотеки до войны! И когда пришли фашисты, то затащили в сарай коммунистов, чтобы расстрелять, но им удалось каким-то чудом, ночью выбраться из сарая и убежать! И добраться до наших! /И затем, тётя Надя оказалась в Казахстане и там в селе работала дояркой, потеряв нас,- и только к концу войны отыскали друг друга!
И по просьбе тёти Нади,- мама тоже получила назначение в город Львов: директором школы. И мы двинулась поездом из Сибири через Москву проездом, т.к. мама не хотела оставаться в Москве, где раньше жили с отцом. А он не вернулся!
В общем, поехали мы во Львов, перед концом войны..
Маленького Валерика мы ещё на руках носили…
А мама и тётя Надя тогда молодые были и отличались непохожестью на других.
У тёти Нади круглое, как у меня лицо, любящий ясный взгляд,- и добрейшее выражение лица! Да она и была очень доброй! Вот я и плачу опять, вспоминая...
Но всё же, продолжим… После Москвы, нас повезли переполненным эшелоном, прямо за уходящим от Львова, фронтом! Привезли и высадили «десантом» средь бела дня, на красивой улице старого города, возле здания, увитого плющом…
И долго мы так сидели: взрослые и дети, после дальней дороги измученные, на своих скудных узлах и чемоданах,- и чего-то… кого-то… ждали…
А мимо, по другой стороне улицы, глядя на нас чуть презрительно и надменно, проходили местные женщины, /в шляпках, с аккуратными причёсками/,- и бросали негромко обидные реплики: вот, мол, «интеллигенцию» привезли, учителей,- а у них какие платья помятые и не причёсанные все.. Я и то, свом детским умом удивилась: как же это они не понимают, что мы с дальней дороги и очень устали!? Что нам было тяжело без дома в эвакуации! И что мы еле выжили в этой войне! И как трудно нам было ехать то одним поездом, то другим... И как плохо в эшелонах с детьми! Не имея возможности не то, что погладить, постирать платья, но и поесть горячего, отогреться!
Львов поражал своей ухоженностью! Спокойной красотой улиц и зелёных деревьев… Особенно, по сравнению с тем, что мы видели, проезжая мимо разбитых станций, чёрных обгоревших печных труб,- разрушенных войной, городов и сёл!
И долго мы так сидели молча на этой улице, не приходя в себя от голода, холода и страданий!
А я вдруг, вспомнила вкус горьковатых, синих лепёшек из картофельных очистков и «чудо» маленького кусочка белого хлеба,-принесённого однажды в школу, сыном какого-то железнодорожника! И это «чудо» было страшно есть, таким оно было не реальным и редкостным! И можно было только смотреть на него, а потом наконец , осторожно прикоснуться губами и опять удивлённо смотреть, спрашивая: «Это белый хлеб»!? А самая вкусная еда для нас детей,- была в то время: это суп на воде без масла, с одной картошкой, если помимо соли добавить чуть сахарку...
Правда, в сибирском селе иногда появлялась приторно-сладкая патока! Кажется, она тоже была из картошки… В городах, во время войны, картошку сажали везде: прямо под окнами, рядом с домами, в палисадниках… А в деревне, мы копались в земле весной и осенью, выгребая клубни картошин руками! Картошка и спасала!
Но здесь во Львове нас видно, не очень-то ждали… И не могли, не хотели понять!
Как стало понятно потом нам, приезжим с «востока»: здесь был другой уклад, другая жизнь! Это была уже Западная Украина! Запад здесь чувствовался во всём. И с первых дней, нас здесь начали учить жить иначе… И я часто слышала потом разговоры местных женщин, /с их характерным, пришепётывающим, »мiсцевим», польско-украинским, акцентом,- что вот… «у нас тут раньше при «Польщi», даже подошву перед выходом на улицу начищали до блеска, а теперь что!?. Где мясо!?»
Я же слушала их и удивлялась всё больше! «Какое мясо!?» Мы же его «сто лет» не видали! Разве что, вспоминался худющий, синюшный маленький поросёнок Шурка, появившийся у нас когда мы жили в сибирском селе. Которого где-то достала мама и принесла в нашу комнату при школе. И потом отгородила для поросёнка в коридорчике возле наших дверей место и он на соломе там спал, похрюкивая…
Шурка этот, почему-то постоянно убегал от меня, пытаясь вырваться на волю, когда я его выгуливала, т.к. он бедняга, видно догадывался, что его хотят съесть…
Ибо мама, конечно рассчитывала на его мясо и сало в будущем, выделяя ему на корм, что оставалось от нас, а оставалось мало... Я постоянно гонялась за ним на улице, пытаясь загнать после прогулки в дом, но он не давался! Так что однажды, даже пришлось тащить его за хвост «задом наперёд», изо всей силы, потому что иначе ухватить его было не возможно! А он верещал на всё село, выворачиваясь и я орала во всё горло: "Шурка", Шурка»!
Но как мама ни старалась вырастить из этого маленького поросёнка большую свинью, так ничего и не вышло... Потому что он неожиданно сдох! Несмотря на то, что я громко распевала над ним разные песни, убирая грязную солому… Бедный Шурка!
Еды не хватало и для несчастного поросёнка! Которого я люблю и жалею всё больше, чем больше проходит времени… А он всё остаётся в моей памяти! Если вспомню те годы: войну, эвакуацию и себя глупую,- и усталую маму с двумя детьми на руках! Увозившую нас в холодную Сибирь, в неизвестность. И малютку-братика, которому и годочка не было ещё, как началась Великая Отечественная война!
Во Львове нам выдали продовольственные карточки и поместили в старинном, белом двухэтажном здании: бывшем особняке князя Галицкого. В центре города, где и площадь и улица рядом, называются «Галицкой». / А при немцах здесь был военный госпиталь./ В пустом здании особняка, я находила какие-то серые металлические ящики с красными крестами: то, что осталось от госпиталя. Удивлялась деревянной витой лестнице, что шла со второго этажа, к нижнему большому залу и выходу… Рассматривала необычные высокие печи, выложенные разноцветным кафелем. Такие же печи я потом видела во многих старых домах Львова. Их отапливали дровами, а после войны, позже,- подвели к ним газ. Старинный особняк князя Галицкого и стал нашим первым пристанищем во Львове! В этом пустом здании тётя Надя и должна была создавать Львовскую областную библиотеку!
По ночам, возле военной комендатуры, /что была неподалеку/, иногда слышался треск автоматных очередей и эхо гулко отдавалось в пустых залах особняка! Слышались пугающие крики, отдельные выстрелы...Мы испуганно просыпались, прислушиваясь, но всё затихало и опять засыпали. Спали в двух крайних комнатах особняка, на стульях,-а Валерику на столе постелили. Конечно, ночью было страшно тогда! Смерть, видно, не хотела ещё отступать! И шарила своей костлявой рукой, вслепую…
Мама как-то пришла из Облоно, потрясённая,- и рассказывала с побелевшим лицом:
"Глянула в окно, а во дворе рядком лежат молодые наши военные… Такие красивые!
Как живые!» Почти каждый день, по центру города проходили траурные процессии: это привозили наших воинов с фронта и хоронили не только на кладбищах, но и на зелёных улицах, в скверах. Позже, уже после войны: перезахоронения начались!
Был создан «Холм Славы», неподалеку от известного старинного «Лычаковского» кладбища. Где положили их рядами, под невысокими светло-серыми плитами,- многих погибших тогда в боях у г. Львова!
А нынешние "патриоты", что бесятся над останками людей-что это?!
Да, история сложная! Но если передавать поколениям мутную злобу и черноту: сможет ли мир когда-либо, уйти от войн и агрессии?!
Думаю, что люди, после всех этих преступных войн, должны, наконец, понять многое и
строить свою историю с Богом, а не с бесовщиной!
Я всё больше узнавала жизнь этого города: изучала уютные улочки, улицы и переулки… Бегала в парки, которые здесь поражали своей красотой: старыми огромными деревьями, роскошью зелени и уютными уголками… Но никак не могла научиться, обращаясь к местным женщинам, говорить: «Прошу панi», как тут было принято…
А некоторые знакомые «пани» учили меня, какая я должна быть «пенктна кобета» т.е. привлекательная девушка,- и какая у меня должна быть всегда «файна фрезура» т. е. хорошая причёска! И поражало, что ураганы и вихри войны, ещё не умолкающие рядом с городом,- не смогли испортить модные причёски местных «кобет» и «пани»…
И действительно, таких красивых, к лицу, со вкусом уложенных причёсок у женщин, я больше потом нигде не встречала. Здесь, это особая культура! Так же, как и очень вкусная выпечка: торты, печенья, булочки и т.п. "тестечки», как их тут называли,- /появившиеся после войны, позже, чуть ли не на каждом шагу, вместе с маленькими кафе и магазинчиками. И это тоже особая культура, вернее. «культ»: умение вкусно приготовить и подать к столу, но есть так, чтобы и фигуру не потерять.
«Ты не ешь, а только пробуй»,- наставляла меня старая полячка-пани... «И волосы тебе лучше распустить по плечам, чтобы было не такое круглое лицо»!
В те дни, во Львове не любили говорить о войне, хоть она и была ещё рядом.
Не охотно рассказывали, как было «при немцах". Все уже устали от войны
и не хотелось о ней вспоминать! И всё больше, в воздухе пахло весной! А от красоты города, женщин и цветов, появившихся вдруг во множестве на площадях и возле рынков, - от какого-то всеобщего ожидания любви: голова казалось, «шла кругом»! Казалось, все тогда хотели любить! Влюбляться! Это чувствовалось во взглядах, в многолюдном дыхании толпы на главной улице, вечерами! А мне, девчонке, было очень интересно рассматривать тех, кто там ходил по главной улице «Академической», туда-сюда, гуляя или ожидая кого-то… И я вглядывалась в лица, в выражение глаз людей в встречном «потоке», идущем по улице: кто как одет, кто к кому подошёл…
И так интересно было это всё замечать, приглядываясь потихоньку: как и мне себя вести, да как наряжаться! /А наряжаться-то мне, не во что было тогда!/
Вот и нацепила главную свою прелесть на босые ноги: калоши чёрные, блестящие,
с каблучками, набитыми ватой для имитации того что это, якобы туфли лаковые у меня... И гордо пошла по улицам, демонстрировать свои ноги в калошах!
Была уверена, что всем это очень понравилось! Мои ноги и эти «туфли»... Чувствуя себя уже почти «на равных», с местными красавицами: продолжала высматривать романтические уличные сценки влюблённых, как в кино...
Там было несколько красивых молодых женщин, которые были моими «героинями»
в этих познаниях людей и жизни на центральных улицах Львова. И такие интересные истории складывались на моих глазах! Вернее, на «наших глазах», потому что вскоре, я похаживала с новыми подружками и уже вместе с ними наблюдала это живое кино.
И однажды, когда я стояла вечером возле памятника Мицкевичу, /в самом центре Львова/,-глазея на прохожих,- какой-то мужик, словно оглашенный, вдруг подскочил ко мне и приглушённо, хриплым голосом, крикнул: «Пятьсот рублей!»
Я и не поняла сразу,- а только шарахнулась от него в сторону, инстинктивно догадавшись, что этот гад, видно хочет меня купить!
Ведь уже слышала рассказы о том, как при немцах были в городе проститутки и их заставляли ходить с перевязанной ногой под коленкой, чтобы, сразу можно было узнать кто они... И я так гаркнула на этого мужика, что теперь уже мужик в испуге отшатнулся от меня и что-то замычав, быстро ушёл! «Ах ты гад паршивый»! Кричала я ему вслед и тоже убежала скорей с этого места! Это было для меня потрясением!
И так противно стало! Весь вечер испортил!
И вспомнилась хулиганская то ли песенка, то ли частушка, «гулявшая» в те годы по Львову: «Пiд вiткум,пiд вiткум
Зашила собi нiткум
Зашила, заплентала
Жебсь немцам не дававам!»
Я тогда смотрела на мир чистыми детскими глазами! А тот поганый мужик испортил всё настроение! Вызвав омерзение и стыд!
В то время я была предоставлена самой себе. «Летала» по улицам «вольной птицей», т.к.мама и тётя Надя очень много работали!
Тёте Наде удалось в короткие сроки не только создать областную библиотеку, но и помочь созданию также и районных библиотек области!
Работа у неё просто «кипела»! Увозили и привозили книги,- появлялись новые люди, работники библиотеки и из районов тоже. Открывались один зал за другим: читальный зал, научный,- абонемент и даже иностранная литература появилась. Горы книг!
И частые командировки по области. В общем, тётя Надя, /Надежда Сергеевна Косенко/,-проводила очень большую и нужную культурную работу!
Появлялось всё больше читателей! /Тогда ни телевидения, ни интернета не было
и книги пользовались большим спросом. Да ещё в уютном особняке князя Галицкого в центре города! Атмосфера мысли и духа уже царила в этом доме! Было приятно видеть
склонившиеся головы над книгами и слушать тишину, в которой работала человеческая мысль./
Перед зданием особняка была большая клумба, на которой потом щедро высаживались цветы и особенно красивыми были георгины! Наверное, эта клумба сохранилась ещё со времён князя... Так же, как и развесистые деревья возле чугунной высокой решётки, которая огораживала просторный двор от улицы.
А с другой стороны особняка, окна выходили прямо на центральный, небольшой рынок, так что, когда мы там жили,- я иногда спускала из окна второго этажа, вниз верёвочку с привязанной денежкой и потом тянула наверх к себе в окно пучок редиски, огурец, кукурузу или ещё чего-нибудь, смеясь вместе с продавцами…
Шум и гам от этого рыночка усиливался всё больше, чем дальше уходила война и проходили годы...Затем, мы оставили тётю Надю в библиотеке, /ей было тогда не до нас /- и переселились подальше от центра… В те годы было много свободных квартир. И мама выбрала для жизни с детьми, маленький домик, прилепившийся к большому зданию, где вокруг было зелено и тихо! Домик этот напоминал «ласточкино гнездо», т.к. одной стороной окна были на втором этаже, примостившись над обрывом, а внизу виднелись другие дома и особняки/- и с другой стороны, с входной двери: наш домик был одноэтажный. С длинной стеклянной террасой, начинавшейся на первом этаже, а заканчивавшейся уже на втором. Внизу, была ещё квартира дворника с семьёй, работавшего где-то в других домах. Двор наш был огорожен обычным старым, деревянным забором,- с калиткой, которую не сразу и заметишь. А от калитки шла тропинка к нашему домику, окружённая благоухающими кустами маленьких розочек…
Напротив нашей террасы: развесисто стоял большой старый орех… И я любила намазать себе губы зелёной неспелой кожурой ореха,окрасив их в оранжевый цвет,- и смеясь смотреть, как на меня потом с удивлением поглядывают прохожие… А я улыбалась им весело и они потом тоже отвечали улыбкой! Счастливое время детства и юности!
Всё тебе нипочём! Всё для тебя ново! Всё радостно! И, кажется, что так будет всегда! Не ощущается ещё краткость жизни. Нет ещё гнетущих воспоминаний и осознания непременного конца… Особенно хорошо, если живёшь ближе к природе!
Словно вместе с зеленью почек, листьев и цветов,- расцветаешь и ты, радуясь жизни!
В нашем садочке, кроме ореха росла ещё старая вишня, небольшая яблонька, слива с большими вкусными синими плодами. Было также, несколько грядок с зеленью…
И я лазила по деревьям, словно мы и не в большом европейском городе жили,
а в деревне… /Такое тихое место выбрала мама: поближе к природе!/ Да и от центра, было не так уж далеко: стоило только пройти пару улиц от тёти Нади, от её библиотеки и подняться на возвышенность. Где и до старинного "Высокого Замка» было уже недалеко... А оттуда, в сторону нашей улицы, опять тянулись холмы, обрывы заросшие зеленью, парки… И дальше ещё: гряда холмов, где тоже росли кусты и много деревьев в конце нашей улицы. Где гуляли дети и взрослые.
/Не зная, в то время, что в этих зелёных обрывах и кущах: бендеровцы себе убежище находили! Но об этом позже!/
В семье дворника, нашего соседа, что жил внизу в квартире под нами,-росли две худенькие девочки, которые почему-то, с нами особо не общались. Их семья жила тихо, своей замкнутой жизнью. Маму девочек я и не запомнила, такой незаметной она была. А в последствии, одна из дочерей вышла замуж за священника, вторая- уехала в Польшу и стала эстрадной звездой... Больше запомнился их молчаливый отец, постоянно работавший где-то и как-то, спасший мне жизнь. Но и об этом расскажу позже… Это ведь, отдельная страница: то страшное, что пришлось пережить людям, приехавшим на Западную Украину тогда с востока нашей страны.
Опасность, которая подстерегала нас там от тех, которые назывались «бендеровцами».
Война уходила всё дальше! Особенно радостно было наблюдать из нашего сада,
с возвышенности, /откуда была видна часть Львова /,- красоту вечерних огней
и салютов, которые всё чаще взвивались над крышами, рассыпаясь по тёмному небу, предвещая скорую Победу! И она пришла, эта Победа!
Я была в тот день у тёти Нади в библиотеке и высунувшись из окна второго этажа, глядя на то, что творилось за воротами двора,- вместе со всеми, во всё горло, кричала: «Ура»!!! Победа!!! Победа!!!
Радость и слёзы… Слышались крики, стрельба вверх… Люди обнимались и плакали! Выстрадав эту Победу! Победив Смерть и Всенародное Горе!
Ох, и дорого далась она всем, эта Победа!
Это чувствовала даже я тогда, со своим детским восприятием пережитого.
Узнав слёзы и горе взрослых»! Скорбные похоронки, приходившие в семьи! Несстья, которые выпали и на нашу семью! И лишения трудного детства во время войны!
И дороги, дороги... Эшелоны с военными и беженцами…
Мамины почерневшие глаза, когда она узнала, что отец не вернётся!
И её слёзы! И общая неустроенность той поры человеческой жизни, когда кажется: только и должен человек жить да радоваться!
Ан, нет! Судьба-«злодейка», окрасила опять в чёрный, траурный цвет, жизнь целого поколения! Опять! Опять! Унесла миллионы жизней!
Сколько прекрасных, молодых, умных, добрых, красивых- погибло!
С большим будущим, которое их, возможно ожидало бы, если бы не война!
Кто навязывает людям эти бесчеловечные войны!?
Таких политиков нужно заранее, всем миром: не только отстранять от правления,
но и сразу же- в Международный Суд!
Почему только после войны-судят?!
Нужно предотвращать!
В одной пьесе великого автора, сказано: "У женщины есть право стона"!
Несчастья, которые обрушились на людей по вине преступных войн! Горе обездоленных детей и матерей! ВОПИЁТ! И нужно остановить, наконец, эту бесчеловечную "рулетку"!
Сколько будет ещё вертеться наш маленький «шарик» во вселенной!?
Да ещё и под ударами бомб и разрушений!? Мне даже слышится сейчас всеобщий стон: от войн и страданий!
Безмерные страдания и слёзы, которые, всё ещё несут войны! Зло и насилие!
Мы всё ещё живём в эпоху разрушений! Больше, чем созидания!
Несмотря на многовековой горестный опыт!
Когда после чудовищных войн- должен быть положен конец насилию, убийствам!
Сколько потеряно для блага человечества, открытий! Сколько погибло новых гениев! Прекрасных художников и учёных! Которые помогли бы всем, живущим на Земле, жить гораздо счастливее! И прогресс, выражался бы тогда не в бездушном потребительстве, как это ейчас,- а в расцвете человеческой Личности!
В Творчестве! Более светлом, чистом, совестливом устройстве жизни!
Иногда кажется, что к власти чаще приходят: подлецы, злодеи, или сумасшедшие!
Ведь нормальный, верующий в Бога человек,- не смог бы толкать миллионы людей на взаимное уничтожение!
Как сделать, чтобы не допускать таких к власти!?
Вот, наверное, основная проблема человечества!
А остальное- пойдёт честнее, миролюбивее, лучше! Как, придумать такое «сито», чтобы «отсеивать» бесчестных, алчных и агрессивных!? Да и "всесильные кланы"
владеющие богатствами, оказывающие влияние на ход истории- не пора ли и их приблизить к нуждам сего мира земного и законов Господа- "НЕ УБИЙ" !
После всех вековых страданий и бед: должна быть услышана людьми главная Заповедь Христа Спасителя! Его Главный ЗАВЕТ - ЛЮБОВЬ!
Казалось бы так просто! Простая истина! А как долго к ней идём! Всю жизнь иногда и то, едва добираемся. А многие и не добираются вовсе! И не раскаиваются!
И не ищут истинный смысл жизни! И не чувствуют стыд и страх перед собственной совестью! Не отыскав её в своём сердце и не осознав, для чего же создан был?!
А в этом, как я поняла со временем и есть главный смысл нашей жизни! Осознать всё и постараться очиститься от грехов!
Ведь мы, каждый по отдельности,- да и все вместе: всё ещё падаем на каждом шагу! Как несмышлёныш- младенец, не научившийся ходить по Земле!
---------
И вот, после войны казалось бы, живи да радуйся! Мирная жизнь началась!
Город Львов расцветал! Как прекрасные цветы на клумбах в центре и вокруг очаровательных особнячков.
Многие, приехавшие с востока нашей страны,-/так же, как наша тётя Надя и моя мама/, отдавали свои усилия, свой труд тогда для того, чтобы этот город становился с каждым мирным днём, лучше! Но что-то незримо мешало. Где-то таилась опасность.
Я слышала разные страшные истории о бандитах, убивавших людей.
О наших военных, которых и в мирное время здесь убивали!
Но я тогда в это особо не вникала. И жила с радостью в этом красивом городе, где и люди на улицах тоже были для меня: почти все красивые! Я просто-таки, купалась в этих ощущениях КРАСОТЫ и РАДОСТИ! Оглядываясь назад, я вижу, что в эти львовские годы моей юности,- я и узнала СЧАСТЬЕ БЫТИЯ! Душевное ощущение полноты жизни и красоты вокруг! /Всё-таки, очень важно: как выстроен город! Какие здания окружают людей! Сколько зелени и цветов вокруг! Какие роскошные парки! И даже кладбище.../
Незримая аура старинной архитектуры, где живут люди- наполнена посылом из прошлого! Той красотой, что создавалась предками! Архитектура- разговаривает с людьми! Дух города передаётся людям! Так же, как и красота природы за городом!
В этом отношении предки, кажется-были умнее нас...
Как-то, я решила и братику показать центр города. Валерик был тогда ещё совсем маленький, /а теперь такой высокий, красивый!/ Мы его относили в ясли, а потом: в детсад, что был напротив нашего дома в такой же зелени и тишине.
Но тут я должна покаяться перед моим братом! Валерочка, я всегда тебя очень любила! И всегда буду любить, дорогой брат! Но в те годы, когда я была ещё девчонкой,- «волны» большого города раскачивали меня, как «утлую лодчонку»…
И т.к. самое интересное, казалось мне,- происходило тогда в центре города,- то я и решила тебя тоже «вывести в свет», в этот самый центр! И потащила тебя туда на руках, т.к. ты ещё не мог преодолевать своим ходом, большие расстояния.
А ты был тяжёлый бутуз...И начал вдруг, у меня на руках хныкать.
Видно, тебе этот «центр», был вовсе и ни к чему… И устав от твоей тяжести, и от
твоего хныканья,- посадила тебя на парапет возле библиотеки, пытаясь как-то угомонить! Но ты стал ещё больше плакать,- вернее, реветь вовсю!
И я, не выдержав, так хлопнула тебя по «по мордасам»,-что у тебя пошла кровь
из носу! Я испугалась! Мне стало страшно! А ты, ещё и лопотал сквозь слёзы:
«Я маме скажу!» И мне стало так стыдно! Прости, брат! В общем, едва успокоила тебя! / Агрессия людская рано проявляется.../ И ты ещё раз прости! Хоть,наверное, и не помнишь этот эпизод, ведь ты был тогда совсем ещё малышом. Но я навсегда запомнила детские слёзы и твои заплаканные с болью, глаза! И понимаю теперь известную фразу о «слезах ребёнка»!
Но за прошедшие годы и у тебя есть за что передо мной покаяться...
И есть за что: попросить прощения и у меня!
А наша тётя Надя, умело и уверенно,- всё больше разворачивала работу библиотеки!Особняк всё больше заполнялся книгами, персоналом, читателями! Проводились интересные встречи с писателями, разные лекции, концерты иногда... По всей львовской области, была создана сеть библиотек! Проводились семинары, создавался дружный коллектив… Общение работников районных библиотек на базе обл.библиотеки. Да они потом и праздники встречали вместе! И поздравляли друг друга с юбилеями, с днями рождений… Останавливались, порой у тёти Нади дома, приезжая во Львов. И она тоже ездила, к появившимся новым друзьям и знакомым.
Уезжая в командировки, хоть это было опасно. Особенно в тех районах, где скрытно базировались «бендеровцы». В общем, мы, её работа и новые друзья,- это и стало её большой семьёй! Она так и жила: при работе, в библиотеке, в тех самых двух комнатах, где мы по приезду остановились. Дверь выходила прямо в её кабинет! Работа - была её главным смыслом жизни. Но ей это давалось не легко!
Хоть она никогда не жаловалась.
Дважды в неё стреляли! Один раз: вошёл мужчина в её кабинет и выстрелил в упор!
И быстро ушел ! /Но повезло: осталась жива! Только косу, уложенную вокруг головы, перерезало пополам, как бритвой! В другой раз, когда тётя Надя к нам шла по улице «Лысенко»,- люди вдруг, от неё побежали! А кто-то успел ей крикнуть: "Падайте! Это в вас стреляют!» Она упала… Осталась жива!
Говорила об этом и рассказывала всегда спокойно, будто и не о себе…
Так же вспоминая о том, как чуть не погибла, попав в плен к фашистам! Как погиб муж! И как её чуть не убили в коллективизацию, когда она была комсомолкой…
В эти же годы, во Львове произошло громкое политическое убийство известного украинского писателя Ярослава Галана! Какой-то студент, пришёл к нему домой и зарубил топором! /Так «бендеровцы» боролись за «незалежн1сть» Украины.../
Особенно страшно было по ночам. Но меня «чёрт» носил на танцы именно в это опасное время! Тогда после войны, Львов, словно «взорвался» танцами! Во всех кино-театрах, перед сеансами гремела музыка и танцевали все! И мы, малолетки, /перебегали из одного кино-театра в другой, благо, что их много в центре Львова!/ Бегали и подальше, в отдалённые районы города,- где также танцевали до упаду люди всех возрастов...
А мама, работая директором средней школы,- заработалась так, что не могла за мной уследить,- приходила усталая, засыпая не дождавшись меня…
Ведь в те годы, всю культурную и образовательную работу, после фашистской оккупации,- нужно было восстанавливать заново! Да и в других отраслях тоже!
А я, девчонка, увлекалась танцами, как и весь гуляющий послевоенный Львов тогда! Захлёбываясь радостью, после наконец- то, закончившейся, войны!
И вот, иду как-то ночью домой одна, после танцев... По улице, поднимающейся вверх, /где с одной стороны высокая глухая стена монастыря, а с другой: закрытые на ночь двери учреждений /,-и громко пою, чтобы не было страшно! И «допелась»!Увидела впереди, идущую на меня, большую чёрную тень! Я поняла, что нужно быстрее поворачивать обратно! Обойти Обком партии снизу, где есть часовой,- и потом пойти уже по другой, параллельной улице: по трамвайным путям, где больше света и трамваи проходят, поднимаясь в сторону нашего дома… И бросилась бегом к этой улице, к осветлённым трамвайным линиям! А тень, сделавшись сзади уже огромной на свету: также прибавила шагу, устремляясь за мной! И всё ближе колышется, чуть ли не на пол улицы! Особенно когда прогрохочет одинокий полупустой трамвай. Но я додумалась, как обмануть эту тень: перешла не на ту сторону, куда мне было нужно… А потом, перед самым трамваем: как «рвану» на противоположную сторону! И скорее, наверх, по другой улице,- налево... По круто поднимающейся всё выше, узкой улочке,- мимо тёмного в ночи, большого костёла и ещё налево, за угол, в сторону нашего дома! /А на улицах: ни души!/ Слышу только сзади топот бегущего: его сапоги! Добежала до нашего заборчика, /пока «тот» ещё за углом остался и меня не видит/,- и тихонько, быстрее: к нашему забору! Соображая, что наша калитка, особенно ночью: не заметна! Главное, нужно очень тихо зайти за калитку и остановиться, её придерживая изнутри, чтобы собака не услышала,-/которая нам от прежних хозяев, осталась!/ А то залает! Вот я и скрылась тихонько за забор, не слышно прикрыв калитку, накинув крючок, придерживая руками изо всех сил! Затаив дыхание! А «тот» уже мимо нашего забора идёт тяжело дыша и не может понять: куда же я исчезла?
Что-то зло и хрипло бормочет! «Куда ж она!? Где ж она!?» Походил, походил…
Калитку не заметил! Зло и пьяно выругался! И ушёл!
А я, только когда уверилась, что действительно, он уже ушёл,- тихо пошла к дому так, чтобы и собаку не разбудить! И что б, мама не услышала, когда я вернулась!
/А иногда, я и в окно залазила, оставив предварительно его чуть приоткрытым,- которое на первом этаже, было / И несмотря ни на что, продолжала ходить на танцы и приходить домой поздно! Конечно, мне за это влетало от мамы! Но мой пульс тогда бился в такт со временем, всё сильнее радуясь мирной жизни! Радуясь и от того нового, что я не знала раньше! И что в этом городе начала узнавать! Хоть, я не раз ещё встречалась с опасностью, /не осознавая её тогда./ Вот как-то, шла опять
с танцев ночью, из дальнего клуба «Рокса», что был у самого вокзала! Клуб железнодорожников, кажется… Там многолюдные тогда собирались танцы! Идём уже, после окончания танцулек, значит. Сзади меня. толпа и впереди: несколько человек идут… Вдруг, как трахнет огнём у меня перед ногами, /наверное, всего за метр от меня!/ Я даже испугаться не успела! Только удивлённо остановилась!
А человек, который шёл впереди меня, упал! Кинулись к нему люди, кричат: «Убили!» Глянули: под пиджаком гимнастёрка военная! «Это наш чекист!» Убили «бендеровцы»! Они и после войны долго не унимались! «Охотились», за кем хотели… Да их тоже отлавливали чекисты!
Иногда мы гуляли школьной компанией в самом красивом парке Львова: в «Стрийском» парке! Изумительном, старинном парке! Говорили: один из лучших парков в Европе! Где я любила бродить часто, одна! Где высокие, старые деревья! Пригорки, все в зелени, горочки какие-то: /рассказывали, что их насыпали когда-то, искусственно./ Журчащий источник чистой воды среди больших камней,- недалеко от пруда, где позже стали плавать белые и чёрные лебеди! О, нет! Не проходят бесследно такие мгновения и часы одиноких раздумий в этом прекрасном парке! «Красота спасёт мир»!
Этот парк и его красота: доказывают старую истину.
Очарование тропинок, загадочных милых мест в этом парке: остались в потаённых уголках моей души! Откликаются незримо, как звук изумительной музыки! Не дают погибнуть в отчаянии или утратах, происходивших со мной позже...Милый мой, любимый «Стрийский» парк! Твои скамейки, стволы деревьев, с вырезанными на них именами влюблённых,- всё ещё отдаются «эхом» в моей душе! Твои величавые зелёные, или позолоченные осенью, кроны деревьев! Волшебство ветвей, словно укрывающих от несчастья и горя! Твоя тишина, мудрое спокойствие! Ласковый шёпот листвы,- всё это: счастливые минуты моей жизни! Всё это навсегда осталось в душе!
Я удирала из школы, с уроков и проводила в этом парке счастливые минуты, вбирая в себя всё величие жизни! Всю Любовь, разлитую и растворённую в чарующем воздухе этого парка! А, может быть, счастье встреч, не одной пары влюблённых: передавалось потом всем, кто посещал его? Передавалось это и мне, и другим потом? Как было мне там хорошо! А потом, уже повзрослев, гораздо позже: я гуляла здесь, с Юрой...
/Ну как же обойтись без этого?/ Я была так влюблена тогда! А он смотрел на меня, как я собирала жёлтые, кленовые листья! И о чём-то думал, что-то хотел мне сказать, но не говорил! Но я знаю, что и он чувствовал то же, что было разлито в, в воздухе этого волшебного парка! /Такой умиротворяющей «ауры», я нигде потом не встречала!/ И не испытывала необъяснимого счастья, как в этом дивном парке моей юности! Даже сейчас, когда вспоминаю и вижу перед собой «Стрийский» парке- словно возвращаюсь в молодость! Делаюсь немного счастливее... Я никогда не забуду Тебя, мой любимый Парк! /Недаром, там одна из аллей, называлась: «Аллея любви»!
Но я вынуждена вернуться к тому дню, когда мы беззаботной гурьбой подростков, гуляли в этом парке и вдруг услышали выстрел! На верхней тропинке! Над нами... Бросились туда! Взбираясь по крутому склону, наверх! И увидели лежащего молодого парня! Которому пуля попала в голову! Оказалось: наш «кэгэбист» опять! Шёл за кем-то, выслеживая,-а «тот» неожиданно в него выстрелил! И убежал!
Потом были перекрыты все выходы из парка! Искали убийцу, но не нашли! А парень, широко раскрыв большие голубые глаза,- через боль, тихо матерился, умирая!
О, Господи! Опять убийства! Почему так устроена жизнь, что любовь и красота- соседствует с ужасом смерти?!
Дорогие вы наши Ребята! Чекисты, солдаты и офицеры, отдавшие свои жизни, за нас, живущих! Ребята, оставшиеся в могилах старого Львова! Как благодарить Вас и
есть ли слова, способные выразить благодарность, за то, что Вы ценой своих жизней, спасали нас и весь Мир от агрессии и фашизма! Когда я об этом думаю: в сердце чувствую боль!
Но бывали и другие военные. Как-то раз, когда мы возвращались с танцев вечером,- вдруг, пристал один подвыпивший, к подружке! Мальчишки, что с нами шли, смолчали, с опаской поглядывая на кобуру его револьвера. А я не выдержала,
да как «брякну»: «Не трогай девочку, дурак»! Он и «взбесился»! Да и давай выхватывать револьвер из кобуры с пьяными ругательствами! Все бросились в рассыпную»! А я стою и смотрю на него смело! А мои кричат издалека: «Беги»!»
Ну, я и пошла от него медленно, не теряя достоинства… Вытягивая ноги, пошла,- чтобы не очень-то показать испуг… А он уже наган на меня наставляет! Ну и побежала!
А то, сижу я как-то, дома одна под вечер.../Братик в детсаду ещё был,- мама, как всегда: на работе / Вдруг, звонок в дверь нашей стеклянной террасы! И собака лает!Вышла, смотрю: за стёклами террасы: высокий военный стоит. Говорит: «Откройте дверь! Я знакомый вашей мамы! Она скоро придёт! Я подождать её должен!»
А я, видно, забыла, что случалось уже однажды со мной, когда чужому открыла!
Взяла и распахнула дверь военному! /А напрасно!/ Он быстро прошёл наши две смежные комнаты, а потом достал пистолет и показывает мне, глядя в упор: «Видишь, что у меня есть!?» А глаза у него неприятные, мутно-серые какие-то и взгляд тоже…
Но я, опять проявила свои ранние актёрские способности и не спеша, пошла мимо него, к кухне, в сторону террасы,- сказав спокойно: «Я дрова принесу в печку!»
И прошла, как ни в чём не бывало. А там, за кухней, скорее к двери на выход, на террасу,- и вниз по лестнице к дворнику! Где они внизу живут! К ним вбегаю: слава Богу, что сосед дома был! Он, услышав, что я ему сказала насчёт револьвера,-
не испугался и смело бросился наверх! А этого военного: уже и след простыл!
Когда мама пришла с работы, то сказала, что никакого военного она не ждала и в дом не приглашала!
/А тётя Надя сказала нам по секрету, что во Львове раскрыли тайную организацию: нашли какие-то списки, по которым, оказывается, должны были уничтожать всех приехавших с Востока нашей страны! Неважно, какой национальности! Мы ведь, тоже украинской национальности и приехали жить на Украину! Но в этой тайной организации, готовы были убивать всех: независимо от национальности. Наверное, это готовили и для нас!/
Вскоре, глубокой ночью,- мы проснулись от громкого стука в дверь, длинных, звонков. И отчаянного лая собаки на террасе!
Мы: я, мама и братик,- сидели молча. А потом, мама бледная, стала связывать узлами, простыни,- чтобы мы смогли спуститься вниз, в окно,- где со второго нашего этажа был уже другой двор. И там уже были небольшие огороды, дворы и другие дома… Но, неожиданно, всё затихло! И я только спустя много лет, подумала: возможно, это наш сосед, дворник,- тоже «мiсцевый»,- спас нас тогда! Вышел, и сказал, что-то… Нам же потом ничего не говорил. Он, хоть и был «мiсцевый», а относился к нам ровно, спокойно и выходит: хорошо относился, если спасал…
Спасибо ему за это!
ПРОШУ ДАЛЬШЕ ПОКА НЕ ЧИТАТЬ! РЕДАКТИРОВАНИЕ!
А с мамой, вскоре случилось, опять страшное, когда она ночью возвращалась домой,- по той же безлюдной улице, / где с одной стороны: глухая стена монастыря,- а с другой: закрытые двери учреждений/…А она возвращалась очень поздно, потому что была предвыборная кампания и, помимо работы в школе, ей ещё поручали дежурства на избирательных участках…И она быстро шла домой, одна…Но у неё даже пострашнее вышло, чем у меня на этой улице, потому, что кто-то стал её преследовать и догонять в темноте, когда она уже прошла часть этой безлюдной улицы, поднимаясь по ней! И вернуться назад уже было невозможно!...Она побежала наверх, вперёд, но поняла, что не добежит домой…А нужно было спасаться! С надеждой, кинулась к жилым домам, что были впереди…/Но двери во Львове на ночь закрывались не только в учреждениях,- но и в жилых домах. Вернее, не двери, а, по-местному: «брамы»! Они тоже закрывались во всех домах на ночь!/…И мама, в отчаянии стала дёргать то одну, то другую ручку двери,- и, вдруг: одна «брама», каким-то чудом,- на её счастье: оказалась не запертой!... Она вбежала в этот подъезд, и, решила, что нужно дальше бежать, не вверх по ступеням, а вниз, в подвал! И, сняв туфли, тихо, «на цыпочках»,-спустилась по ступенькам и вошла в небольшой туалет, который там внизу оказался,- и так же тихо накинула изнутри крючок, сдерживая дыхание…И действительно, преследовавший побежал наверх по лестнице... А, потом, постояв,.- вернулся и вышел на улицу…Очевидно, решив, что мама вошла в одну из квартир!... Бедная наша, маленькая мамочка., простояв там почти целый час, недвижно,- едва живая от страха,-. потом с опаской, вышла,- и, наконец добежала домой!
/Всё это я рассказываю, чтобы была понятнее обстановка жизни тех, послевоенных лет во Львове!/
Впоследствии, я стала обращать внимание на недобрые интонации, когда некоторые местные жители, т. е. «мiсцевi», употребляли, в адрес приехавших, слово: «москалi». А какие такие мы, тоже украинцы, были: «москалi»!?...Да я и не понимала тогда, что это значило! Впрочем, когда я иногда разговаривала с «мiсцевымi» о жизни,- то они говорили, что…и «при поляках», им тоже жизнь не нравилась!
Я же, забывая все опасности и страхи: вдыхала ароматы весны, лета, осени, и этого прекрасного, ставшим любимым, города! И не хотела ни о чём больше думать! Ну, что тут скажешь!? Счастливое время юности!.. «Ах, как кружится голова! Как голова кружится!» Вспомнилась песня Клавдии Шульженко…Кстати, она приезжала во Львов в те годы! И в одном из клубов, сразу после танцев, без всякого микрофона, стала петь!.. А потом опять танцы были! И мой партнёр по фокстроту, приглядевшись, сказал мне, что я неправильно глаза накрасила…Оказалось, он артист балета, и в этом понимает!… «Если будете краситься с ранних лет, то кожа потом станет дряблая, особенно возле глаз! А брови зачем выщипала!? Молодость, итак, украшает!»…сказал он мне на прощанье…
Я всё чаще стала посматривать на себя в зеркало. «Какое у тебя доброе лицо!»…как-то сказала мама…А одна учительница сказала ей обо мне: «У вашей дочки очень красивые и умные глаза! Как у маленького Ленина в детстве»!...«Вот это, да!»…подумала я! Но, действительно, :глаза у меня большие, карие …Волосы густые, каштановые…Нос: слегка курносый…Губы: нормальные: не полные и не тонкие…Рост высокий! И фигура была: что надо! Но, всё таки, хотелось быть похожей на какую-нибудь красавицу из журнала… /Я как-то нашла целую кипу польских журналов в сарае нашего двора! А там: такие красавицы на всех страницах! Я их повырезывала, и потом хранила /…До сих пор, иногда заглянув в старый альбом: встречаю эти вырезанные изображения шикарных блондинок в белом манто, или полу- оголённые брюнетки с томными глазами…Оставила себе их: на долгую память! О моей юности…
А тут, начались послевоенные показы трофейных фильмов!...Боже, что тут началось!...
Это было повальноё увлечение! К нам приехала: «фабрика грёз»! А нам, после войны-то как раз «грёз» и не доставало!.. «Гуляй, братцы!»…«Хлебай новую киношку взахлёб!» «Радуйся, что живой остался!»…/А меня эти фильмы, и грёзы, и красавицы заморские,- ну, просто совсем с ума свели! /
Убегая из дома, из школы,- я часами, помногу раз, смотрела: « Серенаду солнечной долины», « Индийскую гробницу», «Девушку моей мечты», и т.д., восхищаясь красотой и очарованием Сони Хени, Марики Рёкк, Дины Дурбин, …/и особенно, моей любимейшей кино-звездой: Зарой Леандр!.../Её «Мария Стюарт»! Фильм: «Восстание в пустыне» с её участием! Её низкий, грудной голос! Её шарм, когда она пела, несла на себе красивые одежды! Причёски! Какая-то особая женственность! Таинственность! Нет, я не могла оторваться, просматривая все эти фильмы неоднократно!...Забывая обо всём!... / И об уроках тоже!...Стала даже хуже учиться … /Так, что маме срочно пришлось переводить меня в вечернюю школу, что была рядом с нашим домом. Как раз то высокое здание, к которому и «прилепился» наш домишка /…А тут ещё новая школьная подруга появилась: красивая девочка Зоя Питкевич, за которой ухаживали почти все мальчишки,- в общем, влюблялись в неё, первую!... Да ещё и отец её оказался самым главным по всем кино-театрам, и кино-прокату города и области! С ума сойти!... Уфф!!! Даже сейчас вспоминаю с восторгом!...Ну, и времечко было!..
Мы проходили по одиночке, или вдвоём с Зоей,- по нескольку раз на кино-сеансы! /Теперь уже: бесплатно!./…Или даже всем классом проходили!...Произнося контролёрам, «магический» пароль: «От Питкевича!»…И нас безоговорочно пропускали в любом количестве, в зал!...Это было моё новое «волшебство» и «царство»!...Моя мечта! О, «волшебный Питкевич»! Спасибо от меня во веки веков!...И тебе, Зоя! Господи, да после Сибири, войны, и эвакуации,- это было такое неожиданное убежище! Такая сказка! Что я от неё, видно, так и не смогла оторваться за всю свою жизнь! Всё ещё «брежу»! Фантазиями кино…, и вообще, фантазиями!...А ещё, бывало, нам с Зоей и пирожные вкуснейшие подносили! Бесплатно!...И какое же было блаженство, наконец, дожить до этих незабываемых пирожных!...И сладостного кино!... «Благословенный Питкевич» уносил меня, вместе с этими фильмами и красавицами, далеко от действительности! Залечивая, прежние, хоть и детские, душевные травмы, страх, опасности, и голодное время!
Но тут уж меня совсем «повело»…./ Нынче бы сказали: «крыша поехала»! /
Мне всё интереснее было: кого-то из себя изображать! Да разные выдумки выдумывать, да и осуществлять! То приду в школу с подбритым лбом,/ хотела быть похожей на Дину Дурбин!/ А все почему-то хохочут надо мной! То походку изменив, стараюсь идти томно, закинув шею и вытянув спину, откинув голову, / как какая-то кино-красотка/, так, что солдат, стоявший «на карауле» у Обкома партии,- скосив на меня глаза, только «охнул», насмешливо…А то, вдруг, немного подмазав сажей круги под глазами, пришла в школу : «вся убитая», бледная, / под слоем пудры! /…И на вопросы: «Что с тобой»!? Отвечала, сцепив губы от страдания: «Погиб мой жених»! И так поверила в это, что еле сдерживая рыдания,- не могла отвечать урок учительнице! И села, уронив голову на руки! Пока весь класс не подсказал педагогу, о «случившемся». И меня тут же, с жалостью и состраданием отпустили домой!.../ «Страдать» дальше…/
А то, нарядившись парнем, напялив брюки,-/подружка их принесла по моей просьбе /,-и, спрятав волосы под кепку: пошла к знакомым мальчишкам «разбираться», в центр! А, вернее, проверять, сколько у них в наличии: храбрости! Проверять их смелость пошла! И увидев их там, в центральном сквере,- грубым голосом попросила «убраться» из центра! «А то хуже будет!»…Мальчишки сдрейфили моментально, как оказалось! Струхнули, в общем, и тут же хотели уйти…А я кепку скинула, с хохотом! Но они так перепугались, видно, что и после этого, меня долго не узнавали, посматривая на мои брюки… «Ха, ха, ха! Ребятки»! Такие нам не нужны! И ушли с подружкой от них. подальше…
А то, убежав с одного урока, являюсь на другой, /переодевшись, быстренько сбегав домой и накрутив раскалённой ручкой вилки, локоны,- села за последней партой: нога на ногу, как видела, сидят красотки в журналах,- и, расширив глаза, чтобы были побольше,- стала изучать впечатление, которое произвожу на учителя математики! Учитель, заметил меня, и сказал, удивленно улыбаясь: «А это кто!?... «Как фамилия!?»…
А то, вдруг, водрузив на голову соломенную шляпу с большими полями,- уселась в повозку, что одиноко стояла возле пекарни…И, прихватив ещё пару девчонок,- картинно распевая музыку из фильма «Большой вальс»,- покатили рысью на этой повозке, с песнями,…прямо к мужской школе! /Тогда было раздельное обучение /…А пекарь, или кучер: выскочил из булочной и с криками бежал за нами, ругаясь…Но не догнал!...И мы, смеясь, оставили лошадь с другой стороны улицы! …
А как-то мы юморили, разыграв другого учителя: во время урока подружка попросила её отпустить, т.к. мол, ключи забыла оставить родителям от дома!...Учитель её отпустил… А я тоже, молча встала и пошла за подругой…Он, с удивлением, ко мне: «А ты куда»!? «Ну как же!»-ответила я…«А ключей-то двое!»...И ушли вдвоём, оставив учителя удивляться дальше…
А тут как-то, решила поставить ещё один актёрский эксперимент: придти на танцы
и только одним выражением лица, глаз, сделать так, чтобы подумали, что я… «блатная» !
И вот стою возле дверей, прислонившись к косяку небрежно,- и смотрю на танцующих, чуть прикрыв глаза: снисходительно-презрительно-угрожающим взглядом… И замечаю, что от меня как-то все чуть подальше становятся, отодвигаются…. И не приглашает никто на танец…Наконец, вдруг, подходит один парниша небрежно, и сразу ко мне: «Ты блатная!?»...Я усмехнувшись криво, «хмыкнула», что мол, «конечно!...
«Я сразу это понял!»...сказал он уважительно… И ещё предложил с ним потанцевать… А потом, почтительно отошёл в сторону… А я сразу ушла…А то, вдруг, настоящие блатные привяжутся! Да и не интересно стало. Но я поняла, что можно преображаться
и без переодевания! Но, всё-таки, я «заигралась» немного тогда…Разыграла и очень неважную историю как-то…/Потом стыдно было!/…Я потеряла, / или у меня украли/,-продовольственные карточки! На всю нашу семью! И тёти Надины карточки, тоже!... Ведь, голова моя была набита тогда чечётками Марики Рёкк и пируэтами Сони Хэни! И я не смогла уследить, куда эти проклятые продкарточки подевались! /А мне было поручено их отоварить! И карточки были эти не на один день! А на целый месяц! В общем, дело тяжёлое вышло по тому времени!/…И поэтому, я не нашла ничего лучшего, как соврать, и разыграть очередную историю, будто их кто-то выкрал из квартиры тёти Нади…И, разбросав вещи там, бумаги: стала изображать из себя «страждущую невинность»… Уверяла, что я здесь ни при чём! И все, вроде, поверили, и наказывать меня не стали!.../Но, спустя много лет, когда я об этом призналась тёте Наде, сказав правду,- она тихо ответила: «Я так и думала»- и глаза её стали грустными…/ Любимая моя тётя Надичка, я знаю, что теперь поздно просить мне прощения! Но я, когда вспоминаю всё по ночам, прошу и прошу прощения не однажды! И, если бы это был только один грех перед вами! Это были только «цветочки», а «ягодки» были ещё впереди!…
Я всё испытывала на себе различные красильные вещества…То где-то услышала, что очень модно красить волосы красным стрептоцитом…/Покрасилась! Не понравилось! Отмыла!/...То брови выщипала, «в ниточку»!..Испортила себе брови! Приходится с тех пор карандашом подводить…Ну губы, конечно: всех цветов помаду испытывала, и форму губ! Даже кто-то заметил, что сильно, мол, краситься стала! Но одеваться было не во что! Ходила кое в чём… И какая же была радость, когда однажды, мама принесла домой большой узел настоящих заграничных платьев, из американской помощи! /В это же время появился и яичный порошок из Америки! Ничего, ели с удовольствием тогда эту желтющую яичницу! /…Помощь эта появлялась и распределялась не раз после войны. И я там нашла для себя красивое платье из лёгкой голубой шерсти, с карманчиками, расшитыми белыми ромашками! И настоящие модельные туфли на высоких, ну, просто длиннющих каблуках!...И эти «лодочки» с тонкими и очень высокими каблуками я попыталась освоить: с трудом училась на них ходить, /ибо чувствовала себя в них, как «цапля» на льду, и ноги, прямо–таки разъезжались, или подгибались, не слушаясь! /…
Но, всё же, мне стали иногда говорить комплименты! Особенно, на главной улице моей юности: на «Академической»!...То кто-то из парней, идущих сзади, скажет громко мне: «Какие красивые волосы»!...То ещё что-нибудь такое…А один здоровенный парниша, часто околачивавшийся в центре, - даже стихи сочинил для меня, и встретив, преподнёс неожиданно!.. Я просто опешила! Надо же! «Сам стихи сочинил! Для меня! И преподнёс!» /Ну, как тут не поверить в то, что большая любовь, всё- таки, существует!?.../
И вот, лет в четырнадцать, я начала «пламенно» и неожиданно для себя самой, влюбляться! То в пограничника одного…/Неподалеку от нашей библиотеки, пограничное училище было. Вот я и ходила, заглядываясь на одного складного пограничника! И даже в кино как-то вместе пошли с ним /…Пока мама не пригласила его в библиотеку,- и не объяснила, что мне ещё рано романы крутить. Учиться надо!
Потом, на танцах: баянист приглянулся! И я сообразила, записочку написать: «Вы мне нравитесь.» …И бросила её во время танцев, ему на баян…А он и не заметил… Продолжал так же играть, не обратив никакого внимания ни на меня, ни на клочок бумаги…/С чего мне стало ясно, что «любовь», видно, не такая простая штука!...Лучше пусть мне преподносят стихи!/…А потом, я втюрилась: в одного еврейского паренька, аптекаря!...Вот этот аптекарь и «сообразил» мне как-то: первый поцелуй! Сказал вечером, провожая: «Посмотри, какая луна!»...Я и посмотрела! Задрав голову вверх, на небо!...А он, как вопьётся мне в губы!...А я как закричу!…Да так громко закричала , что наверное, до той самой луны долетело!... «Ты что!?»- с удивлением сказал он, и уставился на меня с насмешкой. А потом, уже позже, когда стал регулярно меня провожать, и я сообщила ему, что собираюсь стать артисткой,- он первый сделал мне мудрое предостережение: «Сверху падать больнее!»...И добавил: «Ты смотришь на мир через розовые очки!»…/Вот это он угадал! Я потом, в жизни, не раз получала «синяки и шишки», там, где другие,- буквально у меня «из под носа», и из рук, выхватывали «пироги и пышки»! Даже в тех случаях, когда я, как говорится: «своими руками жар разгребала»! .
Ибо, действительно, была слишком наивной, доверчивой, да, пожалуй, всё ещё такой и остаюсь! /Хоть давно мне как-то цыганка сказала: «Будь похитрее!»/…Не гадала, а только взглянула мне в лицо, и это молвила…Я помню…Но не умею хитрить…Вычитала где-то: «Хитрость- ум змеи!»…Это верно. Но, наверное, нужно, быть хоть немного осторожнее! Недаром, у Пушкина сказано: «Молчи, скрывайся и таи. И мысли, и дела твои»!
Я же всегда говорила правду! То, что думала! И приходилось за правду бороться! Отстаивать её…/ Представляете, что из этого получалось!?/
К сожалению, никак не способствовало в карьере! Да и в быту. Да и в общении с людьми. И не раз я была потом, в жизни, бита и обманута! И получала в ответ на добро и доверие: зависть и злобу! И, конечно же: предательство! /Но это, наверное, не мне одной так бывает! Даже и в возрасте, как говорится, всё ещё попадаем «впросак». /А у меня, уж точно! Оттого, что я всё ещё смотрю на мир, чаще всего, через «розовые очки!
Помню, я была потрясена в те годы во Львове, прошедшим иностранным фильмом: «Эдисон»! Тем, что там увидела и впервые осознала, что прожить жизнь нужно вот так же, как замечательный изобретатель электрической лампочки! Не напрасно!...Что и мне нужно что-то сделать в жизни значительное! Оставить какой-то след…Остаться в памяти людей! Заслужить бессмертие! Не исчезнуть бесследно: вот достойная цель и моей жизни! Думала я!.../Эта тяга к бессмертию, существует у людей!/ И тогда, стараешься реализовать себя, добиться успехов в профессии. Кто для вечности старается, для доброй памяти о себе! А кто только для себя: в быту, в собственной реальной жизни, добивается карьерного роста и т.д. Но, наверное, многим,- хотелось бы обмануть, смерть! Избежать забытья!...Наверное, ужас бесследного исчезновения, и есть источник честолюбия, в первую очередь…Отсюда, и стремление к славе! К признанию! А что же делать миллионам «непризнанных»!? Возможно, не пробившимся гениям и талантам!? Некоторые утверждают, что честолюбие: это хорошо! И даже необходимо для достижения цели…Но! Не расставляет ли нам, сам дьявол, свои коварные сети!? Улавливая, при этом и наши души!? В суетной, подчас, борьбе за славу и почести! Как сказал мне однажды один разочарованный работник кино, узнав, что я хочу стать артисткой: «Ты летишь, как бабочка на огонь!»…И мне запомнились ещё чьи-то слова /из выдающихся и великих/: «Величия нужно домогаться!» …Но не всегда, и не всем этим хочется заниматься! /Почти стихи получаются /… Величие бывает разное! Раздутое и сделанное! «Раскрученное», как говорят сейчас!...А бывает. истинное… Как-то я зашла в клуб, что неподалеку от нашей улицы был…А там оказалось, организовали: Дом народного творчества! И действовал драматический кружок, которым руководила бывшая профессиональная артистка…Я стала в этот кружок захаживать… А эта актриса стала всё больше меня хвалить, уделяя внимание…Мы разыгрывали разные сценки, скетчи, и т.п., и меня всё больше стало тянуть к сцене! Я начинала понимать, что смогу себя проявить в актёрской профессии! Да и вообще, уже почувствовала, что не смогу без этого жить!…Дома я распевала различные арии из опер и песни погромче, и у меня всё больше проявлялся голос: меццо-сопрано с контральтовыми нотами внизу… Владеть им я конечно, хорошо не могла, но очень громко пела, упиваясь звуком голоса так, что наверное, стёкла дрожали…И я стала петь всё чаще, как только не было мамы дома…А после очередной «выволочки» от мамы за что-нибудь, / а она очень больно иногда ранила мою душу /,- я в этом, почти трагическом состоянии, заливаясь слезами,- читала какие-то драматические монологи, /осознавая, что вот так и нужно, наверное, с наполненными чувствами, выходить на сцену!/ Понимая всё больше, что просто не смогу, не сумею существовать уже в обычной, будничной жизни! И, что смогу уйти от этой боли и от всего, что ранит,- только на сцене, в мире моей мечты и фантазий! В актёрской профессии! И всё больше возникало желание как-то выразить то, что у меня в душе! Сказать людям о чём-то необходимом! Пригласить в Прекрасное!… Я действительно так думала: такие высокие и чистые помыслы, чувства пробуждались! Но кто знает, на каком этапе жизни, человек может потерять это…И упасть, разбиваясь душой!? / И какой безмолвный вопль отчаяния прорезает душу, рассекая словно молнией,- когда, вдруг, с годами,- осознаешь утрату своего света,- утрату чистоты, утрату того, что давал тебе этот твой душевный свет! А теперь: это потеряно навсегда!? /
Отчего люди спиваются!? Отчего уходят из жизни, разочаровавшись, или не справляясь с душевной болью!? Зачастую, мы придаём большее значение чисто бытовым, реальным, и повседневным событиям! А жизнь души: как бы на втором месте. Но это не так! Разве не видим, как порой, и успешные люди в карьере, в жизненных благах, - казалось бы, без причины/, кончают с собой!? Отчего!?...Уже на вершине славы, достигнутых земных удовольствий и благ! Всё-таки мы очень мало уделяем внимания своей внутренней жизни!....
В те времена моих детско-юношеских мечтаний, /помимо «Стрийского» парка/,-я, почему-то любила ещё ходить одна на старинное «Лычаковское» кладбище!.. Сколько там необычных, старых кладбищенских памятников из давних времён!...
Среди густой зелени кустов и больших деревьев….Где сохранились ещё и фамильные склепы из прошлого…И я ходила, всматриваясь в потускневшие фотографии, читая надписи на могильных плитах, и казалось, видела прошлые жизни, жалея их, ушедших навсегда! Вслушиваясь в особую тишину, и погружаясь в размышления! /Как бы отодвигаясь от городского шума и суеты/. Успокаиваясь, и ощущая себя значительнее, ведь и у меня тоже: только одна единственная, неповторимая жизнь! И от этих глубоких раздумий, поднимаясь высоко! Начиная понимать, что есть НЕЧТО, независящее от нас… И это: ВЕЧНОСТЬ ! А потом, позже, мне рассказали, что на этом кладбище в то время: прятались вооружённые «бендеровцы»…И в склепах, нашли склады их оружия, /т.е. «схроны» /… И люди там иногда пропадали бесследно… Их убивали! И повесили там ребёнка на пионерском галстуке!
А когда мой брат подрос и был уже школьником, то возвращались как-то с мальчишками, через это кладбище,- после футбола, / т.к где-то неподалеку, было их футбольное поле /,. увидели впереди, на той аллее, куда им идти: стоит большая группа здоровых «мiсцевых» парней…И смотрят на них недобро. И было в этих взглядах что-то такое, что мальчишки остановились! А мой брат не растерялся, и неожиданно с силой швырнул футбольный мяч
на другую тропинку, крикнув: «Ребята, за мной! Догоняйте мяч!»…
И это, как видно, переключило внимание всех …И ребята умчались, избежав худшего! /А я там часами ходила одна!...Да, видно, Бог меня уберёг! Хоть и не была тогда я крещённой, а покрестилась втайне от всех, гораздо позже, самостоятельно, уже в зрелом возрасте! Когда это, фактически, было запрещено!/…
Я заканчивала 10-тый класс в вечерней школе…И, как-то, под вечер, стоя у окна, на третьем этаже, задумчиво смотрела вниз, на безлюдную улицу…И неожиданно возникла мысль: «Если сейчас я увижу, идущих маму и брата,- моя мечта: сбудется! И я стану артисткой!»…Я продолжала смотреть на эту пустую улицу с большим напряжением… но:…никого!...И, вдруг, -о, чудо!...Вот они!...Медленно приближаются издали, идут по улице к школе, к нашему дому… Идут взявшись за руки…И всё ближе!.. «Да! Я буду артисткой! Это сбудется!» - мысленно сказала я себе, с восторгом…
/Но мама была категорически против ! /…
И сделала всё, чтобы заставить меня поступить в Львовский Полиграфический институт! /На отделение художников-оформителей книги/, кстати не худшей из профессий. К тому же, у меня и способности к рисованию обнаружились…/Об этом сказала после вступительных экзаменов известная художница!/…Но в этом институте я просидела бесполезно для полиграфии, один год, - ибо присутствовала на лекциях обложившись журналами и книгами о театре, кино и т.п. / «Улетая» так далеко что однажды, неожиданно «приземлилась», только увидев в институтской стенгазете во весь лист нарисованную балерину на «пуантах» и в «пачке», с подписанной моей фамилией внизу и текстом: «Она хочет стать балериной»!/…
Часы «тикали»…И этот год «пролетел»!...
У меня появились двое друзей мужского пола, симпатичные внешне…/Как оказалось затем, за дружбой у них скрывались ко мне, более тёплые чувства/…А один из них даже стал захаживать к нам домой, /беседуя с мамой в моё отсутствие почему-то/… И, оказывается таким образом предлагая мне руку и сердце! Без объяснения со мной, а объясняя маме: какой у них есть где-то большой дом, и как будет мне там хорошо! А мама «таяла» от этих его рассказов, глядя на меня потом счастливо округлёнными глазами, /стараясь как-то «подъехать» ко мне, чтобы я «не потеряла такого своего счастья»!/… И, видно, была сражена жениховской обходительностью и разными сладостями в банках с консервированными вареньями и компотами, которые приносил этот мой первый жених из бывших хороших « дружбанов». Наверное, мама вспоминала свою молодость при этом, и голодные годы, и то, что ей никто не приносил варенья и компоты, когда сватался босоногий отец, нищий парень из села, /хоть и верховодивший в комсомольской ячейке!/
Конечно же, мама по-своему, желала мне счастья! Другой женской доли. С большим собственным домом и мужем, который всю жизнь так и будет жене сладости подносить! Увы! Этот «дружбан», кроме дружбы не вызывал у меня никаких других чувств. И я спокойно смотрела на то, как они там беседуют обо мне и о моей будущей сладкой жизни…/А я в это время, случайно, через стекло витрины, увидела театральные фото, потрясшие моё воображение,- ибо там за стеклом я увидела мужественного артиста Владимира Данченко, «героя» из театра имени Марии Заньковецкой,- в форме морского офицера! В позе небрежной и уверенной/….В общем: «На те вам»!...Влюбилась в артиста заочно!…Таких влюблений у девчонок много бывает. Но у меня получилось более «продуктивно», потому что, укрепилось моё желание стать артисткой! И я стала чаще ходить в этот театр. И этот артист, оказался, действительно, хорошим артистом! И это стало последним толчком в моей устремлённости к актёрской профессии!
/Замечали ли вы, что влюблённости по жизни, часто играют решающую роль в судьбе? Как бы, двигают нашу жизнь! В ту или иную сторону…Я в этом уверилась! Почти все изменения в моей жизни: происходили под влиянием этой призрачной гонки за счастьем! И «маяком» была: Любовь! Я шла за ней, хоть и ошибалась! И при этом, судьба поворачивалась в другую сторону!... Любовь! Ведущая сила в жизни! А, возможно, бывают и такие счастливчики, что встречают настоящую любовь раз и навсегда!? Завидую им белой завистью…Потому что, найти истинную любовь очень сложно! И не всем она, и не всегда встречается! / Я продолжала участвовать в различных выступлениях драмкружка. Мы даже разъезжали по городу и области с концертами. И особенно успешно я изображала некого «паршивого фрица», по фамилии «Гуго фон-Гофгеймер»!.../ В сатирическом плане, так рьяно выкрикивала угрозы партизанке, и стучала кулаком по столу, что все покатывались со смеху!./...А потом, в следующем скетче, я, уже переодевшись в саму партизанку,- произносила героический монолог, со сдерживаемыми,/но клокочущими в груди /, натуральными слезами! Так, что когда нас увидели ведущие артисты из театра, имени Марии Заньковецкой, то по моему поводу было сказано: « Это-талант!»…А тут ещё я монолог Зои Космодемьянской разучила, идущей на смерть, /из поэмы Алигер/… И это записали на львовском радио, и стали пускать перед праздниками, на весь город!... И пришли хорошие отзывы! И я как-то сама себя услышала, на площади, возле библиотеки, из большого радиорупора,- с этим моим монологом. /Я его, действительно, хорошо читала./…И ходила совсем уже «окрылённая»! Собираясь, осенью ехать в Киев и поступать в театральный институт!
А руководительница драмкружка стала меня серьёзно готовить к этому. И даже пообещала официальную рекомендацию от себя и руководства Дома народного творчества! /И выполнила это обещание. Добавив ещё и своё личное письмо к своему старому знакомому, работавшему завхозом в Киевском театральном институте имени Карпенко Карого! /…
Мама уже смирилась, с этим моим желанием, и тем, что я бросаю Полиграфический, и уезжаю в Киев! И только мрачно сказала: «Если принесёшь в подоле, убью!»….
И здесь я хочу сказать о том, о чём думаю теперь с большой грустью, вспоминая Львов!...О том странном «неприятии», которое проявлялось и проявляется, к таким же братьям-славянам, но приехавшим после войны на Западную Украину…
Ведь это не соответствует отношениям простых людей друг с другом! Я не забуду, как лучшая подруга тёти Нади, врач, /из «мiсцевых»/,-Елена Леонтьевна, прощалась с тётей Надей, когда мы увозили её в старости навсегда из Львова! Они дружили много лет, помогая друг другу! И Елена Леонтьевна, в слезах, прощаясь с ней, благодарно поцеловала тёте Наде, руку!...Вот и я сейчас плачу!.../Они тогда прощались навеки!/…. А Славочка наша!?...Тоже из местных, которую тётя Надя опекала долгие годы, как дочь! И Слава потом, нашла своё семейное счастье, и на работе тоже, в библиотеке. И дом свой выстроила постепенно. И большая, хорошая семья у неё! И я не забуду, её груши, яблоки, вишни: из собственного сада! И конфеты, которыми Слава любила нас всех угощать! И тётя Надя тоже её всегда ждала и непременно усаживала за стол, угощая, как родную! И ещё много друзей появилось у тёти Нади во Львове!...И не различали, кто из нас местный, а кто приехал откуда-то…Любили и уважали друг друга! Нет, я не хочу понимать выдуманных кем-то, злобных различий: по национальности, или по тому, кто откуда приехал! И верно только то, что: «Нужно быть человеком»!...«Людыной»! /Как это говорят по-украински/…И тётя Надя всю жизнь говорила по-украински, и мама хорошо знала и украинский и русский язык,- и я тоже…
Надежду Сергеевну Косенко: все уважали!. Львовская Областная библиотека многие годы держала первое место по стране, получая Красные Знамёна! Тётю Надю и в городские Депутаты выбирали, и получила она несколько правительственных наград, и даже Орден Ленина из рук Фурцевой Е.А., /бывшей в те годы Министром культуры СССР /, и подружилась с ней…Её потом приглашали в Москву работать, но тётя Надя сроднилась со своим коллективом, и Львовом! И потом, когда я уже гораздо позднее, через много лет, - увозила больную тётю Надю в Москву,- / когда она уже вышла на пенсию /,-наша Славочка,- на прощанье сказала по-украински, /сидя за большим накрытом столом/: «Надiя Сергiёвна Косенко дуже багато зробыла для Захiдноi Украiны»! … Работники библиотеки, / и друзья из районных библиотек/, прощались тогда с тётей Надей, как с родным человеком!... У меня на небольшом стенде дома теперь висят, все награды мамы и тёти Нади!… Время прошло быстро!…И многое начинаешь понимать только с годами… Мы полюбили этот город! Милый, далёкий теперь от меня, город моей юности!…
Да и вся наша семья, не забыли годы, прожитые во Львове!
И особенно прикипело сердце к этому городу, у тёти Нади! Она оставалась там жить,
пока не вышла на пенсию в 78 лет, потому что и работу свою так же любила, как и этот город! И её все любили, кому пришлось её знать во Львове и в львовской области!
И думаю, что наш «восточный поезд»,- да и последующие поезда с «Востока» нашей страны,- оправдали себя!... Благодаря многим, прибывшим новым специалистам: врачам, инженерам, учителям, библиотекарям, артистам,- и другим, кто поднимал культуру, промышленность, строительство, библиотеки, театры, и т.д. Прекрасный город Львов вырастал всё больше, превращаясь, с годами ещё и в крупнейший культурный и индустриальный центр!
/ Хоть и не всё гладко, конечно, было. В 80-тые годы, слишком уж многолюдным стал центр старинного города! Вредные выхлопы газа от сотен машин, проезжавшим через центр,- стали угрожать старинным зданиям, их уникальной архитектуре, памятникам других веков,- что так украшали этот уютный город! Да и все изъяны, что были по всей нашей стране в те годы,- всё это отражалось и в г.Львове!...Видно, большая наша страна: болела одной общей болезнью!/
В последние дни моего пребывания во Львове,- откуда то появился у меня ещё один кавалер, новый «рыцарь»…Высокий, странновато- загадочный, - настроенный романтично - платонически, и скрасивший мои прощальные волнения…А также, «оказавший мне честь»: прибыть с группой провожающих, на вокзал! Впрочем, по своей некоторой несобранности тогда, я чуть было не опоздала на поезд! Ибо отправилась на вокзал всего за час до посадки, трамваем, ехавшим через весь город, довольно медленно. А на пути, как на зло,- случилось дорожное происшествие! И трамвай долго стоял,- так что мне пришлось отчаянно умолять вагоновожатого: «гнать» трамвай быстрее»!... Чтобы как-то успеть…/А время-то «поджимало!/…И он, спасибо ему, постарался!...И я, промчавшись бегом через вокзальное здание, выскочив на перрон,- увидела уже последний вагон, уходящего моего желанного поезда!...Отчаянным броском, догнала его,…/краем глаза заметив удивлённые лица провожавших меня/, и увидела, поистине «рыцарский» жест нового кавалера, успевшего- таки, забросить мои чемоданы в тамбур, в последний вагон! И, вслед за чемоданами, каким-то чудом, взлетела туда и я!!! И выглянув, увидела всё больше от меня отдаляющуюся группу провожавших… /Осознавая в «тумане» и волнении, что я, всё-таки, уже в поезде! И еду в театральный институт!/...А за окнами, «поплыла» величаво та самая, вся в зелени гора, под названием «Высокий замок»!.../Где когда-то жил какой-то король…В большом замке! А теперь: остались только камни наверху, и прекрасный парк по всей этой горе…/
Вот она, эта гора: «разворачивается», постепенно «уплывая» всё дальше за окнами…. Это: «Высокий замок»!...Старинный «Высокий замок»!...Это я поехала навстречу своей судьбе!....
/Слёзы застилают мне глаза! Неужели, всё это так быстро ушло!? Навсегда!....
Любимый город Львов!...Любимая моя, родная тётя Надичка!...Мамочка!...Всё, что было! Всё осталось в моей душе!... /
Когда, на утро, поезд подъезжал к Киеву и я стояла в коридоре у окна,- со мной рядом встал, глядя в окно, симпатичный молодой мужчина…Мы разговорились…Я сказала, что очень волнуюсь! Потому что, еду поступать в театральный институт, а там большой конкурс! Могут не принять…Мужчина сказал, что они с женой тоже артисты и едут устраиваться в другой театр. И уже, прощаясь, сказал мне: «Вас примут! У вас есть самое главное, что нужно для артиста! Это-искренность!»…
Но я не знала, что меня ждёт!