Стиляга из ЦДРИ. Песнь девятая

               


         Именно из фельйетона с таким названием в «Комсомольской правде» я узнал о существовании каких-то странных, нелепо одетых молодых людях, получивших оскорбительную, граничащую с площадной руганью, кличку «стиляги». А ЦДРИ (Центральный дом работников исскуств) был рассадником этой заразы.  Прилагаемая к статье каррикатура представляла одетого в канареечного цвета пиджак, зелёные «дудочкой» брюки,  в пёстрой с экзотическими видами рубашке; с ярким, широким и длинным галстуком, на котором корчила рожи обезьяна. Галстук был призван идентифицировать владельца с животным миром, а именно с разрядом человекообразных. Апогеем одеяния, находящемся в перигее наряда (то есть, внизу) были туфли с толстенной подошвой. Набриолиненный кок, размазанные брови и тонкие противные усики завершали образ бездельника и тунеядца, каковым по определению должен быть стиляга.

   Первого же стилягу живьём я увидел первого сентября на первой лекции первого курса моего родного института в Одессе-маме. Вовка Мальцев (в дальнейшем я буду его называть Пушкин, Вовка Пушкин – так его называли все без исключения) сразу бросался в глаза среди пёстрой толпы потока (четыре группы) первокурсников. Опишу его внешность и одеяния, поскольку это будет иметь значение в последующих событиях моего рассказа.
Чёрная шапка пышных, курчавых волос; умеренно длинный, восточного образца нос; толстоватые эфиопские губы; медальное, словно покрытое круглый год июльским загаром лицо – таков был он, Вовка Пушкин, имевший бесспорное сходство с гением поэзии. Светлые (кажется, голубые) глаза не портили, а лишь усиливали притягательность образа.
Теперь об одежде. Голубоватый, цвета морской волны пиджак с широченными сходящими «на нет» плечами. Узкие аспидно-зелёного цвета брюки и, конечно же, «шкары» - желтые на толстой белой подошве туфли. В отличие от всех однокурсников Пушкин был старожилом института, так как остался на второй год.
      Вовка стал одним из персонажей сразу трёх рассказов из цикла «Одесса. Юность, До востребования...» – так притягателен был для меня образ этого невероятно безалаберного, но удивительно  талантливого человека.
Его, конечно, с треском отчислили из нашего института. Со временем он прибился к Одесской киностудии помощником режиссёра, где и нашёл своё призвание. В разные годы его имя мелькало в титрах фильмов Одесской киностудии, как исполнителя и собирателя песен старой Одессы. Потом стали попадаться картины, где Пушкин играл эпизодические, а то и вторые роли.  Однако,  не буду повторять то, о чём писал ранее. События девяностых поставили крест на украинском кинематографе и добрых полтора десятка лет о Вовке Мальцеве не было никакой весточки...

       ... Я -  небольшой любитель передачи «Модный приговор» на Первом канале русского телевидения. Раздражают меня самодовольные субъекты этого суда, захлёбывающиеся   от  гламурного (как им кажется) острословия. И даже бесит заносчивая уверенность в том, что у «подсудимых» после того, как их оденут дизанеры, сразу наступит другая –благостная и прекрасная – жизнь. Такое себе «царствие небесное» от Зайцева и Юдашкина.  В тот вечер, наугад нажав пульт, я как раз и попал на «любимую» передачу. До сих пор не могу понять, почему я сразу не переключил канал, но неожиданно для себя продолжал смотреть передачу, которая только началась.
На экране крупным планом светилось лицо очередного подсудимого – какой-то бомжеобразный старец с пышной копной седых волос на голове и с такой же пышной бородой, с длинным  загнутым к низу носом и... совершенно молодыми серыми глазами. Сквозь оцепенение до меня доходили слова ведущего:  - «Сегодня  мы рассматриваем иск дочери Светланы к своему отцу Владимиру Мальцеву.»
   «Вовка! Пушкин!! – громом отозвался мой вопль в тишине пустой квартиры. Сердце сжалось от вида этого убожества , которым когда-то в начале шестидесятых любовалась Дерибасовская. Впрочем, оно (сердце) разжалось, когда Вовка открыл рот и , особенно, когда почти вприпрыжку пружинистым шагом молодого человека  взбежал на кафедру «для допроса».
Дальше начался театр одного актёра. Все – такие респектабельные и самовлюблённые - персонажи суда ушли на третий план. Собственно они продолжали оставаться на своих местах с восторженными глазами и приоткрытыми ртами, но балом уже правил Пушкин.
Вопросы обвинителя, защитника, судьи служили лишь поводом для очередной яркой сентенции Вовки. Перед «Модным судом» стояла неподсудная времени живая история Одессы. Пушкин рассказывал об эпизодах и событиях полусотнилетней давности, свидетелем которых был и я. Помните описание гардероба юного Пушкина? Так вот, Вовка вспоминал и пиджак цвета морской волны с большими – «косая сажень»  плечами. И туфли на «каше». Он рассказал о «классовой борьбе» между стилягами и народными дружинниками. Борьбе жёсткой и бескомпромиссной. И вопреки расхожему мнению, стиляги не всегда были жертвами блюстителей строгих нравов. Бывало наоборот:
    -  Я выходил один, одетый по полной пижонской форме, на Дерибасовскую. Тут же меня подхватывал отряд содействия милиции и заводил за угол для экзекуции (выстричь кок, распороть брюки) А там уже нас ждала компания «золотых мальчиков». И мы их, этих жлобов, хорошенько отбуцкали.»
Члены суда «Модного приговора» делали слабые попытки перехватить у Пушкина инициативу, но силы были слишком неравны. На вопрос:
   -  А почему вы не женитесь?
Мальцев ответил сентенцией, которая может служить образцом народной (всё же одесской!) дипломатии:
   -  А кому я такой нужен?
И после театральной паузы:
   -  Когда я вижу красивую молодую женщину, я забываю обо всём. Я снова молод, я снова влюблён.
 Знаю, это грех любить всех женщин сразу. Я спросил у отца Варфоломея, что делать, если я не могу устоять перед женской красотой? И отче, подумав, ответил: - Скажи: - «Спасибо, Б-же, что ты создал эту красоту...»
И после ещё одной театральной паузы, дав слушателям насладиться сказанным, Пушкин, не моргнув глазом, обратился к своей защитнице Алине Шараповой:
   -  Вот в вас, Алиночка, я давно и безнадёжно влюблён. Теперь, после моего признания, вы же не согласитесь принять мою руку и сердце? То-то... А вы спрашиваете, почему я не женюсь!

           ... Потом Вовку раздевали, одевали, переодевали, пока он не превратился в поджарого и стройного элегантного джентльмена.
Пушкин оценивающе смотрел в зеркало и лёгкой гримасой лица давал всем понять, что он себе нравится.
В заключение шоу ведущий сказал слова, которые меня просто рассмешили:
   -  После нашей передачи вас, Владимир, ждёт успех, ждёт новая яркая жизнь!
Боже, какие недалёкие и мелкотравчатые люди бытуют на центральном телевидении. Это после этой тряпичной передачи у Пушкина наступит новая жизнь? Это живая легенда Одессы нуждается в паблисити от гламурного шоу? Очнитесь, господа!
Это у вас, может, настанет прозрение в жизни, когда вы поймёте, что можно прожить эту жизнь в любви и весельи в весьма умеренном достатке и без услуг знаменитых кутюрье. И не ему нужно ваше благословение, а, скорее,   вам – его. Едиственное доброе дело, которое мог бы совершить «Модный приговор», это хотя бы раз в полгода приглашать на передачу Вовку Пушкина и в обмен на уникальные истории, слегка обновлять его гардероб. Я полагаю, что «звезде кинематографа», имеющему в нынешние времена, мягко выражаясь, скромные доходы,  это было бы весьма кстати.
Сам же страшно рад тому, что описанные мною десять лет тому события, вернулись из далёкого забытья ко мне в тот вечер столь необычным образом.
    Вывод? Всё тот же: надо помнить доброе и оно отразится тебе тёплым эхом из прошлого.