ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ
Канула в прошлое застойная формула жизни в России: верхи не могут, низы .... не хотят. Теперь и верхи могут, и низы хотят. В этом главный итог рыночных преобразований: верхи могут украсть и крадут, низы хотят украсть; но не поспевают за верхами. Историческое соитие клановых интересов состоялось после августовского дефолта 1998 года. К декабрю 1999-го верхи в основном завершили монетизацию общественного сознания. 480 физических ВИП-лиц украли и вывезли из страны миллиарды долларов, оставив низам искусство без культуры, выпивку без закуски, славу без чести и власть без совести.
Неглубокие низы долго смотрели вслед светлому будущему, напрягаясь конкретно в телевизор и постепенно свирепея лицом. Очень хотелось понять, почему не они подводят итоги, а итоги подводят их. По всему выходило, что больше других украл в России чужестранец по имени Уильям Браудер, который в 1996 году совместно с основателем «Рипаблик Нейшнл Бэнк оф Нью-Йорк» Эдмоном Сафрой учредил для работы в России инвестиционный фонд «Эрмитаж Кэпитал Менеджмент» и стал его гендиректором. Ковал бабло и творил добро одновременно, добро заключаюсь в том, что он внедрил в практику российского бизнеса золотое правило «отката». По размаху деятельности «Эрмитаж Кэпитал» очень скоро превзошел российскую фондовую биржу. Никто никого не обвинял. Просто перебирали мелкие подробности того, что верхи смогли, а низы только хотели. Подробности никак не вязались друг с другом, хотя и составляли единое целое.
В самом конце декабря 1999-го в Монте-Карло на бульваре Остецце ни с того ни с сего загорелся дом Эдмона Сафры, оснащенный всеми видами охранных систем, включая противопожарную. Монакская резиденция банкира способна была выдержать удар ядерного заряда малой мощности, а загорелась изнутри от огонька обыкновенной зажигалки.
Входе тушения обнаружили в ванной комнате бездыханное тело Сафры. По версии следствия, он пытался спастись от вооруженных налетчиков, заперся в ванной, где и задохнулся. Жене и дочери повезло. Они сумели укрыться в одной из дальних комнат и забаррикадировать дверь. Гувернантка погибла.
Информация об этой трагедии распространилась широко, но в России не была воспринята должным образом. До банкира ли, угоревшего в своей резиденции, когда в Кремле такие подвижки? Опостылевший Ельцин наконец покинул свой пост, передав страну мало кому известному полковнику КГБ Владимиру Путину, и в тот же день, 31 декабря 1999 года, в кремлевскую администрацию был назначен вообще никому не известный бывший доцент ЛГУ Дмитрий Медведев.
Никакой связи между этими событиями не просматривалось, и поэтому остался без внимания срочный вылет во Францию Бориса Березовского с огромным венком из 69 белых хризантем, который он возложил на могилу 69-летнего банкира, занесенного в черный список ФБР по поводу массового отмывания денег российских олигархических структур.
Подле могилы рядом с Березовским скорбел партнер усопшего - Уильям Браудер, ставший с этого дня единоличным владельцем инвестиционного фонда «Эрмитаж Кэпитал» и всех его активов. Он поглядывал на часы и заметно нервничал. С минуты на минуту должно было поступить сообщение о ликвидации исполнителей налета на монакскую резиденцию покойного банкира.
Верхи догадывались, кто и почему заказал Сафру, а низы недоумевали: кому мешал жить этот старый ливанский еврей, больше всего на свете обожавший белые хризантемы?..
Комментарий к несущественному
Дмитрий Медведев не был знаком с Эдмоном Сафрой, открывшем в своем банке специальный счет, через который отмывали стабилизационный кредит МВФ для погибающей России на сумму 4,8 миллиарда долларов, а вот с Уйльямом Браудером общался довольно часто. Время делового общения пришлось на питерскую пору возмужания молодого юриста, перешедшего в ноябре 1993 года на должность директора по юридическим вопросам в ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз». Через пять лет Медведев был избран членом совета директоров ОАО «Братский лесопромышленный комплекс». Закон там был один: лес рубят- бабки летят в офшор.
Не имело значения, что Питер и Братск находятся как бы на разных планетах. Правовое обеспечение экспортных поставок халявной сибирской древесины можно осуществлять хоть из космоса, главное – придерживаться рыночной формулы, придугйанной главой фонда «Эрмитаж Кэпитал» Уильямом Браудером. Она была проста и понятна: круглый лес - от круглых дураков.
Ковать бабло и творить добро усидчивый Медведев научился быстро, поэтому, когда Браудера перестали интересовать просто акции российских предприятий и он сосредоточился исключительно на «голубых фишках» - высокодоходных ценных бумагах крупных компаний вроде Газпрома, в совет директоров газового монополиста был делегирован Дмитрий Медведев.
Акции Газпрома были недоступны для иностранных инвесторов, скупка их нерезидентами запрещена законодательно, однако у Браудера к тому времени уже работал веселый и находчивый юрист Сергей Магнитский. Точнее, не у Браудера, а на Браудера трудился управляющий партнер аудиторской компании «Файрстоун Дункен», ковавший бабло и творивший добро исключительно в интересах фонда «Эрмитаж Кэпитал».
Магнитский придумал сравнительно честную схему отъема акций Газпрома у государства. Созданы были три фирмы, две из них на офшорной территории Калмыкии, а еще одна- на Кипре. После перекрестного обмена акциями формально уже ничто не мешало Браудеру скупать активы Газпрома. Медведеву такое просто не могло прийти в голову, а Магнитскому вспрыгнуло еще и не такое. Он создал более двадцати подставных фирм, скупавших запретные для иностранцев акции Сбербанка, «Сургутнефтегаза», «Транснефти» и т. п. На должности их руководителей оформлял инвалидов, что позволяло легально снизить налоговую ставку в семь раз, извлекая попутный профит.
«Я санитар российского фондового рынка, - гордо заявлял Уильям Браудер британским верхам. - Предотвращаю стихийные последствия тяжелого финансового кризиса в этой стране. Мой дед Эрл Браудер был коммунистом, тринадцать лет возглавлял компартию США. Я же - капиталист. Но мы оба боремся с несправедливостью. В моем случае это несправедливость по отношению к акционерам- миноритариям, то есть к самым низам собственников, не имеющих права голоса. Мы победим!»
Российские низы с волчьей тоской внимали ежеминутно творящему добро Браудеру и думали о том, что с таким санитаром в России скоро все станет стихийным бедствием.
Что сказал покойник
Эдмон Сафра со своим контрабандным авторитетом в кругах мировой финансовой элиты и нежной любовью к белым хризантемам был убежден, что его офшорные кружева не распутает никакое ФБР. Просто нет на свете другого такого Сафры, способного понять, каким это образом цифры с большими нулями порхают, как бабочки, по всему свету, а сами деньги отдыхают в прохладной темноте хранилищ, достигая чистоты и свежести хризантем. Таким образом вершился переход дурного количества в образцовое качество. Сафра делал большое дело по-маленькому.
Когда в России бушевал жестокий финансовый шторм, оцениваемый в десять баллов, он подолгу размышлял за вечерней порцией «Чивас ригал» об удивительном свойстве русских- требовать от мира чести не по заслугам. Сам он, будучи выходцем из небогатой семьи ливанских евреев, ничего от мира не требовал, поскольку несчастный и потерянный этот мир не в силах дать ему ожидаемого только от Бога.
Немного не по себе стало, когда из России пошли нехорошие вести о возможном импичменте президента, а сам Ельцин, отправив в отставку премьера Кириенко, запил, как последний парижский клошар. Атмосфера в Москве накалилась до вулканического состояния, Генпрокуратура искала в Швейцарии следы пропавшего кредита МВФ, менеджеры банка «Креди Суисе» стояли на ушах, и тут дураку ясно, что надо залечь на дно, переждать панику, забыть до поры о существовании девятизначного счета в банке Эдмона Сафры и о нем самом. Дураку ясно, а российски бизнес- жлобам невдомек. Из Москвы поступило платежное поручение о первой проводке на сумму, страшно вымолвить, два миллиарда 350 миллионов долларов в «Бэнк оф Сидней». То есть почти половина всего кредитного транша перебрасывалась из Нью-Йорка в Австралию на счета, принадлежащие через подставных лиц младшей дочери президента Татьяне Дьяченко. Вслед за ними в Сидней метнулся розовощекий, говорливый бойскаут Кириенко - это несчастье среднерусских равнин, и что туг можно сказать старому Сафре? Не по уму достаток, не по заслугам честь. Тупое счастье гвоздя, забитого в стенку по самую шляпку. Когда его выдернут, он уже не будет блестящим и стройным. Гнутым и ржавым он будет.
Сафра попытался дать понять своим московским контрагентам, что их действия, мягко говоря, неразумны, опрометчивы, что они чреваты серьезными осложнениями, как ранние заморозки для хризантем на открытом грунте, но те уперлись, как утюги - полное отупение, полное.
Отдав необходимые распоряжения садовнику, он собрался и вылетел в Москву. Может быть, и напрасно. Спокойного, рассудительного разговора не получилось. Русские вели себя так грубо и напористо, что Сафра окончательно понял: он влип в скверную историю. Уильям Браудер, который обещал встретить его в аэропорту, прислал вместо себя какого-то молодого нахала в бейсбольном кепи, представившимся юридическим консультантом фонда «Эрмитаж Кэпитал» Сергеем Магнитским. Браудер не отвечал на телефонные звонки, а Магнитский, похоже, даже не знал, что Эдмон Сафра - один из владельцев заведения. Зато знал Березовский, в чьем офисе на Новокузнецкой и проходила встреча.
-Меня обязали перевести в Сидней гигантскую, привлекшую ненужное внимание суму в самый непоходящий дпя этого момент, -сказал Эдмон Сафра, пренебрегая вступительной увертюрой.
- Я выполнил рискованное поручение. Это была большая тупость с моей стороны. Теперь вы, господин Березовский и господин Абрамович, требуете, чтобы я перевел через Лугано еще полтора миллиарда на корреспондентский счет принадлежащего вам «Объединенного банка». Вы сами понимаете, чего добиваетесь? Эго же Швейцария! Там прокурор Женевского кантона Бертосса, там Карла дель Понте. Они только и ждут такого подарка. Вы отдаете себе отчет, что может произойти? Я не хочу провести остаток своих дней за решеткой. А вы? Что вы имеете сказать?
- Б...ь! - сказал Березовский в сторону. - Абсолютная!..
- Я что-то не пойму, - сказал Абрамович, - он твердо заковался или просто вибрирует? Скажите ему, пусть выгоняет бабки, и все. Иначе он для нас - покойник.
-Что они говорят? -встревожился Сафра.- Почему мне не переводят?
- Это непереводимая игра слов, - усмехнулся переводчик. - К делу не относится.
Банкир смотрел на заспоривших собеседников остекленевшим глазом , бочковой сельди и думал о том, что с русской карусели он спрыгнет. Теперь Сафра был рад тому, что перед самым отъездом успел намекнуть агенту ФБРо возможности выявить в Москве систему увода стабилизационных кредитив траншей и схему связей высокопоставленных чиновников с крупными бизнесменами, которых здесь зовут олигархами. Про эту систему он знал и так, потому что ее придумал Уильям Браудер. Очень тонкий механизм, но им пользуются, как молотком, чтобы забивать гвозди. Они тупые, эти русские гвозди, а для тупых все кончается одинаково плохо.
- Давайте за встречу, - сказал Березовский. - Это ваш любимый «Чивас ригал».
-Я никогда не пью виски в середине дня, - раздраженно возразил банкир.
- И деньги ваши переводить в Лугано не стану.
Березовский принялся уверять его, что деньги в Лугано не задержатся – сразу уйдут на счета компании «Руником» Романа Абрамовича.
-А какая разница- буркнул Сафра.
- Это ведь та же Швейцария, насколько мне известно. Прокурор Бергосса войдет в другие двери - что это меняет?
-У меня пять разных «Руникомов», - сказал Абрамович. - Есть в Англии, есть в офшорах. Мне все равно, куда упадут бабки.
- Вы слишком торопитесь жить, молодой человек, - вздохнул Сафра.
- А вы - умереть? - усмехнулся Березовский. - Напрасно.
-Я обдумаю ваш вопрос... -круглый сельдяной глаз банкира недобро блеснул перламутром и закрылся...
Месяц спустя, когда в Москве поняли, что Сафра и пальцем не пошевелил в сторону Лугано, на виллу «Леопольда» на юге Франции примчался взмыленный Березовский в сопровождении каких-то невнятных личностей кавказского типа и вновь Сафра три часа выслушивал доводы в пользу швейцарской транзакции, следил за полетом брызг изо рта визитера, почесывал свой нейродермит и думал о предстоящей подготовке хризантем для зимней выгонки. Пришла вдруг усталая мысль, что ему в конце концов наплевать на все эти игры. Пришла и осталась.
- Ладно, - сказал он. - Я сделаю то, о чем вы просите. Но учтите, если меня официально спросят, а спросят непременно, я не смогу ответить ничем, кроме того, что есть на самом деле. Завтра распоряжусь.
-Сегодня, -возразил Березовский. - Мы и так потеряли слишком много времени.
- У меня банк, а не бистро! Завтра. Но имейте в виду...
- Уже имею! - хрипло засмеялся Березовский. - Между прочим, давно хочу спросить. У вас дивные хризантемы, и так много. Что вы с ними делаете, когда они расцветают в таком количестве?
-Я с ними? –слабо удивился Сафра - Это они со мной что-то делают...
Он выполнил требование московских контрагентов, подкрепленное давлением со стороны своего партнера Уильяма Браудера, уверявшего, что кредит МВФ был поделен в Кремле задолго до 14 августа 1998 года, когда деньги перевели из Нью-Йоркского Федерального резервного банка на специальный счет в банке Эдмона Сафры. В доказательство того, что русские играют по своим правилам, Уильям привел ошеломительный факт «Бэнк оф Садней», поглотивший в конце августа почти половину кредитного транша, в сентябре прекратил свое существование. Все концы введу. Эдмон должен наконец понять, что ничем не рискует. Абсолютно!..
Эдмон понял другое. Во всех аферах с кредитным траншем МВФ, окончательно потерянным для России, банкир Сафра оказался единственным и главным свидетелем, жизнь которого отныне ценилась не дороже пары корневищ хризантем, ожидавших зимней выгонки.
Внук коммуниста
Насчет деда Уильяма Браудера -чистая правда. С1932 по 1945 год Эрл Браудер возглавлял компартию США. Это такая необязательная солонка на политическом столе Америки, где все блюда давно пересолены. В1936 году ошалевший от хронического безделья коммунист Браудер даже поборолся за пост президента. Не ради победы или хотя бы почетного участия, а потому, что Москва выкатила под это мероприятие бешеную кучу денег. И Браудер громил капитализм, не вылезая из-под одеяла «Наш долг - помочь трудящимся спустить черный флаг пиратов Уолл-стрит, реющий над страной. Мы боремся с несправедливостью. Мы победим!»
И насчет «русских корней» главы воровского фонда «Эрмитаж Кэпитал» тоже правда. Отчасти. Это такие же корни, как, допустим, у Березовского или Абрамовича, периодически требующие зимней выгонки в условиях Матросской Тишины. Славный его дед Эрл Браудер, находившийся в СССР по линии Коминтерна, женился на выпускнице юрфака Ленинградского университета Раисе Беркман, которая к тому времени преподавала в МГУ. Отец Уильяма - Феликс Браудер родился в Москве, но учился и окончил университет уже в Массачусетсе. Про сына Билли, внука коммуниста, довольно долго говорили словами из анекдота: «Изя уже устроился? Нет, еще работает».
Билли Браудер действительно работал с невероятным для его корней напрягом. Если кто-то думает, что в России легко ковать бабло, выдавая его за добро, то он сильно ошибается. Просто украсть и смыться за пределы досягаемости, как поступил, к примеру, милейший Андрюша Бородин, президент «Банка Москвы», это как два пальца облизать после того, как открыл устрицу плоскогубцами. Ты попробуй создать относительно легальную систему легитимного воровства, сделай ее такой пушистой, что сами обворованные будут считать тебя благодетелем, вот тогда сможешь триумфально шагнуть из категории анекдотичного Изи, который еще не устроился, в высшую лигу игроков типа Браудера, обустраивающих окружающее пространство.
В 2005 году Браудеру вдруг аннулировали российскую визу - прямо в Шереметьево. И никаких объяснений. Но их и не надо было. Гастролирующий инвестор рад был тому, что не надели наручники, и проворно развернул оглобли. Сознавая, что это лишь начало грядущих бед, если не подсуетиться, Браудер в течение неполного года вывел из России все свои капиталы. Заодно эвакуировал в Лондон персонал «Эрмитаж Кэпитал» - к чему лишние свидетели? На опустевшем и обезлюдевшем хозяйстве остался зиц- председатель Фунт, он же Сергей Магнитский. Зачем молодому человеку, у которого отечественные камни в желчном пузыре, покидать родину? Ведь родина, она и за решеткой родина. В ноябре 2008 года Магнитский был ожидаемо арестован. Если бы не его смерть, последовавшая ровно год спустя, Браудер и по сей день молчал бы в тряпочку, ну а поскольку единственный свидетель крупнейшего нераскрытого преступления против государства своевременно покинул земную юдоль УФСИН, как эго сделал когда-то несчастный Эдмон Сафра, то заговорил Уильям Браудер. Он колесил по всему миру, призывая власти и бизнес-сообщество бойкотировать Россию, гнобящую в СИЗО своих лучших сынов и внуков коммунистов.
До начала президентской избирательной кампании в США его миссия не имела успеха - там же знали, кто такой , Браудэр. Но когда колесо выборов завертелось и понадобились громкие пиар- акции, он обрел горячих сторонников в лице сенатора Бенджамина Кардина и конгрессмена Джима Макговерна.
Втроем они наваляли известный ныне «Акт Магнигского», заменивший устаревшую поправку Джексона-Вэника, и бывший санитар российского фондового рынка опять устроил жизнь под себя на зависть недоумевающим низам, для , которых светлое будущее ушло в прошлое, не задерживаясь в настоящем.
Низы недоумевали не скуки ради, а по поводу. Зачем в Матросской Тишине позволили умереть от банального холецистита Магнитскому, тогда как с него, единственного свидетеля и ключевого подельника Браудера, следовало пылинки сдувать? Почему в 2005 году завернули афериста в Шереметьево вместо , того, чтобы свинтить его на законных основаниях? И почему молчали все эти годы, пока в США не возник «Акт Магнигского» - коллективный геморрой для всех ветвей власти?
Есть еще один вопрос, который может послужить косвенным ответом на все предыдущие. Помимо реального холецистита и воображаемой сердечной недостаточности у Магнигского была засвидетельствована черепно-мозговая травма, полученная во время этапирования его из Матросской Тишины в Бутырку. Впоследствии указание на травму странным образом исчезло из медицинского заключения. Почему?
| А потому, что нё жилец был главный свидетель славных дел Уильяма Браудера, коему с опозданием на восемь лет предъявили обвинение в мошенничестве. Браудера уже не достать, а больше обвинять некого. И счастлив теперь Андрей Бородин, легко получивший под шумный скандал с «Актом Магнигского» политическое убежище в Лондоне. Легко, но не бесплатно. Пришлось отдать солидный пакет дорогих акций за одну только возможность беспрепятственного выезда из России. Кому отдать - вопрос лишний. Браудер знает, а остальным необязательно.
Хотя какой смысл скрывать, если можно парой слов отомстить за уполовиненный капитал? Так вот, пакет отравленных акций был отдан одному молодому человеку по имени Виталий Юсуфов, чей папа Игорь Ханукович являлся не столь давно министром энергетики. А Виталий, в свою очередь, передал пакет заказчику - другому « молодому человеку, который некогда работал с папой в Белом доме.
Отдал и отдал, не он первый, не он станет последним в ряду беглых банкиров и «санитарных инвесторов». Но песня совсем не о том. Самые отдаленные по времени и месту, самые необъяснимые для низов заморочки складываются в гармоничную мозаику криминальных смыслов, если знать, что «второго молодого человека» зовут Дмитрий Медведев.
10-12 марта 2013 года