Нет былого, будущего нет.
Встречен этот год, лишь миг не встречен,
Миновал, забылся, не замечен;
Каждый миг неизлечимей лет.
Больно без очков смотреть на свет,
Потому что свет небесный вечен.
(Владимир Микушевич. Каждый миг)
Возвращаясь с работы, я нередко захожу в магазин «Старая книга». Давно, четверть века назад, он переехал с Невского - на время ремонта. Но каким-то чудом раздвоившись, остался и после, - как оазис в новостройках, среди торгово-развлекательных и прочих радостей.
Здесь чувствуешь себя, как на охоте – в любом отделе, пусть и редко, может найтись книга, о которой давно мечтал. Или, наоборот, вдруг неожиданно для себя схватишь неизвестную – и уже дома поймешь, почему: там найдутся очень нужные мысли. Или формулы.
Конечно, нужнее всего физика-математика. Бывает, какая-нибудь полудетская популярная брошюра натолкнет на мысли совсем о другом… Раньше чаще, а теперь совсем редко, как предмет роскоши, появляются целые собрания научных книг. Но радость в этих случаях всегда сочетается с грустью: такие книги не сдают «просто так», и на экслибрисах или личных штампах нередко видишь знакомые фамилии своих преподавателей… Ход времени снова напоминал о себе.
И домой я возвращаюсь обычно одним и тем же путем, через небольшой садик с детской площадкой. Каждый раз вспоминаю странное, хотя и незаметное для других событие, случившееся со мной здесь уже давно-давно.
Подходили к концу самые финансово-тяжкие годы, когда деньги выдавали через три-четыре месяца, так что они уже ничего не стоили. Раньше моя зарплата была заметно выше средней, и ситуация, когда смотришь на витрины, а купить не можешь абсолютно ничего, - даже лишние полхлеба на пути домой, чтобы голова не кружилась, - поначалу даже забавляла. Я почему-то сравнивал ее с ударом нейтронной бомбы. Хотя тогда наоборот – товары бы остались, а люди – нет. Детей у нас еще не было.
Верен Бог, - и с появлением каждого ребенка мы, хоть и медленно, все же выходили из крайней бедности. Я бы сейчас не хотел лишиться этого экстремального опыта. Представление о жизни сильно бы сузилось.
И вот настал день, когда жена, узнав об очень желанной мне книге по нидерландской живописи, решила: мы можем! Я донес драгоценный альбом до садика, сел на скамейку и раскрыл.
Открылась книга на вермееровском «Виде Дельфта». Розовеющие в вечернем солнце крыши, отражения в канале, мирно беседующие горожане… И все это – три с половиной века назад…
Когда я вынырнул из картины и поднял взгляд, всё вокруг – и деревья, и люди, и дома – оказались ослепительно яркими, почти сияющими, так что смотреть больно. Причем со всех сторон сразу. И на сердце так легко и радостно, - кажется, и людей на других скамейках, и детишек вокруг, весь мир обнял бы...
Долго я не выдержал и снова спрятался в книгу. Ну, а потом все снова стало обычным.
Так я и не решил, что это было. Слышал и читал о похожем - с разных сторон... Но не не могу связать с тем моментом...
Иногда я на пути домой снова прихожу к той же скамейке. Бывает, и долго сижу. Но ничего необычного не случается… Может, снова нужна книга, - но какая теперь?..
________
Эскиз-копия Вида Дельфта