Отрывок из книги "Прогулки в закоулки"
Бывают вещи, от которых в сердце,
Как будто наплывают облака,
Так в час, когда туманов вешних дымка
Повсюду стелется, –
Сильна любви тоска!
Японская поэзия. Песня Отомо Саканоэ,
посланная Отомо Якамоти
Глядя на картины этого художника, чувствуешь умиротворение и созерцаешь их неторопливо, благодушно настроившись на философский лад. Такое ощущение, что очутился в волшебном царстве вечных туманов, поглотивших четкие очертания леса, реки и полей. Там нет солнца, а значит, и ярких цветов. Все размыто и разбелено, везде покой и тишина, и кажется, что даже время приостановило свой бег. Лишь дождик беззвучно моросит воздушной пудрой, заполняя приятной прохладой пространство холстов.
Если не знать, что эти картины написал наш современник – липецкий художник Дмитрий Алексеевич Дикарев, догадаться, кем и когда они созданы, невозможно. Не стоит применять привычные определения к неземным пейзажам с загадочными дымками на полях и застывшими парами-отражениями на воде. К тому же художник вместо обычного лака покрыл свои картины патиной застывшего времени – галлюциногенным туманом, который приглушил громкие звуки и яркий свет.
Творчество Дикарева – это особый кристалл, позволяющий коснуться трансцендентного. В нем такое множество граней и оттенков, о котором не подозревает и сам художник. Через этот кристалл-портал зрители могут увидеть мерцающие грезы Дмитрия Алексеевича. Иногда они так похожи друг на друга, что в них, как в мифическом лабиринте можно основательно заблудиться.
Ощущение подобного специфического пространства, где нет четких и понятных ориентиров, возникает и при просмотре фильма «Сталкер» Андрея Тарковского. Известный режиссер наполнил свою таинственную Зону еле заметными в сумрачном тумане тропками-своротками, по которым можно идти лишь разгадав особый код потустороннего мира. Иначе прямой путь окажется не самым коротким – проявится непрерывность бесконечности.
Художник и режиссер в своих произведениях намеренно меняют нашу привычную действительность на загадочную мистическую полуреальность, где законы стабильного бытия уступают место призрачным фантазиям. В этом сходство этих творческих личностей, и я бы не удивился, если бы Тарковский, увидев работы Дикарева, нашел им применение в собственных фильмах.
Сейчас Дмитрий Дикарев стал созерцателем параллельных миров, а раньше он, как и многие собратья по творческому цеху, активно отражал окружающую жизнь, восторгался людьми героических профессий, создавал понятные жанровые полотна – несколько десятилетий жил и думал как все. Но желание творить, а не только зарабатывать деньги, сильно влекло вперед. Дикарев понимал, ожидаемое приходит не сразу. Подобно золотоискателю усердно лопатил и перемывал груды породы, чтобы найти вожделенную крупицу драгоценного металла. И когда в краю мистических туманов наконец-то разыскал неразработанную золотую жилу, ставшую для него источником радости и творческого вдохновения, понял: все, что было до этого, не в счет. Загадочный край застывших паров и дымков стал своим, и возвращаться назад, к обыденному реализму, уже не было никакого желания. В работах Дикарева исчезли красно-кумачевые цвета и сюжеты картин стали иными – появилось философско-мистическое восприятие мира. Возникли фирменные дикаревские мерцания и туманности, без которых теперь представить его живопись невозможно. Свои работы художник создает белесой гуашью и неяркой темперой. Даже масляная краска у Дикарева совсем не блестит, будто покрыта какой-то матовой калькой.
Дмитрий Алексеевич – коренной липчанин и пейзажи пишет исключительно местные. Однако все они получаются нездешними, какими-то потусторонними.
– Я так вижу, – уверяет художник. – Стиль появляется не от желания, а от человеческой натуры. Не люблю городские пейзажи, слишком большая там геометрия. Не нравится мне все кричащее, предпочитаю спокойные открытые пространства: речки, луга, поля. Уже более сорока лет как я художник, и все это время ищу гармонию. И когда ее находишь, появляется музыка в душе. Стремлюсь оставаться самим собой и изображать только то, что чувствую сам.
– Ну а почему все-таки появилась эта размытость цвета и форм, эти туманы, дымки, – несколько раз допытывался я у художника, стараясь выведать его тайну, но он всякий раз уходил от ответа.
Однако недавно Дмитрий Алексеевич все-таки разоткровенничался:
– Ты никогда не замечал, что черно-белые фотографии почему-то кажутся живее и теплее, чем цветные? Видимо, отсутствие ярких цветов придает изображению особый колорит, не заслоняет от главного. Вот и у меня нет цветности и мелких деталей, которые отвлекают. Стараюсь работать с большими пятнами. Мне интересно, как это пятно, например, относится к этому. А то – к другому. Я вот часто гуляю с собакой, – продолжал развивать свою мысль Дикарев, – днем хожу и вроде ничего не вижу, а ночью, когда по лесу идешь, луна загадочно высвечивает контуры сосен, которые смотрятся словно чудесные кружева, обалдеть можно! Думаешь: как здорово! А придешь туда днем – той красоты уже нет, все теряется в деталях. Тут сучочек, там ствол, вот ворона сидит на ветке. Понимаешь: суть загораживается и нужно найти какое-то зерно. Поразил какой-то кусок, зарисовал, приходишь домой, а там ничего интересного. Думаешь, а чем-то ведь поразил? Начинаешь раскручивать, искать. Когда делаешь композицию, линию горизонта ниже опускаешь или, наоборот, вверх поднимаешь. Я часто намеренно обманываю зрителя, провоцирую, придумываю то, чего нет. Стараюсь убедить зрителя, что и такое бывает. Искажаю и горизонтали, и вертикали, а многие верят, говорят: «Гляди, вот ведь точно нарисовал – костерок у него красный», а он у меня на холсте серый.
Чтобы создавать образы, художник избегает сиюминутного. Сейчас модно делать картинки как фотографии: речка, где рыбачок сидит; люди в волейбол на пляже играют; деревце со всеми листочками; собачка ногу подняла. А я пишу не то, что вижу, а что мыслю. И это все больше меня захватывает. Каждый день что-то творчески делаю.
В обыденной жизни Дмитрия Алексеевича стали происходить изменения. Если раньше он часто ходил на рыбалку, любил посидеть с удочкой и посмотреть на закат, то теперь предпочитает зиму.
– Летом многое отвлекает: цветы, ягоды, приусадебное хозяйство, а мне теперь времени жалко – почувствовал творческий кураж, – делится собственными ощущениями художник. – Ведь в зимнее время много не походишь, зато есть возможность побольше поработать, а мне хочется еще многое сделать, поэкспериментировать. Самому интересно, куда я смогу еще войти.
За последние пять лет художник создал более ста новых полотен и сейчас продолжает активно работать – старается показать зрителям все, что теперь так волнует его душу. И этот посыл находит благодарный отклик у зрителей.
Как-то Дикарев рассказал мне один забавный случай. Однажды пришел к нему на персональную выставку его знакомый – юрист по образованию. Увидев работы Дмитрия Алексеевича, был огорошен и, недолго думая, направился к выходу. Потом вдруг остановился и попросил художника:
– Слушай, давай еще раз пройдемся и посмотрим, – и стал внимательно рассматривать каждую работу.
– Сначала я не мог все это воспринять, подумал: какая-то шиза, – признался Дикареву приятель, – а потом гармония цвета на меня подействовала.
Дикаревская цветовая гамма действительно каким-то образом завораживает людей. Остановившись на мгновение перед полотнами, многие зрители подолгу задерживаются, а затем еще несколько раз возвращаются к работам художника. И это при том, что в них нет конкретных деталей, лишь размытые цветовые пятна различной величины. Апофеозом потустороннего дикаревского мира, в котором напрочь отсутствует резкость, контрастность и яркость, являются картины «Усталая тишина», «Тихий край», «Сказочный день», «Вспышка радости». Рассматривая эти полотна, в очередной раз вспоминаешь Тарковского – его фильм «Солярис». Там существует таинственный и недоступный для нашего земного понимания Океан – энергия, обладающая разумом, способная воздействовать на людей. Вот и у Дикарева многие картины заполнены странными цветными туманами и парами – неосознанными мыслеформами, проникающими в наше сознание. Может, так мы вместе с художником вспоминаем свое будущее или осознаем прошлое, которого еще не было?
Если бы картины Дикарева увидели японцы, то наверняка определили, какие туманы изобразил художник. Нашли бы в его работах и асагири (утренний туман), и югири (вечерний туман), и ёгири (ночной туман), и хёму (ледяной туман из мелких кристаллов льда), и даже сиоякэ (красноватый туман от восходящего над морем солнца). Но для Дмитрия Алексеевича туманы имеют иное – поэтическо-философское значение.
«День земнородных оживлений», «Страдая от одиночества», «Рассветная причуда», «Закат непогасшего дня», «Танец тайны», «Минута безверия», «В глухоте тумана», «Сонный воздух», «Фиалковые полутона», «Смело верь тому, что вечно». В таких названиях проявляется медитативный настрой художника. Дикарев внимательно разглядывает детали загадочного мира, который скрыт от других плотной завесой разноцветных туманов, а потом все увиденное переносит на холсты. Вот что Дмитрий Алексеевич запечатлел, например, на картине «Время мчит вперед». Для обычных людей там вообще нет никакого движения: все замерло в музыкальной тишине серовато-синего вечера, а может быть, уже и предрассветной ночи. На фоне каких-то темных силуэтов трепетно светится огонек-светлячок. То ли мерцающий одуванчик на тонком стебле, то ли отражение огонька в маленьком озерке. Разве разберешь? Главное, этот светлячок-маячок – символ жизни в безмолвной синеватой тишине странного безлюдного мира. Глядя на эту работу, чувствуешь незримое присутствие мистика одиноких сердец Чюрлениса. Видимо, ему внеземной светящейся азбукой Морзе Дмитрий Дикарев посылает приветствие и, наверное, для двух этих художников в это мгновение время мчит вперед и его не остановить.
Мне кажется, что наступило время, когда высшие силы призвали художника Дикарева «подняться на гору», чтобы оставить дневную суету и посвятить всего себя художественной медитации. Вот Дмитрий Алексеевич и растворяется теперь в творческих размышлениях, исцеляя своими картинами наши издерганные вечной суетой и проблемами души. Глядя на плавно мерцающие расцветы Дикарева, на его реки с остановившимся во времени течением, размышляешь о вечных истинах, получая долгожданное отдохновение.