Лампочки подсветки сгорели, отчего зеленый циферблат спидометра смотрел одноглазым котом, который мурчал, спрятавшись под длинным капотом Volvo. Дворники слизывали с лобового стекла плачущий туман, в который уперся бессильный его пробить свет фар. Она возвращалась из паба, неся с собой запах табачного дыма и разочарование в еще одном, вычеркнутом из жизни дне. В дне, который не остается в памяти. И тут на дороге (здесь нет обочин), словно черт из тумана, проявился он, и впрямь похожий на черта.
- Какая наглость! Голосовать в такое время, здесь, это безумие!
Но ее ножка в итальянской упаковке уже по-женски, до конца, прижимала педаль тормоза в полик и также, по-женски, сопротивлялась ABS. Клюнув носом, словно сделав реверанс, машина встала.
А он и впрямь как черт красив. Уж отличить красивого мужчину, от просто - мужчины, после сорока умеет каждая женщина. Не дожидаясь, когда моторчик опустит стекло, он открыл дверь и нагло сел, после чего повелительным тоном произнес:
- Нам по пути.
Точно так же, таким же тоном когда-то высоко из-под абажура командовал отец:
- Все, а теперь спать!
Она послушно убрала ногу с педали тормоза.
- Может так и надо, в сеть, а потом посмотрим, съедобный ли, - успокаивала она саму себя, привыкшая все всегда оборачивать в собственную пользу. От него пахло "Ягуаром", запахом, который был популярен в Москве, но который не знали здесь, и может поэтому, он стал для нее почти родным. Однако раздражало его молчание. Что это он там обо мне думает?
- Откуда вы знали, что я русская?
- ...Я не знал, ... я английского не знаю.
- Значит, вы рассчитывали здесь прокатиться стопом в такое время и не в силах объяснить, куда вам?
- В самом деле, я не знаю, куда мне.
Теперь она уже точно знала, что он о ней думает. Стало как-то не по себе. Но было поздно, бампер машины почти уперся в ворота, а те, как и положено всему, что собрано в Англии, не открывались, хотя брелок и механизм были японскими.
- Я открою, - наконец сказал он, долго наблюдая, как она ломает безумно дорогие ногти.
- Мог бы и сразу это сделать, - послала она ему вдогонку виртуальный пендель, въезжая во дворик. Туфельки с каблуками, без которых наши женщины и не женщины, она поменяла на кроссовки еще в пабе, поэтому без труда прошагала по щебенке до крыльца, где уже котом вился он. Как не впустить? В этот дом она въехала недавно, потому по лондонской привычке, где все же цивилизации побольше, долго шарила по стенке в поисках выключателя, пока не нащупала шнурок, за который следовало дернуть.
- Проходи, раз уж зашел, - сказала она ему вдогонку, и сама пошла за ним на кухню.
- Ты бы хоть куртку снял, мокрая ведь, - уже почти жалобным тоном добавила она, видя какие следы грязи оставляет он на песочного цвета ковролине, который так тяжело чистить.
- У тебя водка есть?
- Я ... виски с колой, ... с диетической.
- Ладно, тебе виски, мне водочки. За знакомство, меня Стас зовут.
- А я Лариса.
Длинные черные мокрые волосы, густые брови, голубые глаза и огромный кадык, который всего разок качнулся, проглатывая рюмку водки.
- Хороший самец, породистый - повеселев, подумала Лариса и задала дурацкий вопрос:
- А вы кто?
- Я? ... Я! Иисус.
- ? ? ?
- Нет, не тот. Меня только распяли, но я не воскресну...
- ? ? ?
- Живые и воскресшие не нужны. Быть вечно распятым, это покупают.
Подобные разговоры, когда следовало напрячь воображение и, тем более, самой быть оригинальной, она не любила, поэтому просто, наполнив рюмку и подмигнув, предложила сменить тему.
***
А потом было просто чудно, и она даже позволила снять с себя бюстгальтер, который в таких случаях не снимала, ошибочно считая, что ее груди излишне мягкие. Утром, разглядывая себя в зеркале, она отметила, что не все бессонные ночи портят внешний вид, и почти вприпрыжку заспешила на работу. Как мужчины не могут скрыть тяжелое похмелье, так и женщины не могут скрыть влюбленность. Уже к ланчу, весь их бухгалтерский персонал филиала московской юридической конторы был в курсе ее счастья, и шеф, старый еврей, еще по-советски понятливый, пусть со вздохом, но отпустил домой раньше. Лариса никогда не была замужем, не считая это своим "предназначением", поэтому понятия не имела, что кроме авокадо, креветок и фруктов, мужчинам требуется что-то более существенное. Когда она дома вывалила на стол, что закупила в маркете, то с опозданием поняла, нет, это не то. На его вопрос, есть ли в доме макароны, поспешно предложила поехать в ближайший INN, где есть на выбор все, в том числе и итальянская паста. Конечно, он охотно согласился.
***
Раскрепостить себя до кирпичика, до молекулы, разве может быть большее счастье для женщины. И как это мужики не понимают, лежат себе и курят, словно ничего и не было?
Наверное, не она одна так думала, врастая в его волосатую грудь, и на всякий случай, решив больше ни в какие пабы с ним не ходить. Конечно, англичанки ей не конкурентки, но теперь и своих, "приезжих", в Англии больше, чем следовало. На этот раз никого не было, но уж не тридцать, зачем испытывать судьбу. Готовить она не умела, но на всякий случай поинтересовалась: - А ты что любишь?
- Трахаться!
- А ... а ... а ...
***
Теперь Стас ждал ее с работы, накрыв заранее стол. Особенно хорошо у него получались макароны по-флотски и котлеты с картофельным пюре. Лариса с ужасом перешагивала через напольные весы в ванной, словно там была кобра и ставила крестики в календарик, когда можно по полной. Время на работе тянулось, а вместо приветственного помахивания рукой, когда приходилось пропускать встречную машину в кустарниковых лабиринтах, так и тянуло продемонстрировать один палец. Зато были ночи, наполненные фейерверком чувств и по утрам слабые в коленях ноги. Зарплата Ларисы, немаленькая даже по московским меркам, позволяла содержать хоть дюжину шарпеев, так что такое один красавец, тем более, что это ненадолго. Полгода, год максимум, на сколько ей хватит влюбленности. После этого зачем? А пока пусть не работает, пусть будет дома, на кухне, в кровати.
Они занимались любовью, он учил ее под звуки аргентинского танго чистить селедку, и они разговаривали. У нее было высшее образование, этого достаточно, чтобы поддержать любую тему, но не достаточно, чтобы слушать. Она не пыталась вникнуть в его душу, предпочитая мужественный реал. Но однажды Стас заговорил по-серьезному. Может, он и раньше это говорил, просто она как всегда, не слушала. Однако на этот раз смысл дошел, потому как прозвучали цифры. Цифры для профессионального бухгалтера, как нашатырь.
- Мне надо 13 тысяч фунтов.
- Зачем?
- Я же говорил тебе, мне нужен крест.
- Какой крест?
- На котором я останусь.
- Ты шутишь?
- Нет, не шучу. У тебя на шее такой же.
- Но это ведь символ, он не стоит столько.
- Этот стоит, я подсчитал. Я тебе говорил, что распяты были тысячи, помнят и чтут одного. Но он ведь знал, что воскреснет. Я же знаю, что не воскресну и буду единственный, кто сделает это сам. Я буду самым удобным символом, и ты мне дашь для этого 13 тысяч фунтов.
Это был бред сумасшедшего, но очень убедительный. Страх сжал сердце до размеров грецкого ореха. Пообещать, а затем вызвать полицию?
- Хорошо, милый, но у меня нет здесь таких денег, я принесу завтра.
- Вот за это вас, москвичей, и не любят. Вы всегда считаете себя умнее всех. Нет. Не завтра, а сейчас ты напишешь чек.
- Да, да! Как я сразу не подумала, я напишу, где моя чековая книжка?
- Здесь.
- На чье имя заполнить?
- Оставь, это я сам.
- Тринадцать?
- Да, ровно 13 тысяч.
- Вот все. Никаких проблем, я проголодалась, давай попробуем твой салат?
- Спасибо, милая, ты станешь святой, твой лик будет на иконах и ты должна умереть
- Н-Е-Е-Е-Т !!!!
***
Нет. Это был не он и не черт. Сломанная ветка дерева, свесившись вниз, в свете фар, выглядела черным силуэтом голосующего. Действительно, откуда здесь, в это время голосующий? Ее нога нехотя отпустила педаль тормоза, кот под капотом муркнул, и машина медленно тронулась с места. Конечно, полиции здесь можно не опасаться, но так, чтобы черти мерещились?