3.055. Федор Кузьмич Сологуб (Тетерников), Мелкий бес
Федор Кузьмич Сологуб (Тетерников).
(1863—1927)
Русский поэт и прозаик, драматург, театральный критик, переводчик, представитель старшего поколения русских символистов, прозванный «русским Бодлером», автор многих поэтических сборников («Змий», «Пламенный круг» и др.), романов («Тяжелые сны», «Слаще яда» и др.), мистико-эротической трилогии «Творимая легенда», Федор Кузьмич Сологуб (настоящая фамилия Тетерников) (1863—1927), создавал свои произведения под девизом: «Беру кусок жизни, грубой и бедной, и творю из него сладостную легенду, ибо я поэт».
Лучшим в творческом наследии писателя стал его гениальный роман «Мелкий бес».
«Мелкий бес»
(1892—1902, напечатан 1905—1907)
Книга писалась десять лет (1892—1902), хотя работа над собственно «Мелким бесом» началась с 1897 г. — до этого было множество набросков, планов, предназначавшихся для первого романа писателя «Тяжелые сны», но не вошедших в него. Первоначальный вариант заглавия был «Женитьба Пугаева» — на мотив гоголевской «Женитьбы».
Образ города в романе восходит к Вытегре, где Сологуб жил в 1889—1892 гг. Персонажей писатель наделил чертами реальных людей. Прототипом главного героя стал некий Страхов, сошедший с ума в 1898 г.
Сологуб долго не мог опубликовать роман — редакциям журналов он казался «слишком рискованным и странным». Лишь в 1905 г. его стали печатать в «Вопросах жизни», но началась революция, стало не до литературы, журнал был закрыт, а роман незамечен. Только через два года, когда он вышел отдельным изданием и был прочитан «всей образованной Россией» (А. Блок), одно за другим вышло еще 10 изданий книги. Ко второму изданию автор написал предисловие: «Этот роман — зеркало, сделанное искусно… Уродливое и прекрасное отражаются в нем одинаково точно».
Что же предстало в том зеркале?
Глухая российская провинция. Герой — дворянин, статский советник, мало чем отличающийся от слесаря или городового. Без царя в голове, пьяница и богохульник, словом — оскотинившийся и оттого сходящий с ума тип. Ардальон Борисович Передонов, учитель словесности в местной гимназии, не мучился проблемами воспитания подрастающего поколения. «Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу».
Он, правда, был сильно озабочен карьерным ростом — стать инспектором. Подумывал и о женитьбе. В провинциальной глуши, не балующей местных барышень кавалерами, Передонов был завидным женихом. Приятель Рутилов предлагал ему на выбор любую из своих сестер — Дарью, Людмилу и Валерию. Не оставляли учителя в покое и другие свахи.
Он же, заявив, что «всякой мне не надо», высматривал кандидатуры с приданым и пожирнее, и проживал с Варварой, которую выдавал за свою троюродную сестру. «Сестра», не желая терять потенциального супруга, организовала подложные письма от княгини, у которой она когда-то была домашней портнихой.
Получив от «княгини» заверения, что ему будет место инспектора после того как он женится на Варваре, Передонов решил осчастливить свою сожительницу, но в состоянии перманентного пьянства заподозрил собутыльника Володина, преподавателя ремесла в городском училище, в сговоре с Варварой.
Ему вдруг втемяшилось, что Володин хочет его отравить, а сам стать инспектором. Дабы обезопасить себя от конкурента, Передонов предпринял безуспешную попытку женить того на богатой. А чтобы его не подменили Володиным, Передонов у себя на груди, животе и локтях поставил чернилами букву П.
Как всякого алкоголика, его терзала тревога. То его пугали в руках сожительницы ножи и вилки, которыми она могла его зарезать, то вдруг испугавшись, что его примут за неблагонадежного и это помешает ему стать инспектором, он стал доказывать свою лояльность собутыльникам, а затем и городскому голове, предводителю дворянства, прокурору, председателю уездной земской управы, полицейскому исправнику, жандарму.
Помимо несуразных мыслей, ему стала являться всякая дичь. Кот стал меняться в размерах и испускать искры, за что Передонов отвел его на поводке к парикмахеру, чтобы тот обрил скотину. Карточным дамам и валетам, которые вздумали кривляться и подмигивать ему, учитель шилом проткнул глаза, а потом и вовсе сжег колоду.
А вот с серой недотыкомкой, катавшейся у него в ногах и всячески издевавшейся над ним, он ничего не мог поделать. Разве что писал на нее доносы, как и на карты и барана, выдававшего себя за Володина.
Свадьба с Варварой состоялась, перепились все. Чета сделала визиты, горожане ответили на них. Передонов в ожидании назначения рьяно блюл порядок в гимназии, посещал родителей своих учеников, жаловался на них, возводил поклеп и получал наслаждение, когда тех секли за провинности.
Подхватив слушок, что новый гимназист смазливый Саша Пыльников не мальчик, а переодетая девочка, учитель тут же поспешил доложить директору об этом безобразии. Гимназический врач деликатно установил, что Саша все же мальчик, но сплетни по городку поползли и заинтересовали одну из сестер Рутиловых, Людмилу. Гимназист и девица подружились, их обоих пьянили первые чувства, не вышедшие за грань «приличий». Однако в городке уже знали об их прогулках и встречах и поглядывали на парочку «с поганым любопытством».
Вскоре в городе состоялся маскарад, на котором были разыграны первые места за маскарадный костюм. Людмила с сестрой нарядила Сашу гейшей и подростку вручили первый дамский приз. От пьяной толпы горожан, хотевшей узнать, кто скрывается под маской гейши, Сашу спас актер Бенгальский.
В это время Передонову явилась недотыкомка, и он, решив избавиться от нее, поджег занавес. Дом сгорел, хорошо, не погибли люди.
Передонов начал понимать, что со свадьбой и местом инспектора его одурачили. В беспробудном пьянстве ужас и страх перед внешним миром не оставляли его ни на минуту, ему казалось, что кругом враги, готовые доносить на него и даже убить. Одного из них, прятавшегося за обоями, он проткнул шилом. Затем купил шведский нож, вокруг дома расставил капканы…
Уже и в церкви не оставляла его недотыкомка. А все потому, что «церковные обряды и таинства представлялись ему злым колдовством… Таинство вечного претворения бессильного вещества в расторгающую узы смерти силу было перед ним навек занавешено. Ходячий труп! Нелепое совмещение неверия в живого бога и Христа его с верою в колдовство!»
Как-то вечером к учителю зашел Володин, началась пьянка. Гость блеял, дурачился: «Околпачили тебя, Ардаша». Передонову он показался угрожающим и, выхватив нож, учитель резанул приятеля по горлу. Когда вошли, чтобы взять убийцу, он сидел понуро и бормотал что-то бессмысленное.
«Мелкий бес» имел необыкновенный успех и принес Сологубу всероссийскую славу. Критики назвали его «романом-шоком» и причислили к «лучшим русским романам после Достоевского», а Передонова назвали «знаменитым персонажем, самым запоминающимся со времен «Братьев Карамазовых».
В литературоведении прописался термин «передоновщина». Недотыкомку сопоставляли с гоголевскими чертями, с чертом Ф. Достоевского, с черным монахом А. Чехова, с красным маком В. Гаршина, со славянским фольклором, где так называли «обидчивого, чрезмерно щепетильного человека, не терпящего шуток по отношению к себе, недотрогу».
Специалисты утверждали, что она — порождение воспаленного сознания учителя либо олицетворение его злой души, но, в конце концов, остановились на том, что это «символ гадкого и скользкого начала, мирового абсурда, проявление хаотичного вещного мира».
О «Мелком бесе» написан легион многоумных критических статей. Многие из них являются продолжением текста романа — не по стилистике, а по сути. Ближе к концу у Сологуба проскользнула знаменательная фраза, вполне подходящая для эпиграфа: «Вся горница была как овеществленный бред».
В романе все — овеществленный бред: и городок, представляющий собой не только Россию, но и все овеществленное человечество, и персонажи с их делишками, мечтами и галлюцинациями, та же недотыкомка.
Да разве не бред — ужин Передонова на снимаемой им квартире. «За ужином все напились допьяна, даже и женщины. Володин предложил еще попачкать стены. Все обрадовались: немедленно, еще не кончив есть, принялись за дело и неистово забавлялись. Плевали на обои, обливали их пивом, пускали в стены и в потолок бумажные стрелы, запачканные на концах маслом, лепили на потолок чертей из жеваного хлеба. Потом придумали рвать полоски из обоев на азарт, — кто длиннее вытянет».
Вот разве что сны влюбленной Людмилы выбиваются из бредового контекста да еще ее отношения с Сашей. Ведь это и о них в т.ч. так пронзительно поведал автор при описании тоскливого захолустья: «Только дети, вечные, неустанныe сосуды божьей радости над землею, были живы и бежали, и играли, — но уже и на них налегла косность, и какое-то безликое и незримое чудище, угнездясь за их плечами, заглядывало порою глазами, полными угроз, на их внезапно тупеющие лица». Можно добавить: напоминающие лицо Передонова.
При всем уважении к критикам, надо признать, что книга проще многих их домыслов — это банальная история деградации человека, у которого нет в души любви, т.е. Бога, история человека с мертвой душой.
Что же касается символов, можно предложить один: Володин, так похожий на барана, — и пошел как баран на заклание под нож безумца, воспитывавшего детей — будущих Володиных и Передоновых.
В 1909 г. Сологуб по мотивам романа написал одноименную пьесу.
В 1995 г. режиссер Н. Досталь поставил фильм «Мелкий бес».