Инга неохотно кивнула, но с молчаливой покорностью зашагала в сторону дома.
Однако едва скрывшись за валом, миновав кусты боярки, она бесшумным шагом двинула в сторону, метров через десять вновь забравшись на вал, аккуратно, на четвереньках пробралась под ветви кустарника.
Отец и Андрей смутными фигурами темнели на прежнем месте.
- Спасибо, Андрюха… - сказал сумрак голосом отца.
- Да ладно, чего… - голос Андрея прозвучал немного смущённо. Ну прям скромный герой-спаситель, промелькнула саркастическая мыслишка. – Ты бы как на моём месте поступил?
Отец промолчал, спросил после короткой паузы:
- Как думаешь, не пора ли поднимать мужиков в сбор?
- Можно было бы… - сказал Андрей негромко, задумчиво. – Но вот Лютый как отнесётся? Он же главарю подчиняется, сам-то не тутошний… И что главарь скажет? Вдруг запретит самоуправство и решит сам разобраться.
- Хех, у меня чуть дочку не уволокли, двоих парней убили, тут пора общую тревогу объявлять и на зачистку в лес, - проворчал батя. – Хотя после твоей-то работы какая там зачистка… Тоже «змеезуб»?
- Да не, - отозвался Андрей, как показалось Инге, слишком поспешно. – Просто охотник… грех промазать с хорошей винтовкой да классной оптикой. А насчёт зачистки… не помешало бы. Хотя бы паре встречных браконьеров ряшку почистить всем селом, чтоб сторонние ублюдки знали, какая у нас тут сплочённость…
- Хреновая, - закончил за него батя. – Кто тут у нас за других глотку порвал бы? Это за глаза да в глаза всем селом травить горазды, а на деле… Ну, при общей угрозе, мож, кто на защиту поднимется. Это если окружат со всех сторон. А при малейшей возможности – только ты их тут и видел. Я тут уже десять лет живу, насмотрелся.
- Это да… - Андрей вздохнул с ноткой грусти. – Это да… Но с Лютым поговорить надо, мало ли. Не рассказывая, естественно, что это были горинцы… И да, мне Векша сказала, дескать, Михалыч сообщил, что недалеко от нас в лесу тоже горинцы ошиваются, мол, отрабатывают по спецназовской программе.
- Михалычу верить можно, - сказал батя. – Наблюдательный дед. Только вот откуда знает, что горинцы? Нда, вовремя я отсюда решил линять с семьёй. Только не в ту, как выясняется, степь.
Ой как не в ту, согласилась Инга внутренне.
- Дядь Вить, если что, обращайся, могу помочь, - сказал Андрей.
- Спасибо, Андрюх… мы уж сами. Или ты из-за Векши? – тон бати звучал с хитрецой. – Колись, бить не буду.
- Красивая дочка у тебя, дядь, - сказал Андрей. – Но…
- Что? – спросил отец. Это же вопрос мысленно повторила Векша, заинтригованная. Не томи, поторопила она его про себя.
- Понимаешь… Я ей точно не пара. За мной каменной стены не выйдет… семейная жизнь не для меня, я по натуре бирюк. Случайные бабы – да, это мне по нраву. А вот на постоянку…
- Понятно, - прервал его отец. – С таким подходом – да, не стоит… Дочурка тебя со свету сживёт, с таким-то образом жизни.
Андрей коротко рассмеялся.
Это точно, согласилась Инга мысленно, уж у меня не загуляешь, быстро гулялку в тиски закручу.
- Дядь Вить, так чего там насчёт с Лютым потолковать? – спросил Андрей. – Или на общей сходке народу предложить?
- Хорошая идея, - согласился батя. – Если народ согласится, не зная всего – выйдет полезный шум. Хотя если узнает…
- То ринутся все кто куда, - закончил за него Андрей, поспешил уточнить. - Большей частью, конечно… Ладно, дядь, не обессудь, но я домой, спатеньки пора…
- Конечно…
Инга аккуратненько ретировалась спиной из кустарника и припустила бегом домой.
Общий сбор на прочёску леса оказался провальной идеей – в чем оказалась немалая заслуга Лютого при поддержке большей части своей банды (меньшая часть красноречиво отмолчалась). Убедительно провалил, ничего не скажешь, делая упор на то, что главарь Горинска будет очень недоволен подобной самодеятельностью и вообще, на то он и Главарь, чтобы решать подобные проблемы населения, вот как только появится время, наведёт порядок в окрестностях железной рукой, так что давайте, давайте, ребят, не толпитесь, расходитесь по домам…
Почти так – только, понятное дело, гораздо пламеннее, орлиным взором окидывая толпу посельчан, подкрепляя доводы скупыми жестами, как и приличествует настоящему командиру. Ему вняли, хотя конечно кто-то остался и при своём мнении – тот же Араксин, хоть и молчит, но сразу видно, думает иначе. Батя не молчал – но ворчал в уютном кругу семьи. Векша помалкивала – как и полагалось послушной дочке. Тем более что в лес всё ещё запрещалось ходить, а лишнее слово могло и продлить запрет. Впрочем, Инга не горела желанием выбраться на прогулку под сенью древ – с учётом того, что неподалёку развлекается горинский спецназ. И того, что этот самый спецназ, вполне возможно, всё ещё ищет своих, безвременно павших от руки Араксина.
Так что оставалось только сидеть дома, книжки читать да ягоду уже наконец собрать. Хотя…
- Пойду к речке прогуляюсь, - сказала Векша, обуваясь. Колчан со стрелами стояли у порога, безмолвно ожидая хозяйку. Скрамасакс привычно оттягивал пояс, прятавшийся в рукав нож немного стянул запястье ремешками чехла.
- Осторожнее там, - пробурчал батя из зала, склонившись над разобранной до винтика винтовкой. Опять проблемы со спусковым механизмом, снова ковыряться. И новую не купишь. Да ещё и дочка на прогулку из посёлка…
- Конечно, - кивнула Инга. Мама, перебирая ягоду на кухне, подмигнула Инге.
- Амазонка ты наша…
Векша пожала плечами с улыбкой, выскользнула за порог. По-хорошему следовало бы остаться и помочь маме, но сидеть в родных стенах осточертело уже на второй день. Душа свободы запросила.
- Приве-ет! – окликнули её сверху, когда Векша миновала вышку. Задрав голову, она помахала в ответ. Лисёнок, самый младший из бойцов Лютого, жизнерадостно оскалился.
- Рыбки настрелять собралась? – и этот уже в курсе батиного запрета. Ну, неудивительно – другим девчонкам без сопровождения даже к Черу запретили ходить. Но этим клушам, кажется, не было разницы – слишком ещё силён страх после случившегося.
- Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - отозвалась Векша хмуро.
- Чего злая-то, Векшунь?
- Станешь тут… - вполголоса произнесла она, спросила громче. – Араксина не видел?
- С утра в лес ушёл, - на остренькой, прямо-таки лисьей рожице малолетнего часового возникла гаденькая гримаска. – А что, не позвал? Так, может, что передать ему, когда вернётся? Там, люблю, целую, скучаю.
- Хм… - Векша недобро прищурилась.
- Ну, вы же с ним часто видитесь, - продолжал Лисёнок.
- Так он же мужик, каких поискать, - сказала Инга веско. – Не как некоторые, с вышки бы язвить не стал. И уж тем более в оптику б не смотрел, как девки раком на огородах корячатся.
- А я и не смотрю, больно надо… - Лисёнок демонстративно отвернулся, поправив автомат на плече.
- Вот так и стой, засранец малолетний, - Векша хмыкнула, решительно направилась в сторону выезда к Черу.
Стрела взвилась вверх со свистом, устремляясь к небу, чёрной узкой тенью проносясь по небесной синеве и, словно обессилев, падала вниз, обратив острый нос к земле, втыкаясь с глухим стуком. За ней следом падала вторая стрела, за ней третья…
Суть игры состояла в следующем – начертить на земле круг в два шага диаметром, внутри него – ещё два круга, поменьше. И отойдя на какое-то расстояние, попасть в какую-либо часть мишени, пустив стрелу по навесной. Так летит миномётный снаряд. Этой игре научил батя, и Векша пристрастилась к ней довольно быстро – попасть с сорока-пятидесяти шагов в круг на земле, почти незаметный в траве, да ещё по навесной траектории оказалось довольно сложно. Векша стреляла стоя, присев на одно колено, лёжа на спине, на животе – из всех мыслимых положений. В том числе и с закрытыми глазами. В том числе и с разбега, в прыжке, в развороте, и стрелы летели порой куда угодно, только не в мишень.
Поначалу Инга оглядывалась в сторону посёлка, не смотрит ли кто. Но от посёлка, скрывавшегося за защитным валом, виднелась только верхушка дозорной вышки. Лисёнок, пожалуй, вон, сверкнут линзы бинокля под крышей башни. Ну и пусть пялится, не голая же тут лежу…
Чер неспешно полз серой змеёй в широченном русле, плавно изгибаясь в излучинах, начинаясь где-то в невообразимой дали на северо-востоке и заканчиваясь в ещё более невообразимой дали на юго-западе. У Инги порой возникало желание отправиться вдоль реки, следуя её течению, и идти, идти, идти... Подальше от людей, ближе к природе, к её загадочной, живой тишине. Такие мысли посещали её каждый раз, стоило лишь оказаться одной. Если до тридцати замуж не выйду, то пойду вдоль Чера, думала Векша, сидя на невысоком обрывистом берегу реки, задумчиво глядя вдаль, на узкую полоску противоположного берега. Разогнанная игрой кровь почти неощутимым пульсом отдавалась в каждой жилочке, тело полнилось приятной усталостью и лёгким жаром. Ветерок, дувший с реки, ласково касался лица, легонько трепал взмокшие волосы. Решительно никуда не хотелось идти, созерцая простое великолепие – серая гладь воды, голубизна неба, прохладная зелень травы, негромкий шелест камыша на ветру… Если не оглядываться, то можно подумать, что вокруг нет ничего, что напоминало бы о человеческом существовании.
Пожалуй, осталось только искупаться.
Прихватив оружие, Векша скользнула вниз с обрыва, почти бесшумно приземлившись на влажную песчаную кромку. Тут-то уж точно не увидят, разве что с того берега. Но и то, для этого бинокль нужен.
Оставив при себе только нож в запястном чехле, Векша сложила остальное оружие и одежду с обувью ближе к камышам, прыгнула в воду без разбега. Вода обожгла холодом, перехватив на миг дыхание, сердце ухнуло куда-то вниз. Удержав невольный вскрик, Инга вдохнула поглубже и энергичным движением устремилась в глубину, прочь от берега, загребая руками, помогая себе взмахами ног. Темнота и холод плотнее окутывали её, что-то коснулось ноги, а лицо легонько обдало встречной волной – словно кто-то большой мощно взмахнул хвостом прямо перед ней. Может, сом или щука…
При мысли о них Векша рванулась к поверхности, выбросив себя из глубины мощным рывком всего тела. Мужики рассказывали, что в Черу встречались огромные сомы и щуки, которым утащить человека – как нечего делать. Ну и куда ж без рассказов о русалках и водяных, вон, тётя Аня, мать Лисёнка, рассказывала, как ей водяной рожицы из-под воды корчил. Морда, говорит, маленькая, как у младенца, глаза навыкате, носа нет, рот широкий, а зубы как иголки. Не звал, не заманивал, просто гримасничал, я ему поулыбалась, рукой помахала, платье хвать! – и бегом домой, ну его, урода такого…
Воспоминания как всегда вовремя, подумала Векша, выбираясь на песчаную кромку, постукивая зубами на ветру, просто ледяном после воды. Странно, что у лесного озера ни о чём таком не думалось, когда купалась… не до того, впрочем, было.
Обсохнув малость, Векша принялась напяливать одежду, неприятно липнувшую к ещё мокрой коже.
- Да сюда она пошла, - услышала она негромкий голос. – Лисёнок говорил…