От папы из армии пришла посылка, за ней другая, третья. В каждой была какая-нибудь одежда (женская, мужская, детская), летняя, осенняя, обувь, часы, зажигалки и, бог знает, что еще.«Это трофеи», – сказала мама.
Папа рассказывал потом, что в это время их дивизия стояла в Австрии. Папа уже был майором, помощником начальника штаба дивизии, и у него был ординарец, Гриша Любавин. Он-то и доставал все эти вещи, а потом посылал посылки. Я уверен, что, не будь Гриши, папа бы не послал ни одной. Он всего стеснялся.
Часть одежды была мне, Аллочке и маме впору, и мы с радостью начали носить ее. До этого, стыдно сказать, в каком тряпье, латанном-перелатанном, стиранном-застиранном мы ходили. А с обувью вообще была беда. Летом по улице я бегал, как и все мальчишки, босиком. Только к школе мама справляла мне ботинки. Но я быстро вырастал из них, и мама продавала их, и покупала мне другие. Она все время говорила мне, чтобы я обувь и одежду носил аккуратно, чтобы можно было продать ее, когда я из нее вырасту.
Мы получили в Ростове летом 1945 года посылок 10. Мама говорила, что в основном папа посылает посылки в Ленинград, где уже жила Анна Абрамовна, мама моего двоюродного брата Миши Качана, и Сара, его сестра, которая тоже уже вернулась из эвакуации из Ташкента (моя бабушка, Сарина мама, с которой она жила в Ташкенте, умерла там от тифа) и жила со своим мужем Мишей Годовичем в одной комнате своей прежней квартиры на Фонтанке. во второй комнате временно поселилась какая-то семья, но она так никогда и не выехала.
– Вот приедем в Ленинград, – говорила мама, – и у нас на первое время будет, что продать. Будет, на что жить.
Продолжение следует: http://proza.ru/2013/07/29/367