Иногда помню тебя нашим координатором.
Это было так давно.
Но ты не забыла
_______________________
Миллион апрелей пронесся
Сквозь сердце. Пойму...
Отворю, или – гляну
В замочную скважину дверцы.
Увижу тебя, и – колеблюсь…
Ты знаешь - все двести пять герц.
Устала. Забыла. Кричу.
Будто горечь от острого красного перца…
…И жду поцелуя…
………………….
И жду…
_______________________
...Шепчу:
- Забери.
I: ПРЕДДВЕРИЕ. ИМЯ
Апрель № 999974.
11-е число 1985 года.
- Ну почему, почему мы должны лететь? Неужели иначе нельзя? Пусть тебя заменят!.. – она уже понимает, что лететь придется, но пока – не принимает.
Он молчал, стоял у окна, опершись о подоконник. В чуть приоткрытую форточку залетал вечерний ветерок. Круглоглазые автомобили подсвечивали себе путь по Ленинскому проспекту. Ничто ничего не предвещало. Но что-то ощущалось, висело в неверном свете единственной включенной сейчас комнатной лампы.
- Закрой, Максим. Закрой. Холодно. ..
Он закрыл, повернув скрипнувшую ручку, одну, потом вторую – окна были двойные. На него волной накатило тепло. Комнаты, эмоций Юли и… еще чего-то. Он не знал чего. Пока не знал, но пытался мысленно разобраться в этом.Не получалось. Что же, что чувствует он сам?
- Полетим. Юля... Все будет хорошо, я тебе обещаю. Ты ведь знаешь, сдерживать слова - черта моего характера. Пусть Арктика и сурова, но мы ведь - русские! И наш ребенок, наша девочка - русская! Ну, Юлечкаааа! – Максим сел рядом и сжал ее ладонь. Чем ближе, тем больше его переполняли чувства и эмоции, довольное странные…хорошие… И не его одного. Ее – тоже.
Она смотрела. Под взглядом его льдисто-голубых глаз теперь она приняла его решения и его убеждения. Юля правда знала, что все будет так, как он говорит. За тысячу километров от этой постели все будет именно так – хорошо. С ним ведь иначе и не бывало. Она и не представляла уже жизнь без него. А скоро уже они вдвоем, с дочерью, не будут представлять.
Смотрели, касались друг друга… и, в конце концов, их накрыло весной…
…
- Знаешь? – лежит, глядя в потолок, на котором разводы от света лампы, словно от неподвижной воды, в которой отразилось солнце. - Мы ведь...
- ... так и не придумали имя... Да? Я сам постоянно думаю, почему не придумали? Уже ведь пора...
- Да, - она положила его ладонь себе на живот. - Чувствуешь? Она уже имеет имя... Просто мы должны понять его - и это будет правильно...
Он чувствовал, хоть Юля и говорила странные вещи. Все действительно (поразительно!) было так. Они должны были понять.
Поднялся, посмотрел сквозь стекло окна в ночь. В советский космос. Кажется, он шептал им нужные ответы. Хотя они даже не догадались спросить. Или же спросили неосознанно.
- Как ты хочешь? - она спросила просто так, зная сама и зная, чего хочет он. Имя.
- Мне постоянно хочется произнести, будто уже знаю. Но только «Э», только эта буква возникает первой, словно неопределенность ответа. Ну, знаешь, как тянут?..
- Эля… Элли…
- Будешь смеяться, - он понял.
«?», - вопрос в ее глазах почти прозвучал. Хочет, чтобы, наконец, сказал, ведь тоже видит, что понял…
…Казалось, улицы, дома, квартиры в них – Москва услышала. Максим хотел бы этого, хотел бы поделиться этим самым дорогим для него (и Юли!) ощущением, которое набросилось на них неведомым хищником, но не убивало, не забирало жизнь, а, казалось – давало новое начало. Где-то кто-то вновь поднял часы и перевернул их. Мерцающий песок звезд начал падать вниз. Последний раз. Люди не заметили.
- Элиа, - прозвучало и отразилось от всего, прозвучало и поселилось во всем. Одного раза было достаточно.
Элиа.
Вновь.