Тот день не задался с утра. Но впечатался в мою память, как наскальный рисунок. Со всеми подробностями и деталями. Позже я сотни раз перебирала в памяти каждое слово, каждый жест, пытаясь разобраться, почему именно я влипла в эту мрачную историю. Господи! Да если бы я знала, что такое возможно, я бы закрылась дома на все замки, а ключ выкинула с балкона. Лишь бы избежать этого кошмара. Может, поэтому я так подробно вспоминаю и рассказываю вам все, что случилось в этот злосчастный день?
Если в двух словах: история банальная. Она его любила, как чумачечая из песни. А он любил другую. Тот, кто скажет, что в два слова я не уложилась, наверняка мужчина. Поэтому мужчины дальше могут не читать. А девочки меня поймут и одобрят. Так вот в тот день я сказала себе:
- Хватит! Все! Пора подаваться в стервы!
Ну а что еще я могла сказать, если прошло три месяца, двенадцать часов и пятнадцать минут, и Алекс все не звонил? Я поняла, что больше ждать нечего. Надоело изображать из себя добрую самаритянку. Как говорит моя подруга: «Хватит, все вытерпки кончились!»
Ближе к вечеру, когда тоска по Алексу стала невыносимой, я решила отвлечься и наконец-то навести порядок в своей жизни. По совету лапочки Мюллера я занялась научным превращением дерьма в конфетку. Лапочка Мюллер – это наш препод по психологии. Милейший дядька! Один в один - артист Броневой, сыгравший Мюллера в Штирлице. Помните? Не важно, как его зовут, для нас он - лапочка Мюллер. Так вот, когда обстоятельства берут вас за глотку, не надо впадать в панику, надо находить даже в таком состоянии свои плюсы. И это, как говорит лапочка Мюллер, большое искусство. Для начала возьмите листок бумаги, проведите где-то посередине жирную линию ( чтобы не перепутать хорошее с очень хорошим) и нарисуйте с одной стороны границы большой плюс , а с другой - маленький минус. Уже на этом этапе начинаешь понимать, что все, в общем-то, хорошо, надо только собрать это хорошее в одну кучку.
Ну, первый «плюс» мне был очевиден: моя жизнь без Алекса — дерьмо. Но зато дерьма много. Даже через край. Пожалуй, на этом все «плюсы» и заканчивались. А минусами можно было мостить дорогу от Москвы до Урюпинска. Ну, или какую-нибудь другую дорогу. И вот в разгар моих психологических упражнений позвонил Алекс. До этого он три месяца восемнадцать часов и семнадцать минут молчал. За это время я нарыдала две цистерны слез – по одной на каждый глаз. И вдруг он позвонил. Сам! О, счастье! Предвкушая, как сладостно мы станем мириться, и может, он наконец-то поймет, что я нужна ему не только в качестве друга, я не сразу поняла, о чем он говорит.
- Мы ведь с тобой друзья, сестричка, - произнес Алекс загадочно.
- Даа, - неуверенно подтвердила я, все еще надеясь на лучшее. Надо же! Вспомнил, что я ему вроде как родственница: два года назад его двоюродный дедушка женился на сестре моей бабушки. Причем женились они в очень почтенном возрасте, который геронтологи вежливо именуют десятой молодостью.. Родство еще то, из разряда: все люди – братья, или: я вашему забору – троюродный плетень.
- Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, - в голосе Алекса подозрительный энтузиазм. Мне бы сообразить, что мужчина способен благодарить женщину только в двух случаях: когда знакомится с ней и когда бросает. Но Господь отключил мне мозги, и я мурлыкала что-то радостное в ответ.
- Ты мне нужна! Только приезжай сейчас! У меня для тебя сюрприз, - интриговал Алекс. И я купилась на сюрприз. Надо было срочно надеть что-то стильное и очень сексуальное, чтобы Алекс при виде меня искусал себе локти за то, что так бездарно потерял три месяца. Надо было так раскрасить лицо, чтобы Джулия Робертс удавилась от зависти. И на все у меня было семь минут.
Словом, пока я переодевалась, красилась и ловила такси – я гадала, что же за сюрприз приготовил мне Алекс. Почему-то сюрприз рисовался мне в виде малиновой бархатной коробочки с колечком. Такое тонкое изящное колечко с изящным изумрудиком. Вы скажете, я не оригинальна – и будете правы. Сейчас вы, наверное, задаетесь вопросом, а не блондинка ли я? Не угадали. Хотя на первом курсе я целый семестр была блондинкой. Но надоело отшучиваться от анекдотов, и я перекрасилась в радикально зеленый. Чтоб уж никаких сомнений не оставалось. А потом опробовала на себе все цвета радуги. Если верить детским фотографиям, то я среднестатистическая шатенка. А сейчас, вот именно сейчас, я рыжая-рыжая, как апельсин. И хватит о цвете моих волос! С моими умственными способностями мои волосы никак не связаны.
Мой ум – это отдельная песня. Я умна в меру, как раз в ту, чтобы не раздражать мужчин. Почему мне не хватило ума сообразить, что Алекс не собирался объясняться мне в любви? Ничего удивительного, когда дело касается любви, мы все катастрофически глупеем. Такая защитная реакция организма на вторжение в личное пространство неопознанного объекта, который до дрожи в коленках хочется опознать и неоднократно. Думаю, Господь специально так устроил, чтобы женщины хотя бы иногда могли выйти замуж, а мужчины – жениться.
Словом, как вы уже догадались, сюрприз оказался значительно круче и неожиданней.
Сюрпризом оказалась худосочная девица с волосами унылого серого цвета. Единственное, что у нее по-настоящему было хорошо, так это мое имя. Лена. Этот подлец Алекс не мог найти какую-нибудь Дашу или Машу. Вообще-то мне нравится мое имя. Но как можно пережить, когда твоим именем называют какую-то лохматую швабру? И кто называет! И как у него только язык поворачивается?
- Лен, надо же какое совпадение. Леночку тоже зовут Леной! – Алекс просто лучится от счастья.
Это его заявление можно смело выставлять на конкурс самых идиотских высказываний. Победа обеспечена. Но я радостно улыбаюсь, как дрессированная макака, которой засунули за щеку кусок банана. Я же все еще влюблена, и вообще, я умная. И я улыбаюсь. В эту минуту мы трое могли посоревноваться, чья улыбка радостней. Хотя мне кажется, что радостней всех улыбался Брэд Питт на футболке моей соперницы. И чтобы прекратить этот невыносимый кошмар сиропистых улыбок, я долго трясу руку Леночке, которая тоже Лена, в дружеском рукопожатии и предлагаю ей звать меня Матильдой. Сообщаю онемевшей парочке, что за три месяца, пока я пополняла стратегический запас слёз , я сменила имя, паспорт, регистрацию и собираюсь поменять пол. Парочка напрягается, теперь в нашей дружеской компании улыбается только Брэд Питт. Алекс заходится в смущенном кашле, а я уточняю, что собираюсь поменять пол в спальне на паркетный.
И хотя я рыжая-рыжая, как апельсин, сейчас ,в этой мучительной ситуации, я веду себя, как стопроцентная блондинка. Я думаю , блондинки остались бы довольны мною. Усаживаюсь в кресло, закидываю ногу на ногу, накручиваю рыжий локон на пальчик, хлопаю ресничками, что-то лепечу о Мальдивах. Почему именно о них? Наверное, по созвучию: Матильда на Мальдивах. А думаю только одну незатейливую мысль, задаюсь только одним простеньким вопросом, которым до меня уже задавались три миллиарда женщин: «Почему? Ну почему именно она? Что Алекс нашел в ней?» Я честно пытаюсь понять, что в ней такого притягательного, кроме Брэда Питта на футболке? И еще я думаю, как долго мне удастся сохранять вид великодушной кретинки? И еще совсем маленькая мыслишка, а зачем, собственно, меня позвали?
Действительность оказалась круче любой фантастики. Оказывается, у Леночки, которая тоже Лена, очень старомодные родители. В нашем веке таких уже не выпускают. Так, осталась парочка раритетов, и та досталась моей сопернице. Вы мне, конечно, не поверите, но ее родители до сих пор убеждены, что девственность – главное сокровище девушки. Они не подозревают, что современные девицы, за исключением их обожаемой дочери, даже слова-то такого не знают.
Признаться, я не поверила, что бывают такие родители. Вот моим предкам на меня глубоко начхать. Они заняты бизнесом, любовными приключениями, и своим недавним приобретением - безумно дорогой кошкой саванной по кличке Шарон. Я даже не уверена, помнят ли они, как меня зовут. Конечно, это здорово, что мою свободу ничем не ограничивают, денег дают без счета, квартиру купили. Но каждый раз, когда мы встречаемся на нейтральной территории — у бабушки, или в кафе - я чувствую, как они напрягаются, словно не знают, чего от меня ждать. Может, они меня в детдоме взяли, а теперь жалеют? Или я не оправдала их надежд? Особенно когда заявилась домой с ярко-зеленой, как молодая травка, шевелюрой. Подозреваю, что родительский инстинкт у моих предков есть, любят же они кошку. Но на меня у них уже не остается ни любви, ни времени. До сегодняшнего дня меня это совершенно не беспокоило, но вот сейчас, вот именно в этот момент я остро почувствовала свою ущербность. Мало того, что эта Леночка, которая тоже Лена, украла у меня Алекса, так ей еще и родители достались штучные.
Занятая этими мыслями, я никак не могла понять, что хочет от меня Алекс. А когда поняла – оторопела. И пока Алекс возбужденно рассказывал мне, что наконец-то улестил обожаемую дочь строгих родителей, я пыталась вместить это знание в свое сознание. Впихнуть невпихиваемое. Он рассказывал это мне! Мне, которая второй год влюблена в него, словно кошка Шарон. Мне, которая чуть не захлебнулась слезами во время разлуки. Мы даже не ссорились. Он просто перестал звонить. А я – я гордая. Я ж лучше сдохну, но первая на поклон не пойду. И пока я рыдала в гордом одиночестве, Алекс встретил Леночку, которая тоже Лена . И эта поклонница Брэда Питта, как злобный хакер, стерла мой файл из памяти Алекса.
А сегодня у них великий день: они затеяли романтическое свидание. Но мама с папой даже помыслить не могут, чтобы дитя ночевало вне дома. И вот тут-то, по замыслу Алекса, на помощь должна прийти я. И на правах почти что родственницы отпросить возлюбленную Алекса у ее строгих родителей на всю ночь. Должно быть, он сошел с ума. Именно это я и собиралась ему сообщить. Но даже не успела открыть рот, как Алекс зачастил:
- Знаю, знаю! Ты сейчас про подружек спросишь. Они у Леночки есть, но для этой операции не годятся. У родителей переписаны их адреса, и вообще предки вполне могут устроить контрольную проверку явочной квартиры.
- Мне ее подружки нужны, как зяблику туфли! - разозлилась я. – Я ухожу, на меня не рассчитывай!
- Солнышко мое рыжее, не бросай меня, - он берет меня за руку, и прижимает мою руку к своему сердцу, а я, если вы не забыли, дура чумачечая, потому что все еще в него влюблена.
Что бы сделала настоящая блондинка в такой пошлой ситуации? Разрыдалась? Вцепилась сопернице в ее тусклые космочки? Расцарапала в кровь портрет дорогого родственника? Но я в тот вечер была рыжая-рыжая, как апельсин. Наверное, поэтому я согласилась. А может, мне хотелось поближе рассмотреть, на кого же променял меня Алекс. Но признаться даже себе в этом унизительном любопытстве я не смогла. И убедила себя, что клин надо вышибать клином. Мол, за этим клином я сейчас и еду. Вот полюбуюсь на счастливую парочку, и окончательно избавлюсь от ненужной любви, вышибу недостойное чувство из своего исстрадавшегося сердца. Ну, что-то такое ,совершенно безумное, бродило в моей рыжей голове.
Лучше бы я была блондинкой!
Мы погрузились в такси и поехали к родителям моей счастливой соперницы. Пока мы маялись в пробках, я убедилась, что вышибать любовь из сердца клином – занятие дурацкое и бесполезное. Алекс токовал, как глухарь на токовище. Никого, кроме своей Леночки, которая тоже Лена, не видел и не слышал. Ревность разбухала во мне, как нарыв. Господи, как же я ее ненавидела! К концу поездки я пообещала себе, что уж сейчас-то я устрою. Сейчас-то покажу!
Не знаю, что уж я могла такого показать ничего не подозревающим родителям моей соперницы? Разбить немецкий сервиз, двадцать лет бережно хранимый в облезлой стенке? Ободрать обои в невинных букетиках? Но они мне неожиданно понравились. Не обои! Родители! Они оказались веселыми простецкими ребятами, хотя им было уже за сорок. Он в бороде и интеллигентных очочках. Она в старых джинсиках и в такой же футболке, как у дочери. С тем же неунывающим Брэдом Питтом. Но все равно они мне нравились. Они как-то так сердечно суетились, затеяли чаепитие, накрывали стол белой скатертью. Еще бы! Жених с сестрой в гости пожаловали. Почти сватовство! Это я в начале нашего визита так думала. А они продолжали искренне улыбаться, что по нашим временам – редкость, атавизм. Они вспоминали смешные истории из детства своего невзрачного сокровища и даже пели под гитару туристскую песню про солнышко лесное. И драгоценный сервиз мирно стоял на столе. И все устраивалось так мило, по-семейному. Так, как когда-то мечталось мне, если бы мы с Алексом вдруг поженились. Но теперь он женится на дочери этих замечательных туристов, и все вместе они будут петь под гитару что-нибудь возвышенно- радостное. Мне захотелось завыть от тоски. Но я улыбалась похлеще Брэда Питта. Думаю, ему не было за меня стыдно.
А Леночка, которая тоже Лена, совершенно расслабилась, щечки раскраснелись, она даже похорошела и радостно известила родителей, что они с Алексом сегодня вечером помогут мне – они помогут мне!!!! - делать ремонт. Я ведь собралась менять пол в спальне. Чип и Дэйл спешат на помощь! Но опытных туристов трудно вышибить из седла. Родители с энтузиазмом подхватили идею дочечки и пообещали немедленно оставить гитару и сервиз и отправиться ко мне на помощь. Я представила, как отзывчивое семейство во главе с Алексом дружно разбирает пол в моей спальне, и зашлась истерическим смехом. К тому времени я уже налакалась вина. Я хлебала его, как воду, чтобы не разреветься нечаянно.
Я лакала вино, вцепившись в бокал, как в спасательный круг, и улыбалась. И эта приклеенная улыбка, сводила мне губы болезненной судорогой. Но я продолжала улыбаться, а думала только одну мысль. Только одну: я желала ей, моей счастливой сопернице, сдохнуть. Конечно, это было жестоко. Но я ничего не могла с собой поделать. Ничего. Я представляла, как Леночка, которая тоже Лена, падает с балкона двадцатого этажа, а я стою на балконе и с наслаждением смотрю сверху на ее влипшее в асфальт тело. Или я представляла, как шторм уносит ее в море. Она кричит, молит о помощи, но на берегу нет никого, кроме меня. Ее мокрая, облепленная жиденькими волосиками голова, мелькает в волнах, как буек, и исчезает. А я стою на берегу и торжествую. Некстати вспомнилась дурацкая фраза из милицейского протокола: «произошло невсплытие в результате утонутия.»
- Господи! Если ты справедлив, - бормотала я, уткнувшись в бокал с вином, - пошли ей невсплытие с утонутием.
Слезы звонкими горошинами капали в бокал, разбавляя дешевое красное вино. Наверное, порошковое. Я быстро опьянела, и голова разболелась невыносимо.
Странно, но на Алекса мое мстительное чувство не распространялось. Само собой подразумевалось, что Алекс полюбит меня, терзаемый виной и раскаянием. И это будет справедливо. На Алекса я старалась не смотреть. Я боялась, что не удержусь, и поведу себя, как блондинка.
Но слава Богу, что все в жизни, даже самое прекрасное, когда-нибудь заканчивается, иначе я бы умерла от передозировки умильными улыбками и заздравными тостами.
Наконец-то, в первом часу ночи мы снова погрузились в такси и покатили навстречу долгожданному счастью. Это они так думали. А если быть точной – за город, на дачу моих предков. Ну, не к себе же мне было их везти. Я до такого альтруизма никогда не дойду. Заморятся ждать! Оставлю их на даче, пусть кувыркаются. И плевать мне на все! Главное, туристических родителей еле уговорили дождаться выходных, и вот тогда… всей массой… мы дружно и весело… навалимся на мой паркет…
В машине то ли от выпитого вина, то ли от духоты, то ли от того, что шубка Леночки, которая тоже Лена, пахла отвратными цветочными духами, я запала на Земфиру. Из всего репертуара певицы я выбрала песню «Хочешь» и пела ее громко, с чувством. Причем , мне полюбились только две строки, и я, закрыв глаза, совсем немузыкально орала:
Хочешь - я убью соседей,
Что мешают спать?
И снова, без всякой паузы: хочешь - я убью соседей? Водиле было начхать, что я там пою, у него в ушах торчали наушники, у него был свой праздник, сладкая парочка в предвкушении романтической ночи демонстрировала чудеса толерантности. А мне – мне стало так хреново, так погано. Должно быть, началось похмелье. Я вдруг поняла, что ничего уже не изменить. Я сама, как говорят, своими руками, везу этих влюбленных к себе на дачу. И все у них состоится: романтический вечер, ночь любви. А сдохнуть придется мне, потому что пережить этот ужас, этот кошмар я не смогу. И никакой клин мне не поможет, даже если подогнать состав клиньев, то и они не помогут. Умереть надо немедленно, на глазах у этого глухаря и его курицы. И чтобы они обязательно увидели, что они натворили. Чтобы совесть терзала их всю жизнь ржавыми крючьями. Чтобы они, в конце концов, возненавидели друг друга за мою смерть, за то, что сделали со мной.
«Господи! – взмолилась я. - Сделай же что-нибудь немедленно!» Это был хитрый ход. На всякий случай, я оставляла Творцу возможность самому выбрать подходящий вариант, кого отправить на тот свет: меня или соперницу. Господь мудрый, он разберется. И скорей всего выберет меня, потому что я третья лишняя, потому что он милосерден и наказывать влюбленных не станет, потому что я завистливая злобная морда. Именно в этот момент, на слове «морда» наш старый «Жигуленок» въехал в «Газель».
Продолжение http://www.proza.ru/2013/07/28/95
Фото http://queen-time.ru/semejnaya…