ПАМЯТИ ЕЛЕНЫ ПРЕКРАСНОЙ
К семи часам утра движение машин и людей на автовокзале в Бельцах оживляется. Сюда всё чаще подъезжают, к местам своих стоянок, автобусы и маршрутные такси из прилегающих к «северной столице» районов, да и пассажирский транспорт дальнего следования самых разных направлений.
-Кишинёв!
-Едем в Кишинёв!
-Кому в Кишинёв! Прямо сейчас!
-Кишинёв!
Я собрался в Кишинёв по своим делам. Сел на одно из первых мест в микроавтобусе и прокручивал в уме свои предполагаемые действия. Пассажиры стали один за другим занимать места.
И тут произошла эта встреча с Сергеем. Мы с ним не виделись лет тридцать, и потому я его еле узнал. Некогда худощавая и стройная его фигура обогатилась заметным животом, на голове обозначились залысины, и в волосах появилась седина, приличествующая людям пожилого возраста. Мы когда-то заочно учились в одной группе на филфаке, нас тогда связывали общие интересы, а потом наши пути значительно разошлись.
И вот мы сидим рядом и пользуемся возможностью поговорить, вспомнить былое, поинтересоваться проблемами сегодняшнего дня.
Несмотря на искреннюю радость первых минут нашей встречи, мне показалось, что Сергей чем-то сильно озабочен. Я помнил его другим. Он всегда был весёлым, энергичным, жизнерадостным. Теперь же выглядел каким-то вялым, задумчивым и грустным. Мне захотелось узнать причину этих изменений, и я попытался осторожными вопросами выяснить её. Оказалось, на здоровье он не жалуется, в семье и на работе у него всё в полном порядке, живет он в относительном достатке, и поводов для особого беспокойства у него нет. Но его явно что-то гложет и не даёт покоя. Я решил спросить его об этом прямо:
-Серёжа, ты сильно изменился и, может быть, это – возрастное. У тебя что-то случилось? Что-то беспокоит? Скажи, если это – не секрет, конечно.
-Понимаешь, - ответил он задумчиво, - напрямую этот случай, происшедший недавно, ко мне лично не имеет никакого отношения. Но вот уже три недели он не выходит у меня из головы, и я ничего не могу с собой поделать. Куда ни пойду – как будто она со мной всегда рядом.
-Кто «она»?
Да посторонний человек совершенно. Елена. Лена… Елена…. Её можно было бы назвать «Елена Прекрасная». Но, к сожалению, её уже нет…
- Как же так? Что случилось с нею? Расскажи. Может, легче станет.
-О-ох, Витя! Разве ты не видишь, что теперь вокруг делается? Возьми те понятия, которые были для нас самыми ценными, самыми дорогими. Родина. Отечество. Народ. Любовь. Что от них осталось? Сегодня матери оставляют своих малолетних детишек без материнской ласки и без приветливого слова и тепла. Оставляют эти беспомощные существа на больных старушек, на соседей, дальних родственников и Бог знает на кого ещё. Покидают свою Родину и уезжают на чужбину на годы за «золотым тельцом». И оставляют без присмотра не только своих детишек, но и своих родителей, давших им когда-то жизнь, а уезжают в другие страны подмывать за деньги чужих старух и стариков, оставляя беспомощными и больными стариков своих, родных…. Родина, получается, для них, в сравнении с деньгами, ничего не значит! Главное – Деньги! Деньги, деньги, деньги и еще раз – деньги! Наши неграмотные и бедные родители, деды и прадеды были, оказывается, по сравнению с нами, теперешними, в десятки раз более патриотичными, доброжелательными и честными.
Что только не предпринимается сегодня для того, чтобы испоганить, обессмыслить, выхолостить и сфальсифицировать великое чувство и великое слово «Любовь»! Или вот слово «Дружба». Ты знаешь историю моей дружбы с Лёней? Мы с первого класса сидели в школе за одной партой. У него не было братьев и сестёр и у меня – тоже. Наша дружба была настолько крепкой, что, когда, в шестом классе, я тонул в четырехметровом омуте и все, кто там были, в панике убежали, а меня вода уже выбрасывала, чтобы поглотить навсегда, Лёня, мой самый лучший друг, вытащил меня с того света, и я жив до сих пор...
Пошлость стала мерилом нашей культуры! Или вот возьми такое понятие – «Любовь»! Что может быть светлее, нежнее и прекраснее этого слова, этого понятия и этого чувства!? А что мы слышим в последние годы и даже десятилетия? Мы слышим, что любовью, видите ли, оказывается, можно «заниматься»! Как ты думаешь, не делается ли это утверждение по чьему-то плану, специально? Чтобы смешать в одну кучу понятия «любовь» и «секс», «любовь» и «случка»! Как у собак! Чтобы задурить нам всем мозги, и чтобы у некоторых сопляков, когда они услышат от нас с тобой выражение «я люблю свой народ», возник вопрос: «А как же это Сергей и Виктор могут заниматься любовью аж с целым народом? Ведь это – удел политиков, а ведь Виктор и Сергей – не политики, а обычные граждане, причём с единственным гражданством!». И, веришь, я уже стесняюсь утверждать, что я люблю друзей, люблю родственников, люблю родителей, соседей, своё село, свою страну Молдову. Что я вообще кого-нибудь или что-нибудь люблю! Или – что я имею право любить. Просто, по-человечески, любить. А если же я не имею права всё это любить, то - как мне быть с любовью к могилам моих предков, которые похоронены здесь на протяжении двух с лишним столетий? И кто тогда я? Ведь мне тогда остаётся только одно – уповать на свои конституционные права гражданина, потому что я – гражданин Республики Молдова и горжусь этим гражданством! Но тут немедленно передо мной возникает некто с двумя гражданствами, и поэтому я должен уделить немало времени другим размышлениям: «Кто более матери – Родине ценен?» - человек с одним гражданством, или – с двумя. А может – с тремя? А если с тремя, и он в три раза для Родины ценнее, чем я, тогда, получается, я должен осознать своё ничтожество и перестать рыпаться со своей непонятной никому любовью, которая еще к тому же и не ясно, любовь она или секс! К тому же еще и оказывается, что некоторые граждане априори уже по своему рождению любят нашу Родину значительно сильнее, чем другие прочие, как, например, я. А, значит, я как будто бы вынужден уже доказывать им, этим первым, что я тоже, видите ли, как будто по странной случайности, люблю эту Родину не меньше, а, может быть, даже больше, чем они, увлечённые поисками денег и благополучия.
И ты, в этих условиях, хочешь, чтобы я чувствовал себя в «своей тарелке», когда содержимое этой «тарелки» кое-кто не прочь слопать с большим, прямо скажем, зверским, аппетитом!
-А Елена? Ты говорил о Елене. Прекрасной….
-Да… Елена…. Не даёт мне она покоя уже столько времени… Посторонний для меня человек. Она мне годилась в дочери, а, может, и внучки. Хотя, нет, я ещё не так стар, Моей внучке теперь только семнадцать…. А Елена была старше… Конечно, хоть и не намного, но старше…. Да…. Мы работали в одном здании на разных этажах. Я – на четвертом, а она - на третьем…. Открытая, дружелюбная и приятная молодая женщина…. Она ко всем относилась очень доброжелательно. Она меня, по-видимому, не выделяла среди других своих знакомых, я не могу этого сказать…. Может быть, она когда-то училась с моим сыном Сашей, и потому со мной всегда первая здоровалась, а иногда и скажет пару слов, поинтересуется настроением…. А, может, знала второго сына – Виталика, да и двух младших: Витю и Илюшу. По-моему, она жила в нашем микрорайоне…. Доверчивая такая была к людям…. Искренняя…. И – красивая…. Очень красивая…. Смотришь, бывало, на неё и думаешь: «Вот - красивый человек!». Просто – красота. Ведь бывает, что глядишь после дождя на радугу и думаешь: «Красиво». Или – на утренний рассвет. Или – на закат солнца. Или – на красную розу в росинках. Мало ли чего у нас кругом красивого! Так и Елена…. Смотришь на неё, и приятно, что есть на земле такие красивые люди…. Что скрывать, я исподтишка любовался ею, вспоминая мою внучку Дашу…. Я даже фамилии её, Елены, не знаю. Разговаривали всего-навсего несколько раз о том, о сём, по минутке, раз пять или шесть всего-то, наверно….
-Ну и что случилось?
-Случилось очень плохое. Не помещается в сознании….
Я не знал об этом. Узнал потом, когда всё это уже произошло…. Лена что-то там купила на базаре. Не свежее…. Или – аллергия?…. А, может, ботулизм. Короче – сильное отравление. Толком я до сих пор ничего не знаю… «Скорая» была вызвана своевременно. Попала она тогда в реанимацию. Так люди говорят. Якобы – можно было её ещё спасти. При современной медицинской технике и технологиях…. Но для этого нужно было осуществить переливание крови. Ох, Витя, vai de capu nostru, как говорят молдаване. Горе на нашу голову!
-И что дальше?
-А дальше оказалось, что нужно было для этого переливания согласие мужа. А муж этого согласия не давал. Потому что, видите ли, он и, может быть, и она состояли в какой-то вере, которая не позволяла им допускать переливание крови. Раньше эти разные веры у нас называли сектами. Якобы плазму та вера допускает использовать, а кровь чужую – ни в коем случае! Бог якобы не позволяет. Ужас! Не знаю, насколько эти разговоры соответствуют действительности. Может, это так и было, а, может, и нет. Но пока решали, судили да рядили, время было упущено. Может быть, в последние секунды и было дано разрешение на переливание крови…. Не могу сказать. Но Лена умерла…. Похоронили не так давно на нашем кладбище. Такой шок для всех…. Вот и думай…. А ты говоришь – изменился я, и грусти прибавилось…. Значит, на то есть свои причины….
Захваченные беседой, мы и не заметили, как проехали Оргеев, Пересечино и как незаметно въехали в столицу. Позади нас остались пожелтевшие от небывалой засухи поля и тенистые зелёные Кодры. Кишинёв встретил сотнями снующих автомобилей, запахом выхлопных газов и сероватой дымкой смога. И вот мы на Северном автовокзале. Пора выходить из маршрутки и ступать на грешную землю.
-Знаешь, что меня мучает, наверное, больше всего, - сказал мне на прощание Сергей. – То, что я не успел сказать Елене, что она – Прекрасна.
А ведь это было так легко сделать! Я действительно ею всегда восхищался. Проклятая моя стеснительность! А ведь мне, как и тебе, уже далеко за шестьдесят! Никогда, Витя, не стесняйся сказать красивому человеку, что он – красив! И пусть тогда все сопляки думают по этому поводу всё, что им захочется!