Усталость, как вязкая, цельная составляющая меня. Выдохнуть можно воздух, эмоции, день. Усталость со мной, она цепко внутри, срастаясь с болью образует общее цельное пространство, огромную часть меня. Убрать эту вязкость и меня совсем не останется, да и нет уже, словно Кинг с меня писал свою книгу. Таяла девочка, не за день, не за месяц. А крайне медленно и верно, с постепенной остановкой внутри и болезненной смертью чего-то важного внутри. А собственно, важного во мне, только это невменяемое желание жить. С остальным распрощаться и забыть.
И что они видят во мне? Вижу я, показываю… Показываю их, когда нужно себя. Я удивительная. Чудесная. И могу всё. Или всё могу! И это то, что увидишь ты во мне, то, что я покажу. Это забавно медленно угасать с широко открытыми глазами и кричать так, что в самой яростной тишине ни звука, ни интонации, ничем не выдать себя. Забавлять себя, пусть так надумано и грустно. Только больно – это больно, и слезы – это слезы! Мои больные бессильные слезы, о, как грубо, недостойно и безлико. Капают в подушку и заставляют голову ломаться на кусочки, и карты вскрыты. Легко и быстро считываются травмы, все как один по болевым точкам, и вязкость безразличной боли не в силах удержать крики. И рвется поток боли, плавится усталая жижа внутри. Безразлично потоком льется сознание, я лишь наблюдаю.