«ВТОРОЕ ДНО» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ
САТИРИКА ИВАНА ДУБА
1. НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ НА ПРАЗДНИКЕ ЖИЗНИ
(Иван Дуб. В тисках неизбежного. Повесть. Кишинев, 2006, 96 стр..
Иван Дуб. Хозяин торговой палатки. Повесть. Кишинев,2008.166 стр. Послесловие Николая Савостина)
История литературы приводит нам примеры, свидетельствующие о том, что талантливым поэтом или писателем-лириком возможно быть и в весьма юном возрасте, чего, по-видимому, нельзя сказать о писателях, заостривших свое перо в направлении сатиры. Острить это перо приходится довольно долго, пока накопишь достаточно мыслей, чувств и переживаний для того, чтобы самостоятельно хотя бы как-нибудь сострить настолько удачно, чтобы вызвать, если и не гомерический смех, то некое подобие саркастической улыбки. В лечении общественных недугов и болячек нет лекарства более горького, но и зато более эффективного, чем смех. А на врачей, как известно, учатся дольше…
Иван Дуб известен молдавскому русскоязычному читателю как писатель ярко выраженного сатирического таланта, достаточно внимательно прочитать его «Гуляющие сантиметрики или Как возникла страна Сантиметрия (сказка для взрослых)», опубликованную в 3-4 номерах журнала «Кодры. Молдова литературная» за 2006 год. Обилие и бестолковость разного рода бездельников, сконцентрировавшихся в большом городе, буквально поражают воображение нормального человека, и вызывает не только смех, но и недоумение. Юмором пронизаны «Откровения дядюшки Михая (откровение первое)»,опубликованное в январе 2008 года.
Но, вот перед нами две повести этого автора, написанные без свойственных Ивану Дубу тонкой иронии или прямо высказанной насмешки. В них писатель стремится, воссоздав картинку за картинкой события, происшедшие в течение непродолжительного времени в судьбе двух подружек (в первой повести) и бывшего бомжа, ставшего хозяином торговой палатки Ваньки Самосвала (во второй), заострить внимание читателя на актуальных проблемах современного большого города и маленького человека, появившегося в нем безо всякого на то приглашения и какой-либо материальной, а зачастую и морально-психологической поддержки. И делает он это, запасшись большим терпением и любовью к своим юным героям, силою обстоятельств выдавленным из своих деревень (в условиях Молдовы их правильнее было бы называть селами) .
Итак, в селах из-за безработицы и отсутствия каких-либо перспектив молодые люди оказались не нужны. Что же ожидает их в большом городе, куда они прибывают, рассчитывая на получение работы, и обеспечение себе достойного человеческого существования? Но, оказывается, и в городе, как и в селе, они и на первых порах, и довольно длительное время никому не нужны, несмотря на их молодость, красоту, силу и трудолюбие.
«У кого есть денежка, для того столица – мать родная, у кого нет, - злая мачеха»,- к такому выводу приходит героиня повести «В тисках неизбежного» юная красавица Женечка, вынужденная, в поисках работы и пропитания «давать взятки» своим телом. Но в этой повести, вышедшей в том же 2006 году отдельной книгой, ни героине повести Женечке, ни ее подружке Томке , ни автору и ни читателю не до смеха. Пришла пора серьезных размышлений. Иван Дуб здесь уже не врач. Он не ставит диагноз, он ищет истину. Как говорят в медицинских кругах: «Врач ставит диагноз, а истину устанавливает патологоанатом». Автор повести является тут подобным патологоанатому, но с той разницей, что второй исследует мертвое тело трупа, а первый – живой организм реального бытия современной столицы.
В повести не так много действующих лиц: Женечка, от имени которой ведется повествование, ее подружка Томка
(обе они - подсобные работницы крупного галантерейного магазина в отделе нижнего женского белья); родственница Томки тетя Маня (пенсионерка), у которой девушки живут на квартире; молодые парни Ромка (работавший в том же галантерейном магазине) и Андрейка (замещавший временно продавца в мясном отделе другого магазина); владелец торговой палатки Ванька по прозвищу Самосвал; красномордый (некто из администрации магазина, способствовавший за «взятку натурой» трудоустройству Женечки и Томки), и, наконец, «чукча» - богатый кривоногий тип, неопределенного возраста и отталкивающей наружности, владелец «Мерседеса», «положивший глаз» на Женечку.
Яркая, образная, живая, свойственная нынешней молодежи, речь повествования увлекает читателя в круг интересов и забот героинь повести, недавно приехавших в столицу из деревни. Первая забота - трудоустройство. После ряда неудачных попыток (работодатели имели к Женечке притязания , не имеющие отношения к будущей работе) подружкам удалось устроиться в магазин ценою «взятки натурой».Вторая забота – зарплата. На протяжении всей повести о ней немало разговоров, и все они о том , что «зарплаты и сегодня не будет».Специфика этого магазина в том, что работники набираются без трудовых книжек, неофициально, они трудятся несколько месяцев в ожидании зарплаты, затем им находят причину для увольнения, и на их место набирают других. Поэтому день получки так и не нашел место в воспоминаниях Женечки , его просто не было. Через все повествование проносится одно чувство – чувство голода. И ощущение безысходности, неустроенности, бесперспективности. Эти чувства побуждают девушек красть в магазине трусы и лифчики и сбывать краденое Ваньке Самосвалу, все надеясь на скорую зарплату. Эти чувства побуждают красавицу Томку продать свою пышную девичью косу, а Женечку принять противное для всей ее натуры и унизительное для нее решение – согласится на предложение «чукчи» «покататься на «Мерседесе»».
«Ну почему, почему так паршиво все складывается? Почему должно быть плохо именно мне? За какие грехи ты наказываешь меня, господи? Чем провинилась я перед тобой?
Томкины плечи запрыгали, сотрясаемые непрерывными рыданиями, голос осекся, и она уронила остриженную голову на руки, лежавшие на кухонном столике. Рыжеватый мальчишеский затылок часто вздрагивает, худенькая спина выгибается горбиком, лопатки, содрогаясь, выпирают двумя жалкими треугольниками… Неожиданный приступ этих горьких рыданий в первую минуту парализуют меня, и я стою в отдалении, не зная, что предпринять. Неведомая сила подталкивает к подруге и я падаю на табурет подле нее и осторожно обнимаю за плечи.
Некоторое время безмолвно и, может, бессознательно, успокаивая, провожу рукой по сухой горячей коже, затем возвращается дар речи:
-Ну чего ты? Чего? – бессвязно спрашиваю я, хотя отлично понимаю, отчего она сорвалась…»
И дальше: «Я решила было, что девушка успокоилась, но ее вновь перекашивает нервная судорога, и она начинает упрекать меня во всем плохом в мире, словно я в этом повинна:
-Женечка! Подружка! Ты еще спрашиваешь?! Сама ведь видишь, как мы живем ! Оборванные, голодные . никому не нужные… Зачем, зачем так устроено в мире? Почему, вместо того, чтобы денек-другой пожить по-человечески, приходится постоянно отвоевывать все… хлеб, работу, зарплату, проезд в троллейбусе, стакан газировки»
Ответа на эти вопросы Женечка и Томка не находят, как не находят их и другие персонажи повести. Силач и красавец весельчак Ромка уволен с работы без выяснения причин, по-видимому, из-за своего чересчур независимого поведения, и намерен уехать куда-нибудь в Португалию. Андрейка оказался на улице в растоптанных туфлях без работы .Тетя Маня опасается отключения за неуплату электроэнергии и газа. Разговоры о строительстве вблизи Женечкиной деревни консервного завода, на который ей можно было бы вернуться работать, уже долгое время остаются разговорами…
Одним словом «В тисках неизбежного»…
В «Хозяине торговой палатки» писатель продолжает поиск истины, препарируя и анализируя судьбу Ваньки по прозвищу Самосвал, явившегося в столицу после восьми классов для того, чтобы устроиться на работу и начать взрослую жизнь.
С первого же дня пребывания в столице Ванька попадает в компанию «честного бомжа» Бориса Леонидовича Кунтикова по кличке «князь».Дальний родственник отчима Дима-многоженец ничем помочь Ваньке не в состоянии , сам не у дел и в одно время вынужден попрошайничать. Поэтому Ванька с Князем целый год перебиваются, как могут случайными заработками, воздерживаясь от воровства. Ночуя без крыши над головой, на территории какой-то фирмы на теннисном столе, постоянно рискуя быть изгнанными, выполняя самую тяжелую и грязную работу, провели Ванька с Князем лето. Единственное, что их согревало – водка и мечта о собственной тележке, при помощи которой они могли бы обеспечить себе боле или менее стабильный заработок, перевозя грузы заказчикам.
Но вот настала зима, и трудности удесятерились. В двадцатиградусный мороз два бомжа ночевали на том же теннисном столе в подвале с разбитыми окнами, где раньше размещался бар, кем-то разбомбленный в ходе каких-то разборок. Описание этих ночевок не может оставить читателя, даже самого закаленного, равнодушным. В начале 21 века мы ощущаем дыхание нищеты, описанной когда-то Диккенсом, Золя и Виктором Гюго. Герои Горького «На дне» жили в райских условиях , если сравнить их ночлежку с «ночлежкой» Ваньки Самосвала и Князя Кунтикова! Чтобы добыть себе средства на пропитание , Князь решается использовать рискованный, опасный для жизни прием своеобразного шантажа. Поджидая у светофора какую-нибудь богатую иномарку, он, как бы случайно оказывался на ее пути и получал удар. Владелец автомобиля, стремясь избежать неприятностей, откуплялся незначительной суммой денег, которая позволяла существовать некоторое время, до следующего «театра». Естественно, продолжаться так долго не могло, и Князь на самом деле попадает под машину и получает значительные травмы. Слава, как говорят, Богу, что раны на старом бомже заживали, как на собаке. Хотя, если сравнить его жизнь с собачьей , то у последней, обычно, бывает конура и что-нибудь в миске…
-Полноте! Да разве может быть что-либо похожее в наши дни в наше время в нашем городе?! Скорее всего – это досужий вымысел автора, имеющего богатейшую фантазию,- воскликнут некоторые из нас.
Что ж, никому не возбраняется проверить достоверность картины. Не верите – проверьте! Пообщайтесь с бомжами, разузнайте, как они живут, почему они попали на этот путь, на что они рассчитывают и на что надеются, и – пишите опровержение! Но обвинить Ивана Дуба в фальсификации нашей действительности вам не удастся! Потому что, во-первых, Князь и Ванька Самосвал – честные бомжи, во-вторых, потому, что их мечты о собственной тележке и даже о собственном бутике, то бишь торговой палатке, хозяином которой стал впоследствии Ванька, исполнились. И Ванька даже заимел собственный «Запорожец», прописку в столице и собственную комнату в бывшем общежитии!
Так-то оно! Знай наших героев повестей и романов! Не так-то уж все и плохо! Ведь Ванька Самосвал и сам утверждает, что в столице только тот, кто не желает найти работу, тот ее не найдет. А кто желает – соответственно - она для него найдется!
Итак, лиричная и «переживательная» повесть «Хозяин торговой палатки» как бы открывает нам в конце тоннеля лучик оптимизма.
Но куда же девался Иван Дуб- сатирик? Неужели он распылил свой сатирический пыл во всех этих привлекательных и ярких размышлениях и диалогах своих героев, добившись, конечно, за счет этого, ожидаемого психологического эффекта?
Скорее всего, это не так. Вчитавшись в «Хозяина торговой палатки» глубже , мы можем кое-что обнаружить и между строк. Не чересчур ли развит для своего возраста, образования и общественного положения представитель нарождающегося «среднего класса» Ванька Самосвал , чуть ли не цитирующий «Капитал» Маркса?
И почему на пути к становлению этого самого представителя «среднего класса», который, как известно, (класс) является основным условием и залогом стабильности нашего общества, - почему на этом пути ангелом-хранителем и проводником в будущее Ваньки Самосвала является единственный человек – бомж Борис Кунтиков по кличке Князь, а не большие должностные лица, которые несколько раз упоминаются в повести, а именно: президент, мэр города и начальник полиции?
И так ли уж без проблем зарегистрировала Регистрационная палата столицы торговую точку Ваньке Самосвалу, не
имевшему прописки в городе?
Но это – уже совсем другие темы.
Читающий да узрит!
2.МЯГКИЙ ЮМОР С ДВОЙНЫМ ДНОМ
или
КТО ХОЗЯИН В ПРОХОДНОМ ДВОРЕ?
(Иван ДУБ. В нашем проходном дворе. В журнале
«Наше поколение», № 12, 2009 г.)
Новая повесть современного молдавского прозаика, пишущего на русском языке, Ивана Георгиевича Дуба посвящена анализу проблем, с которыми встречается сегодня житель крупного города (имеется в виду, и это можно определить по некоторым признакам, Кишинев) – от вопросов экономических, до - морально-этических.
Тот, кто знаком с другими произведениями этого автора,* обратил, наверное, внимание на своеобразие его литературного почерка. Стилю И.Г.Дуба свойственны мягкий юмор, редко переходящий в издевательскую сатиру, стремление проникнуть в суть окружающих нас вещей и нравов и показать их нам нередко в необычном, зачастую парадоксальном свете.
И вот – новая повесть. В ней автор верен себе в стремлении осмыслить окружающее через призму «маленького человека», в данном случае – пенсионера, поглощенного некой идеей-фикс.
_________
*Смотри, например,: Иван Дуб. В тисках неизбежного. Повесть. Кишинев, 2006, 96 стр.; Иван Дуб. Хозяин торговой палатки. Повесть. Кишинев,2008.166 стр. Послесловие Николая Савостина.
Об этой идее мы узнаем в первой же главке «Мокразда».
Дядюшка Михай, житель частного дома, находящегося на проходном дворе, намерен осчастливить человечество изобретением чудесного аппарата, способного, якобы, обеспечить вечную Молодость, Красоту и Здоровье. Он работает над «Мокраздой» (так называется аппарат) второй год.
Повествование идет в доверительном тоне от лица этого персонажа, человека, видать, технически грамотного и многоопытного, не лишенного чувства юмора и некоторого сарказма по отношению к себе, своим соседям и всему миру.
«Мокразда» находится во дворе и привлекает внимание самых разных граждан.
«Конечно, на такое аномальное явление очень беспокойно реагируют многие соседи. Больше всего их привлекают блестящие цацки, украшающие вашу вещь: а не пригодится ли что-либо в собственном хозяйстве? И даже если какой-нибудь манометр какому-то Петровичу совершенно ни к чему, он обязательно его свинтит? А вдруг завтра понадобится! Короче, не стоит хранить личное имущество (а в перспективе – достояние всего человечества!) в проходном дворе!»
И вот вам первая проблема** – как охранить принадлежащее что-либо тебе от такого повсеместно распространенного явления, как присвоение чужого имущества?
___________
** Проблем освещено в этой повести несколько. Мы же останавливаемся здесь именно на этой, весьма немаловажной. О других надеемся сказать в продолжение рецензии в другом номере газеты.
Писатель не раз возвращается к этой теме и на дальнейших страницах повести. В два часа ночи, во время «ночных бдений», вызванных боязнью потерять какие-то части «Мокразды», дядюшка Михай затевает спор с соседкой, старухой Изергилиной, обозвав ее при этом «старая карга» и «Сколопендра Саксауловна». Оправданием этого некрасивого, прямо скажем, поступка, по его словам, служит то, что «… во время ночных бдений, бывает, и не сдержишься. Скажем, вспомнишь, что не далее как вчера с «Мокразды» снова сняли какую-нибудь дефицитную пружину. Ну и выскажешься! От всей души. В два часа ночи. А то и в начале третьего».
Через несколько страниц Михай встречает на автовокзале своего соседа мастера Стаканова.
«Мастер болтался среди пассажиров и каждого третьего дергал за полу пиджака. При этом заискивающе ухмылялся и протягивал что-то черное». Это был манометр. Стаканов продает его Михаю для «Мокразды», украденный у него же, у Михая.
Но не случайно двор, в котором живет дядюшка Михай и его соседи является проходным! Дело, казалось бы, - за малым. Чтобы избавиться от краж, нужно всего лишь повесить калитку. Но желающих сделать это – не обнаруживается. Это и имеет в виду участковый инспектор полиции Гоша, интересующийся ходом создания «Мокразды»:
«Не повесите калитку, и не жалуйтесь, пожалуйста, если трусы с веревок начнут пропадать».
И вот тема эта, пробивающаяся то здесь, то там в ходе спокойного и доброжелательного повествования, находит свое завершение в том факте, что один только лишь гражданин «третьестепенного» государства студент-квартирант негр Абиссиний, называемый по-простому «Василий», в конце концов, и навесил эту самую калитку, превратив, таким образом, проходной двор в непроходной.
И тут мы приходим к выводу о том, что этот, присущий Ивану Георгиевичу Дубу мягкий, так сказать, «юморок», оказывается, имеет двойное дно, и если проникнуть туда поглубже, то окажется он не таким уж и мягким.
По структуре произведения, в ходе развития сюжета мы постепенно знакомимся с обитателями проходного двора и их проблемами.
Участковый Гоша осматривает в связи с жалобами Стаканова, Изергилиной и Бруттовых. «Запускай или убирай к черту!»
Ночные бдения. Дядюшку Михая занимают мысли:
«Заслуживает ли человечество того, чтобы на веки вечные оставаться молодым, красивым и здоровым? Не загордится ли? Не станет ли выпендриваться, скажем, перед пришельцами из других миров, которые рано или поздно посетят нас и которые не будут отличаться такими качествами? И вообще: не повлияют ли вечные красота, молодость и здоровье на производительность труда? (Как известно, молодые, красивые, а тем более здоровые не очень-то любят работать!).Не приведет ли, упаси Господи, такое положение вещей к какому-нибудь глобальному недоразумению?»
На толчке Михай ищет ступицу. «Облагодетельствовать человечество – удовольствие не из простых».
«Весь этот хлам – утюги, чайники, сковородки, ключи, болты и гайки – кучами лежит прямо на земле. И заведует им, этим хламом, значит, самый неожиданный люд: бывшие инженеры, врачи, учителя и музыканты»… «Конечно же, в рейтинге толчка я стою неизмеримо выше своих оппонентов: они продают, а я – покупаю! То есть их булочка с маслом незримыми нитями привязана к моему кошельку: стоит мне купить какой-нибудь болт, и она у них в кармане! Поэтому бывшие инженеры, врачи и учителя суетятся, заискивают и вообще ведут себя самым непредсказуемым образом: могут даже за ногу схватить!»
Лоточница Маруся любит поспать. Открыла лоток вместо восьми в девять с копейками. Спор. «А ты кто такой? Не налоговая инспекция, не директор рынка!». Шум. Повышение цены.
Вместо лошади..
«Стоит ли изводить себя из-за того, что пенсия у тебя с гулькин нос? Короче, кот наплакал! Многие пенсионеры, конечно же, убиваются, хнычут в жилетку: обидело, мол, правительство! Время от времени, разумеется, скулю и я. Как-никак для того, чтобы построить «Мокразду», нужны немалые средства!».
«В век роботов, компьютеров и той же «Мокразды» венцу творения, то есть мне, брести в оглоблях вместо лошади несколько неловко, и выглядит этот процесс довольно странным, но на меня никто не обращает внимания».
«Пробовал я приобщить к столь увлекательному занятию (походить в оглоблях) и бабку Пелагею, супругу».
«Довольно неловко за себя становится перед черным студентом Абиссинием, вольной птицей, который по утрам делает зарядку и обязательно встретится по дороге – все-таки иностранец! Потом подумаешь: «Не может быть, чтобы в ваших третьестепенных странах обходились без тележек». И успокоишься!»
Студент Абиссиний. Представитель третьестепенной страны. По-нашему Василий. Квартирант старухи Изергилиной. Мечтает драть зубы у своих соплеменников. Его кусает одна из напавших на него собак, «которых у вас развелось как бегемотов в Ниле».
Племянник Михая Андрюха достал для «Мокразды» маховик от машины, шлифующей надгробные камни. Примерно раз в месяц к Михаю являются гробовщики, с намерением забрать маховик. Самогон, соленые огурцы и сало решают проблему. До очередного визита.
Супруги Бруттовы. Интеллигентные молодые люди. Радуются и огорчаются вместе с Михаем. Боятся, что в случае пуска «М» будут скандалы, очереди и драки, а они – беременны. И это может сказаться плохо на формировании будущего младенца.
О курсе доллара.Размышления. Стремление что-либо купить и накопление средств для этой цели приводит к повышению курса доллара и повышению цен на толчке. «Вот и получается, что курс доллара напрямую зависит от ваших намерений. А в данном, как говорится, конкретном случае от моих лично. Может, это связано с тем, что американцам не хочется поощрять то, что я решил омолодить человечество?!».
Два эколога и три пожарника пришли принимать меры. К бутыли с 70-градусным самогоном Михай предложил сало и чеснок. «У экологов руки, которыми они подписывали протоколы, и опустились. Пожарники, плюнув на проблемы возгорания, уселись в тесный кружок. «Сало, чеснок и самогон оказали на гостей самое благотворное влияние, в результате чего я отделался устным внушением».
Не будем пересказывать тут содержание повести.
Известно, что средства выражения литературного произведения, в отличие от теорем и постулатов точных наук, не представляют читателям готовых истин в прямом изложении. Скорее всего – наоборот: их задача – являться своеобразным «пусковым механизмом», «спусковым крючком», побуждающим нас к самостоятельным размышлениям. А глубина и качество этих размышлений будет зависеть уже от нашей с вами индивидуальности. Именно поэтому и хотелось бы посоветовать читателю, не ограничиться беглым знакомством с повестью «В нашем проходном дворе», а перечитать ее еще раз.
Может быть, он найдет для себя на «втором дне» тоже что-нибудь интересное!
А вот на какое «творчество» натолкнули «сельские» размышления на поднятую И.Г.Дубом тему меня:
А Я ГАДАЮ НА РОМАШКЕ…
Я сажаю деревья в своем саду.
Красиво весною они расцветут.
В сентябре за плодами сюда приду!
(Если не украдут…).
Люблю я копаться на грядках в земле,
Внукам компоты зимой подойдут.
Как полезно смородины черной желе!
(Если не украдут…).
Следуя предкам, построю колодец.
Из него все соседи воды наберут.
Я куплю и ведро, и всем будет приятно.
(Если не украдут…).
На ромашке гадаю: «Придут – не придут…»,
Прекрасный на грядке мне всходит «карто»…
А проклятых моих колорадских жуков
Почему-то украсть не желает никто!
ОСТАНОВКА
Стоит на поле остановка
(Колхоз построил за свой счет).
Блестит на солнце облицовка,
Здесь народ автобус ждет.
На остановке была крыша,
Но шифер свистнули давно,
Не заходи туда, потише,
А то наступишь на … «оно»!
Скамейки тоже разломали
И все, что можно – унесли.
Видать, ребята не дремали,
«Приватизировать» смогли.
Из досок был неподалеку
Вполне приличный туалет.
Никто не знает подоплеку,
Но туалета теперь – нет.
Тут был когда-то и колодец,
Блестел он новеньким ведром,
Ведро, видать, украл «молодец»,
А к остальному - взяли лом.
Порастаскали каменюки,
Шифер, брус и кирпичи…
Мне рифма же попала в руки
И сказала: «Не молчи!
Хоть остановка – не парламент
И компьютеров тут – нет,
Мы понимаем, люди, с вами:
Один и тот же тут момент.
Мечта похвальная – «Европа»:
Там – чистота и благодать,
Но, как бы не попасть нам в рифму,
Коль мы способны все ломать!».
Подумал я: ведь, в самом деле -
Мечтаем в Страсбург мы давно,
А в остановке, что имели,
Не можем различить «оно».
Может быть, это – красиво:
«Европа – наш приоритет!»,
Но многих я переспросил бы:
«А как же наш менталитет?».
Старушка, бедная Европа,
Еще не знает, кто мы есть!
Еще не знает наши толпы,
И не видала злость и месть!
Толпа у нас на все способна,
Дала в апреле нам урок:
«Ломать-крушить!», и, безусловно,
Нам тот урок и будет впрок.
Но! Тот, кто рушил – не наказан,
Кто подстрекал – тот награжден!
И потому всем ясно сразу:
Про все он знал, предупрежден!
Бросали камни, мать честная,
И – позабыто, с рук сошло.
Скоро год – никто не знает,
Что же там произошло.
Подумать – мне Европы жалко:
Степенный, вдумчивый народ…
О двух концах бывает палка -
Что же с нами ЕГО ждет?
Воры, накравши, кто что может,
Спешат замаливать грехи -
С ухмылкой шепчут в церкви: «Боже…»,
А я, вот, вам пишу стихи.
Стою на снежном перекрестке
У остановки, что без крыши…
Так будь, же, рифма моя, хлесткой,
А не то – съедят нас мыши!
3. ИРОНИЧЕСКИЕ УХМЫЛКИ ПИСАТЕЛЯ ИВАНА ДУБА ПО ПОВОДУ ОДНОГО ЛИТЕРАТУРНОГО СООБЩЕСТВА
Если бы произведение современного русскоязычного писателя Республики Молдова Ивана Дуба «Вдали от суеты или Приключения Верзилова на Поэтическом Острове» экранизировать и представить зрителям в виде этакого компьютеризированного мультика, в котором текст сопровождал бы действия, о которых в нём говорится, то, безусловно, телезритель смог бы получить немало минут истинного наслаждения. Пишу «безусловно», потому что в рассказе много описаний природы и действий, могущих вызвать живой интерес. Это ощущается с первых абзацев:
«… Всё вокруг – пальмовый лист, птички, волны, тропинки, проложенные островными поэтами в недалёкую рощу, и невидимые грибы, прячущиеся в близких сердцу травах, колодец, из которого творческий люд черпал воду для чая, телевизионная антенна на крыше, кот на заборе и курица под забором – стало ещё дороже! Одну из этих восхитительных картин следовало увековечить ямбом либо хореем!».
Это – чувства Главного Островного Поэта.
Или: « Меж тем, не глядя под ноги и скорее всего ничего не замечая, Главный Островной Пародист покинул свой двор и побрёл по тропинке в рощу. И вот, наткнувшись на первый же пень, преграждавший дорогу, он чертыхнулся, плюнул, потёр ушибленную ногу и изумлённо оглянулся. Затем, видимо, понятия не имея, как сюда попал, художник иронического слова опустил своё грузное тело на подвернувшийся обрубок дерева и крепко задумался… «Мучается бедняга! – подумал Главный Островной Поэт, - Творит!». И долго не решался подойти к собрату…».
И таких картинок на всём протяжении огромных, более 25 страниц, размеров – немало. Чего стоят одни только изображения островных пиратов, с их бородами, пистолетами и кинжалами. Или – описание морского путешествия на своём плоту непризнанного поэта П.Верзилова, то и дело защищающего от нападения акул свои рукописи!
Такой мультик с огромным удовольствием смотрел бы и несмышлёный первоклашка, и убелённый сединами пенсионер. Значит – художественный уровень рассказа весьма высок. Но дело в том, что, как мы смогли убедиться на примере других произведений Ивана Дуба, этому писателю всегда свойственно желание сообщать читателю некий объем важной информации между строк. В его повестях, если приглядеться, почти всегда можно обнаружить «второе дно».
Это – во-первых. А, во-вторых, сама специфика материала, описывающего проблемы и события, происходящее на фантастическом Поэтическом Острове, предполагает одно немаловажное условие: чтобы понять сказанное, читатель должен обладать знаниями, касающимися, если и не подробностей нашего современного литературного процесса в Республике Молдова, то, хотя бы располагать общими сведениями о литературе, её жанрах, об издательской деятельности, о литературной критике, о творческих союзах и некоторых других тонкостях, без знания которых будет трудно, а порой и невозможно понять истинный смысл этих иронических ухмылок сатирика. Другими словами – не обладающий таковыми познаниями может не только не понять иронии, но даже и не заметить её существования!
Не углубляясь в подробности (внимательный читатель сможет их разглядеть) относительно самых разных аспектов литературного творчества и литературного процесса, посмотрим, например, какими штрихами и красками описывает сатирик Иван Дуб состояние литературной критики на Поэтическом Острове. Критиков не любили, и их на Острове вообще не водилось, так как они всячески старались выставить творцов на посмешище. Убеждали мир в якобы никчемности их творений. Тогда Поэтическая секция Острова приняла решение – отловить на Большой Земле пару-тройку критиков, завезти их на Остров и в изоляции сделать из них людей. Для этого стали кормить их по 5-6 раз в сутки, чтобы закормить до полного ожирения. Одновременно им не разрешили что-либо писать, забрав у них авторучки. Критики же нашли выход. Ржавым гвоздём выцарапали на стене темницы большую критическую статью относительно творчества ветеранов, проживающих на Острове. Когда же текст статьи был удалён вместе с штукатуркой, критики, взобравшись друг другу на плечи, выцарапывают статью на потолке!
И вот один только этот пример заставляет нас задуматься. Ладно, на Поэтическом Острове, рождённом воображением писателя Ивана Дуба, литературных критиков не любили, и их не водилось. А интересно – в нашей реальности (имея в виду русскоязычный литературный процесс в Республике Молдова) существуют ли литературные критики и любят ли их поэты, прозаики и пародисты?
И тут мы наталкиваемся на столь характерное для Ивана Дуба «второе дно» его произведения, то есть на информацию, содержащуюся между строк. «В каждой строчке есть и точки - догадайся, мол, сама…». Как нам известно из теории литературы и из психологии искусства, каждый художественный образ, каждая мысль, даже самая фантастическая на первый взгляд, возникает не без причины, не «просто так». Толчок, повод, движущую силу им даёт окружающая писателя действительность, сегодняшняя, прошлая или предполагаемая будущая. Понимая это, мы заряжаемся желанием узнать, а как же обстоят дела у нас? И в этом факте – самого возникновения этого желания, побуждающего нас искать «параллели» в реальной жизни и разобраться в сегодняшнем положении дел – большая заслуга сатирика Ивана Дуба, человека, знающего литературное творчество не один десяток лет, в том числе – русскоязычное литературное творчество Молдовы.
То, что Поэтический Остров и Содружество Островных Сочинителей – образы, навеянные современной нашей литературной действительностью, - не подлежит никакому сомнению. На это указывает не только прозрачное название плавучего издательства «Ванесса», весьма созвучное с названием одного кишинёвского издательства, и не только фамилия непризнанного поэта Петра П. Верзилова, созвучная с фамилией одного поэта, публиковавшегося в журнале «Литературный Диалог». Не будем раскрывать читателю разгаданные нами параллели и иносказания, скрытые за ироничным, остроумным и шуточным изложением фантастических сюжетов, наподобие взаимоотношений литературного сообщества с морскими пиратами. Но ряд вопросов, навеянных чтением рассказа «Вдали от суеты или Приключения Верзилова на Поэтическом Острове» позволим себе сформулировать.
Вот они.
Что представляет собой сегодня русскоязычный литературный процесс в Республике Молдова?
Какова литературная ценность произведений, издавыаемых на русском языке в Молдове издательствами и журналами?
Существует ли у нас литературная критика?
Насколько наши литературные произведения актуальны и важны для читателя?
Каковы роль и перспективы писательских объединений в Молдове, в которые входят писатели и поэты, пишущие на русском языке? И чего это вдруг они размножаются и не находят между собой общего языка?
И т.д..
Конечно, ответить на эти вопросы не так-то просто. Но поразмыслить над ними не грех, а даже и может быть большая литературная польза.