предыдущее http://www.proza.ru/2013/07/22/1686
***
«Серёжа, здравствуй! И это снова я, твоя Аня. Пишу тебе из больницы. Нет-нет, всё в порядке, не болею. Хочу тебя обрадовать – у нас сын. Да-да, сын, как ты и говорил. Спасибо тебе, Серёжа, что берег всё это время. Решила, что назову его твоим именем, ты ведь не против? Будет у нас Сергей Сергеевич. Улыбаюсь. Знаю, и ты улыбаешься тоже.
Видела уже нашего сынишку. Глаза твои и вообще похож на тебя. Не смейся, правда. Скажешь, не видно, маленький ещё? Мне соседка по палате так сказала: мол, израстётся ещё, там дальше ясно будет. А я сейчас вижу, что похож.
Он такой смешной, особенно когда морщит лобик и спит. Вырастет у нас красавец. Только стихи я ему писать не дам. Не хочу, чтоб как ты…А впрочем, пусть будет как будет. Главное, чтобы человеком вырос. Я обещаю, Серёжа, выращу…Жаль, тебя нет рядом… Господи, конечно, ты рядом будешь всегда, в душе, в сердце, в памяти, но ему будет так не хватать отцовского слова, отцовской руки…
Знаю, милый, ты видишь всё…И Егора видишь. Скажи, он меня любит? Ты уж прости, что так к тебе, с такими вопросами. Не ответишь…Дашь знак? Не ревнуй только, ладно? Я привыкла к нему, он хороший. И Сережёньку нашего поможет воспитать…
Я буду ждать…И обязательно тебе напишу. Целую».
Анна положила ручку на тумбочку и свернула вчетверо исписанный лист. Порывом ветра распахнуло форточку, отчего Аня вздрогнула.
– Кому письмо-то? – Соседка повернулась, зевая.
– Никому, так, – коротко ответила Аня, спрятав сложенный лист в карман халата.
– Ну, не хочешь – не говори. Родила-то как?
– Нормально.
– Орала, небось?
– Да, было, – Аня смущённо улыбнулась.
– Ну, так, нам это положено. Без этого никуда. Тут это, твой приходил давеча, когда ты спала. Будить не велел. Зашел, постоял-посмотрел и ушёл.
– Ничего не говорил?
– Нет. Улыбался только.
– И где у нас новоиспеченная мама? – Анна обернулась на голос. В дверях показался Егор.
– Во, вспомни…Сто лет будете жить, Егор Александрович, безгрешный Вы наш. – Лида громогласно рассмеялась.
– А по какому поводу вспоминали? Не ругали, надеюсь?
– Да нет, конечно. За что ж Вас ругать? От Вас вся больница без ума. – Лида снова засмеялась. – Ну, по-крайней мере, бабская половина.
– Так уж и вся?
– Вся, вся. И не только, небось, больница, а?
– Ну, не знаю, – Егор улыбался. – А вспоминали, всё-таки, по какому поводу?
– Так сказала я Ане, что заходили Вы давеча, будить не велели. Оно и верно, отдыхать ей надобно после родов-то. Да и некогда будет потом одной-то. Это сейчас дитё под присмотром, а дома одна забегаешься. – Она повернулась к Ане и продолжила, вновь обращаясь к Егору. – Верно, доктор?
– Верно. Только Вы уж заранее Анну не пугайте.
– А кто пугает? Я предупреждаю. Опыта у меня в этом деле ого-го. Мужик в доме, да детишки старшие взрослые уже, а всё одно, так ухайдокаешься за день. Да и за ночь. Мой-то, сволочь, даже ведь не встанет ночью ребёнка посмотреть. Только орёт: успокой, успокой. Ладно, ещё пеленки первым стирал. А у тебя и нету никого. Всё сама будешь.
– Я смогу, - твердо ответила Аня. – Всё смогу.
– Я же к чему. Мужика тебе в дом надо. Правда ведь, Егор Алексаныч? – женщина подмигнула Егору.
– Мужчина всегда должен быть в доме, – ответил он серьёзно.
– Я справлюсь, – как отрезала Аня. В её голосе Егору даже послышался звон металла.
– Так, никто и не сомневается, милая, – Лида вздохнула. – Только сил потратишь уймищу. Нам-то, бабам, не привыкать…
Егор поправил халат и кивнул Ане:
– Встать сможешь?
– Смогу, я вставала уже. Роды нормально прошли.
– Знаю, спрашивал. Ну, пойдем?
– Пойдем.
Егор и Аня вышли в коридор и направились на больничный двор. Предвечерний воздух был еще тёплым. Стояло бабье лето.
Молодые люди прогуливались под пожелтевшими деревьями. Егор поддерживал Анну под руку. Аня вдруг резко остановилась и повернулась к Егору:
– Скажи, Егор, почему ты мне уделяешь так много времени?
– Просто хочу помочь, – он не нашёлся, что ответить, от неожиданного вопроса. Нет, не так. Егор сам хотел сказать Анне о своих чувствах, поэтому и вывел её на прогулку. Понятно, что больница не самое лучшее место для таких разговоров, но он подумал, что тянуть дальше бессмысленно.
– И всё? – голос Ани стал мягче. Несвойственная ей резкость исчезла. Перед ним стояла его Аня.
– Знаешь, если честно, ты меня опередила, – улыбнулся Егор.
– Как?
– А вот так. Хотел сказать, давно уже, впрочем, что без тебя уже не могу. – Он взял ее ладони в свои. – Ты мне сразу понравилась, еще тогда, в больнице, в первый раз, помнишь?
– Помню…
– Я подумал тогда, что такого не бывает. Не поверил.
– А потом?
– А потом влюбился. Понял это, когда после первого же расставания стал ждать новой встречи. Мне хотелось увидеть тебя, посмотреть в твои глаза, развеять твою печаль…
– У тебя это действительно получилось.
– И я понял, что ты и твой малыш – это судьба. Моя судьба…
– Но это не твой ребенок.
– Нет, Аня, теперь он мой. Он рос на моих глазах, толкался там, беспокоился, радовался и грустил вместе с тобой. Он наш. Ты слышишь, он – наш. – Егор обнял Анну. – Я люблю тебя. Вас люблю.
Аня закрыла глаза и опустила голову на плечо Егора. Халат пах лекарствами, и от этого запаха (а, может, и от попавшей в горло настоящей, такой забытой, капельки счастья) Аня чихнула. На глазах её выступили слёзы. Она подняла глаза и увидела на крыше флигеля белого голубя.
– Спасибо, Серёжа, – прошептала Аня.
– Что? – Егор посмотрел на неё.
– Я сказала спасибо. Спасибо тебе, Егор. За то, что ты есть. И…надеюсь, за то, что ты будешь.
– Ты, правда, хочешь, чтобы я был с тобой?
– Хочу, да.
– Понимаю, здесь не время и не место, но я хочу сделать тебе предложение. – Егор собрал на земле охапку желтых и красных кленовых листьев, встал на одно колено. – Выйдешь за меня замуж?
– Егор, ну ты что? – засмущалась Аня. – Встань. Неудобно.
– Ты не ответила, – улыбнулся он.
– Да, я выйду за тебя.
Егор вскочил и закружил Аню, подхватив ее на руки.
– Отпусти, пожалуйста, – снова смутилась Аня.
– Да, отпускаю. Побежали, пора кормить нашего малыша.
**
Четвертого дня Клюева подняли с кровати.
– Нешто неможется? – спросила санитарка. – Вставать уже пора, милок.
Клюев, до этого безучастно смотревший в потолок, молча повернулся на бок и сел на кровати.
– Вот и ладно, – снова заговорила санитарка. – Вставай. Придет Егор Алексаныч – заругает. Тебе швы снимать скоро.
Кряхтя, Клюев оперся на спинку кровати и попробовал встать. Удержался на полусогнутых ногах, сделал первый шаг. Ничего. Он удивился. Боли почти не было. Сделал еще шаг. И еще.
– Не болит? – Клюев помотал в ответ головой. – Егор Алексаныч у нас волшебник. С того света вернет, если надо.
– Вернул, пожалуй, – пробормотал он еле слышно в ответ.
– Что, милок?
– Да, ничего. Хороший доктор, говорю.
– Вот-вот. А ты ходи. По стеночке, по стеночке, глядишь, привыкнешь. Бегать будешь через неделю.
Клюев усмехнулся: «Бегать…От них не убежишь. И от себя не убежишь. А куда мне больше бегать-то?»
Николай Алексеевич дошел до двери палаты, выглянул в коридор. Тишина.
– Туалет тут у вас где? – спросил он санитарку.
– В конце коридора, милок, где ж ему быть-то ещё.
Клюев решил сам дойти до туалета. Коридор был длинным, а палата находилась как раз посередине. Опираясь на стену, он медленно передвигал ноги.
Сзади послышались голоса. Мужской и женский. Смеялись. Что-то в них было знакомое. Да, доктор. Клюев узнал мужской голос. А женский…Анна. Клюев остановился. Повернул голову. Точно, она. Изменилась. Стала женственной, повзрослела.
Пара поравнялась с Клюевым.
– Пошли? Хорошо! Здравствуйте, Николай Алексеевич!
– Пошёл, мил человек. Спасибо, заштопал на славу, не болит ничего.
– Работа у меня такая – резать и штопать, – улыбнулся Егор. – Ой, Ань, давай я тебя познакомлю. Это Николай Алексеевич Клюев, поэт. Такие стихи пишет – ого-го. Они с Есениным жару давали. Ведь, правда? – Он повернулся к Клюеву.
– Стишата есть. Да вот брата нет младшого моего. Николай Алексеевич. – Клюев изобразил подобие поклона и взял руку Анны, приложившись к ней губами. Он не показал своего знакомства с Аней, видел, как она сжалась, встретив его.
Аня действительно оцепенела, увидев человека, с которым Сережа встречался накануне смерти. Его, именно его она считала вестником несчастья. Вспомнился вечер 27-го в кафе, влажные руки, мокрые губы и холодный взгляд, от которого её тогда передернуло. Теперь вселенский холод вернулся. Те же ощущения. Только взгляд стал другим. Нет, холод остался, пожалуй, был даже больше. Но это был взгляд мёртвого человека. Нет, не мёртвого. Обречённого…
– Вы, Егор Александрович, берегите такую красоту. Дорогого стоит.
– Берегу, Николай Алексеевич. Вот, женюсь и не отпущу от себя больше.
– И ты, девонька, его береги, – Клюев перешёл на окающий вологодский диалект. – Не ровён час потеряешь – не вернёшь.
От этих слов у Ани подкосились ноги. Она уцепилась обеими руками за Егора, боясь упасть.
А Клюев вдруг соскользнул по стене и завалился набок. Егор кинулся на помощь.
– А ты женщины молодой опасайся, – услышал он шёпот Клюева. – Не этой, - слабо кивнул в сторону Ани. – Другой. Чёрная дорога будет тебя ждать. Но ты вернёшься. Она вернёт. – Клюев снова кивнул на Аню. – Береги и берегись. – С этими словами он схватился за руку Егора и рывком поднялся.
– Ну-ну, Николай Алексеевич. Не нужно резких движений, – Егор поддержал больного. – Давайте-ка в палату.
Он довёл Клюева до кровати и уложил. Аня осталась в коридоре. Едва Егор вышел, Аня подошла к нему и спросила:
– Что он тебе сказал?
– Да, ничего особенного, Ань.
– Нет, ты скажи. Ну, пожалуйста, – Анна трясла его за руку. Вид у нее был тревожный, на глазах выступили слёзы.
– Эй-эй, тебе нельзя волноваться, молоко пропадет. А он пожелал нам с тобой счастья.
– Правда?
– Правда. Ты чего так переживаешь? Поэт, хороший человек.
– Не нравится он мне, Егор.
– Почему?
– Не нравится, и всё. – Анна вздохнула. – Пошли отсюда, а? – Она решила, что расскажет обо всём Егору. Но не сегодня. Позже…
продолжение http://www.proza.ru/2013/07/31/1858