Я вернулся домой поздно. Тихонько, не звякнув ключом, отпер дверь, снял в передней штиблеты и на цыпочках прошел в кухню покурить. Жена сидела в гостиной у телевизора.
“Ты случайно не собираешься поступать в балетную школу?” - подумала она.
“С чего ты взяла?” - подумал я в ответ.
“Мог бы в своем доме ходить не на цыпочках, а как все люди”, - подумала она.
“Просто я не хотел тебя беспокоить”, - подумал я в ответ.
“Как будто бы не знаешь, что все равно не лягу, пока ты шляешься не-весть где”, - подумала она.
“Я - шляюсь?” - подумал я. – Да я вкалываю, как проклятый!”
“Интересно, что это за сверхурочные до полуночи?” - подумала она.
“Значит, надо было!” - подумал я в ответ. – Обсуждали кое-какие вопросы в непринужденной обстановке”.
“Почему этого нельзя делать дома за чашкой чая?” - подумала она.
“Не смеши меня! Кто сейчас ходит на чашку чая? – подумал я. - Такая мысль может прийти в голову только зануде…”
“Если ты и впредь собираешься меня оскорблять, прекратим разговор”, - подумала она.
“Извини, я погорячился: последнее время я что-то слишком часто срыва-юсь, - подумал я в ответ. – Наверное, усталость… Но пойми: мужская соли-дарность нуждается в своей компании”.
“Для застолий? Без того, чтобы не обмыть, не спрыснуть, жизнь свою не мыслите!” - подумала она.
“Ну, подумаешь, пропустим рюмку-другую”, - подумал я в ответ.
“С рюмки начинают и спиваются…” - подумала она.
“Я знаю меру”, - подумал я в ответ.
“Все алкаши утверждают, что знают предел, - подумала она. – А спохва-тываются тогда, когда уже поздно”.
“Это из брошюры “Алкоголизм и его последствия”, - подумал я в ответ. – Если б можно было на моей работе обходиться без приятельских застолий, я был бы счастлив – ни тебе изжоги, ни чугунной головы по утрам. Однако, как ты думаешь, достал бы я конденсаторы для завода вот так – за красивые гла-за? По бартеру! Наши снабженцы месяц пупки надрывали, но ни фига не су-мели. А я лишь намекнул Николаю Николаевичу…”
“Лучше бы ты не вспоминал про эти конденсаторы! – подумала она. – Ты забыл, как горланил неприличные песни и стучал лбом в дверь?”
“Подумаешь, разок перебрал чуть-чуть, так ты теперь всю жизнь будешь попрекать! – подумал я в ответ. – Оставим в покое конденсаторы. Как ты по-лагаешь, почему Фитюков, у которого язва двенадцатиперстной кишки, по-лучает премию раз в год, а я каждый месяц?”
“Да провались ты со своими деньгами! – подумала она. – Я устала так жить!”
“Начинается… - подумал я в ответ. – Сейчас заведешь старую песню на-счет кухни, стирки, обедов…”
“А как же! Я для тебя кухарка, прачка и прислуга!” - подумала она. – Тебе наплевать, что я не сплю в ожидании тебя, нервничаю, места себе не нахожу6 то там убили, то там взорвали…»
“Нас развозит шофер Николай Николаевича, - подумал я в ответ. – Так что исключено…”
“Пока ты развлекаешься в своей тепленькой компании, я забыла, когда в последний раз была в театре, в гостях, - подумала она. – Итальянские туфли ни разу не надеваны”.
“Хорошо, хорошо, успокойся, - подумал я в ответ. – Как только сдадим балансовый отчет, пойдем, куда тебе угодно. Хочешь в Ленком? Хочешь в Большой? Я попрошу Николая Николаевича…”
“Да пропади ты пропадом со своим Николаем Николаевичем! Таким же отпетым алкашом, как ты сам! Я сыта твоими обещаниями…” - подумала она.
“Ну, ну, не будем ссориться на ночь”, - подумал я в ответ.
“Ладно, - подумала она. – Тебе чаю дать?”
“Уже поздно, - подумал я в ответ. – Завтра у меня трудный день. Ложись-ка ты, моя дорогая”.
Я затушил сигарету и выстрелил окурком в форточку. Затем поднялся и отправился в спальню.
Жена уже взбивала подушку.
А говорят, телепатия – вздор…