Серж влюбился. Да так, что обо всем позабыл. Девушка училась в школе, и чтобы ее встречать, Сержу пришлось уволиться из редакторов. Но деньги имеют свойство заканчиваться, и однажды Мать сказала ему: «Сынок, садись-ка на свои коврижки...»
Действительно – пора было. Возвращаться на Телевидение он не хотел: там не отпросишься лишний раз, не прогуляешь. Нужно было что-то другое. И тут подвернулся таро-ремонтный завод. Работа не тяжелая, порядка никакого – то, что надо.
Вышел он на работу. Удивительные люди там работали: алкоголики, после психушки, неудачники. Странное дело: хотя его и любили на прежней работе, но там повсюду был регламент, даже во взглядах, а здесь глаза у работяг были, словно чистое небо, и простодушие, какое встретишь разве, что у детей. Подружился он с двумя людьми: Михаилом, и с женщиной, имя не помню. Только через каждое слово она говорила: »бляка». И не было в этой «бляке» ничего матерного, наоборот - было в ней что-то теплое, прозрачное, дружеское. Михаил как-то признался: «Голоса пришли ко мне. Звали в окно, но я не пошел, у меня третий этаж»… - Да…
А женщина говорила: «Ты, бляка, опять, бляка, уйдешь, бляка, раньше?» - Ага, бляка, – отвечал Серж.
- Жалко, бляка.
В общем, работа удалась, только платили мало. А так: когда хочешь - приходишь, уходишь, можешь хоть неделю не появляться – и не спросит никто. Странная была работа, и начальство странное. Серж скоро привык… Он то складывал из тары высокую гору, то грузил с нее на повозку разные ящики. Лошадь пугалась, когда с горы ненароком скатывался ящик, и мужик на козлах кричал на нее. Сколько бы продолжалась вольготная жизнь, и дружба Сержа с Михаилом и той женщиной, но однажды возница не в духе оказался, и начал бить лошадь по нежной морде поводьями. Через минуту ему на голову упал ящик, тяжелый, из-под инструмента...
Поскольку наверху был один Серж, его уволили.
Все забывается, только Михаила и ту женщину Серж забыть не смог. Бывало, разговаривает с кем-нибудь, так и хочет сказать: »Ты, "бляка»…
Да некому.