Вспоминая Цзяннань. Опыт переводчика

Галина Стручалина
Я собираюсь в путешествие. Дорожное чувство раскачивает душу, и она нетерпеливо, как в детстве, спрашивает: когда? Когда ты возьмёшь лист бумаги и остро отточенный карандаш и позволишь мне пуститься в путь?
Всё правильно: не рюкзак, не чемодан, – они понадобятся только в отпуске, – чтобы проделать путь в десять тысяч ли,  мне нужны карандаш, бумага, словари и Интернет. Я путешествую, переводя стихи китайских поэтов. Это моё хобби, так я удовлетворяю тягу к знаниям, красоте и учу язык одновременно.
Китайские поэты оставили целые путеводители в стихах по местам удивительной красоты, где им доводилось служить или странствовать, поклоняться святыням или отбывать ссылку. С карандашом в руке я  побывала  в монастыре Далиньсы и у подножия Пагоды Жёлтого журавля, в горах  Утайшань и в Инчжоу, посетила Цзянмэнь на реке Сицзянь, и даже встретила вечер в речном квартале  Циньхуай, что в старом Нанкине… Надеюсь, когда-нибудь я действительно там побываю, а пока… Что ж, куда мне отправить тебя, душа? Может быть, в Цзяннань?
Любое путешествие начинается с обдумывания маршрута. В качестве карты я беру стихотворение Бо Цзюйи, одного из великих поэтов династии Тан. Стихотворение – первое из цикла «Цзяннаньские воспоминания»*.
 Для начала записываем его на листе в иероглифах и делаем подстрочный перевод. И останавливаемся. Потому что дальше, словно в русской сказке: «Направо пойдёшь…»
Направо – это узнать, чем стихи Бо Цзюйи отличаются, например, от стихов других поэтов эпохи Тан: ведь переводчик должен передать не только смысл, но и дух поэзии, следовательно, понять душу самого поэта.
Налево – это узнать о предмете стихотворения, области Цзяннань, её природе, о реке Янцзы, неоднократно упомянутой в тексте. Тут снова в помощь Интернет и фильмы ССTV.
Прямо – это в этимологические и толковые словари, проверить кое-какие из иероглифов, уточнить оттенки смыслов. 
Бо Цзюйи (772-846) носил также имена Бо Лэтянь и Бо Сяншань, сам же себя именовал гением стихов (по аналогии с другим великим поэтом Тан, Ли Бо) или демоном стихов. Таким образом поэт подчёркивал экспрессивность своих строк.
Бо Цзюйи и его друг-поэт Юань Чжэнь стояли у истоков Движения за обновление поэзии, также называвшегося Новые юэфу. Юэфу – жанр традиционной китайской лирической поэзии. Древние, обычно народные, песни-юэфу обязательно предполагали наличие мелодии, с которой они составляли единое целое. Новые юэфу танских поэтов уже были стихотворениями без музыки, точнее, они содержали её в самих себе. Отсюда  их напевность, гибкость ритма и рифмы и бо;льшая эмоциональность, чем в классических стихах – ши.
Другой стороной Движения за обновление было наполнение поэзии любовью к человеку. После восстания Ань Лушаня в Китае ожесточились нравы, цвела коррупция. Честно говорить о современности, возвращать человека к человечности, писать простым и понятным языком – вот каков должен быть поэт, считал Бо Цзюйи. И таким был его предшественник на этой стезе, поэт Ду Фу. Говорят, что свои стихи Бо Цзюйи читал старой служанке и оставлял только те, которые она понимала. Уже при жизни поэта его произведения пользовались большим успехом не только у просвещённого сословия, но и у простолюдинов.
Однако это не значит, что поэт выбирал примитивные сюжеты и слова. Бо Цзюйи глубоко изучал конфуцианство, даосизм и, особенно, буддизм. Он много путешествовал по монастырям, в том числе находившимся вокруг Ханчжоу, и оставил немало стихов о своём пребывании в этой местности.
И здесь пора поговорить о Цзяннани, поскольку город Ханчжоу  входит в эту древнюю область. Дословно с китайского Цзяннань – «к югу от Янцзы». Это правобережье Великой реки, которое в современном административном делении включает территории провинций Аньхой и Цзянсу (города Нанкин, Сучжоу, Уси), а также Шанхай и северный Чжэцзян (города  Ханчжоу, Нинбо).
Издревле эти места привлекали не только торговцев, но и паломников, и  путешественников – причём не только из Поднебесной, но и из других стран. Цзяннань как нельзя лучше воплощает в себе суть равнинного Китая, сочетающего в характере величественное спокойствие и затаённую мощь, взятую сушей у воды. Здесь немало красот и достопримечательностей. Сучжоу, например, называют Китайской Венецией, а Ханчжоу знаменит  озером Сиху, история которого в китайской поэзии тесно связана с именем … Бо Цзюйи.
Будучи губернатором Ханчжоу, Бо Цзюйи выстроил на озере дамбу, защитившую земледельцев от засухи. Кроме этого, тонко чувствовавший красоту этих мест губернатор распорядился благоустроить дорогу вдоль дамбы, чтобы сделать прогулки у озера более приятными. Он же, но уже как поэт, ввёл в  художественную литературу название озера – Сиху. Впоследствии поэты эпохи Сун, также служившие в Ханчжоу, Ян Ваньли и Су Дунпо, оставили об озере поэтические строки. Так повелась поэтическая традиция любования этим местом, продолжающаяся до наших времён. А Су Дунпо ещё и построил очередную дамбу, поскольку, как и Бо Цзюйи,  был назначен на должность губернатора.
Особенностью озера Сиху и пребрежных вод Янцзы с давних времён являются лотосы. Их яркие, шафраново-красные, алые, а порой даже малиновые цветы, в сочетании с бирюзовыми, изумрудными, нефритовыми и малахитовыми оттенками зелени совершенно преображают речной пейзаж. Неудивительно, что именно это обращает на себя внимание поэтов, описывающих Цзяннань. Бо Цзюйи говорит о том, что цветы лотосов ярче пламени, а речные воды весной зелёным оттенком походят на  листья китайского индиго.
Китайкое индиго или горец красильный, или синий корень – растение, из которого получали устойчивый синий краситель; раньше оно было распространено не только в Азии, но даже некоторое время возделывалось в Украине и на Кавказе.
 Ну, и наконец, об иероглифах и о самом стихотворении. Начинается оно словами, которые можно перевести и как «в Цзяннани хорошо», и «Цзяннань хороша», и даже «приветствую Цзяннань». Строчку по-настоящему начинаешь понимать, когда сопоставляешь её с последней строкой стихотворения: «Как же не вспоминать Цзяннань?»  Это что-то вроде традиционной парной надписи,  украшающей  китайские дворцы, пагоды, мосты и и просто жилища.
Добавим, что цикл стихотворений написан поэтом как отклик на одноименные стихи неизвестного автора, возможно, поэтессы-куртизанки,  и как отклик на бытовавшую в те времена мелодию «Вспоминая Цзяннань». 
Значение «помнить, вспоминать» в китайском языке имеют несколько слов. Иероглиф, который использует Бо Цзюйи, содержит в себе значок «сердце». То есть воспоминания действительно глубоки и сокровенны, раз их хранит сердце, а не разум…

Что же вышло в итоге под моим любительским пером? Вышло так:

Цзяннань хороша,
Этот край и пейзажи давно я успел  изучить.
Здесь речные цветы на рассвете  краснее огня,
А весной воды зелены, словно индиго-трава,
Как же можно Цзяннань  в своём сердце не сохранить?

Конечно, стихотворение переводили и до меня, и переводили известные профессиональные поэты-переводчики. Но ведь мой перевод – это не обычный перевод, это туристический маршрут. Сколько ног идут одной дорогой, сколько глаз видят один пейзаж? И сколько мыслей рождается при этом у каждого путешественника?  Неизменно лишь одно: уважение и благодарность к проложившему дорогу, восхищение красотой природы, и – наверное – стремление идти дальше по дороге в десять тысяч вёрст.