Глава 15
Выкуривая очередную сигарету без фильтра, подполковник Немор всматривался в бинокль. Он наблюдал за происходящим на главной площади действием. С его позиции было удобно созерцать картину боя малого отряда серьеновских штрафников против регулярной армии Анкламской коалиции.
Несмотря на само понятие штрафбатальона, подразумевающее пушечное мясо, эти были неплохо организованы, что вызывало восхищение, если не страх. Танк занял позицию около фонтана, дающую определенное преимущество обороняющимся. Им хватало места между этими двумя препятствиями, чтобы менять позицию, но главный плюс такой дислокации был в другом.
С двух сторон они были защищены танковой броней и каменными плитами фонтана. Да, оставались зазоры по бокам, однако проблемой это не было.
Два солдата — лучник и мужчина с повязанной на поясе гимнастеркой — ставили дымовую завесу с помощью соответствующих гранат. Она образовывала густой туман, за которым было не видно абсолютно ничего.
Из минусов стоит отметить лишь один: продолжительность такой преграды всего-навсего три минуты.
Среди обороняющихся выделялась одна. Выделялась конкретно для Немора. Подполковник любил таких вот представительниц прекрасного пола. Настолько, что не смог удержаться и сейчас. Видя, как юная девушка с пепельными волосами грациозно перемещается, неумело держит винтовку и при каждом выстреле закрывает глаза, мужчина возбудился. Его детородный орган уперся в штаны, в которых ему стало тесно.
-Длойцен!- продолжая смотреть в бинокль, Немор позвал своего помощника.
Тот стоял за дверью, потягивая низкосортное вино, взятое из подвала порушенного магазина. Услышав, что его имя прокричали, солдат поставил бутылку на пол, вытер с губ остатки жидкости и вошел в кабинет подполковника.
-Я!
-Иди сюда, глянь.
Немор вручил своему помощнику бинокль, едва тот встал около окна.
-Вон, смотри. Та девка мелкая. Руки у нее трясутся, на ногах еле держится,- описывал ее мужчина, истекая слюной.- Видишь?
-Так точно,- подтвердил Длойцен.
-Принеси мне ее в подвал. Если наши ее расстреляют, лишусь такого трофея…
-Вы уверены, что игра стоит свеч, капитан?- неуверенно спросил солдат, отдавая бинокль командиру.- Она ведь может быть и старше, чем кажется. Ради нее стоит рисковать людьми?
-Стоит, тем более, что людей там не будет. Только ты. Пойди и приведи ее мне. Как хочешь тащи, но чтобы через десять минут была тут. Я передам снайперам, они ее подстрелят. А ты тащи. Понял?
-Так точно, капитан. Можете на меня положиться.
Отдав честь, Длойцен вышел из кабинета.
Он взял автоматическую винтовку, ранее прислоненную к дверному косяку, проверил магазин — он был полон, — вставил его обратно и передернул затвор, подавая боеприпас в патронник.
***
Ветер — два метра в секунду на девять часов.
Дальность — сто тридцать метров.
Не слишком далеко, это радует. Да и ветер благоприятствует спокойной стрельбе. Пуля не сильно сместится влево и вниз. Единственное, что может помешать — дымовая завеса, сильно закрывающая обзор.
Да еще и этот туман…
Неплохой у этих сорвиголов тактик, раз используют как плохую видимость, созданную природой, так и неестественную.
Ему поступил приказ обезвредить девочку. Пепельные волосы, рост ниже среднего. 166см.
Раньше этот снайпер стрелял только по более высоким людям. Начиная от 170 и выше. Но четыре сантиметра не должны представлять особой разницы, как ему казалось.
Но именно казалось. Едва увидев ее, солдат понял свою оплошность. Ее траектория бега была столь непродуманной и нелогичной, что выдавала в ней зеленого новобранца, пороха не нюхавшего.
В данной ситуации это, может, даже плюс.
Для нее, имеется в виду.
И все же, для снайпера нет невозможной цели.
Задержав дыхание и закрыв один глаз, он тщательно прицеливается и нажимает на курок.
***
Первую подкосила резкая боль. Все, что она успела сделать — вскрикнуть от разрыва мышц. Пуля пробила ей ногу в районе бедра, повредив четырехглавую мышцу. Прошла навылет, что тоже не есть хорошо.
Тело девочки грузно ударилось о землю. Она упала лицом вниз, разбивая верхнюю губу. Нос тоже пострадал. Хоть он и не был сломан, из него потекла кровь. Подбородок ободрался, маленькие частицы кожи остались на холодном асфальте.
Буквально хватаясь за ногу, девушка попыталась не кричать. Понимала, что если ее голос услышат другие члены группы, отвлекутся на нее и могут погибнуть.
Ну уж нет, лучше терпеть.
Сама она остановить кров не сможет, чего не осознавала. Потому и попыталась зажать пробитое бедро ладонями хотя бы с одной стороны.
С другой же кровь начала течь все быстрее, растекаясь по асфальту.
Дымовая завеса закрывала ее не только от взора союзников. Анкламы ее не видели, не могли в нее прицелится из-за закрывшей ее тело пелены.
Несмотря на рассудительные действия по поводу крика, Первая запаниковала. Она не знала, что с ней будет, выживет ли она и прочее. Предполагая самые худшие исходы, собственный мозг вверг ее в безумие. То настоящее и неподдельное, свойственное человеку перед ожиданием собственной смерти.
Я умру…
Я умру…
Я умру…
В голове девушки проносилась лишь эта мысль, сердце учащенно билось в груди, вместе с кровью разгоняя по телу панику и страх.
Я умру…
Я умру…
В этом хаосе не было места состраданию.
Он не терпит паникеров, избавляясь от них точно выверенным выстрелом.
Не хуже снайпера, судьба стреляет пулей отчаяния, впитавшей яд страха и забвения. Хоть эта пуля невидима и даже не приносит физической боли, ранит она страшнее любой другой.
Ранит не столько тело, сколько душу. Выворачивает ее наизнанку, показывая все, что человек держит внутри себя.
Я умру…
Я умру…
Я умру…
Я умру…
К удивлению самой Первой, ее руки перестали слушаться хозяйку. Они обвисли, отпуская кровоточащую рану.
Сзади нее на одном колене стоял мужчина. Девочка не видела его, но почувствовала иглу. Она медленно вошла ей под шею, вводя очень сильный обезболивающий препарат, действующий мгновенно. Его принцип заключался в том, что, разносясь кровью по всему телу, в первую очередь к головному мозгу, он парализует нервные окончания, превращая человека в бесполезную аморфную массу, способную только глазами шевелить, да мыслить. Все остальные функции, включая даже пищеварение, отключаются. Исключением являлась разве что кровеносная система.
-Вот так, вот так,- пролепетал приятный мужской голос.- Теперь не подрыгаешь, милашка.
Сильными руками он поднял Первую с асфальта. Он нес ее как невесту из зала бракосочетаний, разве что правильной одежды каждому не хватало.
Тепло ее тела, вот что поразило Длойцена. Она была горячая. Никогда раньше солдат не видел и не чувствовал столь раскаленного девичьего тела. Даже когда страстно любил шлюх в походах или жену на скрипучей кровати…
Их тела были не столь горячи, как тело этой девочки.
Это от страха. Длойцен понимал. Не мог он лишь осознать, что же за страх такой должен быть, чтобы вот так сильно поднялась температура человеческого тела.
***
Сквозь туман и дымовую завесу было видно с трудом. Крест только сейчас начал видеть, что план Дефолта давал определенный сбой. Обзор загораживался и им тоже, не только коалиции. Завеса слишком плотная, дым густой. Приходилось постоянно менять местоположение, чтобы враг не привык к одному месту и стрелял навскидку, не ожидая попасть.
Сложнее всего приходилось Тристану и его танку. На него покушались уже восемь раз за четыре минуты. Пять гранатометчиков и три танка. Первых убивал, в основном, Пойт, используя снайперскую винтовку. Со вторыми разбирался Кровосос.
Тем самым тяжелую машину удалось удерживать уже длительное время, учитывая, что стоит она неподвижно. Скорее баррикада с человеком внутри, чем оружие поддержки.
Справа, где располагался нос танка, пелена начала рассеиваться. Медленно, но это происходило.
Крест уже хотел кинуть еще одну дымовую гранату, но остановился. Он увидел, как какой-то человек в одежде солдата Анкламской коалиции выносит на руках с поля боя Первую. Он шел к ратуше.
-Твою мать!- выругался Ганз.
Если он уйдет отсюда, то оставит группу без медицинской помощи. Но с другой стороны, Первой всего четырнадцать лет. Она еще жизни не повидала, а ее уже хотят взять в плен. Причем настолько наглым образом…
Выбор был очевиден.
-Кровосос, командуй!
Шамер отчетливо услышал слова Креста. Не до конца понимая, что же задумал старшина, высокий мужчина кивнул.
Сразу же кинув последнюю дымовую гранату, Ганзельсбах обнажил оба мачете. И медленно побрел в сторону ратуши. В такой ситуации торопливость не приведет ни к чему хорошему, а значит придется действовать тихо, скрытно и медленно.