24 августа 1941 года немцы захватили Чудово, перерезав железнодорожные пути на Москву и выйдя на теперешнюю границу Ленобласти (тогда она включала Псковскую и Новгородскую). 25-го вступили в Гатчину, 27-го - в Тосно. 30 августа захвачена Мга – железнодорожный узел, прервана связь на восток и север. 8 сентября в руках немцев оказался Шлиссельбург, город на Неве у самой Ладоги. Блокада Ленинграда стала окончательно свершившимся фактом.
6 сентября начались бомбежки Ленинграда с аэродромного узла, устроенного в районе недавно перед тем захваченной Гатчины.
13 сентября в Ленинград прибыл заместитель наркома НКВД Всеволод Меркулов, имеющий уникальный мандат Государственного комитета обороны СССР. Совместно с секретарем Обкома Кузнецовым он должен был подготовить уничтожение наиболее важных предприятий и других объектов города на случай его сдачи врагу.
Всего было определено 285 объектов, из них 150 первоочередных. На каждом из них была образована тройка ответственных: директор, секретарь парткома и начальник секретного отдела. Аналогичные тройки были в районах, а на городском уровне в нее входил представитель инженерно-военных служб.
Ленинград был крупнейшим центром почти всех видов оборонной промышленности, машиностроения, судостроения. Ни при каких обстоятельствах его потенциал не должен был работать на врага.
Здесь уместно вспомнить, что аналогичные предприятия оккупированной (да и не только) Европы благополучно действовали. Так что фактически мы воевали против всей Европы.
В основном предполагалось взрывать, хотя в некоторых случаях готовили и кувалды для уничтожения оборудования. Назначали и инструктировали исполнителей, добывали и завозили дефицитные тогда ВВ.
Контролировали процесс местные кадры НКВД и позже приехавшая бригада из Москвы. В частности, проверяли и перепроверяли деловые и морально-политические качества исполнителей. Ведь ими становились те же рабочие и служащие предприятий – как дополнительное поручение, без отрыва от работы и каких-либо льгот, например, лучшего питания. По правилам, они должны были перейти на казарменное положение, т.е. жить на работе постоянно. Вероятно, на каждом значительном заводе их было немало.
____________
Сейчас я пытаюсь вспомнить, что рассказывал отец – все казалось, еще успею послушать. Не уверен, что он жил на казарменном, но возможно. Взрывчатки в городе не хватало, вместо нее были обычные мины, сложенные рядом на улице. Территория интенсивно обстреливалась и бомбардировалась...
Через двадцать лет после этого времени я сам работал на том же предприятии. Там нет одного главного объекта, они довольно равномерно распределены по площади. Не представляю, как бы отец управился, хотя саперному делу он учился еще на Первой мировой... Впрочем, тогда были другие времена и другие люди.
Сейчас встречаются упоминания о немецких листовках с призывами не давать уничтожать свои заводы – «чтобы быстрее восстановить Родину» и, соответственно, подготовке, кроме охраны, еще и специальных групп противодействия такому потенциально возможному сопротивлению. Ничего похожего я от отца не слышал; возможно, эти меры так и остались на бумаге.
___________
Исключение составляли городские мосты – их взрыв поручался военным.
Страшная историческая ответственность лежала на плечах тех, кто должен был привести в действие план «Д». Не говоря уже о военно-уголовной. Не раньше той минуты, когда будет утрачена последняя надежда. И не позже того момента, когда исполнение станет невозможным.
Право и обязанность принять такое решение были закреплены за Военным советом фронта. Но последнее слово еще оставалось за Меркуловым, как единственным обладателем мандата ГКО.
После принятия решения Кузнецов письменно или по телефону «спускал» команду по партийной линии. Начальник Управления НКВД – по своей линии. При получении двух, и именно обоих совпадающих указаний объекты должны были быть уничтожены.
___________
В связи с последующей стабилизацией линии фронта – но не военной активности – наблюдалось некоторое снижение внимания руководителей города к плану «Д». Меркулов, в соответствии со своим мандатом, добивался от властей полной готовности «независимо от положения на фронте».
Многие документы, в том числе открытые в последнее время, показывают сложность и критичность положения еще долгое время. Вот слова самого осведомленного – если его не обманывали военачальники, конечно – человека. Обратим внимание на дату.
23 октября 1941 года. 03 часа 35 минут
Федюнинскому, Жданову, Кузнецову
…Имейте в виду, что Москва находится в критическом положении и она не в состоянии помочь вам новыми силами… Либо вы в эти два-три дня прорвете фронт и дадите возможность вашим войскам отойти на восток в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы попадете в плен.
Сосредоточьте дивизий восемь или десять и прорвитесь на восток. Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важней. Требуем от вас решительных действий.
Сталин
Жесткие, даже жестокие слова, но соответствующие ситуации.
Как известно, в 1942 году был запланирован новый штурм города. История распорядилась так, что за несколько дней до него началась наша операция по деблокированию ( http://proza.ru/2013/03/18/1558 ). Хотя она и не достигла цели, немецкие планы были сорваны.
К тому времени большинство горожан умерли или находились в совершенно обессиленном состоянии – включая и рядовых исполнителей плана «Д». Думаю, теперь бы не удалось привести этот план в исполнение. Но, к счастью, и не потребовалось.
______
Использованы материалы книг «Дважды невидимый фронт» и «Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов».
Для справки. НКВД и НГБ в этот период были формально разделены лишь с февраля по 20 июля 1941 года, но и тогда многие директивы являлись общими.