Ферма Макфаддена

               


                Как люди ни хитри, пора приходит
                И всё на воду свежую выводит   
 
               
                "Король Лир"   У.Шекспир




                ГЛАВА  I


    Июнь 1944 года. Ла-Манш (в преддверии операции «Нептун») 

   Жуткий выдался денёк. Ввиду неблагоприятных погодных условий командование решило перенести вторжение с пятого на шестое число, что привело к нешуточной сумятице. Получив сигнал отбоя, сотни судов пытались пробраться в гавань Портсмута, прижавшись бортами к друг  другу так, что можно было пройти пешком весь порт, перебираясь с одной палубы на другую. Покидать борт строго воспрещалось, и солдатам приходилось мокнуть под проливным дождём, нещадно барабанившим по их каскам.
   Рейджерам повезло ещё меньше. Добраться до гавани уже не оставалось времени, и им пришлось провести день в море. Их баржа крутилась возле острова Уайт, смело преодолевая перекатывавшиеся через палубы волны. Люди пребывали в полной боевой готовности, но фактически без дела. Всем было невмоготу.  
   — Чего это им вдруг вздумалось откладывать операцию? — негодовал рядовой Юджин Пэрри (Талса, штат Оклахома), достав сигарету из мягкой пачки «Лаки Страйк», и, заслоняя её ладонью от брызг, чиркнул зажигалкой. — Резкое ухудшение погоды, значит, для вторжения не катит, а нам тут мокнуть — это нормально. Сидят себе в тепле, бренди потягивают, курят сигары. Небось, и барышни имеются. 
  — Отставить, рядовой! Приказы не обсуждаются! — тоном, не терпящим возражений, отрезал сержант Джозеф Дули (Атланта, штат Джорджия), в душе, однако, разделяя точку зрения Пэрри.               
  Очередная волна врезалась в бок катера, окатив всех с головы до ног. Юджин с досадой швырнул намокшую сигарету за борт.               
  — Уже вторая. Дьявол! И покурить не удаётся!
  — Лучше схлопотать пулю от фрица, чем подыхать от воспаления лёгких под этим ливнем, — поддержал Пэрри рядовой Шон Роско (Энтил, штат Небраска). — А ты что скажешь, Ронни? — Роско толкнул в бок сидящего рядом рядового Рональда Макфаддена (Тругтаун, штат Миннесота), который за всё время пребывания на судне не проронил ни слова, бережно сжимая, будто стан любимой девушки, обёрнутую в целлофан снайперскую винтовку с зарубками на прикладе.
  — Повезло этому Роммелю . Судьба дарит ему ещё один день, — сказал он. Роско засмеялся, обнажив нездоровые дёсна.               
  — Ты решил пустить ему пулю промеж глаз, Ронни?               
  — А почему бы и нет?               
  — Действительно, почему бы и нет, — рассудил Роско, почесав свой бритый затылок. — Не помню я, чтобы ты хоть разок промахнулся.               
  Рукавом Макфадден педантично смахнул с торчащего из целлофана оптического прицела морские капли.               
  — То-то и оно, земляк.   


    Сентябрь 1944 года. Нью-Йорк

   Актёр шёл в ночи, по привычке поглаживая подбородок: верный признак того, что он нервничает. Очередной заказ был выполнен, и он, как ему казалось, ушёл, никем не замеченный. Но Актёр чувствовал, что его ведут. Он решил не спешить к своей машине, припаркованной в квартале отсюда, и выяснить, кто идёт следом. Зная Бронкс  как свои пять пальцев, Актёр свернул с тротуара и не спеша направился к арке, которая вела в глухой переулок. Миновав арку, он юркнул за фонарный столб и притаился. Место для засады Актёр выбрал идеальное; свет фонаря ярко освещал пространство перед выходом из арки, в то время как сам он оставался в тени. Через минуту на освещённом участке показался невысокий молодой человек в серой кепке, правая рука которого покоилась в кармане куртки и была готова в любой момент выхватить то, что там лежало. Актёр не дал ему времени одуматься: напав сзади, он приставил к горлу паренька острый нож, ухватился за его правую руку и спокойно шепнул обескураженному следопыту в самое ухо:               
   — Я перережу тебе глотку раньше, чем ты успеешь достать свою пушку. Так что, если хочешь жить, говори, для кого пасёшь меня.    
   Сзади послышались шаги. Кинув быстрый взгляд в сторону арки, Актёр увидел двух верзил, спешащих на помощь своему дружку.               
   — Стоять! Или ему кранты!               
   Двое притормозили. Не выпуская из рук жертвы, Актёр попятился назад. Но прежде чем он успел сделать несколько шагов, рукоятка револьвера опустилась на его затылок. Актёр обмяк и опустился на одно колено, нож выпал из его руки.
   — Машину сюда! Живее! — крикнул голос за его спиной, и люди в арке поспешили обратно.
   Из темноты вышел человек с заячьей губой и в надвинутой на самые глаза шляпе. Спрятав револьвер за пазуху, он молча наблюдал, как рассвирепевший парнишка с красным от злости лицом варварски избивал поверженного врага. Когда машину подогнали к арке, лицо Актёра напоминало отбивную.               
   — Ну ладно, заканчивай! — скомандовал «заячья губа», оттолкнув кровожадного мстителя, всё ещё пинавшего бесчувственного противника. — Недолго ему осталось. Помоги связать его. Пошевеливайся!               
   Связанного по рукам и ногам, Актёра бросили в багажник, залепили рот пластырем и повезли в северо-западном направлении. Проехав примерно две мили, машина остановилась у деревянного мостика. Прислонив тело к перилам, нападавшие прикрепили к концу пеньковой верёвки, обвивавшей щиколотки Актёра, небольшую ржавеющую наковальню и столкнули в тихую гладь. Пузырьки пару раз проступили на поверхности воды, и вскоре всё стихло.
   — Прощай, Актёр! — сказал человек с заячьей губой и, сплюнув, бросил в воду нож, который он подобрал возле арки.
   «Мелочь, — размышлял он, — но в столь щепетильном деле следов оставлять нельзя».
   Итак, их было четверо: Фрэнк О`Донован, Вэл Мартелло по кличке «Молот», Ларри Холден и Джейми Молиган. Первый — правая рука самого босса, а остальные были его подручными, шестёрками, к чьим услугам О`Донован прибегал лишь в случаях, когда нужно было тупо поработать кулаками.               
   «Эти дурни верно служили мне, — думал Фрэнк. — Жаль будет с ними расставаться». 
   Вэл Мартелло, Ларри Холден и Джейми Молиган на следующий день получили приказ избавиться от автомобиля, в котором везли Актёра. Работать головой они не привыкли, и поэтому никто из них не задался вопросом, зачем нужны трое вышибал там, где вполне может справиться и один. На рассвете все трое сели в авто, и молодой Холден повернул ключ в замке зажигания. Взрыв разнёс «Форд» на кусочки, а вместе с ним и трёх товарищей.


    Март 1954 года. Детройт

   В то пасмурное утро я торчал дома и как раз собирался достать из холодильника пивка, когда в дверь постучали. Нехотя я направился открывать, предположив, что это Салли вернулась за своим зонтом, пылившимся на вешалке с момента той дурацкой ссоры, когда она, вопя во всю глотку, объявила, что между нами всё кончено, и выбежала вон из квартиры. Но я ошибся. На пороге стоял крепко сложенный загорелый мужчина с густыми усами и будто изваянным из воска лицом. Нутро подсказывало мне — этот парень не коммивояжер и не страховой агент. Крепыш назвал мою фамилию, и я, не без доли сарказма, ответил, что квартирой он не ошибся. Незнакомец снял свою кремовую шляпу и вежливо попросил разрешения войти.
   — А в чём дело, мистер? — поинтересовался я, не спеша исполнять его просьбу; оставаться с таким типом наедине мне не очень-то хотелось.   
   Тогда визитёр представился. Оказалось, что он  старший брат моего фронтового друга. Я пропустил его внутрь и угостил холодным «Будвайзером». Мы уселись в мягкие кресла друг против друга, и я, кивнув на его руки в кожаных перчатках, которые он не собирался снимать, спросил:               
   — Вам холодно?               
   Гость как-то странно улыбнулся.               
   — У меня экзема. — Он отпил из горла и добавил: — Вы, наверное, удивлены моим визитом? 
   — Признаться, да. Ведь он никогда не говорил, что у него есть брат.
   — Причин у него хватало.               
   Червь недоверия грыз меня изнутри, и я уже был уверен на все сто, что этот парень не в  ладах с законом.               
   —  А где он сам? Почему его нет с вами?               
   —  Предпочёл, чтобы я приехал один.               
   — К чему такая таинственность?               
   Залпом осушив полбутылки, он сказал:
   — Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за то, что спасли ему жизнь. Брат много рассказывал мне о войне, о своём чудесном спасении и, само собой, о вас. Знайте, что я ваш должник по гроб жизни.
   — Уверен, что он на моём месте поступил бы так же, — скромно заметил я, понимая, что благодарность его лишь предисловие, предтеча чего-то особенного, к чему он тща-тельно подготовился и теперь готовил меня.
   — Возможно. Смелости ему не занимать. — Он допил своё пиво и положил пустую бутылку на столик, стоявший между нами. — Как-то в одном из своих рассказов брат поведал о вашем прошлом. Узнав, таким образом, чей вы сын, я просто обязан был прийти сюда, хотя долго не мог решиться.
   — Что же вас так обязывает? — удивился я. 
   — Я знал вашего отца.   
   — Правда? Значит, вы в курсе, что с ним произошло?
   — Да.
   Печаль нахлынула, как и всякий раз, когда я вспоминал об отце. В памяти ожили картины детства: вот, отец берёт меня, ещё совсем маленького, на руки, а вот я постарше, и он учит правильно держать бейсбольную биту. И всегда улыбка озаряла его лицо. Весть о его самоубийстве потрясла всех. Меня — особенно. Ведь именно я стал причиной, побудившей отца пустить себе пулю в лоб. Почему я тогда не послал ему весточку, что жив и здоров?! Болван! Хотел сделать сюрприз, свалившись как снег на голову. Ах, как всё нелепо! Кто-то ошибочно известил отца о моей геройской гибели, в то время как я, долечиваясь в военном госпитале после осколоч- ного ранения, мирно резался в бридж с товарищами по палате. Я не знаю поры более счастливой в своей жизни и жизни тех парней. Ужас войны отступил, оставив позади кровавый пляж Омаха, скалы Пуэнт дю Хок  и руины Сен-Ло, где опасность подстерегала нас повсюду. Окрылённый победой, я часто представлял по ночам, как предстану перед отцом в парадной форме, и как он будет гордиться мной, и как все будут гордиться… Но нет, у судьбы свои причуды, и на душе у меня до сих пор скверно. Скверно до такой степени, что я так ни разу и не посетил его могилу. Возвратиться в родные края, где всё напоминало о нём, я так и не решился. Я даже  сменил имя, пытаясь начать всё с чистого листа.
   — Хороший он был человек, — тяжело вздохнул я. — Жаль, что его душа попадёт в ад, как и души всех самоубийц.
   — Если его душа и попадёт в ад, то уж точно не за самоубийство.
   Не стану тратить время, описывая, до какой степени я был ошарашен таким заявлением. Он не стал дожидаться, пока я очухаюсь, прочитав на моём лице отчётливо просту-пающий вопрос.
   — Да, приятель, твой старик не собирался сводить счёты с жизнью. Его убили, мастерски инсценировав самоубийство.
   — Что вы такое несёте?!
   — То, что слышал. Знаю, о чём говорю. Собственно, из-за этого я и здесь.  
   — Но с чего вы взяли, что его убили?
   Гость, всё время сидевший облокотившись о спинку кресла, теперь наклонился, положил локти на колени, сомкнул пальцы и, окинув меня ледяным взглядом, тихо произнёс:      
   — Это я его убил.
   Холодное пиво полилось на мои домашние туфли и любимый ковёр, когда я схватил бутылку за горлышко, собираясь раскроить череп этому наглому подонку. Но не успел я замахнуться, как увидел перед самым носом дуло «Кольта».
   — Сядь и успокойся, — невозмутимо скомандовал он.
   Казалось, ничто на свете не могло растопить эту ледяную глыбу. Вот почему он был в перчатках. Экзема! Чёрта с два! Передо мной сидел профессиональный киллер.
   — Я не против, если ты отправишь меня к праотцам, но прежде выслушай, — сказал он, выдержав паузу, чтобы дать мне возможность выйти из состояния аффекта. — Вижу, способность соображать к тебе вернулась. Это хорошо.
   Он положил револьвер на стол рядом с пустой бутылкой из-под «Будвайзера» и крутанул рукояткой в мою сторону.
   — Есть два выхода из создавшейся ситуации: первый —ты вышибаешь мне мозги прямо здесь и сейчас. Много шума, повсюду кровь, придётся избавляться от трупа… Хлопот не оберёшься.
   — Каков же второй вариант? — не выдержал я.
   — Ты рисковал жизнью и спас единственное, что дорого для меня в этом мире — моего младшего брата. Мы с ним росли сиротами. А знаешь, что значит быть беспризорником в бруклинских трущобах? Хочешь есть — переходи черту. Улица сделала из меня того, кто я есть сейчас, но я всегда оберегал братишку от этого зла, и совесть его ничем не запятнана. Когда он поведал мне о тебе и твоей семье, я решил, что должен прийти сюда и всё рассказать. Ты достойный человек, и отец твой тоже был достойным. Но такова моя работа. Заказ есть заказ, и я должен его выполнить. За это мне хорошо платят. Итак, вариант номер два: я помогу наказать того, кто нанял меня убрать твоего отца. Тем самым я хотя бы частично сумею искупить свою вину перед тобой… Ну, а потом, если пожелаешь, можешь прибегнуть к первому варианту.
   Кипя от нетерпения, я снова вскочил с места.
   — Кто эта мразь?! Говори!!! Я сегодня же прикончу ублюдка своими собственными руками!
   — Остынь, парень. Помни, что месть — это блюдо, которое подают холодным. Негодяй получит сполна, будь уверен. А теперь слушай.
   Он рассказал мне всё до мельчайших подробностей и в конце своего повествования назвал имя заказчика. Это был весьма известный человек, имеющий вес в обществе. Но мне было плевать. Сгоряча я в первые минуты намеревался тупо пробраться сквозь стену телохранителей и выпустить обойму в этого гада.
   — Тебя разорвут на куски прежде, чем ты успеешь подойти к нему на пушечный выстрел, — покачал головой крепыш. — И даже если тебе удастся подстрелить его, подумай, что это даст? Только одно: электрический стул.
   — Я... я разоблачу эту сволочь! Точно! Разоблачу! Он сядет в тюрьму и сгниёт там!
   Горячность моя вызвала невольную улыбку на восковом лице гостя, подобно той, что появляется у родителей, услыхавших очередное бессвязное лепетание своего малолетнего дитяти.
   — Засадить такого человека непросто, — сказал он и, проведя пальцем по рукоятке «Кольта», добавил: — Ты можешь нанести ему удар похуже всякого разоблачения… и даже самой смерти.   
   — У тебя есть конкретный план?
   — О, да! Шикарный план, — он постучал себя по лбу, и недобрая улыбка скользнула по его губам. — А шикарный он от того, что я долго и тщательно его готовил. И размышлял спокойно. Поэтому остынь и запасись терпением. Положись на меня.   
               


                ГЛАВА  II


     Апрель 1958 года. Лос-Анджелес

   Глава нефтяной компании «Харпер Ойл Компани» Генри Харпер был высоким, статным мужчиной с аккуратно зачёсанными назад седыми волосами, служившими единственным доказательством того, что он уже переступил шестидесятилетний рубеж. Просыпаясь в половине шестого утра, Харпер каждый день проплывал милю в своём бассейне, а также трижды в неделю посещал тренажёрный зал в элитном клубе для джентльменов, где гонял себя до седьмого пота. Плюс сауна и массаж. Результат был налицо: плоский живот, широкие плечи, аристократическая осанка, здоровый аппетит и крепкие нервы, которые так необходимы в его бизнесе. Элегантные костюмы выгодно подчёркивали его великолепную фигуру, которой позавидовал бы любой юноша. Будучи вдовцом, он совершенно спокойно появлялся на светских раутах с хорошенькими женщинами под ручку. Да, он пользовался у них успехом. Как же иначе? Щедр, хорош собой, умеет делать комплименты, никогда не лезет за словом в карман, а главное — богат и влиятелен, чему был обязан своей амбициозности, побуждавшей его совать голову всюду, где пахнет наживой.
   В восьмом часу он отложил ручку с золотым пером в сторону и устало откинулся на спинку массивного кожаного кресла с инициалами Г. Х. Лучезарная улыбка на его лице говорила о том, что сегодня на участке, который он приобрёл четыре месяца назад практически за бесценок, забил нефтяной фонтан.
   Он встал и подошёл к окну. С высоты своего небоскрёба, возвышающегося в самом центре даунтауна, открывалась великолепная панорама вечернего города. Харпер был доволен, что в своё время променял промозглый Нью-Йорк на Лос-Анджелес с его средиземноморским климатом и живописным контрастом океана, гор и цветущих долин. Хотя удивляться этому не приходилось. Он с юных лет умел делать беспроигрышные шаги и никогда не тратил своего времени впустую, что и помогло ему найти работу клерка в одном солидном банке сразу после окончания колледжа. Там Генри ловко сумел завоевать расположение президента банка, а ещё через полтора года женился на его дочери. Благодаря связям тестя через год после свадьбы Генри устроился на государственную должность банковского аудитора, в чьи обязанности входило простое отслеживание финансового состояния банков всего штата Нью-Йорк, хотя на самом деле такие проверки открывали большие возможности; Харпер знал об истинном размере их трудностей и успехов. Естественно, такая информация ценна была не только для него. И его мнение о состоянии банков стало достаточно дорогим.
   Молодой Харпер научился превращать информацию в деньги. Для этого ему впервые в жизни потребовалась биржа. У одной из проверяемых компаний дела шли плохо, хотя инфраструктура была хорошая. Через знакомых Генри распространил информацию, что компания приближается к банкротству. Вскоре цена ее акций на бирже обвалилась, и он скупил контрольный пакет всего за 1000 долларов. Переориентировав ее бизнес на более прибыльные отрасли, он сумел превратить свои первоначальные вложения в 75.000 долларов.
   Успех стремительно набирающего обороты финансиста, как это часто бывает в любом прибыльном деле, встал поперёк горла старым воротилам, не без оснований опасавшимся, что не за горами тот день, когда новоявленный выскочка приберёт всё к рукам и вытеснит их из бизнеса. Эти люди сразу распознали в нём монополиста, который ни перед чем не остановится. Долго думать им не пришлось. Зная о пристрастии Харпера к смазливым женским личикам, они задействовали против него одно из грозных орудий, имевшихся у них в арсенале, и однажды на Ривьере Харпер позволяет охмурить себя кокетливой певичке Люси Дрейфус, с которой пылкий Генри, совсем потерявший голову, часто встречался на протяжении нескольких месяцев и, мало того, что изменял жене, так ещё умудрился разоткровенничаться о своих тёмных делишках. Финал истории, хоть и не отличался затейливостью сюжета, но  будь он поставлен где-нибудь на Бродвее, бесспорно, сорвал бы море аплодисментов истинных ценителей искусства, ибо был разыгран чётко по нотам. Весенним дождливым утром в полицейский участок еле волоча ноги, вся в слезах вошла Люси в разорванном платье и ссадинами на теле, призывая стражей порядка наказать Генри Харпера, по её словам, изнасиловавшего её. В своём заявлении она также поведала о махинациях Харпера. За решётку он не попал, отделавшись условным сроком благодаря связям и ловкому адвокату, но не это было нужно злопыхателям. Они добились своего. Репутация Харпера была запятнана, а для успешного предпринимателя, строящего свой замок благопо- лучия на фундаменте доверия вкладчиков, хуже не придумаешь. Харпера вышвырнули из бизнеса, буквально обескровив. Правда, не до конца. У него оставался кое-какой сохранённый на чёрный день капитал, который он выгодно вложил в импорт алкоголя. Ему пришлось заручиться поддержкой нью-йоркской мафии, распространявшей товар по питейным заведениям. Так он сошёлся с Фрэнком О`Донованом, который стал его верным телохранителем и улаживал различного рода конфликты на протяжении двадцати двух лет.
   «Сухой закон» удвоил состояние Харпера. Деньги от незаконного бизнеса он использовал для своих операций на Уолл-стрит, действуя через подставных лиц. Отличаясь особой прозорливостью, к 1929 году он уже знал, что надвигается Великая депрессия и предвидел «черный вторник». Об этом свидетельствует хотя бы то, что к тому времени он ликвидировал все свои долгосрочные инвестиции и стал играть на понижение. По некоторым оценкам, только в день обвала Генри Харпер заработал миллион и своими ставками на понижение сам способствовал этому падению. Но и на этом его игра не закончилась. К 1933 году Харпер, угадывая моменты для продажи, сделал состоя- ние в 85 миллионов. Именно на эти средства он позднее основывает собственную нефтяную компанию и перебирается в Калифорнию.
Великая депрессия сказалась плачевно и на всех тех, кто в своё время способствовал вытеснению Харпера из бизнеса. Все предприятия, которыми они владели, вылетели в трубу, и в момент из богатейших и влиятельных людей Нью-Йорка они превратились в нищих. Кроме одного, оказавшегося хитрее остальных. Звали его Уильям Корт. В 1943 году, получив место в Конгрессе, Корт ставит себе задачу разоблачить своего давнего и опасного врага перед широкой общественностью, обнародовав сведения о его связях с мафией. Улик хватало, чтобы упечь Харпера надолго. Нужно было действовать, и Генри нанёс удар первым. Решив, что другого выхода, кроме как устранить соперника физически, не остаётся, он обратился к Фрэнку, после чего все газеты запестрели заголовками об авиакатастрофе, в которой погиб Корт. Харпер опять вышел сухим из воды. 
   — Да-а-а, — довольно протянул он, вспомнив название статьи модного журнала — «Генри Харпер — символ благополучия и успеха».
   После короткого стука в кабинет вошёл Патрик Лири, его личный телохранитель, оповестив своего босса, что машина готова.
   — Отвезёте меня в Малибу, — сказал Харпер. — Сегодня я переночую у Сильвии.    


                * * *

   Гарольд Сайкс и Анна Бухвальд не вылезали из мотеля до позднего вечера. Последнее рандеву должно пройти с размахом, чтобы остаться в памяти навечно. Их необычный и бурный роман длился почти два года, но о женитьбе эти двое никогда не помышляли, хотя всегда думали только друг о друге. Им было хорошо вместе и по отдельности одновременно. Анна называла их друзьями-любовниками. Встречаясь урывками, тайком от всего мира, ревнуя, обмениваясь мимолётными взглядами в толпе знакомых, считая минуты в ожидании долгожданной встречи, сгорая от нетерпения — вот каким образом они испытывали наслаждение от своей связи. Их отношения напоминали голодного бульдога на толстой цепи, под самым носом у которого размахивают свежим шницелем. Освобождать бульдога надо лишь на некоторое время, чтобы он мог утолить голод, а потом вновь сажать на цепь. Только так он узнает цену всему и всегда будет настороже. Если же дать ему волю, он набьет желудок, обленится и превратится в никчёмного пса — так Гарольд и Анна думали о браке. Необузданная страсть — плохой стимул для создания семьи. Чокнутая парочка!
   Они, как бы это ни было трудно, должны были расстаться из чувства долга и моральных соображений, когда год назад Сайкс женился на милой девушке, дочери влиятельного магната Генри Харпера. Но всё же изредка любовники, если была возможность, тайно встречались, и после каждой такой встречи Сайкс уверял себя, что это в последний раз. Таких обещаний было ровно шесть. Нелегко отделаться от пагубной привычки сразу.
   Сегодняшний вечер, однако, не сулил привычного повторения. Две недели назад состоялась помолвка Анны с киношным шишкой из Франции, и ночью она улетит в Париж, где спустя пять дней станет мадам Дюваль. Больше они с Гарольдом не увидятся.    
    — Помню, как отец вернулся с работы пораньше (в тот день мы отмечали моё семнадцатилетие) и, протянув маме газету, произнёс: «Читай. Это в первый и последний раз, когда пишут о нашем городке», — рассказывала Анна историю из прошлого.
   — Интересный случай, — заговорил Гарольд, завязывая галстук. 
   Анна недоверчиво прищурилась.
   — Неужели ты выслушал всё до конца? Не смей лгать мне!
   — Почему ты сомневаешься?
   — Я слишком хорошо тебя знаю, Гарри. Ты никогда не слушаешь мою болтовню, — улыбнулась девушка и принялась красить губы.       
   — Я изменился, — шутливо бросил Гарольд, и оба они рассмеялись.
   В десятом часу Сайкс сел в свой «Бьюик» и завёл мотор. Анна вышла чуть позже и села на заднее сиденье, хотя всегда садилась рядом с ним. Так она хотела показать, что теперь они — чужие друг другу люди. Гарольд это понял и, усмехнувшись, чуть наклонил зеркало заднего вида, чтобы видеть её лицо. Машина тронулась. Гарольд следил за дорогой, а Анна грустно смотрела в окно и молча прощалась с  Лос-Анджелесом, в котором провела одиннадцать незабываемых лет. 
   Париж — прекрасный город, один из тех, куда писатели и художники едут черпать вдохновение. Анна тоже полюбила Париж, где, кстати, впервые встретилась со своим будущим мужем Анри Дювалем, который пришёл на съёмочную площадку с целью предложить Одри Хёпберн роль в своём новом фильме. Режиссёр «Забавной мордашки» задействовал тогда Анну в крохотном эпизоде. Дюваль сразу заметил её и влюбился по уши. Он стал часто приезжать в Голливуд, и уже через полгода общения за ужином в шикарном ресторане на Беверли Хиллз Анри открыл красную коробочку, в которой лежало бриллиантовое кольцо, задав ей стандартный вопрос. Анна, естественно, как и всякая здравомыслящая женщина, окажись она на её месте, приняла его предложение, хотя никогда не верила в брак. Анне перевалило за тридцать, и она прекрасно понимала, что пусть при поддержке Дюваля она и сможет достичь определённых высот в кинематографе, но ей уже не удастся стать актрисой уровня Мэрилин Монро, Авы Гарднер, Риты Хэйворт или своей землячки Марлен Дитрих, и звёздочка с её именем вряд ли когда-нибудь попадёт на Аллею Славы. Для людей искусства второго места не существует: либо ты суперзвезда, либо никто. Лучше пусть её знают как Анну Дюваль, жену владельца известной кино-студии, чем как Анну Бухвальд — посредственную актрису.      
И всё же ей будет не хватать привычного шелеста пальм, апельсиновых рощ, аккуратных кустарников, лёгкого бриза с океана и многих других мелочей, которым она не придавала раньше значения, и с каждой пройденной милей, приближающей их к аэропорту, Анна всё больше ощущала, как дороги ей теперь стали эти обыденные доселе вещи.
   — Скоро доедем? — спросила она. 
   Сайкс лукаво взглянул в зеркало.
   — Не терпится к женишку?
   — Просто хочу немного поболтать с тобой напоследок.
   — Ты нашла отличный повод заговорить, — с издёвкой заметил Сайкс.
   — Отвлеки меня чем-нибудь. Что-то тоскливо на душе, Гарри.
   — Чем же тебя отвлечь?
   — Придумай. Ты же у нас профессиональный журналист.
   — Сейчас я не на работе. Подкинь тему, а я раскручу.
   — Ну, не знаю... Расскажи что-нибудь весёленькое, остроумное.
   Гарольд начал рассказывать анекдот.
   — Его я уже слышала, — перебила Анна.
   — Тогда слушай другой. Встречаются как-то республиканец с демократом…
   — Не надо анекдотов. Давай просто поговорим по душам. Мы ведь, наверняка, не увидимся в ближайшее время. И увидимся ли вообще? Ты хоть помнишь, когда мы с тобой нормально говорили?
   Гарольд хихикнул.
   — Общались много, да мало разговаривали.
   — Пошляк, — засмеялась Анна. — Скажи лучше, каково быть зятем такого человека, как Харпер?      
   — Я женат впервые, поэтому мне не с кем сравнивать, — улыбнулся Сайкс. — Тесть как тесть.
   — По-моему, он тебе не слишком симпатичен.
   Гарольд поморщился.
   — Человек он неплохой. Но любит совать нос в нашу се-мейную жизнь. Привык быть везде в статусе босса, а нам с Джинджер это не нравится. Мы сами по себе. Живём так, как нравится нам.
   — Это правда, что во времена сухого закона он был бутлегером? Говорят, Харпер основал свою империю на капитале, сколоченном на ввозе спиртного из Канады.
   — У каждого есть свои скелеты в шкафу. Покажи мне политика или крупного бизнесмена, который добился успеха, не преступив закон хотя бы раз, — сказал Сайкс и равнодушно махнул рукой. — Кроме того, мне абсолютно не интересно, чем Харпер занимался и когда. Будь он хоть Джеком Потрошителем, я люблю его дочь, а не его. 
   — Хороший ответ, — сердце Анны ревниво ёкнуло. — Но если это правда, тогда вполне вероятно, что он был связан с преступным синдикатом. Возможно, он и теперь с ним связан.
   Гарольд недовольно фыркнул.
   — Брехня! Болтовня обывателей. Мистер Харпер, ко-нечно, не ангел, и я не отрицаю, что его состояние, очень может быть, в основном нажито незаконным путём, но он не гангстер. Все эти глупые слухи распространяют его враги.
   Анна посмотрела в зеркало, и глаза их встретились.
   — Как знать, Гарри.
   Остаток пути они проделали молча. Вскоре «Бьюик» благополучно доставил их в Международный аэропорт Лос-Анджелеса. Гарольд открыл багажник и, достав небольшой чемодан Анны, собирался проводить её внутрь.
   — Нет, Гарри, — Анна схватила его за рукав. — Я не хочу, чтобы ты меня провожал. Ненавижу прощаться. Просто уезжай. Так будет лучше.
   — Разве мы не можем остаться друзьями? — спросил Cайкс.
   — Нет… Я лишь сейчас это поняла. После всего, что между нами было, это невозможно. Лучше нам не видеться.       
   «Женская логика», — подумал Гарольд и произнёс вслух:
   — Что ж… Бон вояж, как говорится у вас.
   Она засмеялась. 
   — Ладно. Мне пора.
   Они обнялись, и Анна нежно погладила его по щеке.
   — Мне будет тебя не хватать, дорогой.
   Сайкс лишь улыбнулся. Ему не хотелось превращать всё в слезливую голливудскую сцену.
   Девушка взяла из его рук чемодан и вскоре растворилась в толпе. Гарольд сел за руль и закурил. Шёл одиннадцатый час. Сочинять историю для Джинджер о том, где он так поздно пропадал, ему не требовалось: Кевину Ноксу, сослуживцу Сайкса, исполни-лось сорок лет, и коллеги решили устроить мальчишник, сняв для этого шикарную виллу в Санта-Монике. Гарольд преду-предил жену, что после работы отправится туда. Вечеринка, должно быть, уже в самом разгаре, и никто позже не вспомнит, в каком именно часу Сайкс заглянул на огонёк. Да Джинджер и не станет выяснять таких подробностей. Она ему доверяет.


                * * *

   В Санта-Монике кутили не по-детски. Бал сатаны был в полном разгаре. Море выпивки, пьяные взгляды, визг и хохот, музыка, торт со стриптизёршей, недвусмысленные нашёптывания на ушко… Короче, полный набор. 
   — Салют, Кевин! — поприветствовал Гарольд сидев-шего на диване в обнимку с белокурой девицей Нокса.
   Увидев его, Кевин, сияя от счастья, вскочил на ноги и горячо пожал ему руку. 
   — Гарри! Как я рад, что ты здесь! Давно пришёл?
   — Порядочно, — соврал Сайкс. — Вокруг тебя было столько народа, что я не смог пробиться к тебе раньше.
   Нокс расхохотался.
   — Познакомься, Рита, — обратился он к блондинке, — это мой коллега и по совместительству хороший друг Гарольд Сайкс – один из лучших журналистов Лос-Анджелеса. Если тебе нужна сенсация, обращайся к Гарри.
   Девушка обменялась с Сайксом стандартным «приятно познакомиться». 
   — Здесь есть телефон? — спросил он у Кевина.
   — Наверху.   
   — Спасибо, дружище.
   — Чувствуй себя как дома.
   Сайкс позвонил домой и предупредил Джинджер, чтобы та не ждала его и ложилась спать.    Спустившись в холл, он подошёл к дивану, но Кевина с Ритой уже не было.
   — Удачной охоты, Кевин, — расплылся в широкой улыбке Гарольд и отправился в бар, прекрасно понимая, что трезвым ему не вынести весь этот гвалт.               
   Ночка выдалась будь здоров. Гарольд прекрасно провёл время, несмотря на то, что перебрал с выпивкой и по пути домой почти засыпал за рулём. Пить он умел и уверенно садился за руль как трезвым, так и не очень. Но халява есть халява. Её много не бывает, и Гарольду приходилось отрезвлять себя на остановках у светофора, хлеща себя по щекам, так сильно, будто он исполнял обряд экзорцизма.   
   Доехав, он оставил машину напротив дома и, с трудом попав ключом в замочную скважину, отпер дверь. Джинджер сладко спала, и Сайкс не стал включать свет, чтобы не разбудить её. Он побросал одежду как попало на пуфик и завалился в постель. Часы на каминной полке показывали начало шестого утра. Скоро первые лучи солнца появятся из-за холмов. Суббота только началась, и можно было спокойно отсыпаться за всю неделю. С наслаждением зарывшись лицом в мягкую подушку, Гарольд уснул глубоким здоровым сном, но выспаться ему не удалось. Примерно в десятом часу зазвонил телефон.
   — Джинни! Ответь, пожалуйста, — спросонья умолял Сайкс, не зная, что жены нет в комнате.
   Телефон всё трещал и трещал. Проклиная Белла и его детище, Сайкс хотел было уже схватить трубку и сказать пару ласковых обладателю столь настойчивого нрава, но нежное «алло!» в исполнении супруги, вернувшейся из ванны, остановило его. Гарольд вновь закрыл глаза. Находясь на рубеже между сном и бодрствованием, Сайкс отчётливо услышал слова «папа» и «как дела», а затем после некоторого молчания Джинджер громко вскрикнула, отчего он оконча-тельно проснулся и резко вскочил с кровати.
   — Что случилось? — с беспокойством спросил Гарольд, вмиг оказавшись рядом с женой.
   — Не-е-е-т!!! — Джинджер бросила трубку, которая, рас- качиваясь, повисла на проводе.
   Гарольд подобрал трубку, но там уже были гудки. 
   — Джинни, в чём дело?! Что-то с отцом?
   Она ревела, закрыв лицо руками, и всё повторяла: «Нет! Нет!» Затем рухнула на кровать и ещё долго всхлипывала. Сайкс растерянно сидел рядом, поглаживая её рыжие локоны, и просил успокоиться. Наконец, она подняла красные от слёз  глаза. Нести груду кирпичей для неё в тот момент было бы легче, нежели говорить.
   — Сэмми… Мой любимый Сэмми… Больше его нет с нами.
   Уткнувшись лицом в подушку, Джинджер снова зарыдала.


                * * *

   Венки с громкими именами на траурных лентах всё прибывали и прибывали. Генри Харпер провожал в последний путь своего младшего сына, погибшего в автокатастрофе. Голос священника, читающего латынь, почему-то раздражал его. Ему безумно хотелось побыть одному, отойти на несколько шагов в глубь кладбища и, облокотившись на мраморный крест, тихонько зарыдать. Но для таких людей имидж превыше всего. Собравшиеся не должны видеть ни его слёз, ни подрагивающих плеч. 
   Уклад жизни Сэмми Харпера, да упокоит Господь его душу, нельзя было назвать умеренным. Сэм Безумец, как называли его близкие, и раньше любил погонять, но на этот раз явно переборщил, выбрав для лихой езды Малхоланд. Роскошный «Кадиллак эльдорадо» на большой скорости слетел с обрыва и превратился в консервную банку, а тело несчастного парня было так изуродовано, что пришлось хоронить его в закрытом гробу. Теперь он воссоединился со своей матерью. 
   Гроб медленно опустили в могилу. Харпер взял розу и бросил её на крышку гроба. Все последовали его примеру. Высокопоставленные особы, среди которых был и сам губернатор, с притворно скорбящими минами один за другим подходили к нему, выражая свои соболезнования. Церемония погребения окончилась. Люди расходились. Старший сын Харпера — Мэтью — поцеловал сестру,перекинулся с Сайксом парой словечек и, попрощавшись, покинул кладбище. Джинджер всё ещё неподвижно сидела на белоснежном стуле и смотрела перед собой в пустоту из-под чёрной вуали, вспоминая, как она нянчилась в детстве с малышом Сэмом. Сайкс нежно погладил её по плечу.
   — Поедем, милая. Пора домой. Ему здесь будет хорошо. — Ты прав. Спокойно здесь: птички поют, кругом зелень. Мой брат был такой непоседа, — заговорила она. — Интересно, нашёл ли он умиротворение? 
   — Я в этом уверен, — Гарольд взял её руку и прижал к губам. 
   — Я ещё посижу чуток. Недолго. 
   — Хорошо, Джинни.   
   К ним подошёл Харпер, обнял убитую горем дочь, сухо пожал Гарольду руку и двинулся к лимузину, сопровождаемый телохранителями. Кинув напоследок печальный взор на место последнего пристанища своего чада, Харпер кивнул водителю, и чёрный «Роллс-ройс» плавно тронулся с места, оставляя позади кладбище Форест Лаун.
   Пару дней спустя, сидя у себя в кабинете, Харпер просматривал личную почту, накопившуюся в его отсутствие. В основном это были письма от деловых партнёров, «искренне скорбящих» по поводу безвременной кончины Сэмми. Наконец, Харпер вскрыл большой жёлтый конверт, из которого извлёк пожелтевшую страницу газеты «Миннесота Стэйт Геральд» от 16 августа 1944 года и свёрнутую пополам записку. Прочитав обведённую красными чернилами статью, он нахмурился и внимательно сверил адрес на конверте. Всё верно. Никакой ошибки. Конверт предназначался ему. Обратный адрес указан не был.  
   — Бессмыслица какая-то, — недоумевал Харпер и, развернув записку, с любопытством прочёл написанное. Резко изменившись в лице, он вскочил с кресла и в сердцах так сильно стукнул по столу кулаком, что тот раскололся бы надвое, если бы не кожаный бювар, который смягчил удар. Серебряный стаканчик с карандашами подпрыгнул и, раскидав своё содержимое в разные стороны, со звоном шмякнулся на пол.   


                * * *

   На рабочем столе Сайкса в редакции газеты «Л.А. Уикли» зазвонил телефон.
   —  Да, — ответил Гарольд.
   — Доброе утро, — в трубке раздалось приятное контральто.
   — Доброе.
   — Это Гарольд Сайкс?
   — Угадали. С кем я говорю?
   — Рэйчел Уорренсдэйл — секретарь Генри Харпера. Простите за беспокойство, но вы не могли бы приехать к нам в офис? 
   — Через час у меня важная деловая встреча, — сухо ответил Гарольд.
   — Боюсь, это срочно. Мистер Харпер просил вас приехать немедленно.
   — Что-то случилось? — забеспокоился Сайкс.
   — Видимо, да. Не знаю, что именно, но я никогда ещё не видела его таким разъярённым.    
   — Выезжаю.
   Схватив пиджак, Гарольд выбежал из редакции, сел в «Бьюик» и через четверть часа был на месте. Поздоровавшись с мисс Уорренсдэйл, он остановился у массивной двери, снял шляпу, поправил волосы, затянул потуже галстук и зашёл в кабинет. Наткнувшись на напряжённый взгляд Харпера, Сайкс убедился в правоте слов мисс Уорренсдэйл: случилось что-то действительно из ряда вон выходящее. Тот, не дожидаясь приветствия, указал Гарольду на стул. Затем достал из бара бутылку скотча, налил в два хрустальных стакана и протянул один гостю. Молчание и напряжённость тестя начинали пугать Гарольда. 
   — Скажи, Гарри, — начал Харпер, сделав большой глоток, — много ли ты  получаешь в своей газете?
   — Достаточно, чтобы мы с Джинни жили безбедно.
   Харпер язвительно ухмыльнулся. Он никогда не скрывал своей неприязни к Гарольду, считая, что его дочь достойна была лучшей участи. Ему хотелось выдать её замуж за человека своего круга, но очарованная этим проходимцем (именно так он называл Сайкса) Джинджер упорхнула из отчего дома в его объятия. Она всегда была своевольной. Дитя природы, этакая Флоренс Найтингейл, презирающая светские вечеринки и богатства, если их не пускать на благотворительность. Копия своей усопшей матери. Но всё же он чувствовал уважение к зятю, ибо тот никогда не занимался подхалимажем и ни разу не обратился к нему за материальной помощью, достойно, как подобает мужчине, обеспечивая Джинджер всем необходимым, доказав этим, что женился по любви.
   Магнат с жадностью осушил стакан и налил ещё.
   — Я готов заплатить втрое больше, если ты поработаешь на меня какое-то время.
   — Вы хотите нанять меня? — удивился Гарольд.
   — Совершенно верно. Ты классный репортёр, и именно такой мне сейчас необходим. Я хочу, чтобы ты провёл журналистское расследование.
   — Расследование чего?
   Вместо ответа Харпер взял со стола тот самый жёлтый конверт и передал Сайксу.   
   — Читай!
   Сайкс извлёк две свернутые бумажки, развернул записку и, прочитав, чуть не ахнул. Там было всего четыре строчки, напечатанные на машинке:


      «Смерть Сэма лишь цветочки по сравнению с тем, что вас ожидает далее.
      Вы дорого заплатите за то, что совершили на ферме Макфаддена».

   Торопливо отложив записку в сторону, он принялся за газетную вырезку.

                ТРАГЕДИЯ ЭРЛА МАКФАДДЕНА
 
   Сегодня в городке Тругтаун, округ Вайнона, все, от плотника до банкира, заняты пересудами на тему «убийство или самоубийство?» Причиной этому послужила смерть семидесятилетнего жителя Тругтауна Эрла Руперта Макфаддена, который был найден мёртвым на своей ферме на окраине города. Труп обнаружил помощник Макфаддена Сид Перкинс примерно в 5:30 утра. Пожилой фермер неподвижно сидел в своём кресле с простреленной головой. Рядом валялся его винчестер. По словам шерифа города Карла Дермота, смерть наступила около полуночи. Шериф также выдвинул свою версию, с которой, кстати, согласно подавляющее большинство жителей (то есть все, кто был знаком с покойным), что Макфадден покончил жизнь самоубийством, потеряв на войне единственного сына.
Так ли это на самом деле, покажет следствие.

               
                Айван Стейниц



   Сайкс оторвал взгляд от статьи и вперил его в тестя.
   — Что это значит?
   Харпер развёл руками.
   — Понятия не имею. Я удивлён не меньше твоего.
   — Вам надо показать это полиции.
   — Нет! — раздражённо выпалил Харпер. — Этого я делать не стану.    
   — Почему?
   Харпер глянул на Гарольда с укоризной, покачал головой и терпеливо объяснил:   
   — Причин на то хватает, верь мне. Во-первых, неизвестно, правда ли, что Сэма убили, или это выдумка маразматика. Всем известно, что Мэтью скоро станет мэром и при моей поддержке поднимется высоко. И многие отдадут всё, чтобы помешать этому. Возможно, это происки врагов, пытающихся вывести меня из равновесия и выставить посмешищем, который гонится за несуществующей тенью, а в моём положении терять здравый смысл сродни краху. Вот чего они добиваются. Моя совесть чиста, Гарри, я никогда не слышал ни о Макфаддене, ни о его чёртовой ферме и не имею к трагедии никакого отношения. А, во-вторых, если в записке правда…
   Харпер вдруг умолк. Агрессивно резким движением опрокинул огненной воды в глотку и снова подлил себе. Взгляд его изменился. Глаза метали молнии.
   — Если в записке правда, — продолжал он каким-то чужим, устрашающим голосом, — получается, что мой сын убит, и тогда я сам найду того, кто причастен к его смерти. Узнай полиция о конверте, мои руки будут связаны. 
   — Что вы такое задумали? — испугался Гарольд. — Мстить?
   — Называй, как хочешь. Главное, выясни, кто автор письма.
   — Почему я? У вас ведь полно людей. В крайнем случае, можно нанять частного детектива.
   — Гарри, если я обратился к тебе, значит, есть на то свои причины. Я всегда всё тщательно взвешиваю.
   — Но как же я справлюсь? У меня нет никаких зацепок. Я даже не знаю, с чего начинать.
   — Об этом не волнуйся. С тобой будет человек, который знает.
   — Кто?
   — Один знакомый из Нью-Йорка. Я свяжусь с ним сегодня и попрошу, чтобы он вылетел первым же рейсом. Вы  поедете на эту ферму и разузнаете всё, что только можно. И  если всё будет так, как я предполагаю, значит, ветер дует именно оттуда.
   — Откуда?
   — Знать это тебе необязательно. Просто делай то, что он тебе скажет. О деньгах можешь не беспокоиться. Я оплачу твои услуги.
   Сайкс гордо вскинул подбородок. Пришла его очередь глядеть с укоризной. Тирада, которую он выдал, была полна негодования.
   — Если вы хотели оскорбить меня, вам это удалось, сэр. Я берусь за это дело не ради награды, а ради Джинджер и доброй памяти её брата, с которым, если вы забыли, у нас были прекрасные дружеские отношения, и который никогда не глядел на меня свысока, как вы!
   —  А вот выделываться передо мной не надо! — Харпер грозно поднял указательный палец. — Дурень ты этакий, я упомянул о деньгах лишь в качестве компенсации. Тебе ведь придётся оставить дела редакции на некоторое время.
   — Уломаю главного редактора на парочку выходных. Я три года пашу без отпуска, так что он у меня в долгу. Месть и всё такое — не по мне. Я далеко не сторонник подобных мер, но, думаю, в данном случае вы поступаете правильно, и если мои поиски помогут пролить хоть какой-нибудь свет на смерть Сэмми, то я готов.      
   — Молодец, сынок. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
   Слово «сынок», впервые слетевшее с уст тестя в адрес Гарольда за всё время их знакомства, прозвучало так естественно, с такой теплотой, что заставило его смущённо заёрзать на своём стуле. Взглянув на часы, он извинился и сказал, что опаздывает на встречу.
   Харпер кивнул в знак одобрения.
   — Как только мой знакомый из Нью-Йорка прилетит, я свяжусь с тобой. Думаю, это произойдёт не раньше завтрашнего вечера. Тогда и обсудим у меня дома все детали, о`кей?
   — О`кей.
   — До скорого, Гарри.
   — До свидания.
   Гарольд поставил стакан на стол, взял шляпу и направился к двери.
   — Гарри, — окликнул его Харпер.
   — Да?
   — Сэмми тебя очень любил, почти как брата. 
   — Я тоже, сэр. И если это действительно было убийство, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы найти виновного в его смерти.
   Когда дверь за Гарольдом захлопнулась, Харпер подлил себе ещё немного и сразу же выпил. Хвалёное хладнокровие — предмет зависти его недругов, благодаря которому он поднялся столь высоко — потихоньку вернулось к нему. Гнев миновал. Но о покое и хорошем настроении не могло быть и речи. Положив изрядно опорожнённую бутылку обратно в бар, он сел в своё кресло. Выбор исполнителя он сделал верный: Сайкс — своего рода трюфельная хрюшка —  обладает нюхом раскопать то, что не под силу остальным. Фрэнк же — единственный человек, кроме самого Харпера, который в курсе той страшной истории. Остальных уже нет в живых… Или кто-то всё-таки остался? Неужто тот, без кого та история не случилась бы, и чьи останки должны давно смешаться с илом? Если так, то Харпер стоит, упершись носками своих сумасшедше дорогих ботинок из крокодиловой кожи на узкой полосе — границе между его теперешним положением в обществе и громким разоблачением, которого Харпер боялся пуще смерти. Ходить по тонкому льду, который в любой момент мог дать трещину — ощущение не из приятных.
   — Нет, — шепнул он себе под нос и, отвергая такую вероятность, успокаивающе мотнул головой. — Иначе бы всё началось гораздо раньше.               
   Попросив прихватить с собой блокнот, Харпер вызвал мисс Уорренсдэйл.
   — И последнее, — закончил глава нефтяной компании, подождав, пока секретарша отнимет ручку от бумаги, после того как он продиктовал ей несколько незначительных поручений, — найдите телефонный справочник Нью-Йорка и выпишите номер ресторана «Сент-Патрик». Сделайте это в первую очередь. 
   Секретарша вышла. Ресторан «Сент-Патрик» принадлежал Фрэнку. Харпер глубоко вздохнул и с чувством выполненного долга попытался сосредоточиться на работе. Предстояло поработать с кучей документов, но проклятый конверт выбил его из колеи. 
         

                * * *

   — Вы слышали, сегодня по радио передали о страшном убийстве журналиста? — с испугом, присущим пожилым дамам, поинтересовалась Мария, пожилая служанка Генри Харпера. — Ему перерезали горло.
   — Да. Терри Новак. Я знал его. Рисковый был парень, — ответил Гарольд, вешая шляпу.
   — И вам не страшно? Вы ведь тоже журналист, — продолжала Мария.
   К её испугу примешалось изумление.
   Гарольд широко улыбнулся. Наивность мексиканки его забавляла.
   — А почему вы решили, что причиной убийства послужил род его занятий?
   — О, синьор Гарольд, я это чувствую. И полиция так считает.
   — Не волнуйтесь, Мария, я мирная пташка. Занимаюсь светской хроникой. Мне ничего не угрожает.
   — А тот синьор, которого… — и она провела рукой по горлу.
   — «Саркет» — жёлтая пресса. Вечно они там гонятся за дешёвой сенсацией и раздувают скандалы. Возможно, на этот раз коса нашла на камень, и ему попался твёрдый орешек. Но дело даже не в его ремесле, думаю, дело в нём самом. Уж слишком он был заносчив. Короче, следствие покажет.         
   Мария покачала головой и проводила Сайкса в библиотеку, где его уже ждали, хотя он пришёл на десять минут раньше назначенного времени. Сидя в кожаном кресле, пожилой хозяин потягивал шерри и давал наставления человеку с заячьей губой.
   — Проходи, — пригласил Харпер, видя, как зятёк стоит на пороге в нерешительности. — Знакомься, это Фрэнк О`Донован, человек, с которым ты поедешь в Миннесоту. Фрэнк, это мой зять Гарольд Сайкс.   
   — Приятно познакомиться, Гарри, — сказал человек с заячьей губой.
   — Взаимно, мистер О`Донован, — ответил Сайкс, пожав ему руку.
   — Зови меня Фрэнк. Не смотри, что мне уже за пятьдесят. Как-нибудь побегаем наперегонки и посмотрим, кто из нас быстрее.
   — Будь по-твоему, Фрэнк, — сказал Гарольд.
   О`Донован засмеялся и хлопнул Гарольда по плечу.
   — Так-то лучше.
   — Радует, что вы так сразу нашли общий язык, — начал Харпер и, отрубив кончик сигары миниатюрной гильотинкой, обратился к Сайксу. — Теперь к делу, Гарри. Мигрень совсем замучила, так что буду предельно краток. Я уже проинфор-мировал Фрэнка насчёт конверта. Ваш вылет завтра в девять двадцать утра. Билеты у Фрэнка. План действий разработайте сами. Вы оба —  профессионалы своего дела, и вам лучше знать, как надо действовать в конкретной ситуации. Делайте что хотите, но докопайтесь до правды. Найдите мне этого ублюдка. Я заставлю его пожалеть, что он вообще родился на этот свет.
   — А как же быть с Джинни? — затревожился Гарольд.
   — Ей нельзя оставаться одной.
   — Утром привезёшь её сюда. Здесь она будет вне досягаемости.   
   Седовласый магнат раскурил сигару, и его лицо на какое-то мгновение скрылось за дымовой завесой.
   — Не волнуйся, Генри. Если в этом городишке есть какой-нибудь след, который мог бы нам помочь, мы его обязательно отыщем, — заверил О`Донован.
   Харпер одобрительно качнул головой.
   — Что ж, думаю, вы сработаетесь. И помните, лишь вы двое в курсе происходящего. Никто ничего не должен знать.
Компанерос дали слово, что будут действовать крайне осторожно. Уточнив кое-какие мелкие детали, оба собрались уходить, но Харпер попросил Фрэнка остаться и, дожда-вшись, пока шаги Гарольда стихнут, сказал:
   — Я много лет доверял тебе свою жизнь, Фрэнк. Доверю и сейчас. Уверен, ты знаешь, что делать.
   — Восстать из мёртвых невозможно, — металлическим басом отчеканил Фрэнк.
   — Знаю. Но если фермера пришил Актёр, тогда конверт послал тот, кто знает, что произошло с Риджели на самом деле. И если так, много дерьма всплывёт, старик.
   Харпер скрестил руки на груди и добавил:
   — Потону я, тогда и ты пойдёшь ко дну. Помни об этом.   
      

                * * *

   Заверив встревоженную Джинджер, что всё будет в порядке, Гарольд оставил её на попечение Марии и помчался на Саут Вестерн авеню к мотелю «Оушен вью инн», где остановился Фрэнк. Тот уже поджидал на улице с плащом наперевес и небольшим чемоданчиком в руке.
   — Я, кажется, не опоздал, — неуверенно промямлил Га-рольд, внимательно посмотрев на циферблат своих часов.
   — Нет, нет. Вовсе нет, — успокоил его Фрэнк, захлопнув за собой дверцу. — Я просто решил выйти пораньше и подышать свежим воздухом.
   Фрэнк кивнул на футляр, валявшийся на заднем сиденье.
   — Что там у тебя?
   — Фотоаппарат. Снимать умеешь?
   — Ни разу не пробовал.
   — Я научу. Это несложно.
   — А на кой мне фотоаппарат?
   — Если журналистов двое, обычно один репортёр, а другой фотограф.
   — Отличная идея! Молодец. Подыграю как смогу.
   — Просто щёлкай иногда фотоаппаратом и всё. Вопросы буду задавать я. 
   Сайкс нажал на педаль акселератора, и машина тронулась с места.
   — Приятно иметь дело с пунктуальным человеком, — сказал О`Донован. — Думаю, мы сработаемся.
   — Ту же фразу употребил вчера вечером мистер Хар-пер, — осклабился Гарольд, выруливая на шоссе.
   — В этом нет ничего удивительного. Мы долго работали вместе и думаем одинаково.
   — Я никогда не встречал тебя среди его гостей.
   Фрэнк разразился диким хохотом.
   — У меня плохая репутация, Гарри.
   — Чем занимаешься, если не секрет?
   — Владею рестораном недалеко от Манхэттена. Будешь в Нью-Йорке, заходи. Угощу тебя отменным ростбифом. Я недавно переманил к себе одного из лучших шеф-поваров в городе. Итальянец. А эти «макаронники» на кухне дело своё знают. 
   — Что же предосудительного в ресторанном бизнесе?
   Фрэнк снова громко захохотал, и эта его манера стала действовать Гарольду на нервы.
   «Мои вопросы настолько смешны, или это такой ритуал, прежде чем ответить?» — подумал он.
   — Дело в моём прошлом, — ответил О`Донован. — Я рос на улице, и нахрап был моим единственным источником заработка. Пару раз попадался за вооружённое ограбление и вымогательство. Раньше, правда, я идеально подходил на роль телохранителя, но теперь… Твой тесть высоко поднялся, повадки стали утончённей и строже, а я всё тот же парень с улицы и уже давно не вписываюсь в его окружение. Поэтому я больше на него не работаю, остался в Нью-Йорке. Генри вращается в высших кругах; политики, бизнесмены, люди искусства. Ему надо быть осторожным, и я его понимаю.
   — Как давно вы знакомы?
   — Достаточно.
   — Ввозили вместе спиртное?
   Сузив глаза, Фрэнк поглядел на Сайкса.
   — Слишком много вопросов. Уж не собираешься ли ты состряпать про меня статью?
   — Профессиональная привычка. Это мой единственный источник заработка, — передразнил Гарольд Фрэнка.
   — Ты, я смотрю, парень не промах. Да-а-а, хорошенькие были деньки. Риск и шальные деньги. Нынче всё иначе. Очкастый бухгалтер заграбастывает втрое больше.
   Фрэнк замолчал и, улыбнувшись, снова заговорил.
   — А знаешь, ведь Харпер не велел мне болтать с тобой о нашем с ним прошлом.   
   — Правда? С чего тогда ты мне всё рассказываешь? Фрэнк принял серьёзный вид.
   — Во-первых, ты умный малый и без моих рассказов, наверняка, о многом догадываешься. Во-вторых, не исключено, что во время нашего путешествия мне придётся применять свои навыки, и будет лучше, если ты узнаешь об этом сейчас и от меня, раз уж нам суждено работать в тандеме. Кроме того, ты — член семьи и вряд ли станешь предавать огласке неблаговидные стороны его прошлого. Это не в твоих интересах. Вот поэтому я и считаю, что между нами не должно быть никаких недомолвок и тайн.
   — Послушай, друг, меня совсем не интересует ни ваше с Харпером прошлое, ни настоящее, ни то, как вы зарабатывали на жизнь раньше, ни то, как зарабатываете сейчас. Я взялся за это только потому, что мне дорога Джинджер. Ведь если записка не розыгрыш, она тоже в опасности.
   — Об этом я и говорю, Гарри, — ощерился Фрэнк. — Никаких тайн между нами, — он слегка тронул кулаком подбородок Сайкса. — Ты мне нравишься, парень.
   — Ты опоздал. Я уже женат.
   Фрэнк снова расхохотался.
   — Чёрт возьми! Нет, мы точно сработаемся!
   — Раз между нами не должно быть тайн, ответь, пожалуйста, ещё на один вопрос: почему, если мистер Харпер не желает больше видеть тебя в числе своего окружения, он поручает тебе дело, которое не решается доверить ни своим людям, ни частному детективу?
   — Ему кажется, что за всем этим может стоять человек, с которым я был когда-то лично знаком. Хотя я уверен, что это бред.
   — Почему?
   — Потому что человек тот давным-давно покойник.
   — И кто же этот полупокойник-полуживой?
   — Знать тебе необязательно.      
   — Вы и впрямь уж слишком долго работали вместе, — обиделся Гарольд, памятуя, как три дня назад Харпер отшил его таким же образом у себя в кабинете.


                * * *

   Приземлившись в аэропорту Миннеаполиса, они первым делом заскочили в местное бистро и заказали две чашки горячего кофе, чтобы согреться после знакомства с местным климатом. Стояла обычная для второй декады апреля тихая прохлада, и местные жители с улыбкой поглядывали на них, догадываясь, что эти двое, чьи зубы выстукивали чечётку, только что прилетели из тёплых краёв.
   — Сделаем так, — распорядился Сайкс, — я беру такси и еду в редакцию «Миннесота Стэйт Геральд» повидаться с Айваном Стейницом. Ты тем временем найди машину напрокат и раздобудь подробную карту дорог штата. 
   — А почему нам нельзя пойти вместе?
   — Коллеги умеют найти общий язык, и с глазу на глаз  он может поведать мне о том, чего не сделал бы при постороннем. Так мы сэкономим время.
   — Идёт.
   Гарольд черкнул на салфетке адрес редакции и попросил Фрэнка забрать его оттуда примерно через час. О`Донован одобрительно кивнул и в назначенное время притормозил небесно-голубой «Плимут» у тротуара, вдоль которого, подняв воротник плаща и туго завязав пояс, прохаживался Гарольд.   
   — Раскопал что-нибудь? — спросил О`Донован, едва Гарольд сел в кабину. 
   Сайкс зажёг сигарету.
   — Немного. Стейниц больше не работает в «Миннесота Стэйт Геральд». Представь себе, он теперь в Лос-Анджелесе.
   — Отлично! Навестим его, как только вернёмся.
   — Только не забудь цветы.
   Брови Фрэнка изобразили вертикаль.
   — Он что… голубой?
   Гарольд взглянул на своего напарника и горько улыбнулся.
   — Нет. Он на кладбище. Убит два дня назад в Чайнатауне. И самое интересное, что я знал его лично. Оказывается, Терри Новак и был Стейницом.
   — Новак?! Тот самый, о котором писали в газетах?
   — Да, да.
   — Проклятье!
   — Точнее не скажешь. А теперь слушай главное: неделю назад от него пришло письмо редактору с просьбой выслать по почте номер газеты от 16 августа 1944 года. 
   — Мне всё это совсем не нравится.
   — И мне, Фрэнк. Эта история развивается как снежная лавина, которая, набирая скорость, сметает всё на своём пути. А на пути его — человеческие жизни.
   Фрэнк вздохнул и потянулся к бардачку, где лежала карта. Оба принялись тщательно изучать её.
   — Та-а-ак… посмотрим, — протянул Сайкс, осторожно  водя пальцем по бумаге, — где тут у нас округ Вайнона.
   Следуя синей линии, обозначавшей реку Миссисипи, они быстро нашли то, что искали и выяснили маршрут. Предстояло проделать девяносто восемь миль на юго-восток.
   — Повидаем шерифа Карла Дермота, — предложил Гарольд, — узнаем все подробности.
   — Логично.
   Сайкс неуверенно покачал головой.
   — Четырнадцать лет прошло. Боюсь, нам мало что удастся раскопать.
   Они путешествовали молча, наслаждаясь парившим в воздухе ароматом хвои и любуясь великолепным пейзажем девственных лесов и озёр, которых здесь было предостаточно. Стая диких индеек, бесцеремонно переходящих дорогу, заставила Фрэнка дать по тормозам.
   — Чёрт бы их драл! — выругался он и переключил скорость. — Вот тебе и лоно природы.
   В округе Вабаша они остановились залить бензин. Перекусив сэндвичем с тунцом, Гарольд сменил Фрэнка за рулём. Спустя примерно час вдалеке показался большой синий указатель: «Добро пожаловать в ТРУГТАУН».
   — Аллилуйя, зелёный край! — улыбнулся Фрэнк.
   Притормозив возле мини-маркета, они вошли внутрь, купили сигарет и расспросили продавца, рыжего парнишку с веснушками, обо всём, что их интересовало.   
   — Карл Дермот уже семь лет как не шериф, — ответил продавец.
   — Как нам его найти?
   — Поезжайте направо. Затем всё время прямо, пока не  увидите маленькую церковь. Второй дом слева от церкви его.
   — Тут поблизости есть отель?
   — Да, за углом. Отель «Орхидея».
   — Спасибо, приятель. 
   — Да не за что.
   Напарники сняли номер в «Орхидее», позвонили Харперу, проинформировали его, что благополучно добрались, и, отдохнув часа полтора, отправились в гости к бывшему шерифу. Дверь открыла миссис Дермот, вежливая пожилая женщина с тоненьким голоском.
   — Добрый вечер, мэм, — поздоровался Гарольд. — Мистер Дермот дома?
   — Карл на рыбалке.
   Миссис Дермот недоверчиво оглядела чужаков в дорогих костюмах. Без труда расшифровав причину беспокойства во взоре тщедушной старушки, Сайкс решил солгать:            
   — Мы с коллегой журналисты, приехали из Лос-Анджелеса. В нашей газете открывается специальная рубрика, которая будет целиком и полностью посвящена рыбалке. Мы путешествуем по городам, общаемся с заядлыми рыбаками и записываем полезные советы. Вот теперь пришёл черёд Тругтауна, и вашего супруга нам посоветовали как настоящего профи. 
   — А-а, — протянула миссис Дермот и понимающе кивнула. — Вы обратились по адресу. В наших краях лучше моего Карла в этом никто не разбирается.   
   — Вы позволите навестить вас позже, когда мистер Дермот будет дома?
   — Конечно, приходите, — улыбнулась женщина. — Мы всегда рады гостям.
   Попрощавшись с милой старушкой, Фрэнк и Гарольд направились к «Плимуту».
   — Про рыбалку ты здорово придумал, — сказал О`Донован. — Теперь они будут с нами словоохотливыми. 
   — Верно.
   Гарольд закурил и открыл дверцу. Свет фар, неожиданно появившийся из-за угла, на мгновенье ослепил их. Луч перескочил на дом Дермотов и замер. Из старенького пикапа энергично выпрыгнул кряжистый старичок, держа связку рыб. Взяв из кузова удочку с сачком, он направился к крыльцу.
   — Спасибо, Фил, — помахал он шоферу. — До понедельника.               
   Сайкс захлопнул дверцу, с жадностью затянулся и, бросив окурок, раздавил его.
   — Бери фотоаппарат и вперёд. Постарайся поменьше болтать и не задавать вопросов. Предоставь всё мне.               

               
                * * *

   Карл Дермот оказался розовощёким пожилым дядькой с солидным брюшком и идеально круглой лысой головой, которую в темноте не грех спутать с шаром для боулинга. Услышав, с какой целью к нему пожаловали эти двое, он так обрадовался, что принялся рассказывать обо всех рыбных местах, не дожидаясь вопросов.
   — Эй, ребята, да я вам такие места покажу! Сегодня, например, я рыбачил на озере у Сахарной головы  и поймал настоящего красавца. Сейчас принесу.
   Он зашагал на кухню и вернулся, держа за хвост рыбину размером в три фута и четыре дюйма.
   — Ну, как? — спросил он у своих калифорнийских гостей. — Тут почти двадцать футов веса.
   — Действительно красавец, сэр, — согласился Гарольд, смысливший в ихтиологии не больше манекенщицы. — Это сом?
   Розовые щёки Дермота побагровели, и он с подозрением прищурился.   
   — Судак, — сухо ответил старик. — Если вас интересует сом, могу посоветовать одно местечко на старушке Миссисипи. Однажды мне удалось поймать там огромную рыбину ростом с тебя, — последние слова были адресованы Фрэнку.               
   Фрэнк, не зная, что ответить, слегка почесал подбородок и с натугой улыбнулся. Дермот посмотрел через плечо на жену, маячившую на кухне.       
   — Допивайте ликёр и пройдёмте в мастерскую. Вам, думаю, будет интересно взглянуть на мою коллекцию пластмассовых наживок, — громко сказал бывший шериф, чтобы жена услышала его слова и, поднявшись, направился к двери.
   — Старичок-то нас раскусил, — шепнул Фрэнк.
   Напарники вышли вслед за Дермотом, который, пройдя пару шагов, резко обернулся.
   — Ну, ладно! Какого чёрта вам здесь нужно? Бьюсь об заклад, что про рыбалку вы никогда в жизни и строчки не написали! Это ж надо, спутать сома с судаком! Уму непостижимо! Я скорее буду плясать в балетной пачке, чем поверю в вашу искренность! Вы пришли в мой дом, наврали мне и моей жене и будь я проклят, если не получу объяснений!
Гарольд был готов к такому обороту и вежливо начал.
   — Ради Бога, извините нас за этот фарс. Мы солгали лишь потому, что не хотели тревожить миссис Дермот, которая уж слишком подозрительно оглядела нас с ног до головы, когда мы спросили её о вас.
   — Неудивительно. У твоего дружка рожа вышибалы из портового бара. В Дулуте лет тридцать назад один из таких пересчитал мне все зубы, когда я немного перебрал.   
   Фрэнк сжал кулаки и хотел сделать шаг вперёд, но Гарольд опередил его.
   — Вы правы, сэр. Он раньше был неплохим боксёром.
   — Меня не интересует его биография. Кто вы такие и что вам от меня надо?
   Для убедительности Гарольд показал своё удостоверение. Дермот поднёс его к просачивающемуся из окна свету и внимательно осмотрел.
   — «Л.А.Уикли». Знакомое название.
   — Нас читают по всей стране.
   — Так что же вам всё-таки надо? – спросил Дермот, возвращая удостоверение.
   — Редакция поручила нам расследовать причину смерти Эрла Макфаддена.
   Брови Дермота поплыли вверх. 
   — Старого фермера?
   — Совершенно верно.
   Дермот снова прищурился.
   — Парень, я, кажется, уже доказал, что не из тех, кому можно вешать лапшу на уши. Ты хочешь сказать, что вы припёрлись из Лос-Анджелеса, проделав более полторы тысячи миль, чтобы расследовать дело о самоубийстве четырнадцатилетней давности?
   — Мне тоже это кажется странным, но всё так и есть. Нам поручили выяснить, было ли это самоубийством на самом деле. В то время вы были шерифом, и поэтому мы решили навестить вас первым.
   — Не представляю, чем я могу вам помочь. Пройдём всё же в мою мастерскую. Там тепло.
   Они вошли в небольшой гараж, стены которого были увешаны рыболовными снастями. Дермот включил свет.
   — Что же мне вам рассказать... Ну, Макфадден был хорошим человеком. И несчастным. У них с женой долго не было детей. Лишь на седьмой год их брака, когда ему было чуть меньше пятидесяти, у них родился сын — Рональд. Это был настоящий праздник. Рональд рос здоровым малышом и в свои тринадцать лет стал незаменимым работником на своей ферме. Грянула война, и Рона забрали в армию. В 1944 году он был на одной из тех посудин, на которых союзники форсировали Ла-Манш. Из Франции он не вернулся. Бедный Макфадден, как он переживал, и, кто знает, возможно, он и пережил бы это, если бы его жена не сошла с ума. Эта милая старушка превратилась в буйную психопатку. Макфадден поместил её в небольшую клинику в Рочестере, заплатив за год вперёд. Наверняка, это были все его сбережения. Вскоре после этого он берёт ружьё и вышибает себе мозги. Трагедия. Мы все были тогда потрясены, но никто не сомневался в том, что это самоубийство. Вот отчего я так удивлён вашему интересу к этому происшествию.
   Гарольд медленно сунул руку во внутренний карман и посмотрел на Фрэнка. Тот одобрительно кивнул. Гарольд вынул послание и протянул его бывшему шерифу.
   — Взгляните на это.
   Прочтя зловещие строчки, уроженец Тругтауна уставился на Гарольда.
   — Я не понимаю… Я ровным счётом ничего не понимаю. Что…что это значит?
   — Это мы как раз и собираемся выяснить. Разумеется, с вашей помощью.
   — Кому оно адресовано?
   — Человеку, сына которого нет в живых, и чью смерть считают несчастным случаем.
   — Но, чёрт возьми, это же безумие! Макфадден застрелился. Вам там, в Калифорнии, конечно же, эта записка может показаться правдоподобным посланием. Но любой житель Тругтауна, кто знал Макфадена и о его несчастье, скажет, что это чушь собачья! Какой-то псих состряпал это!
   — Вы так считаете?
   — Если б не считал, не брызгал бы слюной!
   — Я читал статью в «Миннесота Стэйт Геральд». Она сквозит сомнениями. Автор статьи даже специально подчеркнул «убийство или самоубийство».
   — Что за чушь!
   — Прошу убедиться.
   Гарольд передал Дермоту вырезку, и тот впился своими крохотными глазками в машинописный текст.
   — Сплошная выдумка, — заверил старичок, сняв очки. — Помню я этого Стейница. Болван страшный. Не журналист, а сгусток энергии. Всё рыскал тут, надоедал с вопросами. Ему просто хотелось, чтобы его статья навела шороху. Неужели не ясно?
   — Что ж, тогда нам больше нечего здесь делать. Спасибо большое и ещё раз простите нас за ложь.
   — Всё в порядке. У вас была уважительная причина, — улыбнулся Дермот. — Мою старуху очень легко напугать.
   — Надеюсь, вы не скажете ей. Не хочется, чтобы такая милая леди составила о нас неверное представление.
   — Не волнуйтесь. Лучше вернёмся в дом. Пропустим ещё по стаканчику.  
   — Годится. Но только ещё пару вопросов. Как нам проехать к той ферме?
   Дермот рассмеялся.
   — Решили осмотреть место преступления? Может, след какой найдёте или отпечатки пальцев, да? А может убийца до сих  пор сидит в шкафу и думает, что его ищут?
   — Мистер Дермот, мы лишь исполнители, и нам поручено найти хоть малейшую зацепку. Тем более, как вы сами совершенно точно сказали, мы проделали больше полутора тысяч миль не для того, чтобы прохлаждаться.               
   — О`кей, парни. Это в четырёх с половиной милях к северу. Правда, ферм там несколько и все одинаковые  с виду, но, думаю, не ошибётесь. Спросите Сида, там все его знают.
   — Сида? То есть, Сида Перкинса? Это ведь он обнаружил труп? Так написано в статье.
   — Ну да, он самый. Законных прав на ферму Эрла так никто и не предъявил. Да я и не помню, чтобы у него были родственники. Во всяком случае, никто его не навещал. Имущество Макфаддена осталось бесхозным, и Сид взялся за ним присматривать. 
   — А миссис Макфадден?
   — Померла старушка. Пережила Эрла всего на год с лишним. Мы похоронили их рядышком.      
   — Печально слышать… А что за человек Перкинс?
   — Зануда, но честный малый. Выращивает себе сою, пшеницу, кукурузу и больше ни до чего ему дела нет. Телят своих любит больше жизни. Короче, заводить с ним светскую беседу не советую.
   — В каком полку служил Рональд Макфадден?
   — Понятия не имею. Знаю лишь, что он был классным снайпером. Старик Эрл часто этим хвастался.   
   — Какого числа пришло извещение о смерти?
   — А его и не было.
   Фрэнк с Гарольдом переглянулись.
   — То есть как?
   — Похоронки нет. Рон пропал без вести.
   — Вы хотите сказать, что Макфадден лишает себя жизни, не зная, жив ли его сын или нет? Родитель всегда будет ждать до конца, пока есть хоть малейшая надежда. Тем более, Рональд был единственным ребёнком.
   Дермот спокойно качнул головой с видом человека, уверенного в своей правоте.
   — Рон мёртв. Можете не сомневаться.
   — Почему вы так уверены? – недоумевал Гарольд.
   — Во-первых, Ронни очень любил свою ферму и давно бы примчался сюда. Во-вторых, война давно закончилась, нет ни пленных, ни концлагерей, куда бы он мог попасть во время военных действий, будь он жив. И, в-третьих, Сид видел, как за день до смерти к Макфаддену приходил какой-то человек. Сказал, что служил вместе с Ронни в одном взводе и видел, как его отбросило в воду взрывной волной от снаряда, лишь его нога ступила на берег. А знаете, что значит упасть в море с таким обмундированием? Сын моей кузины тоже побывал там и рассказал массу всяких баек про сборы. Особенно мне запомнилось то, как бойцы ухищрялись запихивать в свои рюкзаки всякую всячину… ну, например, французский разговорник, Библию, сигареты, еще один нож или пистолет. Согласно инструктажу, человек, идущий в атаку, не должен нести более сорока пяти фунтов снаряжения, но все равно каждый умудрялся нагрузить на себя вдвое больше. Так что, шансов у бедняги выжить не было. Пошёл ко дну как топор.
   — Как выглядел тот человек? — спросил Фрэнк, явно чем-то взволнованный.
   — Спросите лучше у Сида. Только не удивляйтесь ничему в его поведении. Он слегка нервный.   
   — Огромное вам спасибо, мистер Дермот. Больше у нас нет вопросов. Завтра утром мы отправимся на ферму повидать Перкинса и постараемся разузнать что-нибудь. Теперь же, с вашего позволения, вернёмся внутрь и продолжим рыбную беседу, чтобы не огорчать миссис Дермот.
   — Верно. Одна просьба — не забудьте восхищаться при ней коллекцией наживок. Это её подарок на мой день рождения.
   — Обещаю. Я даже буду умолять вас продать мне парочку.
   — Только не переигрывайте. Моя Меган такая добрая и наивная старушка, что станет уговаривать меня уступить вам. 
   Гарольд с Дермотом рассмеялись. Фрэнк стоял нахмурившись. Что-то в рассказе бывшего шерифа его обеспокоило.    


                * * *

   Сид Перкинс выходил из коровника, когда вдалеке послышался шум двигателя, и вскоре к забору подъехал автомобиль. Из салона вышли двое горожан.
   — Вы Сид Перкинс? — спросил Гарольд, подойдя к фермеру.
   — Да.
   — Мы журналисты из Лос-Анджелеса. Пишем статью о самоубийстве бывшего хозяина этой фермы.
   Перкинс вытер грязные руки о передник своего комбинезона и недовольно сплюнул.
   — Чем же вас, ребят из Калифорнии, оно так заинтересовало?
   — Видите ли, мистер Перкинс, — продолжал Гарольд нарочито деловым тоном, — всплыли кое-какие детали, которые позволяют нам усомниться в том, что Эрл Макфадден действительно покончил с собой.
   Перкинс снова сплюнул.
   — Кому это «нам»?
   «А этот деревенщина не так глуп, как кажется, — подумал Сайкс. — С ним надо держать ухо востро».
   — Мы с коллегой представляем газету «Л.А.Уикли».
   — Вы из Лос-Анджелеса, парни. Ясно. Стало быть, вам лучше знать, что произошло со стариной Эрлом.
   Сарказм фермера начинал раздражать О`Донована и если бы не вежливый тон, с каким Гарольд, улыбаясь, продолжал излагать суть дела, Фрэнк применил бы те навыки, о которых он упоминал по дороге в аэропорт.      
   — Мы уже беседовали с Карлом Дермотом, и он многое нам рассказал, — продолжал Сайкс. — А также посоветовал обратиться к вам.
   — Мне нечего вам сказать, — упрямился Перкинс.
   — Мы лишь хотим узнать, кто приходил к Макфаддену в день смерти.
   Фермер на секунду уставился на Гарольда и вдруг разразился гомерическим хохотом. Фрэнк со злостью посмотрел на него, потом на Сайкса, безмолвно вопрошая: «Могу ли я разок двинуть этому уроду?» Сайкс отрицательно покачал головой.
   — Вы, газетчики, готовы на всё, лишь бы состряпать сенсацию. Даже из пальца высосать, если понадобится. Ну, приходил к нему сослуживец Рона, и что? Что это меняет? Рано или поздно он узнал бы об этом из другого источника и всё равно бы застрелился. Трудно перенести гибель сына. И жена его совсем съехала с катушек. Умер человек. Нет его больше, и не надо ворошить прошлое.
   — Нам нужно лишь имя того сослуживца. Вы помните, как его звали?
   — Предположим, да. Хотя мог бы сказать и нет, чтобы прекратить весь этот бессмысленный разговор.
   — Почему же вы тогда этого не сделали?
   — Чтобы показать вам, на чьей я стороне.
   — Не знал, что в этом деле есть понятие сторон. Прямо как в суде, — улыбнулся Сайкс. —   На чьей же вы стороне, мистер Перкинс?
   — На стороне доброй памяти моего хорошего друга Эрла и его семьи. Я не стану помогать вам во имя вонючей сенсации.
   Гарольд на секунду задумался, затем вздохнул и снова начал в том же вежливом тоне.
   — Что ж, всё ясно. Мы обязательно упомянем в статье про вашу заботу.
   Сайкс сделал пару шагов к «Плимуту» и снова обернулся.
   — Хотя, мистер Перкинс, я могу понять ваше беспокойство. Вам ведь выгодно, чтобы все поскорее забыли про эту историю. Вы здесь практически хозяин теперь. И кто знает, быть может, так всё и планировалось.      
   — Что ты такое мелешь?!
   — Читатели обязательно зададутся этим вопросом. Как говорили в Древнем Риме: «Убил тот, кому выгодно!» Обещаю вам, что наша газета сделает всё, чтобы вы были в центре внимания. Удачного дня, мистер Перкинс.
   Сайкс подхватил Фрэнка за локоть, и они вместе зашагали к машине.
   — Эй, обождите! — окликнул их Перкинс. — Чёрт с вами! Роско его фамилия. Рядовой Роско. Имени я не слышал. Он просто пришёл и сказал, что хочет повидаться с Эрлом. После его ухода Эрл был подавлен, рассказал мне про их разговор, а на следующее утро я нашёл его мёртвым. От головы почти ничего не осталось. Старик застрелился из винчестера, который он когда-то сам подарил Рональду.   
   — Как выглядел этот Роско? — спросил Фрэнк.
   — Стройный, широкоплечий… Больше ничего не могу вспомнить.
   — А лицо?
   — Не разглядел. На нём была фуражка. Половины лица не было видно. Я лишь запомнил, что он был одет в парадную форму… Красивая такая, с погонами.
   — Всё?
   — Столько времени прошло. Скажите спасибо, что я хоть это помню.
   — О`кей, спасибо, — сказал Гарольд и сел за руль. На-пускную важность легко сменило панибратство. — Видишь, как всё просто. Один совет на будущее: никогда не думай, что ты умнее всех. Прощай, Сид.
   Он втопил педаль газа, и «Плимут» помчался к «Орхидее», оставив недоумевающего Перкинса в столбе пыли.


                * * *

   Высокие потолки, поддерживаемые сосновыми балками, мягкие кресла, удобный диванчик, кофейный столик, бар в углу… Хозяин дома позаботился, чтобы обстановка в библиотеке его особняка была уютной и располагала к беседе. Харперу не нравилось принимать гостей в примыкавшем к спальне домашнем кабинете, где находился сейф и на письменном столе всегда лежали документы, предназначенные лишь для его глаз.
   Отпечаток интеллекта на физиономии О`Донована невозможно было разглядеть даже под микроскопом ввиду полного отсутствия такового, и, будучи далёким от просвещения, он равнодушно разглядывал редкие экземпляры старинных книг в сафьяновом переплёте, когда в комнату вошёл его друг Генри. Усталый взгляд, вялая походка и кое-как накинутый поверх накрахмаленной рубашки шелковый халат говорили лучше всяких слов, что он ещё не полностью отошёл после смерти Сэмми. Они обменялись рукопожатием, и, потягивая порцию виски «Джек Дэниэлс», Фрэнк детально рассказал обо всём, что им с Гарольдом  удалось выяснить. 
   — Ну что? Мои подозрения не беспочвенны? — спросил Харпер. — Один в один как было с Риджели.
   — Почерк похож, но судить на все сто процентов я не берусь.
   — Что, если он жив?
   — Исключено. Он на дне Гудзона.
   Харпер пристально посмотрел Фрэнку в глаза. 
   — Ты в этом уверен?
   — Я лично опрокинул его тело в воду.
   — Ладно. Проехали.
   Харпер встал с кресла и пару раз нервно прошёлся взад и вперёд.
   — Тот военный… Что удалось выяснить? 
   — В «Орхидее» Роско не останавливался. Он как бы возник ниоткуда и так же исчез. В лечебнице в Рочестере также ничего не удалось раскопать. Старуху никто не навещал. Только соседи.
   — А Новак? Какое он имел к этому отношение?
   — Очевидно, ему заплатили, чтобы он достал старый номер газеты со своей статьёй, потом убрали как ненужного свидетеля. Новак последние несколько месяцев встречался со стриптизёршей из ночного клуба «Пурпур». Это на Сансет-стрип. Завтра мы с Гарри отправимся туда и побеседуем с этой пташкой.
   Харпер уселся в кресло и, массируя переносицу, глубоко задумался.    
   — Почему мститель начал действовать только теперь, спустя четырнадцать лет? — спросил он.          
   — Не знаю, Генри. Видимо, ждал какого-то особого момента.


                * * *

   Гарольд свернул на Фигероа-стрит и поддал газу. Странное чувство, закравшееся к нему в душу, не давало покоя. Зачем Фрэнку понадобилось идти вместе с ним в ночной клуб? Потолковать с бывшей подружкой Новака Сайкс мог и без него.
   «Видать, ему понравился мой метод выуживания информации», — думал он.
   Войдя внутрь, он без труда отыскал подельника, заранее предупредившего, что закажет столик у сцены. Завороженный акробатическими выкрутасами обнажённой девицы на шесте, тот даже не заметил Гарольда.
   Пегги была хороша. Грациозна, пластична, со взглядом пантеры, готовой к прыжку — динамит для людей с неустойчивой психикой. Именно из-за таких какой-нибудь успешный деляга бросает жену, детей и большого лохматого пса ради недельного отдыха с Пегги на Гавайях или в Вегасе.
   Зрители не переставали рукоплескать, хотя Пегги уже скрылась за кулисами. Фрэнк присвистнул и затряс кистью.
   — Горячая штучка! Да, Гарри?
   — Мы собираемся развлекаться или дело делать? — проворчал Сайкс.
   — Одно другому не мешает.
   Фрэнк подозвал официанта и, запихав ему в карман хрустящую купюру, шепнул что-то на ухо. Довольный гарсон отправился выполнять просьбу. Вскоре он вернулся с пор-цией бурбона для Гарольда и сказал, что Пегги подойдёт к ним через десять минут. Гарольд сделал глоток и закурил.
   — Мне с ней говорить, или предпочитаешь сделать это сам?
   — Ты начни. У тебя язык здорово подвешен. Нам уже не надо притворяться репортёрами, не так ли?
   Гарольд пустил два идеально круглых кольца.
   — Не нам, а тебе. Мне притворяться незачем.
   Пегги подошла вовремя. Плавно фланируя мимо столиков, она уселась на диванчике между Гарольдом и Фрэнком; лёгкое кимоно с розочками было накинуто поверх голого тела.   
   — Добрый вечер, джентльмены.
   Фрэнк расплылся в широкой улыбке.
   — Добрый, добрый. Ты восхитительно танцуешь, детка. 
   — Спасибо.
   — Выпьешь что-нибудь?
   — Да, пожалуй, бокал белого вина.
   Гарольд решил не тянуть и сразу брать быка за рога.
   — У нас к тебе дело, Пегги.
   — У всех, кто приходит сюда, ко мне дело, — захихикала девица. — Предупреждаю, мальчики, я стою недёшево.
   — Мы здесь не за этим. Нам нужна информация.
   Пегги сделала удивлённые глаза.
   — Что за информация?
   — Об убийстве твоего приятеля Терри Новака.
   — Вы копы?
   Изобразив оскорблённое самолюбие, Сайкс отрицательно покачал головой
   — Терри был нашим другом, и мы сами хотим найти убийцу. Всем известно, что вы были любовниками, и, возможно, ты знаешь о его делишках больше, чем кто-либо другой. Если поможешь, мы хорошо заплатим.      
   Импульсивно дёрнувшись, Пегги тряхнула гривой и посмотрела на Гарольда недобрым взглядом. Слова журналиста задели её. С последним предложением он явно переборщил.
   — Послушай, я хоть и не была влюблена в Терри и, как ты успел заметить, не очень-то скорблю, но нам было хорошо вместе. Я тоже хочу, чтобы виновный в его смерти получил сполна. Знай я хоть что-нибудь, то давно бы рассказала поли- ции. Так что, засунь свои деньги, знаешь куда! 
   Гарольд ухмыльнулся.
   — Не знал, что ты такая шёлковая.
   — Да уж какая есть! Мальчики, если у вас всё, я пойду.
   — Послушай, дай нам хоть какую-нибудь зацепку. Он вёл журналистское расследование?   Может, он вскользь упоминал о ком-нибудь или о чём-нибудь? Вы ведь, наверняка, болтали в перерывах между делом. Терри любил почесать языком.
   Пегги смущённо опустила глаза и задумалась. 
   «Смущённая стриптизёрша — это что-то новенькое», — заметил про себя Фрэнк.   
   — Я не знаю, поможет это вам или нет… В общем, в последнюю нашу встречу он говорил, что скоро сорвёт банк, и мы поедем на отдых в Европу. Он не говорил как, а я не спрашивала. Меня он устраивал как любовник. Мы весело проводили время, и его моральные качества меня не интересовали. Но учитывая его натуру и то, что его убили спустя пять дней после этого, думаю, что у него был компромат на кого-то.
   — Шантаж?      
   — Я так думаю, но ничего не могу утверждать. 
   — Да, это на него похоже, — сказал Гарольд и обратился к Фрэнку. — В Миннеаполисе он был замешан в грязной истории. Подробностей, правда, я не знаю, но поговаривают, что и там пахло шантажом. Вот отчего он сменил имя. Авантюра — его религия. Он ушёл из «Миннесота Стэйт Геральд», хотя с его потенциалом мог сделать головокружительную карьеру. Для таких как Терри Лос-Анджелес — это рай. Лёгкая нажива и постоянный сезон охоты на голливудских звёзд.         
   Гарольд допил свой бурбон и сделал знак официанту повторить.
   — А имён он не называл?
   — Ни одного, — неуверенно ответила девица и, поду-мав, спросила: — Если вы его друзья, может, знаете Горди?    
   — Что за Горди?
   — Как-то я увидела у Терри в квартире фотоаппарат с мощным объективом и попробовала сфотографировать себя в зеркале. А Терри попросил меня быть осторожней. Сказал, что если на фотоаппарате будет хотя бы царапинка, придётся расплачиваться с Горди натурой. Поначалу я не поняла и переспросила. Он рассмеялся и ответил, что хозяин фотоаппарата очень любит мальчиков, добавив, что Горди к тому же наш билет в Европу.            
   — Любитель мальчиков, — задумался Сайкс и щёлкнул пальцами. — Уж не Гордон Шепард ли это? Специалист по порнографии. Помню, его однажды замели за совращение малолетних.   
   — Не знаю. Я лишь слышала, как Терри назвал его Горди.
   Гарольд осушил стакан и вдруг замер. 
   — Труп Новака нашли в мусорном баке где-то в Чай-натауне, верно? — обратился он к Фрэнку.
   — Насколько я помню, да.
   — Студия Шепарда находится как раз неподалёку от Чайнатауна. Возможно, в тот вечер Терри заходил к Шепарду, забрал фотографии с негативами и пошёл на встречу с «покупателем».
   — Навестим его, — сказал Фрэнк после недолгого раздумья.
   — Обязательно. Только позвоню одному своему приятелю и узнаю точный адрес.
   Порывшись в кармане, Сайкс извлёк пригоршню пятаков и направился к телефонной будке у бара. Вернулся он с лицом, выражавшим полное довольство, которое встречается у людей, достигших намеченной цели.
   — Есть, — громко сказал он, усаживаясь на своё место. — Хилл-стрит, 26, напротив ресторана «Синий дракон». Знакомое название, не правда ли?
   — За полчаса до того, как Новак был убит, его видели в компании с каким-то человеком именно в «Синем драконе», — вспомнил Фрэнк информацию, которую прочёл в газете уже после их возвращения из Тругтауна.
   — Именно. Не много ли совпадений?            
   Пегги поднялась с дивана.
   — О`кей, мальчики, если я вам больше не понадоблюсь, то мне лучше вернуться к работе. 
   — Спасибо тебе. Нам пригодится твоя информация, — поблагодарил Гарольд.
   — Не за что. Пока.
   Фрэнк схватил девицу за локоть.               
   — Эй, крошка! Так, на будущее… Насчёт того, что ты стоишь недёшево. Сколько это в цифрах?
   — Поговорим об этом в будущем, — отрезала Пегги и, освободив локоть, пошла прочь, виляя аппетитными бёдрами.
   Фрэнк широко улыбнулся.
   — Ишь, какие мы гордые.
   — До чего ж ты тривиален, друг мой, — покачал головой Сайкс. 
   О`Донован допил виски и сделал Гарольду знак подниматься.
   — По коням. Потолкуем с этим Горди.
   Сайкс собирался подозвать официанта, но тот уже спешил к их столику.
   — Кто из вас мистер Фрэнк О`Донован? — спросил он. — Просят к телефону.
   — Неужто Генри вызывает?! — удивился Фрэнк и на- правился к будке. Отсутствовал он не больше трёх минут и вернулся нахмуренный.   
   — Что сказал Харпер? — поинтересовался Гарольд. — Есть новости?
   — Звонил не Харпер. Какой-то тип сообщил, что обладает информацией о Рональде Макфаддене и его местонахождении и будет ждать меня на стоянке неподалёку от бара «Фердинад» на севере Бродвея.    
   — Чего же мы ждём?! — поднялся Гарольд в эйфории.
   — Эй, ты не расслышал, кажется, — буркнул Фрэнк, — ждут меня, а не нас обоих.
   — А вдруг засада?
   — Не знаю, но ехать придётся.
   Фрэнк почесал свой лоб и задумался.
   — Уж не следят ли за нами, Гарри? Ведь кроме Харпера никто не знал, что мы собираемся сюда. Ты никому не говорил?
   Гарольд отрицательно качнул головой и предложил следующее:
   — Отправимся туда вместе, на всякий случай. Я высажу тебя в условленном месте, а сам буду ждать в баре, лады?
   — Годится. Но не вздумай высовывать оттуда носа. Когда всё закончится, я сам зайду за тобой.


                * * *

   «Фердинанд» являл собой сточную канаву, куда наведывались дешёвые проститутки, пытавшиеся под яркой помадой и тонной пудры утаить свой возраст, и чем старше они были, тем экзотичней называли себя: Шанталь, Иоланда, Мими. Настойчивые куртизанки всячески подмигивали Гарольду, елейно намекали весело провести часок-другой и, получив отказ, злобно пялились, отчего он чувствовал себя сидящим на раскалённой сковороде. Время медленно капало, будто вода из неплотно закрытого крана, и Сайкс уже в четвёртый раз осведомился у бармена, который час.
   — Если пять минут назад было без двадцати пяти, то теперь без двадцати, — протирая барную стойку, проворчал бармен и кивнул на часы, украшавшие запястье Гарольда. — Не ходят?
   — Ты чертовски сообразителен. 
   Фрэнк появился спустя полчаса. Гарольд, впервые за всё время их знакомства обрадовавшийся его появлению, помахал ему. Оседлав высокий табурет рядом с Сайксом, Фрэнк заказал виски.
   — Никто не пришёл. Уже двенадцать минут одиннадцатого и ждать дальше бесполезно.
Гарольду сразу всё стало ясно, отчего он стукнул себя по лбу.   
   — Чёрт возьми! Надули нас с тобой! Неужели ты не понял? Это просто маневр. Нужно было вытащить тебя из «Пурпура» и притащить сюда.
   — Смысл?
   — Выиграть время.
   — Сукин сын! — злобно процедил Фрэнк. — Он хотел добраться до Шепарда первым. Скорей к нему!
   Расплатившись по счёту, они выбежали из бара и, сев в машину, помчались на Хилл-стрит. Фрэнк никак не мог успокоиться. С уст его слетала отборная брань, и кто знает, сколько бы он ещё матерился, если бы Гарольд, притормозив, не указал на обшарпанное здание с неоновой вывеской.
   — Квартира Шепарда на втором этаже. Там же у него и студия.
   — Поспешим.
   — Опять говорить мне? – спросил Сайкс.
   — Само собой. Ты же ас.
   Остановившись возле двери с табличкой «Студия Г.Шепарда. Фото на любой вкус», Фрэнк нажал на звонок. Тишина. Ещё один звонок. Тишина. Фрэнк постучал кулаком. Снова тишина.
   — Свет горит, — прошептал Гарольд, заглянув в замочную скважину. – Может, ванну принимает? Обождём немного.
   — Это не в моих правилах, — прорычал Фрэнк и дал такого пинка, что дверь, распахнувшись, с шумом врезалась в стену.
   Войдя первым, О`Донован направился по длинному коридору на звук проигрывателя, где его тёзка Синатра исполнял «Я не буду танцевать».   
   — Эй, Горди! Где ты там? Мы друзья Терри.
   Он шагнул в комнату, стены которой украшали похабные фотографии голых девиц, и застыл на месте. На залитом кровью ковре лежало тело человека. Глубокий порез, протянувшийся от уха до уха, и потухшие глаза убедили Фрэнка, что отвечать на его вопросы здесь уже никто не станет. Гарольд, вошедший следом, узнал в нём Шепарда.
   — Господь Всемогущий! — запричитал он и от внезапного приступа тошноты зажал рот ладонью.
   — Валим отсюда! – скомандовал Фрэнк.
   Они выбежали из квартиры и в считанные секунды оказались возле машины.   
   — Чёрт! – выпалил Фрэнк. – Мы имеем дело с хитрым мерзавцем.
   — Эй, вы что-то потеряли? – послышался сзади гнусавый голос.
   Они обернулись. Четверо парней, возглавляемых высо-ким блондином с наглым взглядом, медленно приблизились. Добром это не пахло.       
   — Вам известно, что это мой тротуар? — спросил блондин, подойдя вплотную к Гарольду.
   — Нет, — ответил Гарольд, стараясь не выдавать волнения. Но голос его не слушался. Ещё бы!         
   — Ваша тачка стоит на моём участке, так что раскошеливайтесь.
   — А не пошли бы вы подобру-поздорову, детки, — парировал Фрэнк, сжимая мозолистые кулаки.
   — Я вырву твой поганый язык, если не заткнешься, сука! — истошно завопил блондин, обнажив лезвие складного ножа. — Гони бабки, старик! Или мы возьмём вашу колымагу!
   — Спокойно, спокойно. Не надо крови. Мы заплатим, — попытался разрядить обстановку Сайкс, и рука его с некоторой дрожью потянулась к внутреннему карману, где хранилось портмоне. Хулиган расценил ситуацию по-иному и, посчитав, что там у Гарольда может быть оружие, схватил его за рукав и резко двинул кулаком в живот. Корчась от боли, Гарольд опустился на асфальт.
   — Без резких движений, козёл! А теперь покажи, что там у тебя?            
   Ирландская кровь в жилах О`Донована закипела, из ушей повалил пар. Свидетель того, что случилось потом, ни за что не дал бы ему пятьдесят четыре года. Реакция его была мгновенной. Ребром кисти он двинул парню в кадык и повалил его наземь. Трое остальных набросились на него. Первый из нападавших отлетел, напоровшись на выброшенную вперёд правую ногу Фрэнка. Второму повезло меньше: метя кастетом в нос противника, он слишком сильно размахнулся, дав тому лишнюю долю секунды сгруппироваться, и, увернувшись, Фрэнк нанёс короткий, но плотный хук слева в челюсть. Спокойной ночи! В руках третьего сверкнула бритва и, бешено размахавшись ею, ему удалось задеть плечо Фрэнка. Рана, полыхая огнём, кровоточила, и О`Донован отходил назад, не спуская глаз с озверевшего юнца, пока не упёрся в стену. Тупик. Он сильно вспотел. Парень занёс бритву, и вдруг чья-то мощная рука схватила его за запястье. В то же мгновение хулиган, на лице которого яркими красками было написано: «Как же так?», —  отлетел в сторону и, врезавшись головой в стену, уснул надолго.   
   Было темно, и Фрэнку удалось разглядеть лишь силуэт в шляпе.
   — Эй! — окликнул Фрэнк. — Кто ты?               
   Человек повернулся и, быстро зашагав, скрылся за углом. О`Донован бросился следом, но тот словно растворился во мраке.
   Издалека донёсся вой сирены, по мере приближения становившийся всё громче. Фрэнк со всех ног помчался к машине, где Сайкс сцепился с парнем, ранее получившим от Фрэнка пинка в грудь. Отморозок успел разбить Гарольду губу, прежде чем тот, озверев от пропущенного удара, обработал его по полной.   
   — Брось ты этого хлюпика! Скорее, надо сматываться! — рявкнул Фрэнк и, двинув с разбегу ногой в морду начинавшего приходить в себя блондина, прыгнул за руль.
   Превозмогая боль, он завёл мотор. Колёса завизжали, и «Бьюик» унёсся прочь, оставив четырёх ребят поразмыслить над своим будущим. 
   — Тебе нужен врач, — посоветовал Гарольд. — Тут в кварталах  шести должна быть больница.
   — Нельзя, — бросил Фрэнк, не сводя глаз с дороги. — Они сообщат в полицию.
   — Пускай сообщают. На нас напали.
   — Пораскинь мозгами! Труп того бедолаги даже не успел остыть, когда мы вошли в его квартиру. На дверной ручке остались чёткие отпечатки наших пальчиков, а на ковре — следы ног. Пегги может рассказать им о визите «хороших друзей её бывшего парня». Копы долго думать не станут.   
   — Тогда притормози. Я поведу.          
   — Сам справлюсь, — огрызнулся Фрэнк, но жгучая боль в плече заставила его попридержать лошадей.
   Остановив машину у обочины на Бишопс-Роуд, он устало откинулся на спинку сиденья, сжимая пальцами здоровой руки рану.
   Гарольд  помог ему снять заляпанный кровью пиджак, распорол рукав сорочки и наспех перевязал рану носовым платком.
   — Куда поедем? – спросил Сайкс, сев за руль.
   — Домой. Куда же ещё?!
   Гарольд упрямо повертел головой.
   — Не пойдёт, Фрэнк. Порез глубокий, необходимо наложить швы.
   — Я же сказал, что в больницу не поеду. Нам нельзя так рисковать, — злобно повторил О`Донован.
   — Я не предлагаю ехать в больницу, — продолжал Гарольд. — Есть у меня один приятель… Правда, он не врач, но швы наложить умеет.
   — Уж не портной ли он?
   — Нет, ветеринар.
   — Ах, чтоб меня! — Фрэнк залился своим фирменным хохотом.


                * * *

   О`Донован пару раз сжал и разжал свою пятерню.
   — Этот твой собачий док — настоящий профи! — произнёс он, оставшись довольным проделанной работой.
   Гарольд в знак согласия лишь устало кивнул. Ему было не по себе. Тело ныло, нижняя губа вспухла, а новый костюм, порванный в трёх местах, годился теперь лишь в качестве  наряда для Хэллоуина. Маска ужаса, застывшая в безжизнен-ных глазах Шепарда, и банда отморозков всё ещё стояли у него перед глазами. Для одного вечера это уж явный перебор.
   — Знаешь какое-нибудь тихое местечко поблизости, где можно спокойно потолковать и промочить горло? —  спросил Фрэнк, усаживаясь на переднее сиденье.
   Гарольд ухмыльнулся. 
   — Ты псих, Фрэнк. Шёл бы лучше домой.
   — Ты прав, чёрт возьми, — Фрэнк оглядел себя с ног до головы. — Тогда поедем ко мне в мотель. Угощу тебя отменным ромом. Где-то у меня завалялась бутылка.
   — Идёт, – согласился Гарольд и включил скорость. — Выпивка — как раз то, что мне сейчас нужно.
   Через двадцать минут они были на месте. Фрэнк отпер дверь, включил свет и, швырнув окровавленный пиджак на пол, отправился на поиски рома. Устроившись в мягком кресле, Гарольд придвинул поближе маленький круглый столик и положил на него ноги. Устало вздохнув, он осмотрелся и пришёл к выводу, что скудное убранство номера не очень-то вяжется с рестораном на Манхэттене.
   — Что за клоповник? — спросил он, когда О`Донован появился из полумрака соседней комнаты с бутылкой спиртного. — Нельзя было снять люкс в гостинице? Похоже, ты наврал мне насчёт своего прибыльного бизнеса.
   — Я не врал. Да и за номер, как и за все прочие расходы, платит Генри.
   — Скупердяй твой дружок, — хмыкнул Гарольд. 
   — Я сам выбрал мотель. Так спокойней. Тут нет ни портье, ни горничных, которые что-то видят, замечают. Никто не задаёт лишних вопросов. Я вхожу и выхожу без лишних взглядов на моём затылке. Девок могу притащить, а главное, когда мы поймаем этого урода, лучшего места для пыток не найти. Привяжем его к кровати и поизощряемся всласть.
   — Весело с тобой, — Гарольда слегка передёрнуло от таких откровений, и он перевёл разговор в другое русло. — Что теперь делать? Нас могли заметить, когда мы выбегали из студии Шепарда.
   — Успокойся. Кто мог нас разглядеть в такой темени, кроме тех уродов. Меня больше волнует, кто был тот человек, спасший меня от верной гибели. 
   — Какой человек? – недоумённо спросил Гарольд.
   — Разве ты его не заметил?
   — Нет. Мне, вообще-то, некогда было по сторонам глазеть.
   Фрэнк махнул своей ручищей.
   — Об этом потом. Сейчас нам необходимо обсудить, что мы имеем.
   — И что мы имеем?
   Фрэнк разлил ром в две рюмки и пододвинул одну Гарольду. 
   — В «Пурпуре» наш разговор с Пегги подслушали, и чтобы не дать нам времени добраться до Шепарда, выманивают меня телефонным звонком.
   Фрэнк замолчал и снова заговорил.   
   — У меня никак не выходит из головы тот военный, про которого упомянул Перкинс.
   — Чем же он тебя так заинтересовал? 
   — Уж очень смахивает на почерк Актёра. Быть может, он переоделся в военную форму, проверил обстановку, а затем вернулся ночью, когда фермер был один, и порешил его. Нет, ну надо же, хитрец каков! Надел парадную форму, зная, что в таком захолустье, как Тругтаун, это обязательно отвлечёт внимание, если кому-нибудь из любопытных придёт в голову разглядывать его морду. Ведь как выглядит Роско, он, наверняка, не знал. 
Гарольд поднял на него удивлённые глаза.
   — О чём ты говоришь? Кто такой Актёр?
   — Выдающийся киллер, никогда не оставлявший следов. Говорят, он и вправду хотел стать актёром, но решил, что в роли наёмного убийцы достигнет большего. И был прав, чтоб я сдох! Замаскироваться он мог в любого, и не существовало такого заказа, который был бы ему не по зубам. Гонорары, разумеется, тоже были соответствующими. Однажды Актёр получил сложный заказ: нужно было убрать известного человека и представить всё как несчастный случай. Он собрал о своей жертве все необходимые сведения: что ест, что пьёт, с кем встречается, какое носит нижнее бельё, на каком боку спит и главное, какие у него слабости, на основе которых и придумал коварный план. Так, в 1943 году был убит конгрессмен Уолтер Корт. Вероятно, ты слышал о нём?
   —  Ещё бы! Так это значит…
   — Да. Ты не ослышался. Корт разбился на своём само-лёте. Все знали про любимое хобби Корта — управлять самолётом. Актёр сделал так, что у самолёта отказал двигатель. Причём произошло это уже в воздухе, ни раньше, ни позже. Так что Корт полетел вниз ласточкой, и шансов у него не было. Актёр был художником своего дела! Никто ничего не заподозрил, списав всё на неполадки в двигателе… Никто, кроме репортёра «Нью-Йорк Кроникал». Звали его Брайан Риджели…
   Фрэнк сделал паузу, глотнул рома и продолжил:    
   — Знаешь, как он умер? Застрелился. Но не это самое интересное, Гарри. Некролог гласил, что Риджели покончил жизнь самоубийством, ибо не смог перенести смерть сына, погибшего на фронте. 
   Гарольд застыл с раскрытым ртом. Фрэнк не сводил пристального взгляда с его лица, терпеливо выжидая, когда он выйдет из ступора. Тишину нарушал лишь доносившийся с улицы шум проезжающих автомобилей.   
   — Думаешь, с Макфадденом было так же? — наконец спросил Гарольд.
   — Скорее всего, да.
   — Но какой смысл убивать несчастного пожилого фермера?
   Фрэнк недоумённо пожал плечами.
   — Вот и я не могу понять. Но, так или иначе, здесь чувствуется почерк Актёра. Помнишь рассказ Перкинса о Роско? Так вот, с Риджели было то же самое. Средь бела дня к нему подошёл человек в военной форме и, представившись однополчанином его сына, сообщил о гибели последнего. Причём, всё это было сделано при свидетелях, чтобы причина самоубийства ни у кого не вызывала сомнений. На следующий же день его нашли с простреленной головой. Актёр был настоящим кудесником, мать его!   
   — Сын Риджели погиб на самом деле, или это была «утка»?
   — О смерти нигде ничего не говорилось. Известно точно, что он, как и Рональд Макфадден, пропал без вести. Но с тех пор о нём ни слуху, ни духу.
   — Поразительное сходство между этими двумя трагедиями, ты не находишь?
   — Да. Это меня и беспокоит. Неужели Генри оказался прав? Просто не верится!
   Пригубив из рюмки, Сайкс со сморщенной физиономией приложил ладонь к губе. Спиртное обожгло ранку.
   — Гляжу я, многое тебе известно. Откуда такая осведомлённость? Пора бы и поделиться. Сам говорил, что тайн между нами быть не должно.
   Фрэнк спохватился, что сболтнул лишнего, но было уже поздно. Разоткровенничавшись, он совершенно забыл, что перед ним профессиональный охотник за сенсациями.
   — Мир слухами полнится, — неуверенно пробурчал он. Но Гарольда такой ответ, естественно, не удовлетворил. Нервно чиркнув спичкой о подошву ботинка, он дрожащей рукой поднёс пламя к сигарете. Комната наполнилась дымом.          
   — Фрэнк, давай начистоту. Сегодня я видел труп человека с перерезанной глоткой, мне дали в морду, салон тачки запачкан твоей кровью, и я до сих пор трясусь при мысли, что копы могут нагрянуть к нам, обнаружив, что мы приходили к Горди. Мне стало бы легче, если есть хоть малейший шанс выйти на след настоящего убийцы. Забудь, что я репортёр. Над семьёй Харперов нависла реальная угроза, и сейчас я лишь человек, который пытается уберечь себя и своих родственников от ужасных последствий, которые могут произойти, если мы вовремя не докопаемся до сути. Так что, пожалуйста, кончай увиливать и выкладывай всё, что знаешь.      
   — Что ж, — вздохнул Фрэнк, — мы с тобой немало пережили вместе, и твоя шкура так же под угрозой, как и моя. Считаю, ты имеешь право знать. Однако прежде поклянись, что ни одна живая душа не узнает об этом.
   Гарольд поклялся. Фрэнк подлил обоим рома и совершил небольшой экскурс в историю:
   — Рос я сиротой среди смрада бруклинских трущоб, в адской кухне. Это было борьбой за выживание, о которой не пишут в учебниках. Кем я только не был: грузчиком, уборщиком мусора, чистильщиком обуви. Но денег едва хватало даже на еду, и выбор у меня был невелик. В тринадцать лет я затесался в уличную банду. Мы подстерегали подвыпивших джентльменов, выходивших из ресторанов или питейных заведений, предлагали им карету, заводили за угол, оглушали дубинкой по голове, вычищали карманы и делили всё поровну. Позднее, когда мне исполнилось семнадцать, я стал работать на Анджело Дженовезе, пузатого дядьку, который заправлял всем в нашем районе в то время. Люди не шли с проблемой в полицию, а обращались к дону Анджело. Там я и познакомился с человеком, примерно моего возраста, которого все называли не иначе, как Актёр. Настоящее имя он скрывал, и никто из ребят Дженовезе его так и не узнал. Актёр всегда держался особняком от всех. Ни с кем не дружил, не травил баек, не шлялся по кабакам и женщинам. На дело шёл один, и всё, что ни делал, оставалось тайной. Единственным, с кем он мало-мальски общался и переки-дывался словечком, был я. Видимо, из-за того, что мы оба были сиротами. Работал он безупречно, без сучка и без задоринки, убирая тех, кто выступал против воли дона Анджело, и Дженовезе восхищался им. Актёр незаметно появлялся, убивал и так же незаметно исчезал. Работал всегда в гриме.
   После смерти дона Анджело я стал личным тело-хранителем Генри. Актёру же захотелось простора. Ему никогда не нравилось работать на кого-то конкретно, и он занялся частным бизнесом. Бизнесом, в котором ему не было равных.
   И вот однажды, Гарри, четырнадцать лет назад, мне довелось вторично после дела Корта стать посредником между ним и заказчиком. Целью был тот самый Брайан Риджели, раскопавший неопровержимые улики того, что в двигателе самолёта конгрессмена перед взлётом хорошенько покопались. Ещё немного, и к нему стали бы прислушиваться. В дело вступил Актёр, ловко применив уловку с самоубийством. Однако заказчик оказался чересчур щепетильным и пообещал солидное вознаграждение, если я уберу Актёра — единственную нить, ведущую к истинной причине смертей Корта и Риджели.
   Фрэнк замолчал, сжимая здоровой рукой стеклянную тару.
   — И заказчиком этим был не кто иной, как Генри Харпер, не так ли? — спросил Сайкс.
   Фрэнк не ответил.
   — Не смущайся, Фрэнки, мне и так всё ясно. Харпер заказал Риджели, а потом предложил тебе круглую сумму, если уберёшь Актёра как опасного свидетеля. На эти деньги ты и открыл свой ресторан.
   Фрэнк всё безмолвствовал.
   — Ладно, можешь не отвечать, — безразлично кинул Гарольд, достав новую сигарету. — Плевал я на ваши с ним дела. Но имей в виду, если что-нибудь случится с Джинни, мстить буду уже я.
   — Остынь, — промолвил Фрэнк, — она вне опасности. Дом охраняется.
   — Но Сэм…
   — Это был внезапный удар. Мы приняли меры. Джинджер и Мэтью охраняются лучше любого монарха.
   Гарольд пригубил из новой порции рома и снова поморщился.
   — По-твоему, Актёр был тем военным, что приезжал в Тругтаун?
   — Похоже на то. Хотя ума не приложу, кому мог помешать старикашка.
   — Допустим, что так всё и было. Тогда скажи на милость, какая связь между ним и Рональдом Макфадденом?
   — Единственная связь, которая приходит на ум, — младший брат Актёра, который тоже воевал в Нормандии. Они с Рональдом могли сойтись и впоследствии поддерживать отношения. Актёр же…
   Фрэнк стиснул кулаки. Вены на его бычьей шее вздулись. Нелегко признавать ошибки, особенно когда из-за них гибнут люди.
   — …Жив, — глотнув последнюю каплю из горькой чаши правды, докончил Фрэнк. — Я дал маху, Гарри. Эта мразь каким-то образом выжила, хотя я лично скинул его полудохлое тело в Гудзон, приделав к нему такой груз, что сам Гудини  не всплыл бы на поверхность. Но, несмотря на это, он жив. 
   Холодок пробежал по телу Сайкса после этих слов, но он не подал виду.
   — Умеешь ты поднять настроение, ничего не скажешь, — окрысился он. — Как нам его искать?
   — Найдём Макфаддена, найдём и Актёра. Одно бесспорно: оба они здесь, в Лос-Анджелесе.
   — Дермот сказал, что Рональд Макфадден пропал без  вести. Как же тогда он гуляет по Лос-Анджелесу?
   — Думаю, Актёр уговорил его сменить имя.
   — Чушь собачья! — вызверился Гарольд. — Что же получается? По-твоему, Макфадден выплывает из воды живым и невредимым, воюет себе дальше, потом почему-то отказывается вернуться домой, вступить в наследственные права и ни с того, ни с сего, бац, оказывается в списке пропавших. «Пропал без вести», в слово вслушайся. Значит, нет о нём вестей. Никто его не видел.
   — Неизвестно, что произошло после того, как он свалился в море. Макфадден мог попасть в плен или дезертировать. Откуда нам знать, где Актёр его раскопал? Быть может, его контузило, или он потерял память и всё это время жил во Франции. Вариантов множество. Потом его находит Актёр, рассказывает ему, кто он на самом деле, оповещает о смерти отца и тут же пудрит парню мозги, мол, папаша его, оказывается, вовсе не самоубийца, а жертва, павшая от руки Генри Харпера, приводя пример с лжесамоубийством Риджели. При таком раскладе Макфадден вполне мог изменить имя, адрес, и никто в военном ведомстве и не вспомнит, что был такой парень.
   — Бред какой-то! Довольно мудрёно ты все нарисовал. И потом, с чего ты так уверен, что наш мститель Рональд Макфадден? 
   — Самому с трудом верится, но иной версии у меня нет.
   — Версия дурацкая, и даже если допустить на миг, что всё было именно так, как ты сказал, тогда у меня к тебе ещё вопрос: почему Актёр и Макфадден выжидали столько лет?   
   — И Генри меня об этом спрашивал. Но ответа на этот вопрос у меня пока нет.
   Гарольд запрокинул голову далеко назад на спинку кресла и сомкнул руки на затылке. 
   — Хорошо, — резюмировал он, — прежде всего необходимо наведаться в военный архив и проверить, что у них есть на Рональда Макфаддена. Карл Дермот сказал, что похоронка на него так и не пришла. Повторюсь, твоя версия — дерьмо, но больше нам цепляться не за что. Он — единственный, кто может всё прояснить. Также надо отыскать всех, кто служил с ним в одной роте. Особенно Роско. Ещё я попытаюсь через телефонную компанию выяснить номер, с которого звонили в «Пурпур».
   Гарольд на миг задумался и спросил Фрэнка, что ему известно о брате Актёра.
   — Абсолютно ничего, Гарри.
   — У него криминальное прошлое?
   — Вряд ли, — отмахнулся Фрэнк. — Актёр рассказывал, что всегда заботился о нём, и пошёл по скользкой дорожке лишь для того, чтобы малыш никогда ни в чём не нуждался и вырос человеком. Он бы не допустил, чтобы брат был замешан в криминале. Ему он трепался, что занимается коммерцией.
   — Где он теперь?
   — Понятия не имею. Я его никогда не видел и не знаю ни имени, ни возраста. Актёр был скрытен даже со мной.
   Разговор прервал телефонный звонок. Фрэнк поднялся и снял трубку.
   — Алло! Да. Что?! Когда?! Чёрт!!!
   Трубка со страшным звоном опустилась на своё законное место. Фрэнк повернулся к Гарольду с искажённым от злости лицом. 
   — Кто звонил? — испуганно промямлил Гарольд.
   — Чарльз Сэдлбаум, адвокат Харпера. Час назад застрелили Мэтью. 


                * * *

   Инспектор Рэй Эрнандес появился на Хилл-стрит в прескверном расположении духа, проклиная самого себя, что взял за правило всегда предупреждать, где его можно найти по вечерам, когда он не на дежурстве, что и положило конец прекрасному времяпрепровождению в компании очаровательной девушки в шикарном ресторане. Ввиду того, что он вёл дело Новака, ему позвонили и передали, что в Чайнатауне вновь произошло схожее убийство. Поэтому никого не удивило, когда он появился в студии Шепарда при полном параде, в смокинге и с бутоньеркой.
   — Ну, рассказывайте, что здесь произошло? — спросил он у патрульного, прибывшего первым на место преступления.
   — Нам позвонил сосед Шепарда и сказал, что слышал, как к фотографу вломились, а когда он прильнул к глазку, заметил двоих, выбегавших из квартиры. Дверь была открыта, он вошёл и увидел это жуткое зрелище. Мы приехали быстро и застали на улице четырёх парней, которым крепко надрали зад. Троих пришлось увезти в больницу, а четвёртый внизу в наручниках.   
   — Я знаю его, — Эрнандес присел и внимательно взглянул на труп. — Он сидел за растление малолетних. Обманом заводил сюда мальчиков лет десяти и тискал их.
   — Есть парочка неплохих пальчиков, Рэй, — сказал эксперт-дактилоскопист.
   — Ладно, пойду вниз, побеседую с задержанным.
   Он спустился на улицу и сел в патрульную машину, где закованный в наручники сидел парень, пытавшийся чуть более часа назад вспороть Фрэнка бритвой. Голова его была забинтована.
   — Прогуляйся, — приказал Эрнандес охранявшему пленника патрульному.
   Когда тот послушно вышел, инспектор раскрыл перед носом парня портсигар.
   — Я не курю. Распорядились бы лучше принести пузырь со льдом. Башка ноет.
   Эрнандес постучал сигаретой по крышке портсигара и зажал её между губ.
   — Как же ты будешь прижимать его к затылку, если закован? Мы, конечно, можем приковать тебя к дверце, но кто тебя знает, вдруг схватишь кого-нибудь из нас свободной рукой за горло и сумеешь сбежать.
   — Не собираюсь я бежать. Зачем мне это? Я ничего не сделал. Вам нужен тот бугай, который на нас напал, и его дружки.
   — Хорошо. Получишь свой пузырь, но не раньше, чем ответишь на мои вопросы. Вопрос первый: как всё произошло?
   — Я уже всё рассказал, — нагло выкинул парень. — Мне нужен адвокат, в присутствии которого я и отвечу вторично.
   Эрнандес чиркнул спичкой и, затянувшись, плавно выпустил струю дыма в лицо юного подонка.
   — Умника из себя разыгрываешь? Это мы проходили. Читал я твои ответы. Чушь собачья от начала до конца.
   — Вы не верите мне?
   — Вчерашний выпускник полицейской академии и тот не поверит. Что уж говорить про меня.
   — А кто вы?
   Эрнандес вынул кожаный бумажник и показал наглецу жетон.
   — Ого! Департамент полиции. Отдел по расследованию убийств, — присвистнул шпана. — Но мне нечего добавить. Мы с корешами мирно прогуливались и наткнулись на двух хорошо одетых мужиков, которым мы явно пришлись не по душе. Один из них, здоровый как бык, презрительно оглядел нас и кинул в наш адрес нецензурное словечко. Ну, мы и сцепились. Потом к ним подоспел ещё один, должно быть тоже бугай, который напал на меня сзади и швырнул с такой силой, что я ударился башкой о стену и тут же вырубился. Да, здорово они нам врезали. Это просто беспредел какой-то! Прошу вас принять меры. 
   Эрнандес посмотрел на пламя сигареты, любуясь, как красиво она горит в темноте.
   — Ты знаешь, что значит поймать момент?
   — В смысле?
   — Слушай, что я тебе скажу, чико. На сегодняшний вечер у меня были планы куда более многообещающие, чем сидеть в одной тачке с таким отморозком, как ты. Я заказал столик в дорогом ресторане, чтобы произвести впечатление на одну цыпочку, с которой познакомился пару недель назад, и мне это удалось. Потом появилась восхитительная перспектива, когда она согласилась продолжить свидание в моей берлоге. И тут мне звонят и говорят, что найден ещё один жмурик с перерезанным горлом. Как ты думаешь, легко ли было обменять классную бабёнку на эту помойку, когда я поймал момент?
   Тон Эрнандеса был чересчур спокоен, что немало напугало хулигана. Несмотря на свою молодость, он сидел уже дважды и знал, что чересчур спокойный человек и есть самый опасный, ибо взрывается редко, но по-настоящему. 
   — Полиции Чайнатауна ты известен давно, — продолжал инспектор в том же русле. — Я занимаюсь серьёзными преступлениями, и такая мелюзга меня не интересует. Но, видишь ли, мы нашли бритву. На бритве той кровь, совсем свежая, и твои отпечатки пальцев. Я могу и не отправлять её экспертам на предмет изучения группы крови. Обещаю, что всё совпадёт. Слово офицера полиции, зарекомендовавшего себя с лучшей стороны, всегда перевесит отрицание урки. Шепарда кокнули приблизительно в то же время, когда произошла стычка, поэтому никто не удивится, если ты окажешься тем маньяком, убившим уже двоих. Разыщем всех, кого ты ограбил и покалечил. Они тоже захотят возмездия по полной и запоют так, как мне надо. Денег на приличного законника ты не раздобудешь и получишь бесплатного. Так что загремишь в Сан-Квентин  надолго. И это в лучшем случае. Судья может вынести и смертный приговор. Ты ведь у нас уже сидел. Перспектива устраивает?
   — Все вы, копы, одинаковые, — от бессилия злобно процедил сквозь зубы юнец.
   — Не знаю как все, а мне не терпится отыграться на ком-нибудь за неудавшееся свидание, и твоя кандидатура с большим отрывом лидирует в чёрном списке.    
   — Что вы хотите?
   — Правду, малыш. Если бы я был уверен, что ты виновен, то мы бы не сидели попусту в машине. Можешь катиться на все четыре стороны. Гарантирую. Зачем тратить на тебя время, если ты всё равно подохнешь от полицейской пули, пытаясь скрыться после ограбления какой-нибудь забегаловки, и последнее, что ты увидишь, будет десятидолларовая купюра, которую ты будешь сжимать окровавленными пальцами, поражаясь, как можно было проститься с жизнью из-за неё. Не трать попусту моё время, выкладывай всё начистоту. Интересно, как надо разозлить «хорошо одетых джентльменов», чтобы они сотворили с вами такое.
Отморозок подумал чуток, пощупал шишку сквозь бинт и рассказал о произошедшем во всех подробностях.
          

                * * *

   В зале идентификации окружного морга присутствующие затаили дыхание. Коронер отдёрнул полотно, обнажив тело молодого человека, в груди которого зияло пулевое отверстие. Губы Харпера задрожали, он почувствовал слабость в ногах, земля под ним поплыла, и лишь невероятным усилием воли он заставил себя не упасть. Слёзы душили его, но ему удалось придать голосу твёрдости.   
   — Да, — выдавил он, — это мой сын Мэтью.
   — Мне очень жаль, — посочувствовал инспектор Доусон и сделал знак накрыть труп.
   — Мистер Харпер, — начал Доусон, когда они оказались в коридоре, — я понимаю, что сейчас неподходящий момент, но мы должны задать пару вопросов и…
   — Вы правы, инспектор, — перебил его Харпер, — момент действительно неподходящий. Оставим на потом. Я хотел бы остаться один.
   Даже не попрощавшись со стражем закона, он направился к выходу. Одному Богу известно, что творилось у него в душе. Всеми правдами и неправдами Харпер сдерживал себя, стараясь скрыть от глаз инспектора яростное пламя, бушевавшее в груди. Теперь он готов пойти на отчаянные меры. Плевать на имидж.      
   — Что ты обо всём этом думаешь, Тим? — спросил Доусон подошедшего напарника, инспектора Вуда.      
   — Ни удивления, ни вопросов в духе «как? где? когда?» Он определённо что-то знает, — рассудил Вуд, задумчиво глядя вслед удаляющемуся магнату, и, повернувшись к Доусону, с уверенностью изрёк: — Подозреваю, что Сэм Харпер погиб не случайно.               
   Доусон сдвинул шляпу на затылок и почесал свой широкий лоб.
   — Убийство, замаскированное под несчастный случай?
   — Именно.
   — Если так, зачем убийца изменил своим принципам? — Доусон кивнул в сторону зала идентификации. — Снайпер стрелял. Не очень-то смахивает на несчастный случай.
   — Здесь ты прав, Чак, — согласился Вуд. — Запутанное дельце.
               

                * * *

   — Мария, что за сморчки? — поинтересовался Фрэнк, когда служанка притворила дверь за Доусоном и Вудом. — Пялились, будто я восьмое чудо света.
   — Синьоры из полиции.
   — От них теперь не избавиться, — задумчиво произнёс Гарольд. — Начнут рыскать по всем углам и будут только мешать.           
   Поднявшись в библиотеку, они застали Харпера, восседавшего в кресле в позе мыслителя. Тот безразличным взглядом окинул гостей и, скрестив пальцы, вновь глубоко            задумался.
   С похорон Мэтью прошли целые сутки, но ему всё ещё не верилось… Не верилось, что всё происходящее — реальность, и что он, всесильный Харпер, у которого было всё, о чём мог мечтать любой смертный, оказался столь беспомощным, что не сумел защитить своих сыновей от рук маньяка. Да, именно беспомощным. Он мало ел, плохо спал, не виделся со своей любовницей вторую неделю. От былой бодрости не осталось и следа.
   Харпер начинал верить в то, что не в деньгах счастье, хотя раньше считал эту фразу банальной отговоркой, придуманной бездельниками. Богатство и успех не вернут Харперу его мальчиков, на которых он возлагал столько надежд. Он любил их обоих. Очень. И старался, как мог, уделять им внимание поровну, но скрыть того, что Мэтью его любимчик, так и не сумел. Тот был весь в отца — расчётлив, хладнокровен, красноречив. Грядущий год сулил Мэтью много интересного: избрание в мэры, а ещё раньше — женитьбу на родственнице Ротшильда. Сэм же никогда не имел деловой жилки, предпочитая делать наоборот, нежели «делу время, потехе час». Но ведь он был так молод.
   Генри Харпер всегда был убеждён, что воздвиг неприступную цитадель, за которой его семья была в безопасности. Но кому-то удалось проделать в ней брешь, и жажда найти виновного являла собой смысл жизни теперешнего Харпера, питала его, придавая силы.
   Наконец он поднял голову. Фрэнк и Гарольд сидели напротив и терпеливо ждали, когда он обратится к ним.   
   — В военном архиве, — начал Гарольд, после того как тесть сделал знак говорить, — я раскопал следующее: Рональд Макфадден, второй батальон рейнджеров, первая рота, рядовой. Снайпер. Принимал участие в операции «Нептун» 6 июня 1944 года и был в числе войск первого эшелона, высадившихся в секторе Омаха, где они встретили ожесточённое сопротивление гитлеровцев. Числится пропавшим без вести. Фото его найти не удалось. Так же, как и выйти на связь с Шоном Роско, который давно не проживает по адресу, указанному в личном деле. Но я буду наводить справки. Зато я переговорил по телефону с неким Юджином Перри, который плыл с Макфадденом и Роско в одной барже. Он дал небольшую характеристику на Рональда и в числе недостатков отметил то, что больше всего привлекло моё внимание: Макфадден наивен и легко подвержен чужому влиянию. Парень с фермы, что тут скажешь. Он прекрасный исполнитель, готов идти до конца для выполнения поставленной цели, но командира из него не получится. И если он жив, то ему легко было бы запудрить мозги, сделав слепым орудием в своих руках. Деревенский паренёк — наивный и опасный в гневе.
   Опустив веки, Харпер долго и медленно массировал переносицу. Казалось, таким способом он переваривает информацию.
   — Да, чуть не забыл, — вновь заговорил Гарольд, — я проверил номер, с которого звонили Фрэнку в «Пурпур». Звонок сделан из телефонной будки неподалёку от Сансет-стрип.
   — Гарри, оставь нас на пару минут, — сказал Харпер, всё ещё держа глаза закрытыми.     
   — Если разговор пойдёт об Актёре, то я могу и остаться, — бесцеремонно брякнул Сайкс. 
   Харпер дёрнулся и открыл глаза. Щурясь, он будто пытался пробурить дырку на лице Гарольда, который не отводил взора. Харпер перевёл взгляд на Фрэнка.
   — Стареешь, — укорил он его, — разучился держать язык за зубами.      
   — Прости, Генри, — виновато опустил голову Фрэнк, — я решил, Гарри должен знать, раз он тоже в деле.
   — Решаю здесь я! — взорвался Харпер. — Твоё дело исполнять, а не думать!
   Магнат отдышался и успокоился.
   — А, к чёрту! — махнул он рукой. — Какая теперь разница.
   Хозяин дома достал из кармана своего шёлкового халата жёлтый конверт и швырнул на журнальный столик.
   — Это я получил сегодня утром.
   С замиранием сердца Гарольд достал оттуда очередную записку и прочёл вслух:
 
          «Не расслабляйся, Харпер. Ты ещё не полностью расплатился по счетам. Придёт и 
             твоя очередь. Но не раньше, чем ты схоронишь всех своих отпрысков».

   Конверт, как и первый, был без обратного адреса. В сердцах Сайкс швырнул его на пол и вскочил как ужаленный. Лицо его налилось багрянцем.       
   — Мистер Харпер, моя жена в опасности, и я требую, чтобы вы консолидировали все свои силы. Довольно тайн! Мне известно о той истории с Кортом и её последствиях. Это ваша жизнь, и, признаюсь честно, мне она совершенно безразлична. Меня волнует то, что из-за этого может пострадать дорогой мне человек, который виноват лишь в том, что рождён от вас!
   Генри Харпер опустил глаза, признав правоту Сайкса, и в душе оценил его откровенность.
   — Я не выпускаю её из дома. Двадцать четыре часа в сутки дом охраняют профессиональные телохранители.
   — Этого мало, — не унимался Сайкс. — Неужели вы не видите, на что он способен? Сколько ей ещё придётся сидеть за занавешенными окнами?   
   — Кто бы он ни был, ему не удастся добраться до моей дочери, — с уверенностью пообещал   
Харпер, невозмутимо взглянув на Сайкса.
   Гарольд опять сел. Помолчал, обдумывая что-то, и снова взял слово.   
   — Позвольте выдвинуть свою версию. Мы с Фрэнком пришли к выводу, что Актёр каким-то образом выжил. Логично предположить, что он покинул Нью-Йорк, ибо понимал, что человек в его положении должен залечь на дно. У него нет друзей. Единственный, кому он может довериться, — это младший брат, к которому, скорее всего, он и перебрался. В одной из бесед брат рассказывает ему о своём сослуживце Рональде Макфаддене и про самоубийство его отца (теперь я уверен, что старик сам спустил курок). Желание отомстить, столько лет томившее душу, начало принимать отчётливые контуры в его изощрённом мозгу. Вот отчего он стал действовать лишь сейчас. Ему нужен был чёткий план. Он понимал, что персоне столь высокого уровня, как вы, нанести удар можно только так. Актёр решил использовать эту историю, зная, что вы будете делать всё от вас зависящее, чтобы истина не предавалась широкой огласке. Разыскав Рональда, который, судя по всему, жив, хоть и до сих пор числится пропавшим без вести, он пересказывает обстоятельства смерти Эрла Макфаддена в своей собственной интерпретации, вселяя ненависть в сердце наивного дере-венского паренька. Самым весомым аргументом, после которого Рональд окончательно становится исправным служакой, несомненно, послужило детальное изложение Актёром всех подробностей убийства Брайана Риджели, которое все до сих пор считают самоубийством. Макфадден верит в его сказку, и они начинают действовать в сговоре. К сожалению, Рональд не сохранил ту самую газету, в которой напечатали статью Стейница, и Актёру пришлось идти на контакт с автором напрямую. Он наводит справки в «Миннесоте Стэйт Геральд» и выходит на Новака. Зная Новака, могу лишь предположить, что он согласился сделать это за хорошие деньги. Этот никогда не упустил бы возможности урвать кусок пожирнее. Но, даже получив своё, Новак не сумел удержаться от того, чтобы не засунуть свой длинный нос в ту интригу, в которую нас с вами впутал Актёр. Новак начинает что-то подозревать и, возможно, делает пару снимков, которые передаёт для проявки Шепарду. Убрав Сэма, Актёр запускает свой механизм и посылает конверт. Всё идёт по плану. Но тут Новак предъявляет свои условия. Рискну предположить, что он мог догадываться об убийстве Сэма. Терри назначает Актёру свидание в «Синем драконе», что прямо возле дома Шепарда. Актёр приходит в ресторан, как всегда загримированный: рыжая борода и усы. Расплатившись с шантажистом, он забирает фотографии и выходит на улицу… Ну, а дальше уже история. Новак мертвец. Потом он начинает следить за вашим домом и видит своего старого «доброго» друга Фрэнка, чьё появление было для него закономерностью, и с того самого момента, мистер Харпер, как мы с Фрэнком покинули ваш дом накануне отъезда в Миннесоту, мы находились под пристальным наблюдением. Вот почему он всегда был на шаг впереди. Думаю… нет, уверен, что про Шепарда он не знал, пока не подслушал наш разговор с Пэгги. Итак, я делаю категоричный вывод: Актёр с Рональдом в Лос-Анджелесе, прямо у нас под боком. Мы на мушке, и пора принимать крутые меры. Необходимо прочесать всю округу в радиусе двух-трёх миль. У них, должно быть, есть какой-нибудь пункт с подзорной трубой. Это может быть что угодно — номер в гостинице, гараж или квартира. Возможно, Актёр сейчас смотрит на нас и ухмыляется, покуда мы бегаем вокруг мышеловки.      
   Харпер убрал кулак, которым поддерживал свой небритый подборок, и обратился к О`Доновану:
   — Что ты теперь скажешь, дружок?  Я ведь с самого начала подозревал это. Только Актёр способен так ловко расставлять капканы, и лишь он, кроме нас с тобой, знал о случившемся. И не надо было уверять меня, что он мёртв! Признайся, что оплошал. Признайся, Фрэнк, что из-за тебя я лишился двух сыновей… своих наследников, которым предрекал большое будущее.
Весьма необычно было видеть на лице здоровяка Фрэнка выражение, которое появляется у детей, когда они возвращаются из школы с плохой оценкой.
   — Я найду его и придушу собственными руками, даже если придётся подохнуть! — сорвался он. — Клянусь, Генри, я это сделаю!
   — До вашего прихода меня посетили двое полицейских, — спокойно, будто ничего и не произошло, произнёс магнат. — Я, естественно, не упомянул об этих посланиях. Доусон, кажется, фамилия одного из них. Смышленый молодой человек, скажу я вам. И это меня очень беспокоит. Опасаюсь, что он сможет добраться до нашего скрытого врага раньше меня.
   Он умолк и грозно взглянул на своих гостей.
   — Не допустите этого. Делайте, что хотите. Единственным лекарством, которое поможет мне хоть как-то отойти от горя, будут крики этого подонка, когда с него заживо сдерут кожу. Даю вам два дня. Больше я ждать не намерен.
   Харпер снова умолк и кивком указал им на дверь. 
   Гарольд с Фрэнком ушли. Харпер встал со своего кресла и прошёлся вдоль комнаты, обдумывая что-то.
   «Кто-то оказался рядом именно в тот момент, когда Фрэнку угрожала опасность, — размышлял он. — Почему тогда он поспешил скрыться? Не от того ли, что его мог заметить Гарольд? Но тогда для чего Фрэнк упомянул об этом сам? Ах, да! Гарольд ведь мог упомянуть об этом первым, и тогда О`Донован точно оказался бы под моим подозрением. И почему незнакомец затем не поспешил на помощь Гарольду? Всё это очень странно. Очень. Фрэнк не выполнил приказ. Всё, что я знаю о смерти Актёра, известно со слов Фрэнка, который уверил меня, что в прямом смысле спрятал концы в воду. Иных свидетелей, кто мог бы подтвердить его слова, нет. И именно Фрэнк постарался отделаться от них». 
   Харпер направился в свой кабинет, достал из ящика стола телефонную книжку и, найдя нужный номер, позвонил. Договорившись о встрече, он вызвал Лири и распорядился приготовить лимузин.
   — Хотя, постой, — передумал Харпер, — лучше подайте к выходу другую машину. Не будем привлекать лишних взглядов. Вся округа кишит журналистами.   

         
                * * *

   Сидя в излюбленном баре на Девятой улице, парни из отдела расследования убийств, расслабившись после изнурительного рабочего дня, травили байки. Джо Кемпф, бывший среди них заводилой и душой компании, битый час трепался напропалую об интимной стороне своей жизни. Однако Доусон его не слушал. Пальцы нервно мяли несчастную сигарету так, что половина содержимого в ней табака высыпалась на стол. Инспектор будто и вовсе не помышлял использовать её по назначению, не замечая ничего и никого вокруг. Глубоко задумавшись, он тупо смотрел в окно.   
   Чак Доусон за свой одиннадцатилетний стаж успел многого насмотреться. Но ни одному матёрому уголовнику не удалось произвести на инспектора столь глубокого впечат-ления, которое произвёл Фрэнк, с которым он столкнулся вчера вечером, выходя из особняка Генри Харпера. Со стыдом Доусон признавал, что почувствовал страх, увидев эту крепко взбитую фигуру, грубые, даже чересчур, черты лица. Но больше всего его поразил  этот устрашающий взгляд. Взгляд удава, гипнотизирующего свою жертву.      
   Кепмф умолк, и слово взял Вуд. Коснувшись некоторых неприятных аспектов своего второго развода (а где, как ни в кругу друзей и за хорошей выпивкой, можно отвести душу?!), он как-то плавно соскользнул на расследование убийств братьев Харпер. И тут он стал болтать про их с Доусоном недавний визит в особняк Генри Харпера, где они в дверях оказались лицом к лицу с О`Донованом. Изрядно повеселев после трёх порций «морского бриза», Вуд, не стесняясь, заверял друзей, что чуть в штаны не наложил при виде этой гориллы с заячьей губой. 
   — Постой-ка! — воскликнул Эрнандес.
   Вуд удивлённо захлопал глазами.
   — В чём дело, приятель?
   Эрнандес вынул свой блокнот, открыл его на нужной странице и зачитал:
   — «Один такой симпатичный, лет тридцати с небольшим. Второй — настоящий буйвол. Лицо пожилое, но сам довольно энергичный. У него заячья губа и грубая мужицкая морда». Совпадает? Это показания девицы, с которой якшался Терри Новак последние два месяца.
   Отшвырнув выпотрошенную вконец сигарету, Доусон вскочил со стула.
   — Кто она? 
   — Пегги Карвер, стриптизёрша из клуба «Пурпур», самого посещаемого на Сансет-стрип. Карвер позвонила нам, узнав из газет про убийство Гордона Шепарда, и сказала, что хочет кое-что сообщить. Но это ещё не всё. До этого подобные описания я получил от уголовника, которого вместе с дружками эти двое и ещё один неизвестный крепко избили прямо возле дома Шепарда в ночь убийства.
   — Рэй, мне нужны подробности.
   
                * * *

   У ювелирного магазинчика на углу Роуз-авеню и Мэйн-стрит водитель притормозил.
   — Ждите здесь и не вздумайте идти за мной, — приказал Харпер. 
   — Это опасно, сэр, — забеспокоился Лири.
   — Всё в порядке. Кроме нас с тобой и этого пройдохи Ширера, о встрече никто не знает, — обнадёжил его Харпер.
   — Вы уверены, что Фрэнк замешан во всём этом?
   — Подозреваю. Будь я в этом уверен, он был бы уже трупом, — бросил Харпер и, выйдя из машины, вошёл в переулок, где его уже ждал небритый коротышка в мятом костюме и галстуке с вычурным рисунком, при виде которого Харпер, привыкший встречаться с людьми солидными, не в силах сдержать себя, брезгливо поморщился. Внешний вид этого человека полностью соответствовал его ремеслу, ради которого он не гнушался, если того требовали обстоятельства, сутками просиживать в мусорных контейнерах и рыться в куче отходов.   Являясь одним из тех частных детективов, которым под силу найти иголку в стоге сена, Эд Ширер всё же не был человеком тонкого ума. Предпочитал мышлению действие, вот почему разговоры о дедуктивном методе и серых клеточках вызывали лишь улыбку на его лице. Именно такой и был нужен Харперу для осуществления его замысла. Он искал ищейку, которая будет рыть носом землю, не пропустив ни единой соринки и не задавая при этом лишних вопросов, а лучше Ширера этого не сделает никто.
   — Эд Ширер?
   — Да, это я. Приятно познакомиться, мистер Харпер. Никогда не думал, что судьба сведёт меня с вами. 
   — Как видите, у судьбы на этот счёт иной взгляд, — высокомерно парировал Харпер. Нагловатая натура и развязная манера сыщика раздражали его. Ширер, в свою очередь, чувствовал, как от достопочтенного джентльмена напротив исходит презрение, вызванное его вороватой внешностью. 
   — Вы, кажется, не в восторге от моего костюма, сэр? Видите ли, я иногда переодеваюсь, в целях конспирации, в различного рода…
   — Ваш туалет меня мало волнует, мистер Ширер, — перебил Харпер. — Давайте сразу перейдём к делу.
   Он достал из внутреннего кармана пухлый конверт и протянул коротышке.
   — Это аванс. Получите вдвое больше, если дело выгорит.
   Толщина конверта свидетельствовала о непростом задании. Ширер пересчитал деньги и с готовностью приступить к делу хоть сейчас поинтересовался, что от него потребуется. 
   Харпер достал ещё один конверт.
   — Здесь вы найдёте фотографию человека и все подробные сведения о нём. Следите за ним днём и ночью. Не упускайте его из виду ни на секунду. О каждом его шаге информируйте меня лично. И помните — никто не должен знать об этом разговоре. Мы поняли друг друга?
   — Разумеется, мистер Харпер. Установить прослушку на его телефон?
   — Непременно.
   — Что ж, задание ясно, сэр. Я приступаю к нему немедленно.
   — Вы настоящий профессионал, мистер Ширер. Надеюсь, вы оправдаете рекомендации, которые вам дали. До свиданья.
   —  До скорого. Кстати, примите мои искренние соболезнования. Я читал в газетах про ваших сыновей. 
   Харпер кивнул в знак признательности и пошёл прочь из переулка.   
     

                * * *

   Засучив рукава, Доусон оживлённо строчил на машинке, когда его окликнул Вуд.
   — Эй, Чак! Посмотри, какого красавца я привёл.
   Напарник держал за локоть сгорбленного старичка в грязных лохмотьях. Доусон с омерзением глянул на ведомого. Косматое чудовище, насквозь пропитанное помойкой и дышавшее перегаром, мерзко улыбалось, оголяя почерневшие зубы.
   — Где ты нашёл это пугало?
   — Моё имя Арчибальд! – вступил в разговор бродяга, величественно подняв палец и потрясая им в воздухе. – Арчибальд Серански. И прошу называть меня сэром. 
   — Превосходно! Сам король Лир к нам пожаловал. Тим, ты издеваешься, что ли? Капитан висит на моей заднице, торопя с отчётом, времени в обрез. Купи ему мыла и выпроводи.
   — Не пори горячку. Выслушай лучше. Я наткнулся на него в одном баре. Сидел и трепался бармену про человека с рыжей бородой, которого видел возле шоссе Малхоланд в ту ночь, когда погиб Сэм Харпер.
   Доусон отнял пальцы от клавиш и внимательно поглядел на старичка.
   — Ладно, сэр Серански, я вас слушаю. 
   — Давай Арчи, выкладывай, — Вуд похлопал его по спине и тут же, опомнившись, вытер руку платком.      
   — Ну, я обычно не сплю под открытым небом, но в тот день я сильно надрался и сам не знаю, как оказался возле шоссе. Рухнул под деревом и вырубился… Заснул я, значит, и тут просыпаюсь от мощного грохота. Гляжу, машина внизу горит. Я не знал, что делать. Вдруг с холма какой-то силуэт спускается и вскоре подходит к тому месту, где я устроил ночлег, но меня не замечает из-за кустов. Посмотрел вниз и пошёл прочь.
   — А как ты смог разглядеть, что у него рыжая борода?
   — Он стоял прямо под фонарём, облокотившись об него рукой, чтобы не свалиться, и свет освещал его лицо.    
   — Интересно. Что ты ещё разглядел... сэр?
   — Ничего особенного. Да я и забыл про него, если бы не контрабас.
   — Он нёс контрабас?
   — Да. В футляре.
   — Ты видел контрабас или футляр?
   — Ну, он нёс футляр от контрабаса, а что, как не контрабас, должно быть внутри?
   Доусон взглянул на свой отчёт и, разорвав, вставил в печатную машинку чистый лист бумаги.
   — Придётся объединить два дела.   
    
                * * *

   Заслышав невообразимый топот в коридоре, Рэйчел Уорренсдейл испуганно воззрилась на дверь. Казалось, стадо бизонов мчится на водопой. Мгновение спустя в приёмную ворвался Патрик Лири, держа свежий выпуск «Крайм Ньюс». Зрачки его были расширены от возбуждения. Вихрем пронесясь мимо ошеломлённой секретарши, он скрылся в кабинете босса.
   — Что за вторжение?! — рявкнул Харпер. — Ты в своём уме?
   — Объяснение здесь, — Лири протянул газету и ткнул мясистым пальцем на первую полосу.   
   — Прочтите!
   Харпер взял газету. В глаза сразу бросился заголовок:

                ЕЩЁ ОДНА ПЕРЕРЕЗАННАЯ ГЛОТКА
 
   Сегодня ночью возле обочины дороги на Саут Вестерн авеню был найден труп мужчины с перерезанным горлом. Жертвой оказался бывший сотрудник полиции, последние несколько лет промышлявший частным сыском, сорокадвухлетний Эдмунд Дуайт Ширер....

   Не дочитав, Харпер закрыл газету и, вернув её своему телохранителю, приказал немедленно послать двух надёжных ребят в мотель Фрэнка. Спустя совсем немного времени они доложили, что Фрэнк всё ещё внутри и преспокойно принимает душ.
   — Странно это, босс, — удивлялся Лири, — если он замочил Ширера, то перед этим должен был дознаться, кто его послал, и, узнав, свалил бы по-быстрому. А он ванну принимает!
   — Он этого и добивается. Хочет, чтобы мы сомневались в его виновности, раз он как ни в чём не бывало сидит себе на одном месте. Но ведь иного выхода у него не остаётся! Знает, что побеги он, я достану его где угодно. А так у него есть шанс.
   Харпер на миг задумался и присовокупил:    
   — Скажи своим ребятам, чтобы дождались его ухода и тщательно обыскали номер. Пускай хоть всё вверх дном там перевернут, если понадобится.   
   — Не лучше ли повязать его прямо там?
   — Сначала я желаю получить неопровержимые улики, ведущие к его сообщнику.
   — Прессанём, расколется.
   — Не расколется. Фрэнк крепкий орешек. Делай, как я сказал. Действуй!
   Лири выбежал в приёмную, вторично напугав несчастную секретаршу.
   Харпер снял трубку и набрал рабочий номер Сайкса.
   — Алло!
   — Гарольд, ты читал сегодняшний «Крайм Ньюс»? — не поздоровавшись спросил он.
   — Вы насчёт убийства частного детектива?
   — Да.   
   — Я как раз хотел на ленч заехать к вам в офис и обсудить это. Возможна ли связь...
   — Не по телефону, Гарри, — прервал его тесть. — Когда ты видел Фрэнка?
   — Вчера вечером у вас. Он звонил утром, сказал, что есть разговор.
   «Хладнокровно, Фрэнки, весьма хладнокровно. Решил играть до конца. Бежать-то некуда», — подумал Харпер и спросил: — Он хотел встретиться?
   — Ну да. После работы обещал звякнуть, и мы договоримся где. А что случилось? К чему все эти расспросы?
   Не доверяя телефонной линии, Харпер предложил продолжить беседу у него в кабинете через час. Гарольд, как обычно, приехал чуть раньше.
   — Времени ждать не остаётся, — сказал Харпер, едва Гарольд притворил за собой дверь. — Знай, Фрэнк предатель.
   — Что?!
   — Вчера я лично встретился с Ширером и нанял его следить за Фрэнком.
   — Но откуда…
   — Объяснения потом. А сейчас слушай внимательно и запоминай: когда он снова свяжется с тобой, сошлись на нехватку времени, скажи, что хитростью выманил Джинджер из моего особняка и тайно решил увезти её подальше отсюда… например, к родственникам. И пока я у Сильвии – а сегодня я, действительно, буду у неё — ты должен успеть смотаться подальше. Главное, аккуратно упомяни, что Джинни с тобой и собирает чемоданы. Добавь ещё, что сам выходишь из игры. 
   — Ловля на живца?
   — Так мы его и схватим! Не волнуйся, ты будешь не один в доме. Патрик пошлёт двух парней. Поручу ему подобрать ребят покрепче. Уж я-то знаю, на что способен Фрэнк.
   — Я не позволю рисковать Джинни!
   — Её с тобой не будет. Ты только скажешь, что она в доме.
   Сайкс виновато потупился и поправил прядь волос, упавшую на лоб. 
   — По-твоему, я способен поместить собственную дочь, единственного из моих детей, оставшегося в живых, в мышеловку вместо сыра? — Харпер изумлённо изогнул брови. — Думаешь, я совсем спятил?
   — Простите, — Гарольд от неловкости втянул голову. — Нервы.
   — Представь теперь, каково мне. Врагу не пожелаешь, — Харпер сердито кивнул на дверь, и Сайкс, сгорая от стыда, поспешил было ретироваться, но, вспомнив что-то, обернулся к тестю.
   — Сегодня утром ко мне приходили из полиции. Инспектор Вуд, один из тех двоих, что были у вас вчера вечером.
   — О чём спрашивал?
   — В основном про Фрэнка. Я соврал, естественно. Сказал, что это мой приятель, бывший боксёр, который хотел бы поступить на службу в вашу охрану, и я замолвил за него словечко.
   — Умеешь ты врать.
   — Вынужден по долгу службы. Вы же понимаете, что они всё равно узнают о нашей поездке в Миннесоту и обо всём остальном. Это лишь вопрос времени. Я просто выиграл денёк-другой для нас, чтобы они не мешали. Однако ему всё же удалось вытянуть у меня адрес мотеля, где Фрэнк остановился.
   — Поэтому ты и должен аккуратно заманить его сегодня, и всё закончится. Раз он звонил тебе, значит, уверен, что ты ни о чём не знаешь, иначе действовал бы наверняка.
   — Я всё сделаю. И ещё одно. Вуд упомянул, что в Мэтью стреляли из «Спрингфилда».
   — Это что-то меняет? – Харпер раздражённо раскинул руки в стороны. 
   — Такая винтовка состояла на вооружении армии во время Второй мировой.   
   Харпер по-отечески положил руку на плечо зятя.
   — Котелок у тебя варит что надо, Гарри! Значит, мы на верном пути. Достанем Фрэнка и до этого психопата Макфаддена доберёмся. Теперь им не скрыться.
   Они распрощались, и Гарольд ушел с уже высоко поднятой головой.
   Сев в салон «Бьюика», Сайкс решил заехать домой и сделать приготовления на случай, если Фрэнк решит объявиться, как предполагал тесть. Тормознув возле соседского газона, он вошёл в дом и поднялся в спальню, где в ящике ночного столика хранился девятимиллиметровый «Вальтер», который он приобрёл пару дней назад у уличного торговца, но носить с собой огнестрельное оружие не решался. Случай представился подходящий, и если мистер О`Донован, тот самый, который хлопал его по плечу, называя другом, действительно стоит за всеми этими смертями и посмеет прийти вечером за их с Джинджер жизнями, то Гарольд готов встретить гостя достойно. Передёрнув затвор, Сайкс заткнул ствол за пояс и спустился вниз.
 

                * * *

   Ослабив узел галстука, капитан Пол Хендерсон устало вздохнул и грузно опустился в своё рабочее кресло. Кошмарный выдался день: жена с утра закатила истерику из-за пустяка, какой-то недоумок поцарапал гвоздём крыло его любимого «Доджа», на работе дел  невпроворот… А тут ещё Доусон пристал со своими доводами. Устало рассматривая свои спортивные трофеи, аккуратно выложенные на полке, он пожалел, что ему так рано пришлось завязать со спортом. Каким бы он стал классным квотербеком! В школе Пол блистал среди сверстников, и команда, за которую он играл, всегда брала первое место. И именно потому, что там играл Хендерсон. Но с травмированным коленом шутки плохи, и о карьере профессионального футболиста нечего было даже и мечтать. Жаль, сейчас у него были бы заботы совершенно иного плана. Никто не вытаскивал бы его из тёплой кровати среди ночи,  не надо было бы строчить все эти рапорты и постоянно пить пойло, которое только называлось «кофе», а на вкус напоминало нечто совсем отвратительное, не имея ничего общего с восхитительным бодрящим напитком.
   — Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? — упрекнул он Доусона, когда тот закончил. — Харпер владеет чуть ли не половиной города. Не удивлюсь, если он водит дружбу с самим Гувером , а ты собираешься уличить его во лжи, не имея ни малейшего доказательства. Любая жалоба с его стороны и нам дадут такого пинка, что мало не покажется. 
   — Наблюдая столько лет за поведением родных и близких при опознании трупа, научишься распознавать разницу, — гнул своё инспектор. — Он знает больше, чем говорит. Я уверен. 
   — Чак, что с тобой? Я тебя не узнаю. Ты же отличный  сыщик. Кроме того, вы с Вудом самые корректные и дипломатичные ребята в моём отделе, поэтому я всегда поручаю вам расследовать щекотливые дела. И ты хорошо знал, что дело Харпера я тоже поручу вам. Почему ты брыкаешься?
   — Не терплю, когда нагло лгут мне в лицо.
   — Шишкам всегда есть, что скрывать. Тебе ли не знать?
   — Но не тогда, когда убивают их детей.               
   — Нельзя упрямо идти по прямой, как бык на красную тряпку. Тут надо быть чуточку политиком. Думаешь, он хочет, чтобы ты нашёл убийцу? Нет, он сам хочет его найти, причем так, чтобы мы об этом ничего не узнали. Такие люди не сидят, сложа руки, уповая на нас. Они действуют, и Харпер со своей стороны попытается всячески препятствовать расследованию.   
   — Что же прикажете делать?
   — Будете с Вудом сотрудничать с парой Эрнандес и Кабрини. Расследование, которое они ведут, каким-то образом переплетается с вашим. «Заячью губу» найти и установить за ним слежку.   
   — Этого вы могли и не говорить, капитан, — улыбнулся Доусон. — И так понятно.
   — Уже сказал. Что насчёт второго?
   — Его фамилия Сайкс. Гарольд Сайкс. Зять Харпера. Работает в «Л.А.Уикли». Вуд его знает. Говорит, назойлив, как муха. Пересекались когда-то по одному делу.
   — Вы с ним уже беседовали?
   — Вуд должен был с ним встретиться с утра. Обещал выведать адрес того громилы. 
   — Когда вернётся, сразу ко мне. Оба.
   — Обязательно.
   — И что там с отчётом? Кажется, я ясно сказал, что он должен быть готов с утра. 
   — Открылись новые обстоятельства, капитан, и я решил, что вначале целесообразней будет посоветоваться, — Доусон положил на стол шефу две гильзы. — Калибр 7.62. Одна из них была найдена на крыше дома, откуда стреляли в Мэтью Харпера. Вторая же найдена на холме, как раз напротив того места, где машина Сэма Харпера съехала с обрыва. Баллистики уверены, что выпущены они из одного и того же оружия — снайперская винтовка «Спрингфилд».
   — Кто нашёл гильзу?  
   — Вуд. Показания свидетеля Арчибальда Серански подтвердили наши с напарником подозрения, и Тим решил всё проверить. Взяв нескольких добровольцев, он попросил их следовать цепочкой вдоль того места, где предположительно должен был находиться снайпер.
   — Снайпер?   
   — Смерть Сэма Харпера не случайна, — уверял Доусон, раскладывая на столе своего начальника фотографии с места аварии. — Взгляните сюда. Я попросил фотографа увеличить это место. Видите? Следы протектора отсутствуют. Видите?
   — Увижу, если ты, наконец, уберёшь свой пальчик, дорогуша, — колко заметил капитан, после чего Доусон, извинившись, не преминул исполнить его приказ.   
   Изучив фрагмент снимка, Хендерсон положил его обратно и стал рассматривать остальные фотографии. Затем снова вернулся к первой, сопровождая всё это машинальным поглаживанием левой мочки своего волосатого уха.    
   — То есть он резко вывернул руль влево без всякой причины? — спросил он наконец, взглянув на Доусона поверх круглых очков.
   — Вот именно! Будь на его пути препятствие, он хотя бы попытался затормозить, и тогда бы следы протектора чётко виднелись. Но их нет. Он просто крутанул руль на большой скорости.
   — Интересно… Тогда получается, что либо он уже был мёртв, либо таким образом покончил жизнь самоубийством.
   — Либо в него стреляли, и, чтобы увернуться от пули, он машинально подался влево и вывернул руль.
   — Говоришь так, будто сам видел. Пули в нём не нашли и пулевого отверстия тоже. То же самое я могу сказать о его тачке. Никаких пробоин.
   — Знаю. Но пуля могла просто пробить стекло и пройти навылет прямо у его носа, отчего-то он ведь потерял управление. 
   Хендерсон снял очки и, задумавшись, приложил дужку к губам. Доусон был доволен, ибо прекрасно знал повадки своего шефа. Подобный жест означал, что инспектор попал в самое яблочко, и капитана убедили его доводы. 
   — Значит, она до сих пор валяется где-нибудь там, в кустах, если твоя теория верна, — не отнимая дужку от сухих губ, сказал Хендерсон. — Прочешите там каждый дюйм… Убийства Новака, Шепарда и Ширера определённо имеют взаимосвязь с делом братьев Харпер. Теперь я уверен. С показаний любовницы Новака получается, что «заячья губа» со своим подельником интересовался, с кем её бывший парень мог видеться незадолго до смерти, и таким образом вышли на Шепарда как раз в тот вечер, когда мы нашли его мёртвым… Совпадений многовато, Чак.
   Капитан надел очки и сказал:      
   — Следите за Харпером и его «дорогими гостями». Возможно, тут идёт двойная игра. Вуд молодец, что отговорил нас объявлять розыск. Спугнули бы дичь, да и с Харпером были бы проблемы, а теперь, когда у нас на руках достаточно оснований, можно втихую наблюдать, что они замышляют. Но чтобы не случилось, будьте деликатны.    
   В дверь постучали. Получив разрешение, в кабинет вошёл Эрнандес и положил на стол шефа отчёт о проведении обыска в конторе Ширера.
   — Учись, — капитан указал Доусону на Эрнандеса. — Всё делает вовремя.
   — Чак, хорошо, что ты здесь. Взгляни-ка. Сдаётся мне, Пегги Карвер имела в виду именно его, — Эрнандес показал фотографию О`Донована. — Это мы нашли у Ширера.
   

                * * *

   Полицейский жетон, появившийся в руках Вуда, привёл Пегги в ярость.
   — Когда вы, наконец, оставите меня в покое?! — негодовала она. — Я же всё вам рассказала! Всё!
   — Не надо так волноваться, красотка. Я лишь покажу тебе пару фотографий и всё. Если узнаешь кого-нибудь, скажи.
   — Какие ещё фотографии?!
   Вуд разложил на столе пять снимков. Четыре из них принадлежали уголовникам, отбывавшим срок в Сан-Квентине. Инспектор два часа рылся в картотеке, скрупулезно подбирая схожие с Фрэнком физиономии. На пятом был сам Фрэнк.
   — Симпатяги, правда? — подмигнул Вуд стриптизёрше. — Настоящее шоу красавчиков.
   — Лучше не скажешь, — недовольно фыркнула девица, взглянув на лица изгоев общества.   
   После чего её нежный пальчик с длинным ногтем опустился на фотографию Фрэнка. 
   — Вот этот приходил ко мне пару дней назад!
   — Уверена?
   — Абсолютно. Разве такого очаровашку можно забыть?
   Вуд улыбнулся уголком рта и, собрав снимки в стопку, сунул их обратно в карман.
   — Почему ты не рассказала нам о Шепарде раньше? Доберись мы до него, вероятно, он был бы ещё жив.
   — Сама не знаю. Как-то выскочило из головы. И потом, я ведь не в курсе того, что его связывало с Терри. Полиция задаёт конкретные вопросы: «Когда вы видели его в последний раз? Были ли у него враги?» — и всякое в этом вроде. Те двое представились друзьями Терри, и мне вдруг вспомнилось имя Горди и его фотоаппарат. Успел ли Терри вернуть его или… Ох, что за дурные мысли! Не ожидала я, что так всё обернётся.   
   Инспектор поблагодарил Пегги и вышел на улицу, где в машине ждали Доусон и Эрнандес.
   — Ну что? — спросил Доусон, едва Вуд успел открыть дверцу.
   — Это наш парень, Чак. Даже раздумывать не стала. Сразу ткнула в него.
   — Будем брать? — осведомился Эрнандес, заводя мотор.
   Доусон зажёг сигарету и затянулся.
   — Спугнём. Лучше установим за ним слежку и выясним, кто он вообще такой. 
   — Спугнёшь такого, как же, — засмеялся Эрнандес. — Сам кого хочешь запугает. Я видел его лишь на фото и то чуть коленки не подкосились.
   — Что, интересно, Генри Харпер замышляет? — задумался Вуд.
   — Мстить, — сказал Доусон.
   Коллеги замолчали, прокручивая в мозгу различные варианты того, для чего такому титану, как Генри Харпер, понадобилось (теперь они в этом не сомневались) посылать кровожадного убийцу (так они окрестили Фрэнка) к жалкому клопу Шепарду. Вывод у всех был один: фотографии и негативы. Машина плавно выехала на Фигероа-стрит и остановилась на светофоре. Доусон заговорил первым. Будто читая мысли остальных, он обратился к Эрнандесу:
   — В квартире Шепарда всё тщательно обыскали?
   — Да. Фотографий полно, но ни одного негатива. Ясно, что за этим убийца и охотился. Не стал тратить попусту время, взял все негативы и привет!
   — Отпечатки пальцев?
   — Есть парочка. Но в картотеке они не значатся.
   Доусон потушил окурок об пепельницу.
   — Необходимо добыть пальчики «заячьей губы». 
          

                * * *

   Никто не давал ей больше тридцати, а ведь она давно справила свой сорок четвёртый день рождения. Сильвия Мендес была очаровательной вдовой с томным взглядом и соблазнительной улыбкой, и Харпер не переставал вос-хищаться ею, млея каждый раз, когда они оставались наедине.  Уже без малого год, как он крутил с ней роман, хотя никогда не встречался ни с одной женщиной более трёх или четырёх месяцев, и в воздухе стало попахивать известным церемо-ниалом, который постепенно превратился в основную тему обывательских сплетен. В парикмахерских и клубах больше говорили о предстоящей свадьбе, нежели о бейсболе и повстанцах на Кубе. Светские рауты, где они появлялись вместе, не обходились без обсуждений, как бы выглядела невеста известного нефтепромышленника в подвенечном платье. Дамы из общества всё чаще приглашали Сильвию в гости, набиваясь к ней в подруги. Стоя в углу на каком-нибудь приёме, бывшие подружки Харпера не без доли претенциозности, пригубив мартини из бокала с соломинкой, воткнутой в оливку, притворно улыбались счастливой паре, когда они проходили мимо, а затем, теребя ухоженными пальчиками длинный мундштук с дымящейся сигаретой, твердили про себя одно и то же: «Чтоб ты сдохла, сучка!» Сгорая от зависти, они замечали счастливый блеск в его глазах. 
   Он купил ей всё, что только можно: дом в Малибу, машину, дамский салон, старшего её сына сделал акционером «Харпер Ойл Компани», а младшего устроил в Гарвард. Обеспечена она была до конца жизни. С другими женщинами он проводил время допоздна, но никогда не оставался ночевать. Ему нравилось просыпаться в своей собственной постели, но эта привычка стала прошлым после встречи с Сильвией, которая перевернула всё в его душе. С ней он испытывал бурю эмоций и прилив сил, молодивших его лет на пятнадцать, не меньше. 
Сегодня, однако ж, вышла у него осечка, и как бы Сильвия ни старалась, её возлюбленный не смог осуществить то, ради чего приехал. Стресс, который он рассчитывал снять, обняв свою милую, оказался сильнее, чем он думал, и Харпер занервничал ещё больше. Любому мужчине, независимо от возраста, куда милее слечь от простуды, чем слышать сопровождаемые жалостливым взглядом слова утешения: «Всё хорошо. С кем не бывает».      
   В половине второго ночи Харпер, надломленный и разочарованный в себе, поцеловал Сильвию и сел в свой лимузин. Ему хотелось поскорее домой, где он мог лечь в кровать и больше не пытаться корчить из себя супермена. Патрик Лири зорко посмотрел по сторонам и сделал знак шоферу трогать. Всё было как обычно. Единственным новшеством была машина сопровождения, в которой сидели четверо вооружённых парней атлетического телосложения.
   У Харпера запершило в горле. Он открыл бар, чтобы  взять минеральной воды… и увидел жёлтый конверт. Вскрыв его, магнат прочёл очередное послание:

 
                «Я иду за тобой по пятам».


   — Сучий потрох! — взревел в бешенстве Харпер, разрывая бумагу в клочья, будто разделывался с самим автором. — Я вырву твоё поганое сердце и скормлю псам! Чёртов ублю…
   Договорить помешал мощный взрыв. В домах повылетали стёкла. Где-то даже посыпалась штукатурка. «Роллс-ройс» подбросило в воздух на несколько футов. Обратно на землю вернулась уже бесформенная горящая груда металла.
   Чуть позже в квартире Доусона раздался телефонный звонок. Инспектор, не открывая глаз, достал руку из-под одеяла и нащупал трубку.
   — Д-д-да, — сонно промычал он.   
   — Алло, Чак! — почти орал Вуд. — Надевай штаны и лети пулей сюда!
   И, не дожидаясь ответа, назвал адрес в Малибу.
   — А в чём дело?
   — Генри Харпер и вся его охрана взлетели на воздух! 
   — Чего?!
   — Лимузин Харпера взорвали! Он мёртв! 
   — Еду! — отрезал Доусон и, повесив трубку, вскочил с кровати.      


                * * *

   Вуд влил в себя вторую подряд чашку чёрного кофе, будто машинное масло в мотор. Голова начинала проясняться. Сильвия Мендес сидела на софе, комкая влажный от слёз кружевной платок.
   — Вы так его любили? — спросил инспектор.
   — Больше жизни. И дело не в его деньгах, поверьте. Душа у него была прекрасная.
   «Ну да, — подумал Вуд. — Любила бы ты его, как же, будь он плотником или механиком».
Миссис Мендес взглянула на себя в маленькое зеркальце, проверила, не потекла ли тушь, поправила волосы и сказала Вуду, что готова отвечать на вопросы.
   Предпочтительней было бы дождаться напарника, но Вуд решил не тянуть и начать со стандартных вопросов. Он уже достал свой блокнот, когда в холле появилась служанка миссис Мендес и сказала, что инспектора просят к телефону. 
   — Вуд у аппарата, — рявкнул он, зная наверняка, что звонят из управления.
   — Инспектор, — произнёс дежурный сержант. — Только что звонил некий Гарольд Сайкс. Он стрелял в человека, который вломился к нему в дом и пытался убить его.
   — Сайкс звонил из дома?
   — Да. Сказал, что хочет говорить только с вами и ждёт вашего приезда.
   — Срочно вышлите туда патрульную машину, но без меня пусть ничего не предпринимают, — бросил Вуд и умчался как угорелый.
   — Дождись Доусона и передай ему это, — приказал Вуд молодому сержанту и, всучив мятый листок с адресом Сайкса, прыгнул в машину.
   Путь предстоял не близкий, но в такой час улицы были ещё пусты. Визг колёс нарушал тихую идиллию раннего свежего утра. Газуя, сигналя редким водителям, нарушая правила, игнорируя сигналы светофора, Вуд довольно быстро добрался до дома Сайкса, где уже стояла патрульная машина. Отворивший им дверь, Гарольд сжимал в руках «Вальтер».
   — Бросай оружие! — скомандовал Вуд, выхватив свой табельный «Смит и Вессон» 38-го калибра.
   Гарольд странно выглядел. Ощущение было такое, что он не слышит.
   — Отдайте пистолет.
   — Не могу, — сказал Сайкс. — Он будто прилип. Суставы сводит.
   — Это шок. Такое часто бывает. Позвольте помочь вам.
   Вуд взял затвердевшую, будто булыжник, кисть Сайкса и, осторожно оттопырив ему пальцы, забрал оружие. Магазин был пуст.
   — Трофейный «Вальтер П-38». Серьёзная игрушка, —  оценил инспектор со знанием дела. — Это ваш пистолет? Он зарегистрирован?
   — Я его нашёл.    
   — Разберёмся с этим позже. Где труп?
   Гарольд, всё ещё находясь в состоянии прострации, кивнул в сторону спальни, где на полу распласталось тело О`Донована. Изрешечённая грудь напоминала дуршлаг. С перепугу Гарольд всадил в него все восемь пуль.
   «Даже мёртвый ты вселяешь страх», — со стыдом подумал Вуд после того, как приложил два пальца к его сонной артерии и не обнаружил пульса.
   На лице мертвеца застыла ужасающая маска ненависти и гнева. Возле правой руки валялся окровавленный нож.
   Вуд поглядел на Сайкса и, убедившись, что порезов на нём нет, спросил, откуда взялась кровь. Сайкс собирался что-то сказать, но один из патрульных опередил его.
   — Инспектор, там ещё два трупа.
   Вуд приказал одному полицейскому остаться рядом с Гарольдом и двинулся следом за вторым в гостиную, где произошла настоящая резня. Подопечные Патрика Лири лежали в луже собственной крови. Одному вскрыли ярёмную вену, второй получил удар в сердце.
       

                * * *

   Свет, отбрасываемый подвесной лампой в комнате для допросов, ярким треугольником  освещал стол, за которым по одну сторону сидели Доусон и Вуд, а по другую — Сайкс. Допрос был окончен. Гарольд рассказал всё, что знал, и чувствовал себя как выжатый лимон.
   Вуд поднялся со стула, поправил ремень кобуры, натиравший ему лопатку, и молча сделал несколько кругов вокруг стола.    
   — Всё сходится, — подытожил он. — Теперь об этом можно говорить с уверенностью.  Эксперты убеждены, что Ширер, Новак и Шепард пали от того самого ножа, которым О`Донован укокошил тех двоих в вашем доме. В номере мотеля, где он жил всё это время, мы нашли большой чемодан с полным набором всяческого грима, которому позавидовали бы голливудские умельцы. Нашлась и рыжая борода. Могу лишь предположить, что он продался крупным политиканам, конкурирующим с Харпером и не желавшим победы Мэтью на выборах. Как они вышли на контакт с этой гориллой и переманили на свою сторону — загадка.
   — Сумма, видать, была очень внушительной, раз он согласился, — вставил Доусон.
   — Но ведь Фрэнк не бедствовал. Напротив, был до-вольно обеспечен и доволен жизнью, — не соглашался Сайкс.
   Вуд оседлал стул задом наперёд, облокотившись локтями о спинку, и с видом человека, знающего всё на свете, сказал:
   — Есть люди, которые переходят за рамки дозволенного по нужде. Они грабят банки, затем, если полиция не вышла на их след, вкладывают всё в бизнес и становятся примерными гражданами. Но есть и такие, у которых криминал в крови. Это дело их жизни, то, что они умеют и любят делать больше всего на свете. Фрэнк был именно таким. Он родился и рос в трущобах, где один закон — сила. Это джунгли, где выживает сильнейший. Согласен, поначалу ему нравилось получать доходы легально, но постепенно, раз за разом, мирная жизнь таким людям начинает надоедать. 
   — Это не ответ. То, что вы говорите о его характере, я знаю и без вас. Но это не могло быть поводом. Он не ненавидел Харпера, не остался в накладе после их разрыва, никаких обид. Почему?   
   — К сожалению, мистер Сайкс, не могу удовлетворить вашего любопытства. Мотив заперт в холодильной камере морга, а потом будет предан земле, — иронично ответил Вуд. — Вам надо было спросить его об этом прежде, чем спустить курок и опустошить весь магазин. 
   Сайкса покоробила эта фраза. Ему жутко захотелось выкинуть что-нибудь гадкое в ответ, отомстить полицейскому за грубое и столь неуместное замечание, но сдержался, сказав лишь, что иного выбора у него не было, он защищался.   
   Вуд понимающе кивнул и продолжил двигать пешками.
   — Убрать реального кандидата на такой ответственный пост и старшего сына влиятельного человека средь бела дня никто не рискнёт. Мотив будет налицо. О`Донован это прекрасно понимает и придумывает хитроумный план, используя в качестве козыря давно забытую историю, истинная подноготная которой известна лишь ему самому и Харперу. Воскресить Актёра при помощи схожей истории в Тругтауне ему помогает Терри Новак. Идеальный вариант, не так ли?
   — Погоди-ка, — тормознул друга Доусон. — Как О`Донован мог всё это проделать, находясь в Нью-Йорке? Стопроцентное алиби. Я сам проверял. 
   — У него был сообщник.
   — Рональд Макфадден?
   — Маловероятно. Это — ещё одна уловка. Он всячески старался навести Сайкса и Харпера на этот ложный след, пока настоящий киллер свободно делал своё дело. Полагаю, что Макфадден действительно погиб на войне. Коллеги из Нью-Йорка обещали проверить все телефонные звонки О`Донована за ближайшее время. Тогда и выяснится, кто и как. 
   Но вернёмся к нашим баранам. Седьмого апреля киллер, уличив удобный момент, стреляет в Сэма Харпера. Он промахнулся. Пуля пробила лобовое стекло, пройдя навылет. Однако результат всё равно достигнут: Сэм резко выворачивает руль и погибает в автокатастрофе. Ловко применив фокус с посланиями, О`Донован, зная характер своего бывшего босса, точно рассчитал, что тот примет всё за чистую монету и станет думать именно в том направлении, которое ему нужно, а главное — сам отыщет его для выяснения обстоятельств.
   И вот тут, на данном отрезке, заподозрив что-то, Новак предъявляет претензии и, само собой разумеется, требует свою долю, за что и поплатился жизнью. О`Донован виртуозно сработал, применив грим, ещё больше усилив сомнения Харпера в смерти Актёра. Всё работало в его пользу. Плюсы нашлись и при вашей совместной работе, которая не планировалась им априори. Хоть это и сковывало ему руки, но зато теперь был свидетель, готовый присягнуть на Библии, что во время убийства Мэтью Харпера Фрэнк О`Донован находился рядом с ним. Единственной проблемой, неожиданно появившейся на пути, оказался Гордон Шепард, про которого сообщники не знали раньше. У этой похотливой дряни могли быть компрометирующие снимки. Пришлось импровизировать, но для начала необходимо было избавиться от вас. Сообщник, сидевший неподалёку, спешит покинуть «Пурпур» и звонит Фрэнку из будки напротив для получения дальнейших инструкций. О`Донован решает придерживаться чётко отработанного плана. Мэтью Харпер должен быть убит именно сейчас, ибо другой возможности не будет. Сообщник должен оказаться на крыше дома вовремя и выстрелить. С Шепардом он разберётся сам. О`Донован хорошо продумал место вымышленной встречи — север Бродвея. Это ведь совсем близко от Хилл-стрит. У него было достаточно времени убить несчастного фотографа, забрать негативы и вер-нуться обратно. Он специально врывается с вами в квартиру, чтобы вы собственными глазами увидели труп. И тут всё сработало безупречно, но вот стычка со шпаной заставила сообщника, который — я лишь делаю догадку, вы же понимаете — оказался рядом после того, как выстрелил в Мэтью Харпера, вмешаться, что и заставило Генри Харпера заподозрить О`Донована.
   — А может, Шепарда пришил его сообщник, помчавшийся на Хилл-стрит сразу же после убийства Мэтью Харпера? О`Донован же просто тянул для него время, — сказал Доусон.
   — Не думаю. Порезы на всех пяти трупах одинаковы. Смертельный удар наносил один и тот же человек. И я уверен, что это был Фрэнк О`Донован.
   — Почему же они не свернули лавочку, убив Мэтью? —спросил Сайкс. — Цель была достигнута. Зачем продолжать?
   — Может О`Донован и хотел, но что ему оставалось, когда Генри Харпер пустил проныру Ширера по следу? Убегать сверкая пятками было нельзя. Он знал, что Харпер сумеет достать его и с того света. Оставалось вести себя, как ни в чём не бывало, и доиграть до конца, то есть устранить Харпера и вас. Одно никак не укладывается в голове. Как ему удалось начинить лимузин вашего тестя пластидом?
   — И об этом мне следовало спросить прежде, чем спустить курок?
   Вуд с Доусоном переглянулись и, не сдержавшись, покатились со смеху, а Сайкс почувствовал облегчение. Нервное потрясение покидало его медленно, но верно.
   — Снимаю шляпу перед вашей выдержкой, мистер Сайкс, — сказал Вуд. — Не каждому дано так быстро оправиться. Что ж, не смеем более вас задерживать. Отправляйтесь домой и выспитесь как следует. 
   — От лица полицейского управления города примите искренние соболезнования по поводу гибели ваших родственников, — добавил Доусон. — Представляю, каково сейчас вашей жене. Съездите с ней на пару недель в Палм-Спрингс. Вам обоим это пойдёт на пользу.
   — Вы забываете, что на воле гуляет сообщник Фрэнка. Как я могу быть спокоен?
   — Волноваться нет причин, — обнадёжил Вуд. — Он больше не всплывёт. Их целью был Мэтью, и они её достигли. Всё остальное было лишь пылью в глаза. Поверьте моему опыту, Фрэнк нанял первоклассного снайпера для двойного убийства. И он сделал своё дело. Тревожить вас уже никто не станет. Искать его мы, безусловно, будем, но заранее хочу сказать, что будет это очень непросто. Следов никаких он не оставил.
   — А может, Фрэнк избавился от него, как в своё время от Актёра, — добавил Доусон. — Груз на ножки и солдатиком в водичку!
   Сайкс тяжело поднялся и поплёлся к двери.
   — Не хотите сказать, откуда у вас взялся пистолет? — спросил Доусон. — Незаконное хранение оружия — федеральное преступление.
   — Нашёл. Я как раз хотел его сдать в ближайший участок, да не успел. Сами понимаете.
Доусон улыбнулся и подмигнул ему.
   — Именно так мы и подумали.


                * * *

   Телефонный звонок в редакции оторвал Гарольда от мыслей. Подняв трубку, он был приятно удивлён. Голос на другом конце провода принадлежал Анне Бухвальд.
   — Алло! Алло, Гарри, как ты?
   — Всё о` кей, детка. Сама как? Как Париж?
   — О, тут так здорово. Скучать не приходится… Только тебя не хватает, милый. Никак не могу забыть тебя.
   — Может, как-нибудь удастся вырваться к тебе. Постараюсь в августе, на твой день рождения.
   — Ты не забыл. Как мило!
   — Как же мне забыть, когда накануне твоего дня рождения старик Макфадден застрелился на своей ферме, узнав, что его сын Рональд больше не вернётся, и твой отец, принеся свежий выпуск «Миннесота Стэйт Геральд», сказал твоей маме: «Читай. Это в первый и последний раз, когда пишут о нашем городке».
   — Ты помнишь ту историю? Наизусть? А я думала, что  ты меня вовсе не слушал. Какая же я дура! 
   — Нет, Анна. Я тебя внимательно слушал. Очень внимательно.
   И на лице Гарольда выступил дьявольский оскал.

               


                ГЛАВА  III

    Октябрь 1958 года. Нью-Йорк

   Стоял пасмурный день. Облокотившись о перила, Сайкс глядел вниз, наблюдая, как вода в реке от лёгкого дуновения ветра покрывается рябью. Вокруг ни души.
   — Отличное место для убийства, не правда ли, Гарри? — услышал он голос за спиной.
   Обернувшись, Сайкс увидел человека среднего роста и крепкого телосложения. Гарольд вряд ли признал в нём того самого гостя, навестившего его в Детройте четыре года назад. Лицо было совсем иным теперь; подбородок стал шире, мохнатые брови и родинка на щеке делали его неузнаваемым.   
   — Привет, Актёр, — поздоровался Гарольд. — Скажи, это твоё настоящее лицо? Или оно было настоящим, когда ты навестил меня в Детройте?
   — Ни то, ни другое. Настоящим оно было всего раз, когда я впопыхах выбежал на встречу с тобой, и ты передал мне ту газету.
   Актёр рассмеялся.
   — Жизнь — злодейка, — добавил он, — единственный раз в жизни я вышел без грима, и этот урод Новак умудрился именно тогда меня и сфоткать.
   — За что и поплатился, — Гарольд недовольно скривил губы.
   — Подобные фокусы со мной не проходят, Гарри. Уж не обессудь. Оставлять его в живых было опасно. И даже если б не эти снимки, его всё равно надо было убирать. Где гарантии, что такой проныра не рассказал бы о той газете и твоей просьбе? Тогда и братец Тим не смог бы ничем помочь. Вместо этого проблемы появились бы у него. Хорошо, что дело удалось закрыть до вмешательства федералов.      
   — Ты поступил верно. Разве ж я спорю. Просто непри-ятно, что из-за этого полегло столько людей.
   — Иначе нельзя, друг. Таков расклад. 
   — Те двое громил, которых ты порезал в моём доме, даже снятся мне иногда.
   Гарольд поднял воротник плаща, поглядел вниз и, будто смывая в воде мрачные мысли, решил сменить тему.
   — Почему ты настоял на встрече именно здесь?
   Актёр дважды топнул по полу.
   — Это то самое место, где четырнадцать лет назад Фрэнк со своими дружками скинул меня в воду и где я заново родился. Очень важно, чтобы наш разговор проходил здесь. Выбравшись в ту ночь на сушу, я поклялся, что больше не буду наймитом.
   — А как же наше дельце?
   — То была месть. Ты же не нанимал меня.
   — Хм, железная у тебя логика, — усмехнулся Гарольд. — Ты мне так и не рассказал о своём чудесном спасении. По-моему, сейчас самое время.
   Актёр подошёл вплотную к перилам, и пальцы его сомкнулись вокруг них. Молчание киллера сопровождалось хмурым взглядом. Воспоминания той ночи давались ему тяжело.
   — Забавная история, — начал он. — Хотя тогда мне было не до смеха. Те ребята оказались бестолочами. Они не могли делать морской узел. В багажнике я очнулся от тряски, и мне удалось ослабить путы на руках, достаточно, чтобы в любой момент освободиться от верёвки и вцепиться кому-нибудь из этих подонков в глотку, потащив вместе с собой в ад. Когда машина остановилась, я услышал гудок корабля. Тут же я нащупал нечто тяжёлое рядом с собой, и мне уже была ясна участь, которую мне уготовили. Я решил притвориться, что всё ещё без сознания, ибо понял, что стрелять, скорее всего, они не будут, иначе не стали бы переться в такую даль, а порешили бы меня где-нибудь в Бронксе. Очнувшись под водой, я за несколько секунд освободил руки и принялся за узел на ногах. Но силы начали покидать меня, пальцы уже не слушались. Я не мог больше держать дыхание. И тогда я поверил в Бога. А ведь я никогда не верил в Него. Я стал молиться… Нет, нет. Читал я не строчку из Библии, а молился по-своему. Я твёрдо пообещал в душе, что если Он вытащит меня из этой передряги, то я больше никогда не возьмусь за старое. И тут сверху прямо ко мне в руки падает мой нож, который я обронил во время стычки. Хватаю его и мигом перерезаю верёвку.
Актёр снова топнул ногой о землю. Но на этот раз сильнее. Эмоции переполняли его.
   — Как я уже сказал, я выбрался именно здесь, —  продолжал он, — и первое, что я сделал — поцеловал нож, как своего спасителя, и поклялся, что с его помощью верну должок Фрэнку, который вероломно предал меня. 
   — Рад, что ты жив, — сказал Гарольд. — Не будь тебя, я не узнал бы страшной правды. Как там Тим? Угрызения совести не мучают?
   — Ты спас ему жизнь, какие могут быть угрызения совести. Брат в порядке.
   — Здорово он всё подчистил.
   — Тим был великолепен! Навёл подозрения на Фрэнка, гильзу подбросил, но самое главное — провёл меня в участок, где я исполнил роль бомжа. Видел бы ты меня… Арчибальд Серански! Надо ж было додуматься до такого. Сам не знаю, откуда мне пришло в голову это дурацкое имя.
   Гарольд вытащил сигарету и предложил одну Актёру. Тот отказался. Гарольд закурил, а Актёр продолжал разговор.
   — Эти придурки с Хилл-стрит чуть было не испортили всё дело. Представь, что бы случилось, если б тот молокосос достал Фрэнка своей бритвой. Хана! Нет Фрэнка — нет идеального завершения истории. Мы бы точно влипли. Никогда не думал, что мне придётся спасать задницу этого козла.
   — Чего не сделаешь ради дела. Зато теперь всё прошло так, как мы и планировали. — Гарольд пустил дым через ноздри. — Ты собираешься остаться в Лос-Анджелесе?
   — Думаю, да. Мне там понравилось. Я поселился на Лемон Гроув авеню, в двух кварталах от киностудии «Парамаунт». Хоть я не сыграю в кино, но, во всяком случае, оно будет рядом. А ты теперь, наверное, переедешь во дворец Харпера на Бел Эйр, не так ли?
   — Всё зависит от Джинни. Не очень-то она любит жить в роскоши.
   — Повезло тебе с женой.
   Гарольд молча согласился и снова заинтересовался рябью на воде. Он сравнивал себя с ветром, подгонявшим её, в то время как рекой являлся Генри Харпер. Гудзон — великая река, но и она подвластна невидимому ветру, который кружит её воды, как ему заблагорассудится. Сайкс вспомнил их диалог с Актёром, во время которого тот изложил ему свой шикарный план.


   — Говори. Что ты придумал?
   — Из рассказа брата я выявил одну очень важную де-таль: ты нравишься девушкам.   
   — Я всегда добиваюсь от них желаемого. Но какое это имеет отношение к делу?
   — Дочь Харпера… Если тебе удастся познакомиться с ней поближе…
   — Нет, нет, — запротестовал я. — Моя цель Харпер, а не его дочь.
   — Я не предлагаю убивать её. Женись на ней.
   — Как это?
   — Добейся её расположения и женись на ней, чёрт подери! Так ты проникнешь в его семью и вскоре, обещаю тебе, станешь наследником его состояния.
   — Легко сказать. Харпер не допустит, чтобы его дочь вышла замуж за простолюдина.
Актёр обдал меня ледяным взглядом.
   — В таком деле не бывает ничего лёгкого, Гарри.
 

   В Лос-Анджелес Сайксу удалось перебраться, лишь спустя пять месяцев после описанного выше диалога, когда он нашёл работу в «Л.А.Уикли». Ещё несколько месяцев понадобилось, чтобы найти квартиру и немного прибарах-литься. Именно в этот период Гарольд и познакомился с Анной Бухвальд, что не на шутку взбесило Актёра. Это могло всё испортить, ибо между ними существовала какая-то магнетическая животная связь, тянувшая их друг к другу с невообразимой силой. Но в результате именно рассказ Анны и стал основной частью их плана.
   Джинни работала искусствоведом в картинной галерее, и Сайкс, прикинувшись, что собирается написать статью про одну из выставок, завязал с ней знакомство. Потом пришёл ещё раз и раскрыл карты, сказав, что его ложь была единственным возможным способом заговорить с ней. Она улыбнулась, найдя такую ложь очень милой. Так пошло-поехало, и через два года они поженились. Харпер, как и предполагалось, был против. Но Джинни всегда была вольной художницей, и запреты отца ей были нипочём. Венчались они в маленькой церквушке в Вегасе. Присутствовали лишь священник и два случайных свидетеля.    
   Механизм был задействован, но приступать ко второму пункту сразу же после свадьбы, означало самому навести на себя подозрения. Несмотря на натянутые отношения отца с дочерью, к Гарольду привыкли как к члену семьи. Оставалось придумать отвлекающий манёвр и пустить Харпера по ложному следу. Следовало торопиться. Мэтью вскоре должен был жениться. Да и сам Харпер строил планы насчёт Сильвии Мендес, и если свадьба состоялась бы, тогда прощай наследство. Актёр каждый раз придумывал что-то, но, тщательно анализируя дальнейшие действия, они находили, что план обречён на провал.
   И тут вдруг рассказ Анны про её детство. Это было манной небесной! Гарольд, сразу же после того как проводил Анну в аэропорт, отправляется в Санта-Монику, зная, что встретит там Новака, который работал в «Миннесота Стэйт Геральд». Сайкс попросил его достать экземпляр от 16 августа 1944 года (Анна упомянула, что газета вышла в день её рождения). Чего Гарольд не знал, так это того, что Новак и был Стейницем. Новак пообещал, что достанет, и начал приставать с расспросами — зачем, мол, Сайксу понадобился старый выпуск. Гарольд отшучивался как мог, но Терри был настоящей акулой. Нос у него был всегда по ветру, и он чуял, когда пахнет жареным. Его подозрения относительно участия Сайкса в нечистой игре усилились после смерти Сэма Харпера. «Случайности не случайны», — обронил он на следующий день после автокатастрофы, когда передал Сайксу газету. Новак начал следить за Гарольдом и сделал пару фотографий, где отчётливо запечатлел их с Актёром, который, как оказалось, был без грима. Он предложил купить снимки по доступной цене и назначил встречу в «Синем драконе», где произошла его встреча с загримированным Актёром. Получив фото и негативы, Актёр вышел из ресторана первым и, подкараулив шантажиста, сделал своё чёрное дело. Итак, Новак уже никому не сможет досаждать. Гордон Шепард пал ради их спокойствия. Если он занимался проявкой, — а точно этого уже не узнает никто, — то видел те снимки. Актёра, который сидел за соседним столиком в «Пурпуре» и слышал весь разговор с Пегги, это не устраивало. Рисковать в такой ситуации было нельзя. Запомнив адрес Горди, который Сайкс громко назвал специально для него, он  выходит и делает тот самый роковой звонок из телефонной будки напротив. Изменив голос, он выманивает Фрэнка, а сам навещает Шепарда. Мир в итоге не лишился добропорядочного гражданина. Одним педофилом на планете стало меньше.
   В «Фердинанде» Сайкс достаёт бармена расспросами о времени, чтобы тот запомнил его надолго и подтвердил под присягой, что в момент убийства Шепарда Гарольд пил коктейль у стойки бара. Идею подсказал Вуд. На всякий случай.   
   Единственной смертью, в которой Актёр не принимал участия, была смерть Сэма. Это действительно была автокатастрофа (хотя он всё равно был обречён, ибо Актёр никогда не уклонялся от намеченного плана). Вовремя посланное письмо заставило Харпера поверить в небылицу. Актёр знал, что Харпер сразу заподозрит, что это его рук дело, и не станет бить тревогу. Участие Фрэнка также было закономерностью. Чего не скажешь про Гарольда, который не ожидал, что тесть поручит ему расследование. Но всё оказалось как нельзя лучше.   
   Главное, представить Харперу всё так, чтобы он поверил в эту сказку. Пускай он мучается, гоняясь за несуществующей тенью. Он убил человека, выдав всё за самоубийство. Что ж, тогда Сайкс с Актёром взяли самоубийство и выдали за убийство, заставив Харпера трястись от страха. Ничего получилось, да? Особенного внимания заслуживает то, как Актёр искусно и своевременно подбросил в номер Фрэнка все улики, располагая которыми, полиция, не колеблясь, обвинила О`Донована, правда уже мёртвого, во всех этих убийствах.
   Гудок с катера отвлёк Гарольда. Момент воспоминаний закончился.
   — Зачем же ты хотел встретиться? — Сайкс выпрямился и посмотрел на Актёра в упор. — Мы уже всё решили.
   — Нет, не всё. — Актёр вынул тот самый, знакомый уже Сайксу, хромированный «Кольт», который он видел у себя в детройтской квартире. — Помнишь?
   — Ещё бы. Зачем принёс?
   — Я хочу знать, что ты решил, Гарри. Если хочешь  убить меня, то это должно произойти только здесь!   
   — Выбор сделан, — Сайкс выхватил револьвер из рук убийцы своего отца. Тот даже глазом не моргнул. Лишь желваки на скулах его мускулистого лица вздулись, но страха
не было. Он был готов принять суровую участь. 
   Сайкс размахнулся и швырнул оружие в реку.
   — Мы квиты. Ты свободен. Прощай, Актёр.
   Он резко повернулся и направился к машине, сделав вид, что не увидел протянутую руку. Актёр его понял и улыбнулся уголками рта. Гарольд сохранил ему жизнь, но простить убийство отца никогда не сможет. 


                * * *

   Я остановил машину у кладбища, поднял ворот плаща и двинулся по усыпанной опавшими листьями узкой дорожке сквозь череду могил. Отыскав надгробие с эпитафией «Покойся с миром, БРАЙАН РИДЖЕЛИ (21.07.1896 —13.09.1944)», я присел на корточки, положил свежие цветы на каменную плиту и долго рассматривал фотографию на надгробии. Глаза мои наполнились слезами. С нежностью я вытёр пыль с фотографии, и улыбающееся лицо покойного приобрело чёткость. Я прошёлся пальцами по этой улыбке, по глазам, которых мне так не хватало теперь. 
   — Вот и всё, отец, — прошептал я, веря, что душа покойного, паря где-то в воздухе, слышит меня. — Спи спокойно. Ты отомщён. Я сдержал клятву. 
   Бедняга Рональд Макфадден. Он умер, даже не успев сделать по берегу Франции и двух шагов. Зато его гибель и трагедия семьи Макфадден в наших с Актёром руках превратились в зловещий рок для Харпера.
   Жизнь — сплошной парадокс. Харпер так рьяно оберегал свои богатства и положение в обществе, что не побрезговал пойти ради них на убийство. Дважды. Знал бы он, кому всё достанется после его смерти. Ведь Джинни передала управление всем своим наследством своему любимому супругу. Мне! Гарольду Сайксу, урождённому Риджели.
   Прав был Актёр, говоря, что знает, как нанести Харперу удар хуже самой смерти.    

               
                04 июня 2012 года














;




















;