(1304—1374)
Через несколько месяцев после того, как из Флоренции был изгнан Данте, вынужден был бежать из города его единомышленник, белый гвельф и известный нотариус Петракко (Петракколо) дел Инчиза сэр Паренцо. Его обвинили в подделке государственных документов и приговорили к отсечению руки. Петракко предпочёл не дожидаться казни. Вместе с мужем отправилась в путь и его молодая жена — красавица Элетта Каниджани. Имущество нотариуса было немедленно конфисковано городом.
Долго изгнанники переезжали из одного маленького городка Тосканы в другой, терзаясь надеждами на скорое возвращение. Наконец, они обосновались в Арреццо. Здесь, в предместье Борго дель Орио, 20 июля 1304 года в семье Петракко родился мальчик, которому дали имя Франческо.
Через три года у беглого нотариуса родился второй сын, Герардо (Джерардо), который стал самым близким Франческо человеком на всю жизнь.
В 1305 году Элетта с Франциском (полное имя Петрарки — «француз») получили разрешение вернуться на территорию Флоренции в Инчизу, родовое поместье Каниджани. Петракко остался в изгнании и мог навещать семью только тайно. Будучи хорошим семьянином, он сильно тосковал по жене и по сыновьям.
В 1311 году Петракко позвал домочадцев в Пизу, где встречали императора Генриха VII. Нотариус возлагал на Генриха великие надежды, но напрасно.
Как раз на это время пришлось так называемое «авиньонское пленение пап», когда папа Климент V (гасконский прелат Бертран де Го) перевёл свой двор из Рима в провансальский Авиньон, под неусыпное французское око. Туда же стали стягиваться и те, кто предпочитал находиться под папским покровительством: торговцы, банкиры, ювелиры, изгнанники и авантюристы всех мастей. В Авиньоне сложилась большая колония изгнанных флорентийцев. Направилась туда после Пизы и семья Петракко.
Однако город уже был переполнен жителями, так что Элетте с детьми пришлось поселиться неподалёку, в маленьком городишке Карпантре.
Пришло время, и Франческо отдали в юридическую школу в Монпелье. Однако юноша не был склонен к изучению законов и серьёзно увлёкся классической литературой. Отец узнал об этом и в порыве гнева бросил книги любимых античных авторов сына в камин. С Франческо тут же случилась такая истерика, что Петракко поспешил собственноручно выхватить из огня то, что не успело сгореть. Всего две книги — Вергилий и Цицерон. Возвращая их, отец строго напутствовал:
— Хорошо, пусть одна из этих книг поможет твоим трудам, а другая — досугу.
В 1319 году умерла Элетта Каниджани. Потрясённый Франческо написал в её память стихотворение. Это самое раннее произведение Петрарки, дошедшее до наших дней. Сразу отметим: уже будучи взрослым поэт ради благозвучия предпочёл латинизировать прозвище отца и стал называться Петраркой.
Через год Петракко отправил сыновей в Болонью, чтобы они продолжили изучение юриспруденции в самом старом университете Европы и в самой старой юридической школе континента. Перспектива работать нотариусом в конторе вгоняла Франческо в удручающую тоску. Зато искусство поэзии и древняя история захватили его целиком. Вместе с Джакомо Колонна*, братская дружба с которым продолжалась всю жизнь Петрарки, они убегали с лекций по праву для того, чтобы углублять свои познания в гуманитарной сфере. В университете поэт написал свои первые итальянские стихотворения.
* Джакомо Колонна принадлежал к одному из самых могущественных семейств средневековой Италии; при жизни Петрарки они играли огромную роль в политической жизни итальянского общества. Покровительство семьи Колонна во многом определило судьбу поэта.
Герардо и Франческо жили в Болонье до апреля 1326 года, когда умер их отец. Вернувшись в Авиньон на погребение, братья решили остаться дома. Петракко оставил сыновьям небольшое состояние, которое позволило им вести скромную, но безбедную светскую жизнь.
6 апреля 1327 года, в Страстную пятницу, на утренней службе в авиньонской церкви Святой Клары поэт впервые увидел даму по имени Лаура и влюбился в неё на всю жизнь. Безответно. Биографы не могут точно сказать, кем была эта женщина. Предполагают, что речь идёт о некой Лауре де Новес*, жене рыцаря Гуго де Сада. Но смело можно сказать, что мировая поэзия обязана этой даме рождением великого поэта-лирика.
* Потомком этой Лауры является великий французский философ и писатель маркиз де Сад, от имени которого произведено название сексуального извращения «садизм».
В честь мадонны Лауры Петрарка многие годы создавал итальянские стихотворения, которые позже он собрал в книгу «Канцоньере»*. Впоследствии эта книга прославила не только автора и Лауру, но и саму поэзию!
* «Канцоньере» — «Книга песен».
Однако отцовские деньги быстро кончились. Оказавшись на пороге нищеты, Петрарка стал хладнокровно решать, как выйти из сложившейся ситуации. Он был хорош собой, воспитан, образован, умён и красноречив, обладал великим поэтическим талантом, прекрасно знал латынь. Этого было вполне достаточно.
Петрарка начал планомерно и настойчиво внедряться в дома влиятельных авиньонцев. Особое участие в судьбе поэта приняла родня его университетского друга Джакомо, особенно кардинал Джованни Колонна. Петрарка стал личным секретарём кардинала.
Таким образом, поэт попал в высшие политические круги Авиньона, стал исполнять важные поручения и ездить по Европе с миссиями веры. В начале 1330-х годов он побывал во многих местах Италии, посетил Францию, Испанию, Англию, Бургундию, Германию.
Чтобы гарантировано зарабатывать на жизнь, Петрарка решил принять сан. Он был рукоположен, но вряд ли когда-либо совершал богослужения.
В 1337 году у тридцатитрёхлетнего поэта родился внебрачный сын Джованни. Имя матери затерялось в истории. Через шесть лет родилась внебрачная дочь Франческа. Девочка всю жизнь оставалась с отцом, ухаживала за ним, даже когда вышла замуж, родила ему внуков, она же похоронила поэта. Джованни оказался непутёвым парнем; он умер в 1361 году от чумы. Сам Петрарка написал о сыне: «Жизнь его была мне вечными тяжкими заботами, смерть — горькою мукою».
Петрарка приобрёл небольшое имение в Воклюзе, долине близ Авиньона. В тот же год потерял возлюбленную его брат Герардо. Братья вместе поселились в Воклюзе, началось так называемое воклюзское отшельничество. Об этом периоде своей жизни Петрарка написал: «Только в это время я узнал, что значит настоящая жизнь».
В Воклюзе поэт начал писать два сочинения на латыни — эпическую поэму «Африка» о победителе Ганнибала Сципионе Африканском и книгу «О славных мужах» — свод биографий выдающихся людей античности. Тогда же Петрарка работал над лирическими стихами на итальянском языке. Помимо художественных и философских трудов он создал множество политических посланий, значительная часть которых была обращена к различным папам с настойчивыми предложениями прекратить междоусобицы и вернуться в Рим.
К началу 1340-х годов поэт Петрарка был известен уже всей Италии. В нём взыграло тщеславие, и с помощью друзей Франческо начал хлопоты об увенчании его лавровым венком*. 1 сентября 1340 года Петрарка получил приглашение на эту торжественную церемонию сразу из двух городов — Парижа и Рима. Поэт выбрал Рим. Награждение состоялось на Пасху, 8 апреля 1340 года, на Капитолии. Петрарка стал почётным гражданином Рима.
* В 1319 году Данте отказался от такого величания.
Вернувшись в Воклюз, поэт завершил первую редакцию «Канцоньере».
Год спустя Герардо постригся в монахи в картезианском монастыре Монтрие (Монтриё, Монрьё), расположенном между Авиньоном и Марселем. Для Петрарки это стало страшным моральным ударом. Он впервые задумался о собственных отношениях с Богом! В один день поэт написал семь «Покаянных псалмов».
Тогда же были созданы дидактические поэмы «Триумф Любви» и «Триумф Целомудрия».
Страшным стал для Европы 1348 год — год «чёрной смерти». Именно эта эпидемия чумы описана в «Декамероне» Боккаччо. От «чёрной смерти» умер покровитель поэта кардинал Колонна. В апреле того же года пришло известие о кончине Лауры. Женщина умерла 6 апреля, в очередную годовщину их далёкой первой встречи в церкви Св. Клары.
«Стихи на жизнь мадонны Лауры» отныне сменились на «Стихи на смерть мадонны Лауры». Тогда же Петрарка создал «Триумф Смерти», чуть позже — «Триумф Славы». И многочисленные сонеты, оплакивающие Лауру.
В 1350 году по дороге в Рим Петрарка впервые посетил Флоренцию, где встретился с Боккаччо. К тому времени они дружили уже несколько лет, но по переписке.
А летом 1353 года поэт навсегда переехал из Франции в Италию. Он поселился в Милане, где сблизился с правившей семьёй тиранов Висконти. Петрарка исполнял обязанности секретаря, оратора и эмиссара архиепископа Джованни Висконти. По его поручению стареющий поэт совершил ряд далёких дипломатических поездок. Но это не мешало ему продолжать творческий труд. Были созданы цикл «Буколик» и третья редакция «Канцоньере».
Чума ещё дважды вторгалась в жизнь Петрарки. Из-за неё в 1361 году поэту пришлось бежать из Милана. Именно тогда умерли его сын Джованни и многие близкие друзья.
Вскоре после эпидемии вышла замуж дочь поэта Франческа. Супругом её стал уважаемый и благородный Франческоло да Броссано. В 1363 и 1366 годах соответственно родились любимые внуки Петрарки — девочка Элетта и мальчик Франческо. Но вновь пришла чума, и в 1368 году умер обожаемый поэтом Франческо.
Последние годы жизни Петрарка провёл рядом с дочерью, зятем и внучкой. Он купил себе скромную виллу в Арква, на Евганейских холмах. Там поэт создал канцону Богородице, осуществил седьмую, окончательную редакцию «Канцоньере», написал книгу «Старческие письма», поэмы «Триумф Времени» и «Триумф Вечности».
Незадолго до смерти в письме Боккаччо Петрарка высказал желание: «Пусть смерть застанет меня читающим или пишущим». Воля его исполнилась. В ночь с 18 на 19 июля 1374 года, сутки не дожив до своего семидесятилетия, поэт умер. Его нашли утром за столом с пером в руке над жизнеописанием Юлия Цезаря.
Погребён Петрарка в Падуе.
После смерти слава его превысила славу любого другого поэта. Неудивительно. Ведь Петрарка был первым учёным-гуманистом и поэтом эпохи Возрождения, ещё, можно сказать, до Возрождения, первым писателем, осознавшим себя человеком Нового времени.
Флорентийцы тщетно выпрашивали у падуанцев останки поэта, дабы похоронить на родине предков. Однажды ночной вор, прокравшись в мавзолей поэта, отсёк у него правую руку и привёз её во Флоренцию, чтобы там покоилась хотя бы длань гения!
На русский язык произведения Франческо Петрарки были переведены М.А. Кузминым, О.Э. Мандельштамом, В.И. Ивановым, В.В. Левиком, В.Б. Микушевичем и другими.
Сонеты Петрарки в переводе Вячеслава Иванова
* * *
О чём так сладко плачет соловей
И летний мрак живит волшебной силой?
По милой ли тоскует он своей?
По чадам ли? Ни милых нет, ни милой.
Всю ночь он будит грусть мою живей,
Ответствуя один мечте унылой…
Так, вижу я: самих богинь сильней
Царица Смерть! И тем грозит могилой!
О, как легко чарует нас обман!
Не верил я, чтоб тех очей светила,
Те солнца два живых, затмил туман, —
Но чёрная Земля их поглотила.
«Все тлен! — поёт нам боль сердечных ран. —
Всё, чем бы жизнь тебя ни обольстила».
* * *
Повержен Лавр зелёный. Столп мой стройный
Обрушился. Дух обнищал и сир.
Чем он владел, вернуть не может мир
От Индии до Мавра. В полдень знойный
Где тень найду, скиталец беспокойный?
Отраду где? Где сердца гордый мир?
Всё смерть взяла. Ни злато, ни сапфир,
Ни царский трон — мздой не были б достойной
За дар двойной былого. Рок постиг!
Что делать мне? Повить чело кручиной —
И так нести тягчайшее из иг.
Прекрасна жизнь — на вид. Но день единый, —
Что долгих лет усильем ты воздвиг, —
Вдруг по ветру развеет паутиной.
* * *
Поют ли жалобно лесные птицы,
Листва ли шепчет в летнем ветерке,
Струи ли с нежным рокотом в реке,
Лаская брег, гурлят, как голубицы, —
Где б я ни сел, чтоб новые страницы
Вписать в дневник любви, моей тоске
Родные вздохи вторят вдалеке,
И тень мелькнёт живой царицы.
Слова я слышу... «Полно дух крушить
Безвременно печалию, — шепнула, —
Пора от слёз ланиты осушить!
Бессмертье в небе грудь моя вдохнула,
Его ль меня хотел бы ты лишить?
Чтоб там прозреть, я здесь глаза сомкнула».
* * *
Не слышал сын от матери родной,
Ни муж любимый от супруги нежной
С такой заботой, зоркой и прилежной,
Преподанных советов: злой виной
Не омрачать судьбы своей земной —
Какие, малодушный и мятежный,
Приемлю я от той, что, в белоснежный
Одета свет, витает надо мной
В двойном обличье: матери и милой.
Она трепещет, молит и горит,
К стезе добра влечёт и нудит силой —
И, ей подвигнут, вольный дух парит;
И мир мне дан с молитвой легкокрылой,
Когда святая сердцу говорит.
* * *
Свой пламенник, прекрасней и ясней
Окрестных звёзд, в ней небо даровало
На краткий срок земле; но ревновало
Её вернуть на родину огней.
Проснись, прозри! С невозвратимых дней
Волшебное спадает покрывало.
Тому, что грудь мятежно волновало,
Сказала «нет» она. Ты спорил с ней.
Благодари! То нежным умиленьем,
То строгостью она любовь звала
Божественней расцвесть над вожделеньем.
Святых искусств достойные дела
Глаголом гимн творит, краса — явленьем:
Я сплел ей лавр, она меня спасла!
* * *
Восхитила мой дух за грань вселенной
Тоска по той, что от земли взята;
И я вступил чрез райские врата
В круг третий душ. Сколь менее надменной
Она предстала в красоте нетленной!
Мне руку дав, промолвила: «Я та,
Что страсть твою гнала. Но маета
Недолго длилась, и неизреченный
Мне дан покой. Тебя лишь возле нет, —
Но ты придёшь, — и дольнего покрова,
Что ты любил, будь верен; я — твой свет».
Что ж руку отняла и смолкла словом
Ах, если б сладкий всё звучал привет,
Земного дня я б не увидел снова!
* * *
Ни ясных звёзд блуждающие станы,
Ни полные на взморье паруса,
Ни с пёстрым зверем тёмные леса,
Ни всадники в доспехах средь поляны,
Ни гости с вестью про чужие страны,
Ни рифм любовных сладкая краса,
Ни милых жён поющих голоса
Во мгле садов, где шепчутся фонтаны, —
Ничто не тронет сердца моего.
Все погребло с собой моё светило,
Что сердцу было зеркалом всего.
Жизнь однозвучна. Зрелище уныло,
Лишь в смерти вновь увижу то, чего
Мне лучше б никогда не видеть было.
Сонеты Петрарки в переводе Осипа Мандельштама
***
Как соловей сиротствующий славит
Своих пернатых близких, ночью синей,
И деревенское молчанье плавит
По-над холмами или в котловине, —
И всю-то ночь щекочит и муравит,
И провожает он один,отныне, —
Меня, меня: силки и сети ставит
И нудит помнить смертный пот богини.
О радужная оболочка страха!
Эфир очей, глядевших в глубь эфира,
Взяла земля в слепую люльку праха.
Исполнилось твоё желанье, пряха,
И, плачучи, твержу — вся прелесть мира
Ресничного недолговечней взмаха.
***
Промчались дни мои — как бы оленей
Косящий бег. Поймав немного блага
На взмах ресницы. Пронеслась ватага
Часов добра и зла, как пена в пене.
О семицветный мир лживых явлений!
Печаль жирна, и умиранье наго!
А ещё тянет та, к которой тяга,
Чьи струны сухожилий тлеют в тлене.
Но то, что в ней едва существовало,
Днесь, вырвавшись наверх, в очаг лазури,
Пленять и ранить может, как бывало.
И я догадываюсь, брови хмуря,
Как хороша? К какой толпе пристала?
Как там клубится легких складок буря?
* * *
Речка, распухшая от слёз солёных,
Лесные птахи рассказать могли бы,
Чуткие звери и немые рыбы,
В двух берегах зажатые зелёных;
Дол, полный клятв и шопотов калёных,
Тропинок промуравленных изгибы,
Силой любви затверженные глыбы
И трещины земли на трудных склонах —
Незыблемое зыблется на месте,
И зыблюсь я. Как бы внутри гранита,
Зернится скорбь в гнезде былых веселий,
Где я ищу следов красы и чести,
Исчезнувшей, как сокол после мыта,
Оставив тело в земляной постели.
* * *
Когда уснёт земля и жар отпышет,
А на душе зверей покой лебяжий,
Ходит по кругу ночь с горящей пряжей
И мощь воды морской зефир колышет, —
Чую, горю, рвусь, плачу — и не слышит,
В неудержимой близости всё та же,
Це;лую ночь, це;лую ночь на страже
И вся как есть далёким счастьем дышит.
Хоть ключ один, вода разноречива —
Полужестка, полусладка, — ужели
Одна и та же милая двулична...
Тысячу раз на дню, себе на диво,
Я должен умереть на самом деле
И воскресаю так же сверхобычно.