Фирменный поезд «Тюмень» отправился из Москвы точно по расписанию. В первых числах июня туристы ещё не пробудились от зимней спячки и наш купейный тридцатишестиместный вагон ушёл ровно наполовину пустым. После остановки в Казани осталось всего девять человек, а в Тюмень прибыло только три пассажира.
Мои попутчики по купе, супруги Михаил и Марина с княжеской фамилией Оболенские, возвращались в полном восторге от турне по Индонезии. Показали заморскую тросточку для бабушки, бесхитростные среднеазиатские сувениры, а когда поезд разошёлся, предложили совместный ужин с коньячком и незатейливыми дорожными припасами. Я тоже прихватил с собой в дорогу кое-что и мы приятно пообщались.
Терпеливо внимая их жизнерадостным воспоминаниям, внезапно содрогнулся от мысли: это просто нереальное чудо, что я нахожусь в этом поезде на своей полке в добром здравии и еду домой с этими славными людьми. Моё место в этом купе сейчас очень просто могло остаться пустым. Сегодня судьбе было угодно подвергнуть моё здоровье, а может и жизнь, серьезной опасности. Попутчики сразу отметили перемену моего настроения. Алкоголь частично помог снять стресс, но прибавил желания поделиться с кем-нибудь пренеприятным приключением, пережитым мною всего несколько часов тому назад. И я, под дорожный перекус, овладел вниманием компании и начал свой рассказ.
Накануне отъезда вечером в гостинице уложил нехитрые пожитки в дорожную сумку, зарядил телефон, видеокамеру и бритву. Следующий день до отправления поезда вечером был свободен и я решил посвятить его парку культуры и отдыха «Сокольники». Судя по описаниям и карте, в парке находился культурно-выставочный центр «Сокольники», действовали аттракционы и я тешил себя надеждой на беззаботный отдых на природе перед дальней дорогой. Просто гуляние и ничегонеделание. С учетом возвращения в гостиницу и пути на вокзал в моём распоряжении находилось порядка четырёх часов.
Станция метро «Сокольники». Как и всегда в Москве, от названия станции до объекта топать не меньше километра. Полюбовавшись фонтаном у входа в парк, миновал аттракционы, и вправо по Майскому просеку углубился в дебри. Вокруг вековые деревья, в ветвях которых заливаются птицы. Сочная молодая листва создаёт узорчатый тенистый шатёр. Под деревьями густой кустарниковый подрост. Вдали Майский просек выходит на оживлённое Богородское шоссе, но прохожих здесь считанные единицы.
Со мной была видеокамера и я приступил к съёмкам этого дивного храма природы в центре мегаполиса, низкочастотный гул которого ощущался даже в глубине огромного парка.
Я отчётливо представлял сюжет будущего видеофильма о Москве и как в него органично впишется не только сказочный весенний наряд Сокольнического леса, но и замысловатый щебет птиц.
Для начала решил посетить выставку, а уж потом вволю побродить по тенистым аллеям с видеокамерой. На пересечении с круговым Митьковским просеком повернул налево по указателю «Выставки». Несколько десятков минут шёл среди густых стволов леса по совершенно безлюдному просеку, продолжая снимать на камеру. Только впереди неспешно прогуливался мужчина с детской коляской. Поравнявшись с молодым папашей, представился гостем Москвы, выразил своё восхищение красотой дремучего леса в центре города. На что молодой человек сообщил, что нынешней зимой в Сокольники даже наведывались лоси.
Через несколько минут общения, я ушёл вперёд.
Слева из-за изгиба просека, метрах в двухстах, появилась группа молодых людей. Их вид сразу меня насторожил. Они втроём шли по безлюдной дороге цепью, почему-то на расстоянии друг от друга, вроде бы не спеша, но и прогулкой это было назвать нельзя, судя по четкой деловой походке. Я присмотрелся к ним очень внимательно. Бросалась в глаза их неестественность. Они не разговаривали друг с другом, не смеялись, не жестикулировали руками, как обычно бывает в компании молодых людей воскресным солнечным утром. В них не было радости жизни. А их размеренное, целеустремлённое движение напоминало прочёсывание местности загонщиками. От них исходило явное чувство угрозы.
Безмолвной шеренгой они приближались навстречу, а шагах в тридцати вдруг остановились как по команде, тесно сгруппировавшись друг к другу лицами. Один из них, стоял спиной ко мне, накинув на голову капюшон своей серой курточки, двое других уткнулись вроде бы в мобильник, склонив головы так низко, что их лица почти не были видны. При этом, вопреки логике общения с телефоном, как глухонемые они не издавали ни звука.
Проходя мимо группы, явственно почувствовал взгляды исподтишка и истекавшее от них недобро. Не оглядываясь, а как бы окидывая взором лесные кущи по сторонам, боковым зрением отметил, что троица, как я и ожидал, пошла следом за мной на расстоянии 25-30 шагов.
Обнадеживали, наконец-то появившиеся впереди среди буйной парковой чащобы, громадные стеклоалюминиевые павильоны выставок, где можно было избавиться от хвоста, смешавшись с посетителями. Но расположенные по обеим сторонам павильоны, на удивление, были закрыты, а вокруг ни одного человека. Для очистки от подозрений свернул было в павильон «Каллиграфия», но уже на подходе к крыльцу стало ясно, что на его ещё ни разу не ступали после таяния снега. Выставки, по-видимому, работали только летом и сейчас в первых числах июня ещё не открылись.
Пришлось продолжать дальнейший путь. Выходя на просек, отметил, что мои преследователи притормозили метров за тридцать, явно пропуская меня вперёд. Вдалеке за ними беспечно шёл мужчина с коляской. Но я не имел морального права надеяться на его помощь, тем самым навлекая на него несомненных подонков.
Я понимал, что интерес этих типов привлекла видеокамера и её одинокий беззащитный владелец. Надеясь всё же на появление хоть каких-нибудь людей или машин, двинулся дальше. Однако стеклянно-алюминиевый Выставочный центр своим безлюдьем напоминал город из автомобильных компьютерных игр, где вдоль улиц стоят дома, уютно светятся окна, горят витрины и уличные фонари, мигают светофоры, но нет ни одной души, никакого транспорта, кроме твоего виртуального автомобиля.
Спиной чувствовал, что шайка наседает и только выжидает удобного момента для наскока. А взять у меня было что! Перед отъездом мне оставалось только забрать сумку из гостиницы. Поэтому при себе были документы, деньги, банковская карта, билеты, мобильник, видеокамера, из бижутерии - золотая цепочка с распятием и перстень с рубиновым камнем, электронные часы, цепочка-браслет из серебра 925, пропуск в гостиницу и ключи от дома.
На счастье, слева в большом павильоне стеклянная дверь была распахнута и я с надеждой зашел внутрь. Но громадный павильон КВЦ «Сокольники» был совершенно пуст. Надо мной послышался шелест водяных струй. Я оглянулся. Над входом был расположен декоративный садик, поливаемый работницей. Через стекло входных дверей заметил, что подозрительная троица проследовала мимо, даже не взглянув в мою сторону. Чтобы отпустить их подальше, расспросил женщину об экспозициях, выяснил, что павильоны откроются не раньше, чем через две недели и вновь вышел на Митьковский просек.
Пусто. Я ещё раз посетовал на свою мнительность, но всё же признал, что место и время очень удачны для разбоев: ведающим посетителям в этой пустой зоне парка сейчас совершенно нечего делать, а одинокий искатель приключений на свою ж… здесь полностью беззащитен.
Слабо ориентируясь в парке, но благодаря его геометрической планировке, всё же легко вычислил направление к центру. В первый свёрток налево я не пошёл, потому что в конце его просматривался тупик. И правильно сделал. За кустарником на скамье у павильона спиной ко мне поджидали те же «друзья». Они прекрасно разбирались в лабиринтах парковых дорожек и, конечно, просчитали, что я раскусил их помыслы и устремлюсь к людному центру кратчайшим путём. Кроме того, на этой аллее я исчезну из вида нежелательного свидетеля – мужчины с коляской.
Примерно в двухстах метрах впереди, дорогу пересёк мужчина в красной футболке. В меру форсированным шагом я достиг этого перекрёстка и осмотрелся на все четыре стороны. «Футболиста» и след простыл, фонтан слева не просматривался, а сзади неотступно маячила троица. Я свернул налево, к центру.
Ситуация преследования напоминала сюжет рассказа Джека Лондона, в котором старый волк неотвязно брел по тундре вслед за ослабевшим человеком, надеясь вскоре поживиться. Настойчивость моих преследователей была сродни стремлениям того хищника.
Под перестук колёс мы с Мишей и Мариной пропустили по очередной рюмочке и я продолжил свой рассказ.
Дело принимало дурной оборот. Я понял, что влип по уши. Эта троица насчёт меня имеет очень серьёзные намерения. Тот хворый лондоновский волк всё же опасался человека, но против троих молодых хищников я ничего не мог предпринять. Даже не стоило и надеяться. Помощи ждать было не от кого. Папа с коляской остался за поворотом. Надежды на случайный транспорт никакой – просек тупиковый, так как невдалеке он перегорожен толстой жёлтой трубой на стойках. Кругом плотный лес, никто не услышит, хоть заорись. Бежать бессмысленно, да и какой из меня бегун в моём возрасте!
Мне ничего не было известно о степени кровожадности преследователей. Но положение было незавидное. Сомнений в намерениях банды не было никаких, как и вариантов спасения. Я был беспомощен как Остап Бендер перед румынскими пограничниками при переходе через границу и несложно было представить, как начнётся отъём моих «бранзулеток». Увы, это будет не так смешно, как в кинокомедии. Оставалось только безнадежно двигаться вперед размеренным шагом, навстречу моменту развязки.
И тут вновь улыбнулось везение. С правой стороны в зарослях выросло как из-под земли летнее кафе, двери которого были радушно открыты. Посмотрел назад. На повороте никого. Снова обвинил себя в напрасном паникёрстве, но решил выждать. В кафе посетителей не было. За стойкой буфета две девушки, официант. Взял банку пива и присел за столик слева от входа лицом к застекленной веранде, чтобы можно было наблюдать за дорогой. На ней никто не появлялся. Теперь я чувствовал себя много лучше, хотя до радости было ещё далеко.
Едва открыл пиво, как, тщательно отворачивая от меня лица, зашли двое и направились к стойке буфета. Один приметный, в знакомой серой курточке с капюшоном, второй не дал себя рассмотреть, как и в первый раз.
Последовал весьма любопытный заказ в буфете:
- У вас булочки есть? Дайте нам две. Нет – три. И чашечку кофе.
Я видел, что меня плотно обкладывают, аркан затягивается. Но просить защиты у работников кафе или вызывать по мобильному милицию было просто нелепо: на вид эти безобидные едоки булочек никакой опасности никому не представляли. В том числе и мне. Поднимут только на смех.
Нет, не зря я помолился на иконы бабушки Софьи перед отъездом. Напротив кафе остановился тот самый парень с ребёнком в коляске и посмотрел на меня сквозь стекло. Я с пивом вышел к нему на правах старого знакомого посоветоваться, но он меня тотчас огорошил:
- Поосторожней будьте! Я наблюдал за этими тремя. Они Вас пасут. Когда Вы зашли сюда, они за поворотом остановились (вот почему я их потерял из вида, входя в кафе) и о чём-то посовещались. Потом двое пошли за Вами в кафе, а третий, - он показал глазами в сторону, - стоит в засаде, слева от заградительной трубы, в кустах.
Я ответил, что с самого начала просёк ситуацию и нерешительно намекнул, а не пойти ли нам вместе до центральной площади. Мужик оказался не робкого десятка и, не задумываясь, согласился с моим предложением, хотя опасность со стороны отморозков теперь подвергала риску и его с малышом.
Обойдя справа преграждающую просек трубу, по косогору мы выбрались на тротуар. Здесь мой спутник достал из кармана пистолет, показал его в раскрытой правой ладони дозорному на противоположном конце трубы и подал знак стволом – мол, уходи! Эти манипуляции с оружием меня окончательно добили. По-видимому, «Сокольники» далеко не безобидный парк, если папаша на прогулку с малышом прихватывает пистолет.
По пути к фонтану в центре парка мой провожатый несколько раз бдительно посматривал назад.
На моё удивление по поводу пистолета молодой человек объяснил, что работает в органах и таких вот гадов, будь его воля, укладывал бы на месте безо всякого суда и следствия.
По пути он обратил моё внимание на густые поросли подроста и кустарника вдоль просеков – дальше двух метров уже ничего не видно. Эти подонки могли меня «вырубить» чем-нибудь тяжёлым, оттащить на пару метров в кусты, а там спокойно обчистить до нитки и бросить.
Я поблагодарил молодого человека за неоценимое содействие и тепло попрощался с ним у станции метро, под впечатлением испытанного так и не сообразив узнать его имя. Хорошо ещё, что успел вдогонку сделать снимок на телефон.
Вернусь домой, поставлю в церкви мощную свечку Николаю Чудотворцу за здоровье этого парня.
"И, только расставшись со своим спасителем, ощутил невероятный трясун, осмыслив, что четверть часа назад едва не сгинул, - закончил я свой рассказ попутчикам. – Если меня не отправили бы на тот свет сразу, то сотрясение было бы гарантировано. Через какое-то время меня нашли, быть может, живым, но с проломленным черепом, и долго пытались вырвать из растительной жизни в какой-нибудь захудалой больничке для бичей: документов-то мне наверняка бы не оставили.
С моей гостиничной магнитной картой и ключами от дома кто-нибудь из этих существ мог без проблем наведаться и в номер гостиницы «Алтай», и в квартиру по теперь известному им из документов адресу. На деньги и вещи хлопчики неплохо бы пожировали. А я остался бы в Москве Иваном-непомнящим или безымянным холмиком на заброшенном краешке погоста.
Но жребий жизни на этот раз выпал так, что мне было не суждено лежать в глухих зарослях Сокольнического леса, рассматривая небо внимательным, но неживым взором. Вместо этого невредимый и хмельной я на своей полке еду домой в вашей тёплой компании. Хотя несколько часов назад в Сокольниках на мою жизнь никто из вас не поставил бы и рубля.
Кстати, вечером в ожидании поезда наблюдал на Казанском вокзале, как малопривлекательные типы из мятых пластиковых пакетов предлагали отъезжающим по дешёвке любые мобильники и фотоаппараты на выбор. На дне грязного мешка сегодня могла оказаться и моя Nokia".
За окном поезда сгущались сумерки и проводник включил свет.
В завершение повествования о моей опасной прогулке выпили по последней. Михаил выразил удовлетворение, что всё так хорошо обошлось, забрался на верхнюю полку и тут же захрапел. Марина с головой ушла в чтение крутого любовного романа в потрёпанной обложке.
В Красноуфимске Оболенские сошли с поезда. И всё им было в радость. Из Индонезии они привезли тросточку бабушке…
Александр Соханский,
поезд Москва-Тюмень, 2009 г.
P.S. «В московских Сокольниках в 1919 году банда Яшки Кошелька, вытащив на снег водителя, охранника, самого Ленина, в котором не признали главу государства, и его сестру Марию Ильиничну, отобрала вещи, оружие и машину. Авто – «Рено-40» - быстро нашли и на этот раз, а бандитов поймали и расстреляли» (АиФ №3, январь 2014 г.).
*