Продолжаю выкладывать главы из книги. Вы заметили, что главы выкладываются не по порядку, а по мере их написания и обработки. Это одна из них. В ней рассказывается о жизни моего деда Ивана Ивановича и его старшего сына Михаила.
1-е поколение: Беркей (Аникей),
2-е поколение: Юрий Аникеевич,
3-е поколение: Иван Юрьевич Аничков,
4-е поколение: Григорий Иванович Красная Коса (Аничков),
5-е поколение: Иван Григорьевич Аничков,
6-е поколение: Иван Иванович (Блоха) Аничков,
7-е поколение: Федор Иванович Блохин (Потопай)
8-е поколение: Андрей Федорович Блохин
9-е поколение: Василий Андреев сын Блохин
10-е поколение: Матвей Васильев сын Блохин
11-е поколение: Василий Матвеев сын Блохин
12-е поколение: Никита Васильев сын Блохин
13-е поколение: Василий Никитин сын Блохин
14-е поколение: Иван Васильевич Блохин (1693 г.р.)
15-е поколение:Иван Иванов сын Блохин (1716 г.р.)
16-е поколение: Харитон Иванов сын Блохин (1745 - 1801)
17-е поколение: Прокофий Харитонов Блохин (1778 г.р.)
18-е поколение: Петр Прокофьев Блохин (1820 г.р.)
19-е поколение: Иван Петров Блохин (1852 г.р.)
20-е поколение: Иван Иванович Блохин (1894-1976)
1937. Торфоразработки
Уже несколько лет подряд Иван Иванович со старшим сыном Михаилом ездили на заработки в Балахну.
В этом году они приехали на торфоразработки в конце мая. Староста одной из артелей карьерщиков знал отца и сына Блохиных как хороших работников, поэтому взял и к себе в артель без лишних разговоров. За месяц до этого сюда прибыли бригады женщин из дальних сел и деревень, которые подготовили фронт работ для мужских артелей. За ярко-красные фартуки и платки их звали "брусникой". На массивах, где предполагается добыча торфа, они сначала "полировали" местность - вырубали березовую поросль, срывали кочки, засыпали ямки, ровняли поверхность земли. Потом приходили артели карьерщиков.
Наиболее продуктивным способом добычи торфа был гидравлический. Торфяной карьер сначала размывали, направляя в него из пожарных брандспойтов сильные струи воды. Размытый торф превращался в жидкую грязь, которую всасывал "торфос" и нагнетал по трубам на ровное поле, окруженное канавкой или валом. Разлитая тонким слоем жижа сохла на солнце. После чего торфяницы специальными "цапками" - небольшими мотыгами в виде лопаточки, посаженной под углом на рукоятку, ворошили разлитую на полях для просушки гидромассу, разделяя подсыхающий торф на кирпичи. Коричневая пыль покрывала их с ног до головы. Нередко за такой вид называли их в обиходе "торфушками"...
При всей его кажущейся простоте процесс добычи торфа требовал все время тяжелейшего труда десятков тысяч людей. Иван Иванович с Михаилом работали карьерщиками. Они одетые в гидрокостюмы, стоя по пояс в воде, часами не вылезали из воды, отгребая от приемных устройств торфососов пни, корни, комья земли.
Женщины переворачивали разложенные на "полированной" местности подсыхающий торф, потом складывали его сначала в малые, в двадцать пять кирпичей, потом в большие в пятьдесят кирпичей клети. Затем укладывали торф в штабеля.
На болотах вставали рано. Работали с пяти до девяти утра, затем до часа перерыв и с часу дня до пяти вечера снова работа. Во время перерыва обедали и спали в бараках, в тени бараков, а то и в кустах на мягкой траве. Старосты приводили с собой опытных рабочих, которые обучали молодых ремеслу добычи торфа. С их приходом оживали болота. Около каждой машины, сменяясь через четыре часа, работали две артели. Каждая состояла из двадцати восьми человек. Работали мужские артели сдельно, норма ежедневной выработки - тысяча кирпичей торфа на человека. Некоторые артели, собранные из опытных рабочих, вырабатывали в день по сорок и даже по пятьдесят тысяч кирпичей. С механизацией добычи торфа дела обстояли не совсем благополучно.
В августе на болотах заканчивались работы мужских артелей. Перед отъездом предприятия премировали артели, выработавшие торфа свыше нормы, промтоварами и деньгами. В день отъезда сезонники с мешками, сундучками грузились в вагончики узкоколейки и под музыку духового оркестра ехали до железнодорожной станции. Женские же артели оставались на торфоразработках до конца сентября, "прибирали" болото и докладывали штабеля.
Вернувшись осенью домой, Иван Иванович с Михаилом узнали о страшной трагедии произошедшей в селе. Двоюродный брат Ивана, тоже Александр Иванович был арестован за организацию церковного богослужения в церкви Покрова. Вместе с ним были арестованы еще девять человек, четверо из них - священники местных церквей.
Селяне не понимали, почему эти безобидные люди, которые всего то и делали, что безобидно молились в церкви, вдруг стали государственными преступниками, да еще и членами «церковно-кулацкой группы».
Да, Александр Иванович всегда был странным. И в детстве, когда веселым детским играм и забавам предпочитал разговоры с батюшкой и чтение псалтыря, и в молодые годы, когда после смерти родителей отказался от их земельного надела и пошел странствовать по деревням, он выделялся из жителей села. Но государственным преступником точно не был.
Впрочем, все покровцы были тесно связаны с церковью. Да вот и Михаил прошлой весной не отказал батюшке, когда тот обратился к нему с просьбой проложить в церкви электропроводку. После окончания работ священник предложил электрику деньги, го Михаил попросил лишь разрешить ему позвонить в колокола на Пасху.
Так и жило село своей собственной жизнью, переживая всем миром все радости и горести, выпавшие на долю народа. Оно было частью огромной страны. Страны, в которой главной движущей силой постепенно становилась Партия.
В декабре в село пришло известие, что все десять человек, обвиненные в «церковно-кулацком заговоре» против Советской власти, расстреляны в Горьком.