Покинуть родное отечество мне пришлось в беспредельные 90-е. Невыносимо было взирать на то, как истязают народ, раздирают святыни, расхищают страну все эти последователи ельцинского курса. Не буду говорить о том, каких невероятных моральных усилий стоило принять столь радикальное решение об отъезде. Но иного выбора судьба не оставляла мне: два покушения на жизнь после моих критических публикаций в прессе, постоянные угрозы членам семьи, ожесточённые отношения с местными криминально-административными предводителями… Так с осколком в ноге, почти без средств к существованию оказался я далеко за пределами разлюбезного отечества. Не один год довелось поскитаться по разным странам, перепробовав массу профессий, в большинстве своём неквалифицированных и малооплачиваемых. Усугубляло ситуацию то обстоятельство, что супруга с несовершеннолетней дочерью находились со мной. Одному было бы гораздо легче, но…
Очень трудно прижиться в чужой стране, где тебя никто не ждёт. По прошествии стольких лет, и сейчас пронимает дрожь, когда вспоминаю время вживания в другое общество, эти лихорадочные поиски хоть какой-нибудь работы, тягостное ожидание решения твоей участи: продлят ли документы на дальнейшее пребывание в приютившей стране, и, конечно, языковый барьер. И сколько эмигрантских судеб за все эти годы промелькнуло передо мной: изломанных, перебитых, покалеченных. Многие, так и не сумев устроиться на чужбине, вернулись назад к разорённому очагу. Другие безнадёжно спились. Иные руки наложили на себя от отчаяния. Лишь наиболее стойкие и цельные натуры смогли достойно устоять в этом вихре под названием жизнь. Я здесь говорю об обычных наших людях и вовсе не имею ввиду тех, кто эмигрировал, хорошо нагрев руки на несчастье других, обворовав собственный народ.
Ну и устраиваются на новом месте кто как может.
Сегодня мне вспоминается один весьма интересный персонаж из театра жизни. О нём и хочу поведать.
…Я со своей семьёй уже больше года находился во Франции, всё складывалось благоприятно. Мы занимали номер в одном дешёвом отеле на окраине Страсбурга, где поселились эмигранты из Африки, арабского Востока, стран восточной Европы. Было занятно наблюдать как вся эта разношёрстная публика общается меж собой. В отеле много проживало русскоязычных: русские, украинцы, молдаване, чеченцы, армяне и др. Контингент, конечно, взрывоопасный, но конфликтовали редко, ибо все опасались полиции, которая церемониться не станет и мгновенно нарушителей выдворит из Франции.
• * * *
В дверь нашего номера постучали. Я сидел возле тумбочки с самоучителем французского языка и был занят повышением своего лингвистического уровня, поэтому обратился к жене:
- Маша, посмотри кто там.
Пришла соседка Катерина. Мы перед ужином, ближе к вечеру, обычно совершали променад и Катя иногда присоединялась к нам.
- Влад, убирай свои талмуды, ты и так уже как переводчик нам, пойдём лучше воздухом подышим,- распорядилась бесцеремонная соседка.
- Сейчас, Катя. Уже собираемся,- живо отозвалась моя суженая.
- Куда сегодня направимся?- поинтересовался я.
- О! Я вас познакомлю с вновь прибывшей семьёй.
- А в каком номере они поселились?
- Всё дело в том, что их во Францию депортировали из Германии, а тут в префектуре семью не принимают и не выдают никаких документов для легального проживания. Бедняги поселились в палатке в небольшой рощице возле дачных участков. Там им удобно – рядом речка протекает, есть кемпинг, где можно напроситься искупаться под душем или умыться.
- Почему их депортировали?- спросил я.
- Говорят, криминал там за ними какой-то числится.
- И большая семья?- с сочувствием вопрошала Маша.
- Не-а. Сам, жена и 12-летняя дочь. Но духом не падают и настроены решительно. Они уже неделю там живут, а вчера к ним присоединилась ещё другая семья: муж и беременная жена.
- Как же они там устроились? Где питаются?- недоумевала моя сердобольная супруга.
- Да нормально всё. Деньги у них, по всей видимости, имеются. Но продукты добывают даром в отделении Красного Креста и в других благотворительных организациях. На костре готовят себе всякие кушанья. Романтика! Очень гостеприимные – всех принимают и угощают. Ребята компанейские.
- Всё правильно, им сейчас важно завести знакомства на новом месте. Сразу видно, люди бывалые, знают что делать,- одобрительно отозвался я.- Ну пошли знакомиться с новенькими.
* * *
- Андрей,- протянув мне жёсткую трудовую ладонь, представился глава бомжующей эмигрантской семьи. На вид ему было слегка за тридцать. Мужик, как мужик,- никаких особых примет. Худощавый, сероглазый, коротко остриженный, с намечающимися залысинами с двух сторон повыше лба. Держится на людях уверенно, несмотря на сложность положения. Но я уловил некоторую нервозность в жестах, значит, всё же, на душе чувствует себя неспокойно.
- А сами вы откуда?- принялся я расспрашивать нового знакомого.
- Сталинградские мы,- охотно шёл на сближение Андрей.
- Не доводилось бывать. Далековато от нас, мы из Хадыженска,- слегка и я проинформировал о себе.- И чем занимался там, дома?
- Да, после школы и ПТУ – армия. В десантуре отбывал, в Нагорном Карабахе. Потом на заводе «Баррикады» вкалывал, пока не полетело всё к чёрту. Союз нерушимый дал трещину и пошёл ко дну. На работе попал под сокращение. Пришлось перебиваться временными заработками на ремонте квартир. Как раз, время «челноков» настало. Вот я и повадился ездить в Польшу. Оптом закупал дешёвые шмотки и привозил на обнищавшую вконец родину, а там, с женой продавали на рынке заграничный ширпотреб с хорошим доходом. Однако, текущая жизнь удовлетворения не приносила: я теперь знал как живётся людям в более благополучных странах.
Все эти инфляции постоянно стремились свести к нулю с трудом накопленный мною капитал. Один раз вообще потерял все средства, сохраняемые в банке. Банк закрылся, а вкладчикам объявили, что он обанкротился.
- Как же ты оказался за рубежом?
- В какой-то момент окончательно обрыдла вся эта бесконечная гонка за благополучием. Многие мои товарищи по бизнесу отправились по миру в поисках более надёжного пристанища для жизни. Мы с женой посовещались и решили тоже попытать счастья на чужбине. Так и оказались сначала в Польше, а затем, перебрались в более благополучную Германию.
- Ну, понятно. Дальше, как и все, подали документы о предоставлении вам вида на жительство. Пару лет ожидали решения своей участи.
- Нет, на пару лет не потянули. Только десять месяцев продержались в Дойчланде.
- А что так?
Тут в лице собеседника я заметил промелькнувшую тень. Ему явно не хотелось вот так сразу раскрывать перед новым знакомым свою подноготную. Но он реально понимал, что русская колония живёт по своим правилам и слух о всех вновь прибывших мгновенно распространяется здесь , ибо идёт постоянное перемещение соотечественников из страны в страну, общение, распространение информации. А посему нет смысла укрывать сведения о себе. Важнее расположить к себе нового знакомого, который может оказаться весьма полезным в дальнейшем. И Андрей продолжал:
- Наскучило мне сидеть целыми днями в лагере без дела. Одно развлечение – футбол, но я уже не пацан беззаботно гонять мяч. Вижу, другие мои соплеменники делом заняты. Приносят из города новые дорогие фирменные вещи, с этикетками, и за полцены продают нам же. Выбор богатый: от золотых ювелирных украшений до кожаных курток. Даже заказы принимали (размер, там, или фасон и цвет) на шмотьё и втечение нескольких дней исполняли их.
- Во Франции это дело тоже практикуется,- подтвердил я.
- Знаю. Везде, где наши появляются, воровство процветает. Ведь столько лет нас приучало к этому родное Советское государство: за рабский труд платили гроши, на которые прожить прилично было совершенно невозможно. По сути, мы представляем собой жалкое порождение порочной державы.
- Вообщем-то я согласен с тобой. Но за что твою семью немцы депортировали так скоро?- любопытствовал я.
- Сейчас, всё по порядку… Свёл я там знакомство со многими эмигрантами. И с ворами тоже. Дорогой шведской водки «Абсолют», коньяков и виски перепробовал. Деликатесами разными на закуску угощали. На зависть весело и разгульно проводили они жизнь свою. Так и сошёлся особенно близко с одним из них. Подружились. Между прочим, в прежней жизни он врачом был. Вид имел интеллигентный, вполне респектабельный, одевался элегантно. Никогда не подумаешь что он вор. Стал брать меня с собой – приобщал к профессии.
- Андрей, неужели не страшно было вот так…
- Действительно, не позавидуешь их трудному «хлебу». Риск был значительный: лишение вида на жительство, депортация, иногда и закрывали в камере. Успокаивало то, что тюрьмы в Европе не то, что у нас – больше на курорт похожи. Но достаточно лёгкий доступ к шальным деньгам разжигает в душе азарт. Шикарная беззаботная жизнь неодолимо затягивает, как роковой водоворот на реке. Сначала мой патрон не допускал меня к делу. Мы шли в какой-нибудь супер-маркет и он на практике показывал все тонкости ремесла, наглядно объяснял. Он научил меня под брюки надевать женские колготки, в которые удобно прятать украденное и неприметно выносить из магазина. А зимой нужно было надевать широкую синтетическую куртку, под которой можно прятать и выносить ещё большее количество товаров. Вот так и стал я вором.
Весёлый там контингент подобрался – своеобразные рекорды устанавливали. Например, на спор соревновались – кто наиболее объёмный предмет вынесет из маркета. И похищали телевизоры или большущие холодильники.
- Как это?- изумился я.- Такие громоздкие вещи ни в колготках, ни под курткой не пронесёшь.
- Наши люди не лишены смекалки. А как поймают кураж, так начинают откровенно изголяться над немцами. Наденут рабочий комбинезон, катят тележку с деловым видом перед собой. Спокойно загружают у всех на глазах тот же холодильник и так же спокойно удаляются прочь. Немцы на подобную дерзость не способны, поэтому у продавца никакого подозрения не возникает когда он видит занятого делом человека в типовой рабочей спецовке. В огромном маркете большой коллектив работников, которые постоянно меняются, поэтому невозможно всех знать.
Последние годы научились в богатых странах эффективно бороться со злостным явлением. Устанавливают камеры видеонаблюдения, прячут в товарах разные пищалки, которые подают звуковой сигнал при выходе из торговой точки, изобличая несуна. Причём, эти пищалки постоянно совершенствуются. Трудно стало работать. Многие попадаются.
- Не каждый способен поступиться моральными принципами. Есть же другие способы без криминала достойно устроиться на новом месте,- предположил я.
- Мой воровской гуру попытался было в Европе защитить свой российский медицинский диплом. Да не тут-то было. Здесь такие правила, что заново нужно сдавать экзамены по всем пройденным в ВУЗе дисциплинам, причём, сдать необходимо на чужом языке. А это невозможно. И пришлось доктору переквалифицироваться в вора. А по другому, ну выучат тебя какому-нибудь малоквалифицированному ремеслу и будешь горбатиться на какой-нибудь фабрике или заводе за минимальную оплату. Бесспорно, на этот минимум несравненно лучше будешь жить, чем в родном отечестве, но вокруг столько соблазнов и хочется попользоваться благами цивилизации наровне с коренным населением. И делает выбор каждый индивидуально для себя.
- Слушай, Андрей, но как верёвочке ни виться…
- Конечно, ловили и меня. Когда штрафами отделывался, а в трибунале приходилось даже слезу пускать, чтоб разжалобить судей.
- И прощали?
- Было дело. Главное пожалобнее расписать свою разнесчастную жизнь, и как тебя при коммунистическом режиме угнетали – это они особенно любят, и что ты лишь от недостатка питания решился на нарушение закона. Сердобольные здесь все, сам видел как одна из заседателей на моём процессе украдкой слезу смахивала. Пообещаешь так больше не делать – над тобой и смилостивятся.
- И всё-таки тебя депортировали!
- Пришла такая бумага, будто я представляю опасность для немецкого государства и меня уведомили в месячный срок покинуть пределы Германии. Я не покинул. Тогда по истечении указанного срока ночью явилась полиция и нас препроводили до ближайшей границы. И оказалась моя семья во Франции. Здесь я окончательно завязываю с криминалом, не хочу чтоб опять выперли из страны.
* * *
Периодически мы с Машей посещали своих новых знакомых. Объясняли им особенности эмигрантской жизни во Франции. Иногда допускали в номер в отеле, чтоб те приняли душ, или приглашали просто пообщаться. А то и переводили полученные ими официальные письма и другие бумаги.
Занятно нам неискушённым наблюдать как в развитой Европе госструктурами неукоснительно исполняются их функции. Ни одного человека здесь не оставят без внимания. И стали наведываться в палаточный лагерь в роще разные официальные лица из мэрии, из префектуры и из разных благотворительных организаций. Приносили одежду и продукты питания, приводили медицинского работника. Интересовались о планах на будущее. Иногда навещал полицейский патруль и стражи порядка заботливо спрашивали не обижает ли кто-нибудь поселенцев. После визитов официальных представителей стали наконец принимать бедолаг в префектуре и других учреждениях. Дело сдвинулось с мёртвой точки. А с наступлением холодного времени года, в октябре, взяла наших знакомых под свою опеку соответствующая организация и их поселили в фойе (общежитие) и выдали временное разрешение на проживание в стране. Теперь можно было подать прошение с просьбой о предоставлении вида на жительство и ждать решения своего вопроса.
Как раз в это время моя семья получила наконец вид на жительство, затем, нам предоставили отдельную квартиру и в этот период я крайне редко встречался с Андреем, в основном, мельком на бегу, ибо бытовые хлопоты поглотили всё время. Надо было появившееся жилище активно обустраивать, а ещё ежедневно посещать обязательный курс французского языка, чтоб получить сертификат на его знание, а также, искать работу или курсы для приобретения какой-нибудь подходящей рабочей специальности.
Обычно по выходным дням нас посещали русскоязычные гости и приносили новости. Оказывается Андрей и во Франции продолжил своё криминальное прошлое.
Активная Екатерина всегда была в курсе текущих событий. Она, как сорока на хвосте, разносила самые горячие вести по русской колонии. Все её принимали и она дружила со всеми.
- Во мне Андрюха какие часики подарил,- похвалилась гостья моей Машке, выпростав запястье из-под рукава своей кофты.
- Что это он так расщедрился?
- У нас совместный бизнес: он поставляет товар, а я сбываю его среди наших. Это он мне в качестве премии подарок преподнёс. Хорошо работаю!
- Тогда всё понятно…
Тут уж и я вмешался:
- Как же так, ведь Андрей меня убеждал, будто покончил с порочным прошлым. Его и отсюда выдворят.
- Ничего страшного, его уже и здесь ловили,- беззаботно махнула рукой Катя.- Андрюхина Ирина мне плакалась, что постоянно на этой почве у них возникают ссоры. Не может он бросить криминальное ремесло – клептомания одолела.
- Жаль их девочку, она уже большая – всё понимает. Какой ей пример отец подаёт,- сокрушённо вздохнул я.
* * *
Прошла осень, затем зима. Наступила весна. Началась сезонная распродажа со скидкой различных товаров в магазинах. Это событие всегда приводит в движение большие массы народа: все желают пополнить свой гардероб по сниженной цене. К тому времени я уже работал на одной фабрике: разбирал мониторы от компьютеров и телевизоры на материалы для последующей промышленной переработки. Выбрав один из субботних дней, отправился и я со своей Машей за покупками. И довелось нам с супругой стать невольными очевидцами одной очень неприглядной истории. Случилось всё следующим образом. В тот момент мы находились в части отдела с женской одеждой и Маша увлечённо перебирала на вешалке выставленные для продажи образцы модных платьев.
Вдруг у выхода раздались пищащие звуки сработавшей сигнализации и тут же послышался топот бегущих ног. Все посетители инстинктивно повернули головы в направлении разносящихся звуков. А там, на выходе из отдела, завязалась ожесточённая потасовка – какой-то человек порывался вырваться из цепких объятий дюжего охранника, второй страж поспешил на подмогу к первому. Вдвоём тренированные блюстители частной собственности стащили с сопротивляющегося краденную курточку и повели в служебное помещение. Когда несуна развернули искажённым лицом ко мне, я с ужасом узнал в нём Андрея. Один из охранников звонил по сотовому телефону в полицию. Задержанный пытался на ломанном французском уговорить охранников не сдавать его в полицию, но конвоиры были неумолимы. Они раздражённо отвечали, мол, не впервой тебя задерживаем на воровстве и на этот раз штрафом не отделаешься. Вскоре Андрей, эскортируемый охранниками, исчез за дверью служебного помещения.
Рядом послышались возмущённые голоса:
- Такой молодой здоровый мужчина и не хочет работать!
- Он иностранец. Слышали с каким акцентом говорит?
- Куда только правительство смотрит? Принимают таких, а они не хотят трудиться, сидят на пособии и мы, добропорядочные налогоплательщики, должны их содержать. Вот она благодарность за приют. И ведь не араб неотёсанный.
- Судя по акценту – это русский!- компетентно доложил один из принявших участие в дискуссии.
- Действительно, в восточной Европе укоренилось воровство. Особенно в России. Видно из «новостей» как там процветает коррупция. И таких принимает наше правительство!..
От столь нелестных отзывов о наших соотечественниках мы с Машей готовы были провалиться сквозь землю, чтоб только не слышать такое. Стыдно и горько было осознавать правдивость услышанных мнений в адрес наших граждан. Вот до какого распада личности довёл избранный властью порочный политический курс. Кризис морально-этических принципов налицо!
* * *
Катерина опять припорхала к нам со свежими вестями. Я устроился перед телевизором. Женщины сплетничали на кухне. В какой-то момент с аппетитными ароматами приготавливаемых яств до меня донеслись Машкины громкие восклицания:
- И о чём он думал? Его ведь предупреждали! Доигрался…
По столь эмоциональным интонациям в голосе своей благоверной я безошибочно определил, что в мире что-то произошло неординарное и оно каким-то образом задевает нас.
- Маша, что там у тебя стряслось? Никак гарнир подгорел!
Дамы тут же переместились ко мне поближе и принялись делиться потрясающей новостью.
- Андрюху посадили!- сходу ошарашила меня гостья.- Трибунал определил ему наказание сроком в один год.
- Ты представляешь, Влад, целый год из жизни вычеркнут!- возмущалась моя ненаглядная.- Как он теперь там, в тюрьме, будет?
- Да ничего особенного,- небрежно успокоил я. – Андрею такое положение привычно. Он сам мне говорил, что здесь тюрьма больше смахивает на курорт. Считайте, он отбыл на излечение в дом отдыха.
- А как же семья?- искренне недоумевала Маша.
- Они в день раз по двадцать перезваниваются,- успокоила Катя.- Это не то, что в России, здесь звони сколько хочешь, никто не запрещает. Кроме того, раз в неделю администрация тюрьмы разрешает свидание. Ирина рассказывала мне, там в подавляющем большинстве арестантский контингент составляют арабы.
- Андрей парень компанейский, найдёт общий язык и с представителями дикого Востока,- подал я обнадёживающую реплику.
- Все вы мужчины такие несерьёзные!- подвела окончательный вердикт моя суженая.- Не думаете о близких. Изумительная безответственность.
* * *
Каштаны расцвели в Страсбурге.Я пребывал в хорошем весеннем настроении, образы сами складывались в голове в рифмованные строки:
Каштан расцвёл и берег Лилля
преобразился в тот же миг;
так визажист меняет лик
вне рамок принятого стиля.
Как будто облако с небес
спустилось и застыло в дрёме.
Сан Поль копьём торчит на стрёме,
чтоб образ дивный не исчез.
Хоть бликов солнечных родео
взорвало вод бегущих гладь,
но отражением ласкать
не перестало взоры древо.
Да это ж божья благодать
вновь Страсбург в мае посетила!
И лепестки в лучах светила
так рады нежно трепетать.
По русской колонии распространился слух, что в местной тюрьме повесился русский заключённый. А тут и наша штатная курьерша подоспела с вестями.
- …пока Андрей отбывал свой срок, его Ирина нашла себе хахаля-армянина. А что ей оставалось делать? С документами теперь у них полный швах. Работы нет. Доходов тоже нет. Комнату в фойе Ирке с дочерью предложили освободить. Выбора у неё не оставалось. Вот и стала сожительствовать с другим мужчиной. Новый спутник жизни оказался патологическим ревнивцем и настрого запретил ей иметь какие-либо контакты с прежним мужем. Ира изредка с моего мобильника названивала Андрюхе, пыталась как-то поддерживать его дух и объяснить свои затухшие чувства к нему.
Говорит, Андрей сильно нервничал и не принял её предложения остаться друзьями. Там, в тюрьме, у него во время прогулки в тюремном дворе произошла стычка с арабами и его сильно поколотили. Да в придачу ко всему, ему подсунули в карман заточку из зубной щётки. Арабы свидетельствовали якобы Андрей угрожал одному из них расправой.
Был закрытый тюремный суд, который добавил к оставшемуся сроку несчастного узника ещё три года. Тогда Андрей понял, что безнадёжно потерял семью. Это его, видимо, очень угнетало и он стал дерзко и агрессивно вести себя с тюремным персоналом, за что вскоре угодил в карцер. Там и произошла трагедия. Он повесился на жгуте, свитом из собственной рубашки.
- Господи, какой ужас!- запричитала Машутка.- Что теперь будет?
- Похоронят. И земля ему будет пухом!- грустно констатировал я.
- В том-то и дело, что не похоронят,- выдохнула Катя.
- Как так?
- Тюремная администрация вызвала Ирину, как законную супругу скончавшегося, проинформировала о случившемся и, после проведения соответствующей экспертизы, выдала труп. А она решила кремировать тело.
- Но по русскому обычаю усопших принято предавать земле,- недоумевал я.
- Все наши ей об этом твердили, а Ирка ответила, что у неё нет средств на аренду места на кладбище, да на покупку гроба и оплату ритуальных услуг.
- А если бы на родину останки отправить?- неуверенно предположила Маша.
- Кто бы этим занимался? У Андрея в России осталась из близких одна престарелая мать,- внесла ясность наша весьма осведомлённая подруга.
- Как бы ни звучало жестоко, но финал закономерен,- подвёл я итог трагической истории.- Он так любил жизнь! И хотел шиковать за счёт общества. Но судьба ему этого не позволила. Да упокоится прах его с миром!