Безмолвен мой дом и тих, как сельский погост. Изредка звякнут цепи – бродит в четырёх стенах старуха-тоска, пытаясь найти выход. Глупая! Мы навсегда здесь, в этом одиноком доме, скованные вместе. А я всё нанизываю на нитку памяти давно ушедшие дни – невпопад ложится бисер, невпопад. Да какая уж тут разница? Прошлое безвкусным, уродливым монистом сдавит горло, и заплачут глаза по Тебе, мой бывший… Ах, если бы всё можно было вернуть назад! Если бы…
Наверное, Ты был замечательным мужем. Во всяком случае, мне так говорили. И завидовали. Ты всегда делал то, что я скажу, всегда суетился по дому, нянчил детей, готовил ужин, что-то мастерил и улыбался. Ты всегда улыбался. Даже когда я бесновато и некрасиво орала, колотя в очередной истерике посуду. Ты – тихий и спокойный – гладил мои руки и целовал, как ребёнка, в макушку. Ты прощал мне мои ночные «корпоративные посиделки», размазанную помаду и запах мужского одеколона – чужой запах. Ты всегда безыскусно и неудачно шутил, даже когда Тебе было больно. Тебя умиляли мои морщинки, слегка отвислый животик, смешные бигуди, в которых, как Ты говорил, я была похожа на барашка Бяшу. Ты не замечал моего засаленного домашнего халата, дырявых носков, неизменной сигареты между пальцами – я для Тебя всегда была принцессой. Ты писал мне стихи – наивные и глупые, и я еле сдерживалась, чтоб не расхохотаться Тебе в лицо. Ты всегда дарил мне полевые ромашки, а я притворно восторгалась и удивлялась в душе Твой безвкусице. Ты был положительным и хорошим – хорошим до… омерзения. Наша перманентная семейная идиллия казалась мне болотом, его алчная, склизкая жижа засасывала и не давала дышать. Я умирала от скуки – медленно, мучительно, больно – на протяжении многих лет. Ты был простым и домашним, как комнатный тапочек. А мне нужен был другой! Мне нужен был тот, который перевернул бы весь этот скучный и мёртвый мир с ног на голову! Мне нужен был не безмолвный раб, а властный король. И Он появился.
Он был младше меня на 10 лет – лихой, жёсткий и безбашенный, как молодчик с битой в тёмном переулке. О нет, он не был отморозком по своей сути, нет. Это была взрывоопасная помесь интеллигента и повесы. Странно, не так ли? Но именно такие нравятся женщинам. Он читал мне наизусть Хармса – для Тебя же его стихи всегда были бредом сумасшедшего, Твой разум не мог постичь неоднозначной поэзии абсурда. Он дарил мне розы – кроваво-красные, метровые, а не куцые дурно пахнущие лекарствами ромашки. Если бы Ты только видел нас, пляшущих босиком под проливным дождём в центре города, ты упал бы в обморок – это же так стыдно и неприлично! А мне плевать, я всегда хотела быть ни на кого не похожей!
Пока Ты сидел пред телевизором в своих растянутых рейтузах и с миской котлет, хохоча до колик над шутками «Кривого зеркала», Он надевал свой лучший костюм «от Воронина» и вёл меня в оперу, а потом в уютной кафешке Он играл для меня джаз на саксофоне. А однажды Он оборвал для меня все красные дамасские розы на клумбе возле здания городской администрации, и я сломала каблук, убегая от патруля. Мы хохотали, как дети, запыхавшись и разглядывая пострадавший в погоне «веник» из роз. А потом мы любили друг друга с такой страстью, которая тебе и не снилась! Он был дерзкий, Он был наглый и самый-самый любимый…
Так прошёл год, и однажды Ты огорошил меня неожиданной фразой: «Я ухожу. Ухожу к другой». Как? Ты уходишь? Что за бред?! Да кому Ты такой нужен??? Я, ослеплённая своей любовью, даже не замечала, что у Тебя появилась другая. Зато Ты замечал всё. Ты смотрел мне в глаза, как старый шелудивый пёс, – жалобно и горько. Я знала, что Ты в очередной раз готов был простить мою измену, если бы я попросила Тебя остаться. Но я не смогла, я очень сильно Его любила – и поэтому отпустила Тебя с лёгким сердцем…
Наша с Ним совместная жизнь как-то сразу не заладилась. Маяковский был прав: любовная лодка в очередной раз разбилась о быт. Мне пришлось делать то, что я не любила и не умела: стирать изгвазданные «королевские» портки да вертеть на мясорубке фарш. Цветик нашей всепоглощающей страсти скукожился и усох. Зато буйным цветом цвела тоска-бытовуха. Мой домашний халат, тапки-зайцы и бигуди-барашки Его на лирический лад не настраивали. Он запирался в туалете с томиком Хармса и просиживал там часами. Я ревела, и меня никто ласково не утешал, не целовал в макушку и не дарил цветов. Я боролась за Него, и даже махнула рукой на то, что дети ушли жить к Тебе. А однажды ушёл от меня и Он, решив, что дама бальзаковского возраста для Него слишком стара...
И вот теперь я одна в этом безмолвном доме. Живу в прошлом, так как в настоящем и будущем меня нет. Наверное, это странно, но я живу не Ним, а Тобою – смешным, наивным и простым, как домашний тапочек. Но таким тёплым, таким настоящим.
Оказалось, что счастье – это Твои поцелуи в макушку, это Твои корявые стихи, это Твоё ласковое «барашек Бяша», это Твои уютные домашние рейтузы (да-да, вот так банально). Проворонила я своё счастье – своё глупое земное бабское счастье. Прости меня за всё, я и не знала, как сильно Тебя люблю.
Знаешь, за букет полевых ромашек я отдала бы всю свою оставшуюся жизнь. Ах, если бы всё можно было вернуть назад! Если бы…