К главе 27
1-е поколение: Беркей (Аникей),
2-е поколение: Юрий Аникеевич,
3-е поколение: Иван Юрьевич Аничков,
4-е поколение: Григорий Иванович Красная Коса (Аничков),
5-е поколение: Иван Григорьевич Аничков,
6-е поколение: Иван Иванович (Блоха) Аничков,
7-е поколение: Федор Иванович Блохин (Потопай)
8-е поколение: Андрей Федорович Блохин
9-е поколение: Василий Андреев сын Блохин
10-е поколение: Матвей Васильевич Блохин
11-е поколение: Иван Матвеевич Блохин
12-е поколение: Матвей Иванович Блохин
13-е поколение: Василий Матвеевич Блохин
14-е поколение: Иван Васильевич Блохин (1693 г.р.)
15-е поколение:Иван Иванов сын Блохин (1716 г.р.)
16-е поколение: Харитон Иванов сын Блохин (1745 - 1801)
17-е поколение: Прокофий Харитонов Блохин (1778 г.р.)
18-е поколение: Петр Прокофьев Блохин (1820 г.р.)
19-е поколение: Иван Петров Блохин (1852 г.р.)
20-е поколение: Иван Иванович Блохин (1894-1976)
1916. Стрелок
Новый 1916 год Иван встретил в наступлении. За день до праздника первый стрелковый Кавказский полк был выдвинут на турецкую территорию, поближе к театру боевых действий.
В конце декабря пришел приказ по войскам сняться с занимаемых позиций и атаковать турецкие войска в направлении Эрзерума.
В этих горных районах Турции в январе стояли морозы под минус 25 градусов. В таких погодных условиях русские войска готовили операцию по штурму крепости Эрзерум.
План генерала Юденича был таков: атаковать десятью колоннами по всему фронту, атаковать непрерывно, наращивая натиск. Главный удар приходился по северному правому флангу, русские ударные отряды обойдя самые мощные форты, с запада хребта Деве-Бойну, выходили во фланг и тыл турецкой армии.
Малиновые погоны с вензелем были перевернуты тыльной стороной. Все солдаты в окопах теперь имели погоны темно-зеленого защитного цвета.
Еще осенью, до наступления холодов всем солдатам, кроме папах, выдали суконные башлыки и теплую обувь. В блиндажах было заготовлено достаточное количество дров для походных печек. Сейчас же, при наступлении сильных морозов в горах перед ожидающимся наступлением русским командованием были предприняты дополнительные меры к снабжению войск теплой одеждой.
Ивану, как и всем другим бойцам, выдали теплые портянки и пару валенок, которые полагалось надевать на ночлегах, снимая кожаные сапоги; короткий, до колен полушубок, не стеснявший движений; стеганые на вате шаровары, папаху с отворачивающимся назатыльником; теплые варежки. Шинель при передвижении скатывалась в скатку, в нее же закатывались и валенки.
Колонна Первого стрелкового полка растянулась на добрые две версты по узкой горной тропе.
Днем солнце светило ослепительно ярко. Отражаясь от белоснежного, только что выпавшего ночью снега, солнечные лучи не давали открыть глаз. Иван достал из вещмешка защитные очки-консервы на резиновой подкладке. Оглянувшись на своих товарищей, он понял, что уже многие воспользовались ими.
Когда очки выдавали перед походом, бойцы шутили: «Очки-консервы! Видно командование сухарей не запасло, будем на привалах очки грызть!».
«Не, не грызть, - слышалось с другой стороны, - будем похлёбку из них варить, так, пожалуй, резина-то помягче будет!» Но сейчас бойцам было не до смеха.
Откуда-то сверху полоснула пулеметная очередь.
«Турки!», «Ложись!» Перед колонной взметнулся фонтанчик из снега. Двое солдат, как покошенные рухнули наземь. Колонна быстро распалась. Каждый солдат занял оборону, кто за выступом скалы, кто за валуном, а кто и просто закопавшись в снег. И тут же посыпались частые выстрелы русских трехлинеек, перемежаемые выстрелами офицерских пистолетов. В ответ турки поливали полк свинцом двух пулеметов и поражали ружейными выстрелами.
Перестрелка продолжалась около получаса. Иван израсходовал почти половину патронов из своего подсумка. Каждый из солдат прицельным огнем старался поразить противника, прижавшего к земле русские роты. После одного из своих выстрелов Иван понял, что наконец-то один из пулеметов замолчал. Но оставшаяся огневая точка вела огонь с удвоенной энергией. Патронов турки не жалели.
Трое солдат из второй роты во главе с фельдфебелем изъявили желание пробраться горной тропой к пулемету и подавить его. Их план был сразу же одобрен подполковником.
-Давайте, голубчики, помогите своей роте! Не дайте остаться лежать в бусурманской земле! – напутствовал солдат усатый поручик, прилаживая к поясам смельчаков ручные гранаты.
Второй пулемет замолчал еще через полчаса. Турецкие стрелки были рассеяны и спасались бегством. Полк потерял убитыми трех бойцов. Еще несколько человек были ранены. И те и другие тотчас же были отправлены с санитарной командой вниз по расчищенной дороге к обозам. А полк продолжал своё восхождение к намеченной цели.
На горных тропах снег заметал дорогу по грудь. Большую часть дня солдаты были заняты непрерывной расчисткой этих троп. Работали по два часа без перекуров. И когда на исходе второго часа бойцы команды уже падали от усталости, офицеры отводили своих солдат к месту привала, а новая команда со свежими силами начинала пробивать тоннель в снегу. Так, спускаясь со скалистых кряжей в ущелья, занесенные глубоким снегом, и вновь поднимаясь по крутым скатам в течение двух недель продвигался полк к своей предписанной цели – крепости Эрзерум.
Для турок наступление русских в самое неудобное время года, тщательно подготовленное, при скрытно произведенных перегруппировках войск, было полной неожиданностью.
Наступление проходило в заснеженных горах при сильном ветре и морозе. Но, несмотря на тяжелые природно-климатические условия, русские прорвали турецкий фронт и 8 января вышли на подступы к Эрзеруму.
Штурм этой сильно укрепленной турецкой крепости в условиях жестокой стужи и снежных заносов, при отсутствии осадной артиллерии, был сопряжен с большим риском, Но Юденич все же решил продолжить операцию, взяв на себя всю ответственность за ее проведение.
Вечером 29 января начался беспримерный штурм эрзерумских позиций. После пяти дней ожесточенных боев русские ворвались в Эрзерум, а затем начали преследование турецких войск.
Тяжело было привыкать к армейскому быту на войне. Окопная жизнь - она везде одинакова. Жили в блиндажах, вырытых в каменистой почве и накрытыми двумя накатами бревен. Устраивали солдатский быт кто как мог. Поскольку Иван никогда не курил, положенный ему табак он обменивал на консервы и другие продукты. Через несколько месяцев такой жизни он привык и к ней, и стало ему, что и смерть совсем не страшная штука, да и полковой батюшка всегда настраивал солдат на то, что умереть за Отечество - святое дело.
Газеты, которые в отличие от писем, доставлялись с завидной регулярностью, приносили удивительные известия. В одной из газет была написана статья о Яше Бочкарёвой, сибирской женщине-солдате, которая служит в русской армии с 1915 года бок о бок со своим мужем. Когда его убили, она продолжила сражаться. Она была дважды ранена и трижды награждена за отвагу. Когда она узнала, что солдаты в массовом порядке дезертируют из армии, она отправилась в Москву и Петербург, чтобы начать набор в женский батальон. Сообщается, что она сказала: «Если мужчины отказываются сражаться за свою страну, тогда мы покажем им, что могут сделать женщины!» Итак, эта женщина-воин, Яша Бочкарёва, начала свою кампанию. Сообщалось, что она прошла с исключительным успехом. Молодые женщины, некоторые из них принадлежали к аристократическим фамилиям, объединились вокруг неё. Им выдали ружья и форму, и они решительно перешли к военной подготовке и маршировке. Такие заметки еще более подогревали патриотические чувства солдат.
Незаметно, в боях и наступлениях прошла эта морозная зима.
Все бы было ничего, только сердце сжималась у Ивана, когда он вспоминал о своей молодой жене Евдокии да о своем сынишке Мише, которому было-то всего год с небольшим. В свободное время писал им письма. Один раз положил цветочек в конверт для своей Евдокии. « Пусть порадуется, у нас в это время еще снега на полях».
В первых числах марта из Петрограда возвратился царский наместник на Кавказе великий князь Николай Николаевич-младший. Он передал генералу Юденичу глубокую благодарность императора Николая II, а также его пожелание дополнить достигнутый успех не менее успешным ударом на порт Трапезунд. Пожелание государя было мнением его Ставки.
В апреле полк Ивана в составе первого Кавказского корпуса, пройдя около десяти тяжелейших верст по горным тропам, вышел к передовым укреплениям города. Трапезунд был занят без штурма, утром 5 апреля на подступах к нему русские войска встречала делегация во главе с американским консулом, греческим митрополитом, муллой и местными чиновниками. На позолоченном блюде они несли ключи от города.
В начале апреля на Кавказском фронте стали создаваться отдельные саперные роты, которые придавались разным подразделениям армии. В одну из них, в пятую отдельную Кавказскую саперную роту и был переведен Иван. Но послужить в ней довелось лишь несколько дней, Ивана сразил сыпной тиф, который с приходом весны свирепствовал в войсках.
Долгие четыре месяца провел Иван когда дело пошло на поправку, в августе, был переведен в военный лазарет в город Грозный, где окончательно пришел в себя. После болезни он был отправлен назад в родную саперную роту.
Политическая обстановка внутри Российской Империи осложнялась с каждым месяцем, в Кавказскую армию приходили пока только отголоски той политической борьбы, которая шла в России. Правительство императора Николая неумолимо теряло контроль над государством.
Незадолго до его демобилизации Иван успел поучаствовать в еще одном боевом походе, который также не обошелся без боевых стычек с турецкими войсками. Идя навстречу просьбам союзников, русские войска в начале 1917 года перешли в наступление на Багдадском направлении. Операция протекала успешно. Первый стрелковый Кавказский полк вышел к границе Месопотамии.
Бог миловал, Иван за два года службы остался цел и невредим. Домой Иван вернулся перед самой Февральской революцией в семнадцатом году. Его встретила Евдокия с подросшим сынишкой Мишей, который сразу признал отца, как только получил пакет с конфетами.
Именно Февральская революция остановила победное движение Кавказской армии: началось революционное брожение, из-за общего падения дисциплины в стране резко ухудшилось снабжение войск, появились дезертиры.
Армия деградировала, дезертирство постепенно стало массовым. Генерал Юденич, отказавшись возобновить наступление в виду полного разложения армии, был Временным правительством уволен в отставку.