Последняя охота

Валентинъ Крамаревъ
                Посвящается памяти моего друга М. П.
                I
   Часы пробили шесть. Алексей уже не спал. Он лежал в ожидании лишь этого сигнала,  изводя себя и будоража своё воображение предстоящей охотой. Вот и утро – ещё тёмное, сырое и тихое, по-деревенски безлюдное, печальное.
   Алексей вышел за двор, осторожно закрывая калитку, как бы боясь разбудить кого-то. Молодая, поджарая выжловка, почуяв волю, припустила и скрылась в темноте. Едва разбирая перед собой тропинку, Алексей миновал посадку, густо заросшую тополями и клёнами, и вышел на железную дорогу, разрезающую деревню на две части.
   Восток уже серел. Справа в водной глади старого, спящего пруда, время от времени накрапывая мелким дождиком, отражалось осеннее, наводящее тоску небо. Перейдя мост, Алексей свернул в березняк, и, цепляясь о высокий репейник, вышел в поле – сумрачное, пустое, ещё светлое.
   В воздухе сильно пахло прелыми листьями и мокрой землёй. Алексей шёл не спеша, грузно, часто курил, напряжённо вглядываясь во всё, что он видел уже не раз: в  показавшуюся за берёзами ферму, в почерневший стог, лежащий рядом с дорогой, в убегающие посадки, в светлеющее, бесцветное небо. Вислоухая Альба, молодая и ещё глупая, то и дело выбегала на дорогу взглядывала на хозяина и снова пропадала в густых зарослях репейника.

                II
   Почти год как обычным  фельдшером Алексей приехал в Уваровку, деревню не-большую и давно лишённую каких бы, то ни было событий. Зародившись где то в лихолетьях коллективизации она не была похожа на те складные древние сёла и деревни, что строились трудолюбивыми подданными сто, двести лет назад. Безобразное, как попало, расположение улиц и нестройных одинаковых домов,  так, что отхожее место соседа обязательно оказывалось в конце не его, а твоего двора, и совсем непохожее на русскую деревню отсутствие во дворах больших садов и огородов.
   В кирпичном домике с трещинами, синеющей дверью, небольшими, но светлыми комнатами и сухой надписью “медпункт”, Алексей и принимал своих новых пациентов и просто любопытных сельчан, желающих своими глазами посмотреть на чудака по собственной воле оказавшегося в такой глуши.
   Вся несуразность происходящего, вызывающая любопытство и удивление местных жителей заключалась в том, что неожиданно в их деревне появился молодой доктор, по слухам, сменивший выгодную и даже почётную должность в губернском медучреждении на малопривлекательную не только в финансовом отношении работу, но и просто бьющую по самолюбию достигшего таких высот человека. Всем, в том числе и мне, была интересна причина подвигнувшая чудака доктора на  такой шаг. Но, перед нескромно любопытствующими Алексей упорно молчал, лишь зажигательно отшучиваясь и меняя тему разговора.
   На вид ему было около тридцати пяти лет. Высокого роста и могучего телосложения, с короткой чёрной стрижкой под ёжик и такими же чёрными, густыми бровями. Всегда гладко выбрит и аккуратен в одежде, напоминая своей выправкой старинного офицера, он был, конечно, диковинкой и даже своего рода местной достопримечательностью. С людьми он был довольно приветлив и доброжелателен, с редким усердием выполняя свои новые обязанности.
   Сразу же Алексею был выделен довольно приличный дом на центральной привилегированной улице с высокой берёзой под окном и огромной кучей продуктов жизнедеятельности крупного рогатого  скота в огороде.   
   С равнодушием и спокойствием самого захудалого болота, в котором уже ничего не происходит, встретила Уваровка Алексея. Но, его лоск, ухоженность и воспитанность сделали своё дело и как-будто мужики стали чище и приветливее, и расцветшие, как цветы после долгой зимы, краснощёкие бабы, глубоко заглядывая в глаза, стали кокетничать, бесстыдно размахивая задом. Ну а предводитель разноликого и похожего сельского общества председатель Лукич и вовсе выносил и грезил теперь идеей создания Уваровского диагностического центра под руководством именитого переселенца. 

                III
   Стояли ещё жаркие августовские дни. Убранные хлебные поля щетинясь, светились на солнце. Кругом ещё зеленело, только трава, выдохшись и устав от летнего зноя, серея, напоминала о скорой осени. В Медвежьем яру с извилистой речкой и заливным лугом, мягкими мохнатыми кочками и осыпавшимися ивами крепко пахло болотной сыростью и рекой. 
   В поисках дичи я обошёл озёра, блестевшие своей студёностью, и теперь спускался в дышащий влагой яр. Послышались выстрелы, потом ещё и ещё. Мой постаревший с седыми ресницами ирландский сеттер, оставив камыш, пошёл на выстрелы.
   К моему удивлению это был Алексей. Мы не были ещё знакомы и лишь обменивались приветственным  “здравствуйте”, случайно встречаясь, где-нибудь на улице среди деревенских тополей, мух и едкого летнего воздуха.
   Я впервые смог разглядеть его умные зелёные глаза, почувствовать, как искусно он держит себя во время разговора, услышать размеренный, словно льющийся, уверенный в себе его голос.
   Теперь я стал часто бывать у Алексея. Обстановка его просторного дома была совсем скромной. В зале, где почти каждый вечер мы проводили в беседах за стеклянным журнальным столиком, развалившись в мягких узорчатых креслах и дымя сигаретами, стоял такой же узорчатый диван и, рыжеющий в углу, отражающий в своих зеркалах открытое окно, раздвижной шкаф. В тесном дворике с засохшей грушей и травой в пояс виднелась собачья будка с равнодушно высунувшейся коричневой мордой и алым слюнявым языком.
   Наши отношения вскоре стали весьма дружескими и доверительными. Он много рассказывал о себе, о своей жизни, казавшейся мне какой-то ненастоящей, фантастической, в которой каждый день отнимает три, обрекая на гибельное отсутствие старости. Довольно сдержан и рассудителен в обычной жизни, в сильном хмелю, Алексей показывал весь свой авантюризм, который мешал, душил изнутри, не давая ему покоя. Пил он помногу, стаканами, долго при этом не хмелея.  Его пагубное увлечение спиртным в сочетании с бушевавшим характером и вовсе делало его жизнь опасной. Он бросался в крайности, спорил, доказывал, прожигал жизнь попросту, совсем забывая о здравомыслии. 
   Как то, когда стало известно о холостом положении Алексея, особо  ушлые родители своих переросших дочек, узнав об этом, тут же кинулись, предприняв некоторую хитрость, в погоню за выгодным женихом.  Щуря глаза, кружа вокруг да около, незатейливые мужички, под благовидным предлогом и в строжайшей тайне приглашали Алексея к ужину. Ну а там, за валившимся столом, широко и сладко, с намёками расписывали все прелести и преимущества своих широколобых  дочек. 
   Желая проучить и рискуя быть битым за это, Алексей без зазрения совести соглашался на все приглашения, благо, что приглашения звучали тет-а-тет, а визиты эти ни к чему не обязывали. Хорошо наевшись в одном месте, на следующий день Алексей шёл в другое, не подозревающее о первом.


                IV
   Родители Алексея, воспитавшие его со всей тщательностью, имеющие большие средства и возможности были людьми порядочными и благородными. В свою очередь и единственный сын, преуспевший в образовании, в жизни вышел достойным своих родителей.
   Какой юноша не мучается безответностью первой любви, не разочаровывается в окружающем мире, полном обмана и зла. Ему хочется всё изменить, поменять и не быть таким же. Но проходят годы и  мальчишечье благородство и романтичность забываются, оставаясь лишь приятным воспоминанием. Остаются жить только мутные образы поступков и дел, событий и персонажей. Жизнь разбавляется и вместо чистой воды течёт уже жужелица подозрительного вида и запаха. Но встречаются струи, что не могут уже ни разбавиться, ни соединиться, обрекая себя на иссушение. Таких немало, но рассмотреть их порой сложно, порой невозможно.
   Стоял тихий осенний вечер. Улицы большого города горели разными цветами огней так, что даже тёмно-синее небо казалось светлее и чище. Мелькали сутулые тени, машины. На мокром асфальте тоже светившимся и играющем, тихо лежали резные листья, желтея и крася холодную улицу.
   За стеклом в сизом свете ресторанных ламп, среди веселья и гама, сидели трое непохожих друг на друга приятелей. Их дамы, равнодушно откинув головы, отрешённо попивали, часто улыбаясь и изредка перекидываясь друг с другом, короткими фразами.
   Алексей в этот вечер был невесел, жалуясь друзьям на осеннюю скуку. Неожиданно Алексею поступило предложение: – А не сменить ли тебе страну, отдохнуть или поработать, где-нибудь в Европе, например? - спросил, поднося худыми пальцами бокал ко рту, щуплый приятель. – Да нет, Алексей у нас любит охоту, лес. Езжай ты лучше братец, в деревню. - Похлопывая по плечу, добавил второй, с телосложением и  лицом боксёра.
   Алексей был уже прилично пьян. Он посмотрел на приятелей, потом вглубь зала, подумал, и сказал: – Всё! Решительно всё бросаю и уезжаю. Стукнув при этом по столу, чем привлёк внимание уже совсем отчуждённых девиц.
   Завязался спор, закончившийся пари. Ящик вина на кону и решение Алексея уехать или нет простым доктором, оставив работу в первую попавшуюся деревню сроком на один год.
   Первой попавшейся деревней стала Уваровка.

                V
   Уже совсем рассвело. Назойливая морось то усиливалась, то совсем пропадала. Грусть чувствовалась во всей окружающей Алексея природе, в её смертельно засыпающем до весны состоянии, в однообразном, горестном небе, в покидающих родину птицах. Запахи усиливались, всё больше добавляя сырости и прелости размякшей травы и набухших от воды листьев.
   Среди высоких и тонких, словно карандаши, стройных дубов, непонятно как держащихся на крутых, осыпающихся склонах оврага Алексей сидел, отрешённо глядя вниз. Было совсем тихо, совсем безжизненно.
   Спустившись к реке, он направился в сторону луга к плёсу, где с неожиданно громкими трепыханьями крыльев срывались почти из-под ног  зажиревшие утки.
   На пути он встретился с пастухом, внимательно выуживающим щуку. Заметив Алексея и оставив удилище, пастух заискивающе сделал несколько шагов навстречу, протянул руку неторопливо подходившему чуть осунувшемуся доктору.
   Алексей поинтересовался самочувствием хворающей жены, выслушал и уселся ря-дом с неперестающим что-то рассказывать пастухом. В стороне медлительно и задумчиво продолжали жевать коровы. Над головой, прошумев крыльями, пронеслась стая крякв. Алексей смотрел, слушал, о чём-то заворожено думая.
   Накануне вечером, Алексей заходил ко мне. Из-за моего вынужденного отсутствия я не смог составить ему компанию на охоте. На следующий день неожиданно для всех он уехал, выполнив до конца условия пари. Мне казалось, что наша случайная дружба продлится до скончания нашего века. Через неделю я узнал, что сильно пьяным, во сне, скатившись с берега, Алексей утонул.
8. 09. 2012 год