Ох, как ломит мочевой! Природу не обманешь. Сколько ж я провалялся? Надо хоть одним глазком на свет взглянуть. Никак, только узенькие полоски света. Видимо красивее якута и чукчи я сейчас. Ну, дорогу-то ноги сами помнят. Как-нибудь доползу.
Скрипя зубами, сполз с кровати и побрёл по направлению к туалету.
- Подержать? – послышался насмешливый голос Тары. Эт чего ж, она всё это время подле меня? Характер!
- Щям, фе маненкий! – «О, как! И разговаривать не разучился!»- подумал я. Нащупав и закрыв дверь туалета ногой, кряхтя, уселся на белого друга. Так точно не промажу.
Руки помыл без мыла, искать его в темноте не хотелось. Прислушался к непривычным реакциям организма. Сойдёт. Повернулся к двери.
- Ты что, верёвку проглотил? Живой? Долго ещё? Выползай, процедуры принимать.
Аха, лазарет успела открыть. Прям, как я когда-то, только в роли болезного, теперь сам.
- Вчера льда у Бармена выпросила. Он и куртку передал твою. Помнишь, было чего в карманах? Пустые теперь.
«Вся наличность в заднем кармане штанов в виде карточки, а мелочь…, да и пёс с ней!» - пронеслось у меня в голове. Я осторожно, помня о вчерашнем, утвердительно кивнул. В шее хрустнуло, но боли не было. Идём на поправку.
- Прикладывала лёд, говорю. А сегодня – тепло. Будем чередовать. А Бодягу нельзя, кровят ещё раны. Я тебе сосновых иголок принесла, пожуй, а то дышать рядом с тобой не могу. Ты вчера не труп часом ел? – хихикнула Тара.
«Дура, у меня ж во рту кровища спеклась, мне б её выполоскать, а как?»- обиженно подумал я, слабо отмахнувшись от Рыбачки.
- Ладно, солнцеликий, подставляй свою физиономию, соляной раствор готов.
Прошла неделя. Тара продолжала за мною ухаживать. Делала примочки, в этот раз уже приготовленные по моим рецептам, ходила в Бар за порцайками для нас обоих и приносила от туда в большом контейнере всякую вкуснятину. Бармен, помня о моём состоянии, а по большей части, внимая просьбам Тары, готовил пищу, как раз для моего разрушенного организма. Глазки у меня уже открылись и я воочию мог лицезреть в туалетном зеркале красавца непонятной расы. Ещё я обнаружил на своем боку чернеющий след от чьего-то протектора. Видный размерчик. Слоноподобный. Исчезнет, благо рёбра все целые.
Ещё через неделю я стал замечать, что близость Тары меня стала дико возбуждать. Понимая, какую картину со стороны я собой представляю, стал держать себя в руках. Надолго ли? Сейчас бы в самый раз Уклеи потаскать, забыться. Да как палку-то закидывать буду? Засмеют ещё. Отбитые мышцы продолжали ныть.
Привязать бы боль к древу накрепко
И, рванувшись ввысь, позабыть о ней.
Пусть одна лежит, прижата брёвнышком.
Ну, а ты её подбирать не смей.
Ещё через неделю стал подумывать, как восстановить свою платёжеспособность. Мои миллионы, скопленные за три года в этих краях, таяли не по дням, а по часам. Оплата гостиницы, сытных обедов и ужинов, вода и другие удобства… Просить денег у Тары я не стал бы даже и на смертном одре. Помню пока ещё о нашей разнице в достатке. Да и не моё это. Сам привык все вопросы разруливать. Попробовать половить Гига Усача недельку или Гига Карпа? А вынесет такое испытание моя спина, по которой плясала пьяная братия? Или опять на Провал, за Буратинкой? Так там отбивать мзду за перемещение задолбаешься. Нет. Остановлюсь на Осетрине или, накрайняк, на Гиг Карпе. Решено. Завтра подамся с утра. Тара появится, так ей и объясню – сохну, мол, без дела, надо тело восстанавливать.
Она в медсестру теперь играет. У богатых свои причуды. Ночуем порознь, а как проснусь – она тут, как тут. Ухаживает. И никакого намёка на любоффф! Ну, и на этом спасибо. И земной поклон!
Вечером, за ужином, объявил своей спасительнице о своём решении. Тара пожала плечами, поправила уложенную на затылке косу и сказала: - Ты мужик сильный. Решил, значит пора. А я разряд двигать подамся. Гильдия давно клич кинула, всех желающих приглашает выше потолка прыгнуть. Вот я и поддалась искушению.
- Удачи тебе, Тарочка! Нет слов для благодарности. Храни тебя Господь!
- Тьфу! Ты часом не подвинулся рассудком? Чего это ты про Господа вспомнил? – допивая вино, спросила подруга.
- Да так. В благодарность, - заёрзал я, сидя на постели.
- Ладно, загляну как-нибудь позже, - складывая остатки еды и посуду в контейнер, сказала Тара. – Пойду, в Бар снесу.
- Пока. А я пожалуй высплюсь перед дорогой.
Захлопнув дверь, пошёл принимать душ, а заодно и осмысливать последние недели своей жизни. Как-то под струями воды мысли сами неспешно текут… и всё в нужную сторону.
В дверь громко постучали. Наспех вытерся полотенцем, обернул низ в него же и пошёл открывать. Неужто Тара решила на ночь мне прощальный подарок преподнести? Делааа!
На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояла Танюша. Вот те раз! Уж её-то я точно не ожидал увидеть у своей двери. Легкое и простенькое, под стать погоде платье, нитка красивых ракушек на шее и глаза, такие добрые и запоминающиеся.
Оглядев меня с ног до головы, покачав головой, сказала: - И верно люди говорили: -«Потоптали от души». Пустишь?
- Проходи, - посторонился я, пропуская гостью, и толкнул дверь.
- Бедненький! – оглядев меня снова, но уже со спины, проговорила она. И провела по ещё влажной спине дрожащими прохладными пальчиками.
«Твою ж мать! Что ты со мной вытворяешь!»- вскипел я мысленно. Повернуться к ней мне не давало внезапно приподнявшееся полотенце. «В гости пришла или…» - мелькнула мысль.
- Так это ты по рации мне про своё состояние намекал? А я-то, дура, не поняла сразу.
- Мммм…
- Ну, чего ты там мычишь, иди ко мне, болячечка ходячая! И она, повернув меня к себе, стала нацеловывать плечи, шею и уши, которые не тронули цвета радуги. – А ты самец! Огого! – почувствовав выпирающую часть тела, прокомментировала Танюша.
В общем, вместо отсыпки перед походом, мы предались плотским наслаждениям.
Да, это незабываемые «очучения», когда в пылу ласк, забыв про свои болячки внезапно, в самый неподходящий момент, резко вспоминаешь о них… и приходится начинать всё сначала. Ох, как это нас позабавило этой ночью.
Уснули, когда край солнца зацепился за проносящиеся облака и они дружно стали вытягивать красноватый диск над горизонтом.
- Эдак ты тело восстанавливаешь! Сука ты, Рыбоням! Кобель и сука!
Я открыл глаза и резко сел в кровати, чуть не скинув Танюшу на пол. Посреди комнаты, с багровым лицом, нервно сжимая и разжимая кулаки, стояла Тара. Танюша в испуге натянула до глаз покрывало.
- Не щемись, не ссы, сучка промысловая! Я тебя не трону. Я этому глазки повыцарапываю и уйду, как пришла, - гневно просипела фурия. Такой я её ещё не видел.
«Как она вошла? Да, что б меня! Ромео. Толкнул дверь, а силёнок-то не рассчитал, распустил слюни.
Не встретив никакого сопротивления, тем паче, оправданий, Тара стала сбавлять обороты, а в оконцовке запустив мне в лицо моим же ботом, выскочила из комнаты вся в слезах.
Глупо получилось и гадко. Ох, как глупо и не хорошо.
- Чего ЭТО было?! – испугано спросила Танюша, не переставая прикрывать лицо простынёй.
- Адресом ошиблись! – отрезал я, с силой захлопывая дверь. Чего я смог бы ответить в такой момент?
- Адресом? И часто тут вот так боты летают? Синяки не от них у тебя? – Танюша совсем не шутила. Молча встав и сходив в туалет, она так же молча, собралась. – Пока, Рыбоням! Будет хреново, телефонируй кому-нибудь другому. А я как-нибудь справлюсь сама со своим одиночеством.
Дверь хлопнула, как выстрел. Волна горячего воздуха окатила моё голое, вдруг занывшее тело.
«А-а-а-а-а-а!!! Что за ё моё! За что?»- вопило моё подсознание. Мало мне по жизни обломов довелось пережить. Сколько раз я с остервенением клацал зубами, пытаясь укусить попугайский хвост своей «Птисы Щасья»… и всё мимо. Нет, такой сценарий только для слезливых романов прошлых веков прокатит. Надо что-то срочно менять в жизни.
Для начала – в душ. Затем срочно собираться и сваливать с апартаментов. Это они так негативно действуют на мою ауру. Всё, решено. Отставить Дам на неопределённое время! Тарюсь по полной провизией и на неделю в экспедицию на Завод. На Осетра! А какие там места… Мммм! Дно ровнёхонькое, кидай себе на Моллюска да им же и прикармливай. Мола у меня, как комаров над Рыбаком. Не жалко. Накосил заранее. Вспомнил вдруг, как впервой попробовал За Порогом на Живца половить, так такого Сома оттяпал, думал геморрой заработаю. Тянул по более часа. Вредный я. Не то б сбросил непосильную тушку. Эти хвостатые прут в любое время суток. Не позевать.
Часом позже, под косыми взглядами редких утренних посетителей бара (красавец всё-таки), наспех перекусил и, отоварившись по полной, свалил к своей сарайке за снастями.