Самая опасная ложь – это истины,слегка извращенные.
Г.К. Лихтенберг
КРЕПОСТЬ. ЧАСТЬ 1.
Прежде чем продолжить разговор о Вязьме, следует назвать имя человека, без которого, воз-можно, никакой вяземской истории вообще бы не существовало. Уроженец подмосковной деревни Заболотье, выпускник двух университетов – Петербургского и Варшавского Иван Павлович Вино-градов оказался в Вязьме в качестве преподавателя истории Вяземской Александровской гимназии уже вполне зрелым человеком. Заинтересовался местной историей и в 1890 году выпустил книгу: «Исторический очерк города Вязьмы с древнейших времен до XVII века (включительно)», которая, пожалуй, и является единственным источником, откуда современные историки и краеведы черпают свои знания. Не окажись Виноградов в Вязьме в XIX веке и не собери скудные сведения того времени о городе, а также легенды местных жителей воедино, то вообще непонятно, что бы уцелело после всех потрясений, что обрушились на Россию в XX веке. Кто бы нам рассказал легенду о Вяземском и Новоторжском Чудотворце – Аркадии (уж не Ю.Н. Шорин ли стал бы нашим просветителем)? При-вел сведения второй половины XVII века из архива Минюста о вяземской крепости (а целы ли они поныне)? Перечислил почти три десятка храмов, что в разное время был возведены в городе (если современные историки не смогли назвать ни одного из трех в его центре, что говорить о двадцати семи)? И все же нам следует сожалеть, что Иван Павлович был историком, а не, к примеру – математиком, ибо как показывает чтение названой книги, ко многим выводам и рассуждениям Виногра-дова нужно относиться очень осторожно, особенно тем, что несут в себе количественную оценку или конкретику. К примеру, увлекшись историческими исследованиями, он напрочь забыл не только про обычную логику, но и про географию. И когда вдруг в его книге читаешь, - что река Поляновка явля-ется притоком Вязьмы, и в нее же несет свои воды река Гжать! Что поляки приходили под Вязьму в 1661 году, чтобы ее захватить, но «не дойдя 20 верст» до города оказались в селе Телепневе, которое находится действительно в 20-ти верстах, но только со стороны Москвы! Когда Спасская башня крепости, возведенная на северной стороне города, названа еще и Калужской, в то время как Калуга расположилась на самом что ни на есть юге от Вязьмы! ... То и на имена пушкарей в каждой башне и число ядер у орудий начинаешь смотреть совсем по-другому. И возникает справедливый вопрос, а откуда вообще взяты эти сведения, и можно ли поверить и насколько это важно, что пушкаря в Спас-ской башне звали Зиновка или Жданка с 10 ядрами под ногами? В то время как река Гжать впадала в Вязьму, а не в Вазузу, и в нее же несла свои воды Поляновка, а совсем не в Осьму, наперекор любым географическим картам. Или когда Иван Павлович упоминает о великой щедрости Романовых или высших церковных иерархов в процессе раздачи милостыни: «После обеда он (патриарх – Авт.) братии жаловал милостыню: попам по 5 алт., двум дьякам по 4 алт., да рядовой братии 20 человекам по гривне человеку…». Вот только заглянув в энциклопедию, узнаем, что в те времена «гривна» была вовсе не мелкой монетой, коей она станет гораздо позже (надо понимать?) в виде гривенника, а была мерой веса и являлась слитком серебра весом около 200 грамм. Т.е., получается, со слов историка, священники получили по нескольку медяков, а рядовым попрошайкам отвалили по полуфунту металла, который Романовы, аккурат в это самое время, любыми путями стремились изъять у народа России и приучить его к меди, из-за чего и возникали «медные» бунты?
Когда же со слов Виноградова узнаем об очень теплых отношениях Романовых с жителями Вязьмы, то возникает странное чувство дежавю, - словно мы когда-то уже слышали подобное. Как заблудшие жители повинились перед новыми правителями за свои грехи во времена смуты, и те их со слезами умиления простили и даже разрешили проводить у себя повсюду крестные ходы, без которых, надо думать, жизни в городе не было. Ну и обо всех храмах, в том числе и деревянных, началась постоянная забота. В общем, почти слово в слово то, что про историю СССР рассказывалось совсем недавно всеми историками-марксистами, не устававших напоминать, что настоящая жизнь в стране началась только после революции и с таким же умилением рисовавших картину: «когда был Ленин маленький, с курчавой головой…». Вероятно, это закон, что историк или краевед не может спокойно и детально описать какое-то событие, не прогнувшись перед властью, и которая по сути дела являет-ся заказчицей всех этих исторических опусов. Попробуй математика заставить «поточней» умножить два на два, или перелить воду из одной трубу в другую, а физика высчитать более «приличное» сопротивление в токовой цепи или более «удобное» значение массы тела в движении по кругу, - могут и психиатра пригласить, а в гуманитарной науке все по-другому. Каждый новый политический ре-жим стремится всеми путями подправить память о минувших событий под себя, ну и историки тут же угодливо подсовывают им нужную и более «правильную» историю.
Вот и появляются поражения и победы в несуществующих битвах. И татары скачут на карлико-вых лошадях по заснеженной стране и жгут все подряд. И князья в усобицах разоряют свои же русские города, насилуют жен своих братьев, грабят храмы, от которых остаются только угли, ибо они все из бревен. И неведомый Рюрик приходит в чужую Русь, чтобы установить свой «порядок». И Иван Грозный в перерывах между молитвами, наползавшись на коленях перед святыми образами, собственноручно пытает узников в подвалах и умоляет королеву Англии спасти его от собственных же бояр. И Борис Годунов, будто бы даже рожденный в нашей Вязьме, странным образом занимает царский престол, не имея в жилах и капли царской крови, в то время как крымский хан Гази Гирей называл его царем еще за семь лет до смерти Федора Иоанновича. И российский народ странным об-разом признает царями неизвестно откуда явившихся двух или даже трех самозванцев. И Романовы, наконец, прекращают весь этот бардак и смуту, начиная выводить Россию из полудикого своего состояния. И мы все чешим и чешим затылки и не можем понять, а откуда она взялась и из чего выросла, эта наша великая литература, поэзия, живопись, прикладное искусство, одежда. Все то, что даже за рубежом считается Великой Русской Культурой. Ростки и проявления которой, не могут вы-топтать и извести ни полчища иноземных завоевателей, ни кланы доморощенных «реформаторов» и борцов за народное счастье уже не один век? Поэтому забудем про выводы и некоторые утверждения краеведов и историков, в том числе и И.П. Виноградова, - бог им судья, и поговорим о конкретных фактах. Разговор пойдет о вяземской крепости, которую часто называют и кремлем.
То, что крепость существовала, сомнений нет, ибо ее Спасская башня стоит и поныне, напоми-ная о мастерстве и усердии мастеров каменного дела. Уже почти четыре века (по официальной версии) ее стены не дали ни одной самой малой трещины. Т.е. сооружение создано по всем законам строительного искусства. Поэтому нужно ответить: кто, когда, зачем, в каком виде ее соорудил, в ка-кое время были разрушены стены, и почему от нее осталась лишь Спасская башня.
Официальная история уверенно отвечает на эти вопросы следующим образом. Возведена кре-пость была в 1629 – 1631 годах для защиты России от вероятной польской агрессии. Ввиду того, что в Вязьме до той поры строили исключительно из дерева, мастеров по высочайшему указу прислали из других краев, где умели строить из камня. Крепость в городе, по утверждению краеведов, была и раньше. Скорее всего, и не одна. Надо же было ее жителям постоянно защищаться от врагов, что ее окружали. Это была и коварная Москва, и завистливый Смоленск, и мрачная Тверь, и татары и Лит-ва…. Но кто, когда и как в этих крепостях сражался никому не ведомо. Известно лишь то, что она, деревянная, постоянно сгорала или сгнивала, и требовалось время от времени возводить новую ци-тадель. Этот-то порочный круг и разорвал Михаил Федорович Романов, прислав «кирпичников и горшечников» из Перми и Вятки. Но чтобы и жителям Вязьмы не сидеть без дела, крепость сделали комбинированной. Кирпичными были только шесть башен, а ворота и стены решили сделать по тра-диции бревенчатыми. Это будто бы были два ряда бревен торчащих из земли, с заполнением проме-жутка землей и камнем. При этом было построено даже две крепости – «верхний малый город» (ВМГ) и «нижний большой город» (НБГ) (слово город означает – крепость). ВМГ, собственно, это забор вокруг Никольского храма на соборной горе, все с теми же точащими из земли бревнами и тре-мя деревянными башнями, а НБГ – охватывал практически весь центр Вязьмы и имел шесть названных кирпичных башен и трое ворот – Смоленские, Московские и Фроловские. По сведениям приве-денным Виноградовым к середине XVII века и стены и башни обветшали настолько, что стали разва-ливаться, да и поляки уже не проявляли былой прыти, поэтому их потихоньку начали разбирать, а чуть позже монахи просили у царя разрешения разобрать на кирпич и последнюю – Спасскую башню для нужд своего Аркадьевского монастыря. Но правитель почему-то разрешения не дал, и башня со-хранилась до наших времен. Существует графический план крепости, который иногда приводят историки краеведы. Он и является научной основой для изучения вяземской крепости, но кто именно его создал, неизвестно. Скорее всего, это т.с. коллективное и художественное воплощение того, что историки и краеведы поняли, читая Виноградова.
Глядя на данное художество и положив его рядом с любым городским планом, можно сделать вывод, что длина стен основной крепости имела не менее 3-х, а то и всех 5 км. Так что вообще непонятно, зачем возводились шесть кирпичных башен, ибо при данных геометрических размерах и мощи артиллерии в те времена можно было без особых трудов разнести в щепки стену в любом месте и вовсе не тратить усилий для штурма укрепленных башен. Вызывает недоумение и возведение Мос-ковских и Фроловских ворот поодаль от башен, по той же самой причине. Здесь стрельбу можно было вести прямой наводкой в деревянные ворота прямо с подъездных дорог, тем более, что Смолен-ская башня и одноименные ворота, показывают, что строители крепости, в общем-то, профанами не были. Ну и третье недоумение возникает, когда мы зададим вопрос: а зачем нужно было городить стену на верху соборной горы? Целью ее постройки могла быть лишь необходимость попам Никольской церкви прятаться от своих же защитников внутри основной крепости. Да и строить частокол из бревен по самому краю холма было невозможно, т.к. он бы развалился после первого сильного дождя, а следовало отступить от края на приличное расстояние. И его защитникам, чтобы узнать, что творится снаружи, приходилось ставить лестницы и высовываться хотя бы по пояс, чтобы узнать: что происходит под стеной. Они так и воевали с лестницами и выглядывали наружу, становясь прекрасной мишенью для тех, кто мог притаиться в невидимой зоне под стеной? По-видимому, авторы дан-ной схемы никогда не играли в «войну» и не ходили штурмом на снежные крепости в детстве. Ну а по поводу бревенчатого частокола, скорее всего никто из них не удосужился построить в жизни ни одного более-менее приличного сарая или забора. Лет десять сроку жизни до полного сгнивания и развала этих бревен закопанных в землю. Дерево, как известно любому плотнику, должно быть надежно изолировано от каменного или какого другого фундамента и тыкать бревна в землю могут только законченные идиоты. А жители Вязьмы, если они почти пять веков все строили из дерева, неужели так ничему и не научились? Полагаю, мы просто не имеем права подозревать своих предков в скудоумии и невежестве. Есть еще одна деталь, на которую почему-то никто не обращает внимания. И.П. Виноградов упоминал, что из кирпича, оказывается, были выполнены не только башни, но и некие подземные ходы, один из которых якобы вел от Смоленского моста, аж в Иоанно-Предтечев монастырь, т.е. еще не менее 2 – 3 км. Кирпичная кладка, дубовые двери, окованные железом…. И это все закапывалось под землю, а забор был деревянным?
А теперь после данных чисто умозрительных замечаний откроем книгу Виноградова. Сведения, как было сказано из материалов Минюста, вызывают доверие, ибо приведены в кавычках, т.е. взяты непосредственно из первоисточника, и они же единственные подкреплены датами по византийскому летоисчислению, т.е. действительно соответствуют XVII веку. Факты, что приводит Иван Павлович, по-видимому, им же осознаны не до конца, а ведь там имеются вполне четкие параметры крепости.
Первое. Приведена точная длина стен обоих крепостей и их общая протяженность в саженях. Если принять условно длину сажени равной приблизительно двум метрам (на самом деле на Руси использовались десятки самых разных саженей, но это отдельный вопрос) к которым она была офици-ально приравнена в 19 веке, то: длина ВМГ = 145 саж = 290 м; длина НБГ = 567 саж = 1125 м; об-щая длина стен = 712 саж = 1424 м. Мы можем не сомневаться в том, что 1 саж = 2 м, т.к. окруж-ность холма вокруг современного Троицкого собора, действительно составляет около 300 м, а его высота 9 – 13 саж, и впрямь соответствует отлогости современного возвышения, составляющего 18 – 26 м. Странно, но никто и даже сам Виноградов, не удосужились выполнить элементарную проверку. – 712 саженей в точности равно 145 + 567. И не промерили, хотя бы шагами ни сам холм, ни пери-метр стены, ни его уклон. Если мы теперь проделаем такой опыт, - возьмем любой план города в крупном масштабе, отмерим нить соответствующей длине стены – 1125 м, свяжем ее кольцом, воткнем иголку в то место, где находится Спасская башня и «поиграем» нитью, окажется, что при дан-ной длине мы даже не сможем охватить соборный холм, разве что представим, что крепость представляла собой «китайскую» стену. Вывод можно из этого сделать однозначный. НБГ – не охватывал соборную гору, т.е. ВМГ был независимой самостоятельной крепостью. И это понятно, ибо целью данного сооружения, было: не дать возможности неприятелю, скрываясь за склоном, поднять свои орудия на высокий холм, ибо оттуда можно было практически прямой наводкой обстреливать ниж-нюю крепость. И выполнен он был, конечно, не как частокол, а это был круговой бастион из горизонтальных бревен в несколько венцов, с вероятной крышей. По которому можно было легко и быст-ро перемещаться, наблюдая сверху за действиями противника, с легкостью пресекая любые его по-пытки подняться наверх. И охватывала стена НБГ гораздо меньшую площадь, чем представлено на схеме. Это могла быть лишь нынешняя пл. Ефремова с частью городского парка.
Второе. В книге совершенно ясно сказано, что НБГ имел не трое, а лишь двое ворот – Смоленские и Московские. А третьи были лишь «тайничные», т.е. это был небольшой тайный ход к реке, а т.к. это единственно место, где река Вязьма подходила к крепости (кроме Спасской башни, потому как там никаких «тайничных» ворот нет), то они могли находиться только во Фроловской башне. И «Фроловской» понятно, почему она была названа. С нее открывался вид на заречную долину верхне-го участка реки, где и находится Фроловский район города, т.е. место вокруг несохранившейся церк-ви Фрола и Лавра, вокруг которой возникло церковное кладбище (существующее и поныне) и поселения жителей. Таким образом, крепость имела две проезжих башни с воротами и четыре угловые, о чем так прямо и говорится в одном из отрывков.
Третье. В книге так же открытым текстом сказано, что Духовская башня и Московские ворота, - это одно и тоже. Т.е. она точно такая же, как и Смоленская башня с воротами, которая еще называ-лась Пречистинской. Причем даны и ее конкретные размеры, и расположение относительно башни Калужской (72 саж). Духовская башня с воротами, в таком случае должна быть расположена на Мос-ковской улице, т.е. непосредственно рядом с тем местом, где изображена на снимках перепутанная краеведами Духовская церковь – перед нынешним кинотеатром «Победа». И вот что интересно, расстояние это от Спасской башни примерно такое же, что и до Калужской, которая может находиться только на теперешней улице Кронштадтской, что, как известно, и является направлением на Ка-лугу. Поэтому без особого труда можно определить, где это башня стояла – на самом углу нынешней площади Ефремова, напротив бывшего «Гастронома». Скорее всего, в документах было указано, что башня Духовская отстояла от Спасской «и» Калужской на расстоянии 72 саж, т.е. около 150 м. И то ли «и» подтерлось, или на это не обратил внимания И.П. Виноградов, но только таким образом Спасская башня могла стать «и» Калужской. Теперь мы можем без труда определить расположение Ильинской угловой башни, т.к. Калужская башня угловая. Повернувшись на 90 градусов, определяем направление крепостной стены в сторону Ильинской башни – это улица Космонавтов, вернее тротуар вдоль парка. А сама башня стояла в районе бывших качелей-каруселей в городском парке, там, где была построена церковь, которую правильно назвал Ильинской неведомый Владимир – житель Вязь-мы. Расстояние между Калужской до Ильинской башнями, примерно равно 250 м. Оказавшись в дан-ном месте, вдруг заметим еще одну важную деталь. Поперек парка тянется высокая гряда в сторону Московской улицы. И мы начинаем понимать, что это ни что иное, как земляной рукотворный вал, на котором находилась стена в сторону следующей башни – Смоленской или Пречистинской. И ее рас-положение находится без особых трудов. Она стояла все на той же Московской улице, перед нынеш-ней школой №1 и ее ворота действительно позволяли въехать в крепость со стороны Смоленска. Нам осталось замкнуть кольцо и точно определить расположение Фроловской башни. Она стояла в том месте, где ныне смыкаются два холма – соборный, и тот, где расположен Аркадьевский монастырь. Возможно, раньше здесь был ров или овраг, впоследствии засыпанный грунтом.
А теперь совершим круговой обход маршрута, начиная от стен угловой Спасской башни. Сле-дует сразу сказать, что на ее двух гранях – восточной и южной имеются явные следы сбитой каменной кладки. Т.е. мы находим подтверждение того, что стены крепости были кирпичными. Угол бой-ниц на этих гранях дает точное направление примыкающих стен. И направление в сторону Духовской башни, вначале нами было выбрано совершенно верно, а вот глядя на официальную схему можно сделать вывод, что если бы эта стена была выстроена так, как на рисунке, то палить на юг из пушек можно было только в собственную стену. Пройдя же на запад вдоль реки, мы находим еще одно подтверждение того, что стены были каменными. Оказывается, в самом стыке холмов имеются следы древней кирпичной кладки, а над ним на холме возвышается круглая башенка и тоже достаточно старая. Скорее всего, это остатки Фроловской башни или кусок крепостной кирпичной стены, к ней примыкавшей, который почему-то не заметили ни Виноградов ни современные краеведы. Итак, сделаем некоторые выводы и обрисуем примерное расположение вяземской крепости.
Данное сооружение имело указанную у И.П. Виноградова длину стен около 1125 м и шесть башен. Оно находилось как раз на смоленском тракте в самом центре Вязьмы на улице Московской, которая вместе со Смоленской улицей являлась городским участком Старой Смоленской дороги. В город стекались еще два пути – от города Белого через реку Вязьму к Торговой площади, входу в крепость и направлению на Смоленск; и города Юхнова и Калуги, к выходу из крепости в сторону Москвы. И стены и башни крепости были каменными, а деревянными были лишь крыши, галереи, лестницы, надстройки на стенах и некоторые другие конструкции.
1. Спасская угловая башня (СБ), названная по располагавшемуся рядом Нижнему Спасскому мо-настырю, - единственная изо всех других существует и поныне.
2. Духовская воротная башня (ДБ), названная по расположенной поблизости церкви, от нее про-должался почтовый тракт, в сторону Москвы. (Предположительное ее расположение – в месте уста-новки в последние годы новогодней елки). Сразу за Московскими воротами, как резкий поворот на юг вдоль стены тянулась дорога в сторону Калужской башни и, следовательно, через Троицкую слободу в сторону Юхнова и Калуги. Длинна стены от СБ до ДБ составляла примерно 136 м.
3. Калужская угловая башня (КБ) Вероятно, она еще носила и второе название – Ротвинская или Роднинская по названию расположенного поблизости Ротвина, Родькина или просто Родникового колодца, ибо поблизости (на территории современных электросетей) вырывался из-под земли обильный родниковый источник. Расстояние от КБ до ДБ составляло около 153 м. (Вероятно, в докумен-тах о крепостной стене было сказано, что расстояние от южного угла Духовской до Калужской (и) Спасской башен – 72 сажени, и то ли «и» стерлось, то ли Виноградов чего не понял и по ошибке объединил разные башни в одно целое).
4. Ильинская угловая башня (ИБ), названная по имени расположенного поблизости Ильинского монастыря. И второе название – Ротвинская, как говорится в официальной истории, скорее всего, эта башня не имела, т.к. находилась от былого родникового источника гораздо дальше, чем Калужская башня (предположительно, - на месте былых каруселей рядом со старой танцплощадкой в городском парке). Расстояние от ИБ до КБ составляло примерно 264 м.
5. Пречистинская воротная башня (ПБ). Второе название – Смоленская, по направлению почтового тракта в сторону Смоленска. Вероятно, правильнее называть – Причастинская, от слова «причастие», т.к. за ее воротами находились два монастыря и их церкви, а так же мимо нее пролегал путь в сторону главного Свято Никольского собора, где жители города и его посетители, приезжавшие на ближний торговый рынок, могли совершать причащение. От ПБ до ИБ = 180 м.
6. Фроловская угловая башня (ФБ) – самая таинственная. Именно конструкцией своих Тайничных ворот и способом соединения с укреплениями ВМГ и стеной расположенного рядом Нижнего Спасского монастыря. Впрочем, эта башня могла просто быть надежной защитой для входа в Малый Город, т.к. все пространство перед ней и оба склона соборной горы простреливались пушками из ее бойниц, и она не имела никаких дополнительных входов-выходов, перекидных мостов и пр., кроме небольших потайных ворот. Расстояние от ФБ до СБ – 213 м, от ПБ до ФБ – 170 м.
Сложив все расстояния между башнями, получаем – 1116 м, таким образом, разница наших приблизительных изысканий составляет: 1125 – 1116 = 9 м, а общая погрешность – 1%!
(Примечание. Расстояния измерялись автором шагами).
Стоит еще сделать некоторое уточнение. Оказывается, существует план и макет крепости Можай-ска, воссозданный по документам 17 века.
Построена была по официальной версии в 1624 – 1626 годах, т.е. непосредственно перед началом строительства в Вязьме. И вот, что интересно. Этот кремль был каменный полностью, вернее, кирпичный. Имел восемь башен, т.е. имел размеры чуть больше вяземского и был построен всего за два года. Так почему в Вязьме взялись использовать дерево, которого, как сказано, нет поблизости в изобилии, а не использовали кирпич, который, как видим, вовсю применялся в сотне километров за год-два до работ в Вязьме? Жаль, что нельзя увидеть Вязьму XVII века так, как ее можно обозреть с вертолета в наши дни. Скорее всего, мы бы эту крепость увидели в привязке к почти не изменившей-ся местности, в соответствие с приведенным описанием.