АЛЕКСАНДР СКРЫПНИК - http://www.proza.ru/avtor/sabor - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "РОДНЫЕ МЕСТА" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Эх, дворы нашего детства...
Как это было здорово и значимо - университетов не надо.
А сколько историй у каждого двора!
Порою почти невероятных...
***
В ту военную весну в Ереке необыкновенно цвели черешни…Белым «снегом» засыпало итальянский обоз с раненными, тащившийся на запад. А за деревьями дымились разрушенные дома - накануне была жестокая бомбардировка городка.
Раненный в плечо лейтенант Джанни был ходячим, шел рядом с повозкой и любовался на черешни – к дымящимся развалинам привык давно. По ранению его комиссовали, ждал его родной Неаполь, и он прощался с чужой страной и дурацкой этой войной. Возле одного из разбомбленных домов он увидел маленького полуодетого мальчонку лет четырех – горе горькое этой бойни. Слава Богу, в кармане осталась начатая плитка шоколада, и, когда повозка подъехала к ребенку, Джанни присел и протянул шоколад крохе… Мальчонка поднял заплаканные свои глаза… Синее небо распахнулось перед лейтенантом и заставило задохнуться. Мальчонка вдруг подался к Джанни и крепко обнял за шею. Что-то он лопотал, чумазый этот дикарь, повторял что-то. «К маме, к маме…» - слабо пытался оттолкнуть ребенка, оглядываясь – где же родители… И тогда, не разжимая цепкой хватки, мальчонка кивнул головою на дымящиеся развалины – «мама там…» Джанни понял и жалость захлеснула его сердце… он беспомощно оглянулся на дежурного по обозу… Тот же, чтобы скрыть навернувшуюся слезу (у самого был смертельно болен сын), отвернулся и махнул рукой: «Решай, как знаешь!» Обрадованный Джанни крепко прижал сиротку к груди: «A каса, фиглио!»
Участь маленького Юры Черкасова была решена. Вскоре обоз скрылся в пыли, но еще долго смотрела ему вслед, горько прижимая углы платка ко рту, пожилая женщина из дома напротив.
***
Нагретые майским солнцем камни мостовых приятно грели подошвы – Джулио спешил домой. За спиной его прятался в дымке Везувий, впереди привычно горбатились узкие улочки Неаполя. «Бона сэра!» - рассеянно кивал знакомым, а душа его пела: наконец-то! «Молодчина!» - потрепал сегодня его по шее угрюмый обычно механик. Отец не пожалеет, что оставил ему автомастерскую, она станет одной из лучших в городе … Да! О главном! Анна забежала утром к нему на работу – ее родители согласны, свадьба через неделю. Расходы, конечно… Но ведь не военные годы, накопления есть…. Одобрит старый Джанни, чего там!
Отец спокойно выслушал новости, не пошутив даже в ответ. Повисла томительная пауза. Джулио выжидал, а отец рисовал на застиранной скатерти замысловатые узоры траурным ногтем. Наконец, вздохнув, вытащил из темного конверта гербовую бумагу. «Юра! – сердце сжалось у Джулио, отец давно его так не называл.- Сегодня пришло письмо из русского посольства – нашелся твой отец…Русский отец… Я ведь тебе рассказывал, Джулио. Конечно, пятнадцать лет прошло… Мне и раньше приходили запросы, я тебе не говорил, думал, вся твоя родня погибла….»
Джулио смотрел на отца невидящими глазами…
Плакали белыми лепестками черешни, майское солнце слепило окна, и мама стирала белье в тазу…
Джанни взглянул на потерянное лицо Юры и понял – уедет.
***
Из сломанной ветки капал в банку сладкий кленовый сок, теплый вечер делал все вокруг таинственным и значимым – Шурик был счастлив. Он сидел с ребятами на столе под кленом, где старики обычно забивали «козла», а рядом с ними сидела и болтала ногами Юля. Не всякую девчонку брали пацаны в свою команду, Юля же было своей, хоть и играла на пианино. К тому ж весной дядя Юра Черкасов, ее отец, частенько катал ребят со двора на отремонтированных авто. С утра дядя Юра не пил, набивал в автомобиль «в два ряда» всю желающую ребятню, и, выкатив за околицу Ерека, врубал на трассе настоящую скорость. Детвора от восторга кричала и пела, и никто не боялся гаишников: дядю Юру знали все, битые в смятку авто ему даже из Москвы привозили в ремонт.
В общем, Юлин папа, конечно… но и не только. Не было у Юльки девчачьей вредности, а были, наоборот, большущие, как у мамы, карие глаза … По обыкновению, как только во дворе становилось темно, бежал за гитарой Генка, а Шурик замирал в предвкушении итальянских песен…И, как всегда, из окна высовывалась тетя Аня и чуднО ,нараспев, с забавным акцентом кричала: «Юля-а! Да-амой!» Юля убегала домой , ребята вздыхали и обещали отлупить Сеньку, что повадился провожать Юльку со школы прямо до их двора. Потом Генка бил по струнам, Толик барабанил по столу и все весело орали:
«Есть в Неаполе таверна,
На двери звонок…
Вы бывали там, наверно,
Смаковали виски и грог!»
Шурик слушал и смотрел, как зажигается окно на первом этаже, как садится за пианино у окна Юля мучить соседей своими гаммами… И хотелось вечно сидеть вот так под звездами и верить, что жизнь впереди будет чудесной сказкой.
***
После долгой разлуки Ерек показался Александру маленьким и каким-то… печальным, что ли. Неожиданно маленьким оказался и родной двор. что был когда-то размером во вселенную. Никого из соседей он не встретил и хотел уже было уходить, но тут из подъезда вышла с ведром тетя Клава, увидев, обрадовалась и рассказала дворовые вести: Генка сидит, Толик в запое… Черкасовы? Уехали… В Италию конечно – как только дядя Юра помер, так и съехали. Цироз печени у него был… Да! Юля осталась! Она за Синельникова замуж вышла и осталась… Ну да, за Сеньку вашего…
Осенняя улица была тиха и пуста, шуршали под ногами листья:
По несчастью, или к счастью
Истина проста:
Никогда не возвращайтесь
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне…
Ну, это если ожидать, что все осталось неизменным… Александр же готов был увидеть родной городок таким вот «бывшим», особо не грустил , а, наоборот, радовался, что приехал, радовался безветренной тихой осени… Вон тетка идет навстречу, вся обвешанная детьми, как клуша: один на руках, другого за руку тащит. Проходя мимо, тетка опустила голову…. Александр тут же покрылся холодной испариной:
Юля!
Он стоял столбом и смотрел ей вслед в надежде, что она обернется. Но оборачивался только малыш, Юля же шла, как-то неестественно выпрямившись и коротко одергивая пацана за руку.
Генка пел лучше других, он затягивал хрипатым своим голосом:
Там за стойкой королевой Юлия стоит…
А пацаны самозабвенно подхватывали:
Глянет вправо, глянет влево – всех мужчин навек покорит!
Скоро они скрылись за поворотом. осталась пустая улица да взъерошенная листва, что футболил ее сын… А потом подул ветер.