Лёха на районе был persona non grata. Точнее сказать – изгой, но это слово не вписывалось в умы почаповцев, сторонящихся человека, по долгу службы владеющего о многих из них информацией с душком. Проще выражаясь, Лёха работал ассенизатором.
Но не из-за профессии чурались ясноглазого золотаря и девушки, и дедушки. Лёха уродился простоватым до ох!*уения, короче – он был придурком.
Если бы получалось у него молчать, его бы взяли и сторожем, и грузчиком, даже в приличное место. Придурок – не идиот. Машину водить, вон, научился. Читать-писать умел. Жил вполне справно. Только пил без меры.
Ему бы бабу какую в дом, но реноме подкачало. Носить венец супруги говновоза можно было бы, если б человек он был уважаемый.
А что, сколь жопу ни морщи, - без отхожего места ни один святой в бытие своём земном не обходился. А так как созданы мы по образу и подобию, то неудивительно, что темпераментные заморцы, например, легко бросаются ругательствами «срань господня» и «дерьмо мадонны» - сортирная тема являлась Лёхиным коньком. Слушать его было невыносимо.
Анекдоты, исторический факты и скользкие шуточки в адрес замлячков указывали на Лёхину ориентацию в строну копрофагов, но как бы не так! – извращенцы начитанного фаната очистных ям не привлекали, его тянуло общаться с нормальными гражданами.
В последний день октября, когда солнце размазало остатки тепла по серым крышам и тротуарам, Лёха нарушил границы приличий и появился в городском сквере с рюкзаком и авоськой, звенящей акцизным алкоголем. Порыгивающие пивным духом доминошники так растерялись, что не сумели выразить правильный протест, и остановили игру.
Лёха втиснулся между игроков и плотно сел. От него не шарахнулись. Во-первых, в падлу, кто он такой, чтоб от него бегать? Во-вторых, соблазнительно облизывающий пробки арманьяк гипнотизировал названием «Chаteau du Tariquet» и обещанием оставить самые приятные впечатления от ноток вкуса спелых фруктов и специй с легким привкусом дуба и ванили, «которые прекрасно подойдут под завершение праздничного обеда или ужина». Что за праздник наметился у пария от вакуумных насосов, честная компания была готова узнать немедленно.
Лёха не подкачал. Наполнил пластиковые стопочки и подал пример, жахнув гасконский самогон чисто по-русски. Мужички задвинули костяшки в центр столешницы, и стали слушать дивную историю, закусывая ароматный спирт жирными от оливкового масла фокаччо с печёными помидорами и сыром.
«Уезжаю я, насовсем. Вот, пришёл попрощаться. Чтоб, честь по чести, прощения у всех попросить, если что не так. Как говорится: не поминайте лихом!
Я, братцы-славяне, вынужден бежать от международного терроризма.
Расскажу как дело было, чтоб вы знали, что в городе творится.
В пятницу это случилось, аккурат перед новостями по первому каналу. Я в это время с работы прихожу и вечерние новости никогда не пропускаю. У них там дикторша одна есть, она мне даже снилась несколько раз.
Смотрю, значит, телек, вдруг – звонок. Я прямо подпрыгнул от неожиданности. Ко мне никто никогда не приходил, но сейчас избирательная кампания на носу, я подумал, что может, за голос бутылку дадут, и открыл.
На пороге стоит девица-а!!! Как Саша Грей…»
Дедок Савельев сыто икнул: «Девица как парень?» Дедка ткнули в бок, заржали десятком понимающих глоток: «Саша – со всех сторон Саша, хороша, да не наша!» - «Кто такая?» - не унимался Савельев. Ему шепнули на ушко, добавив, чтоб не мешал, и понятливый ветеран, закашлявшись от смущения, подставил стопку под внеочередную порцию.
Лёха продолжал повествование.
«Как Саша» с порога продемонстрировала обалдевшему поклоннику, что не зря её двойняшка номинировалась и побеждала в лучших сценах шестого-десятого годов. Лёха же вопросы отложил на потом, боясь спугнуть счастье, ошибшееся дверью. Ночь летела к рассвету хабаровским авиалайнером. Если до этого Лёха тайно страдал, ни разу не познав женского тела, то за несколько часов прошёл обучение по курсу интенсив. Он почти свихнулся от коктейля из безотказности, распутности и совершенства форм загадочной партнёрши. На рассвете она кормила его завтраком. Лёха предложил ей остаться с ним навсегда.
Не Саша мило улыбнулась и намекнула, что всё может быть, при одном условии. В день выборов в органы местной власти надо взорвать канализацию на центральной площади, где планируется церемония приветствия главы области и делегации от дружественных государств третьего мира. Услуга оплачивается миллионом евриков, задаток – двести тысяч, сейчас.
Лёха смекнул, что дело нечисто, по-суворовски решив, что победить врага не может, а обмануть – запросто, согласился, девицу отымел уже умеючи, на деньгах, за которые она предлагала ему продать Родину.
Теперь ему остаётся скрыться. Шантажировать его некем. Когда взрыва не произойдёт, террористы поймут, что он их обманул, но другого вредителя им взять неоткуда. Поэтому он бежит. Деньги и новые документы (только карточки вклеить) в рюкзаке. А сограждан он предупреждает. Ибо, кто предупреждён - тот вооружён!
Подразвесившие было уши собутыльники Лёху перебили: «Ты ври, да не завирайся! Сама мисс Хэнцис двести тыщ ему отвалили за то, что фонтан из дерьма устроить пообещал!» - «Мне бы двести тысяч, я бы...» - мечтательно пискнул дед Савельев. «И что бы ты бы?» - умы приятелей переметнулись на захмелевшего пенсионеришку. Савельев выпалил: «Купил бы на кладбище самое красивое место, и памятник себе заказал бы, чтоб не хуже, чем Ленину! А Райке своей - ничего, чтоб от зависти сдохла!»
«Тьфу ты!» - ругнулся церковный сторож.
«Ого-о-о-о!!!» - протянул бухавший в задних рядах какой-то малолетка.
«Предатель!» - прозвучало пульсирующее на пределе возможного вибрато грудного регистра, почти срывающееся на фальцет. Взорам аудитории предстала модель с обложки «Плейбоя», увешанная оружием как рождественская ёлка хлопушками. Звезда ненашенских реклам провела огнемётом полосу перед ногами заседающих и скомандовала: «Все ушли, остался Лёха!»
Мужички сыпанули в кусты, Лёха попридержал кого-то, растерянно промямлив: «Эй, чего это она?» Ему врезали по рукам, огрызнувшись на беспредельную тупость: «Выборы вчера состоялись!» - «Как, вчера? Сегодня какое число?» - «Тридцать первое! Пить меньше надо!» Последнее, что понял патриот малой родины, гордо выпрямившись перед сумасшедшей сукой - он продринькал своё светлое будущее.
Инцидент обсуждался в зарослях забывшей облететь сирени. Пара ещё почти полных бутылок гуляла по кругу. Где-то выла пожарная сирена.
- Скорую вызовем?
- Кому? От Лёхи кучка пепла осталась.
- Полицию?
- Сами приедут.
- Что скажем?
- Правду.
- Да?
- Нет! В дурку захотел?
- А как же...
- А вот так. Слушайте все сюда: в нашем городе произошёл редчайший случай самовозгорания человека.
- Жалко Лёху.
- Жалко?! Себя пожалей! Если бы этот кретин взорвал канализацию, нам, наконец, реконструировали бы трубопровод и поставили новые очистные сооружения.
- Точно. И наладили внутренние системы канализации частных домов. Никто не заметил, куда эта огневушка-поскакушка подевалась? Я, пожалуй, напишу заявление на освободившуюся вакансию.
- А ху-ху не хо-хо? Я уже резюме со смартфона отослал!
- Я тоже!
- И я!
- Умойтесь! Меня возьмут. Сноха золовки моей свояченицы работает на проходной в офисе водоканала, она меня сей момент лоббирует на самом высоком уровне.
- Ну, ты жучара!
Дедок Савельев пробирался лесами вторые сутки. Рае он сказал, что принесёт грибов. Рюкзак патриота дождался нового хозяина в лощине за огородами. Дедок не очень понимал, что за сумма - 200 тысяч евро. Но ему светила путеводная звезда по имени Саша, или Дженна, или Михаэла. Михаэла даже лучше, потому что до сих пор подрабатывает в борделе, значит - надо всего лишь добраться до Франкфурта.