«Легенды и были сибирских дорог»
Более сорока лет Антон Савельевич Шарабарин отдал нелегкому водительскому ремеслу. Довелось ему сидеть за рулем «полуторки» и «трехтонки», водить большегрузные ЗИЛы и КАМАЗы. Родную ему Сибирь Антон Савельевич исколесил вдоль и поперек. Возил алмазную породу в Мирном и нефтяные трубы в Сургуте, лес под Красноярском и уголек на Кузбассе. В составе интернациональных бригад помощи бывал в Монголии и далеком Афганистане. Но более всего Шарабарину запомнился период его трудовой деятельности на Алтае.
В середине пятидесятых годов сразу после срочной службы в Советской Армии он устроился водителем в Бийское автотранспортное предприятие. Руководство АТП выделило молодому пареньку видавший виды грузовичок. В наставники Шарабарину определили старика-алтайца, который, как показалось Антону вначале, и по-русски то плохо умел говорить. Однако первое впечатление оказалось обманчивым. Куулар (так звали алтайца), несмотря на свой преклонный возраст, был опытным водителем и хорошим учителем. Под его руководством Антон быстро освоил азы новой профессии, провел капитальный ремонт вверенной машины и вскоре стал самостоятельно возить грузы.
После первой получки, как водится, Антон решил «угостить» своего наставника. За бутылкой «столичной» они впервые разговорились по душам. Куулар рассказал Шарабарину, как в годы войны возил на «Виллисе» одного из командующих фронтов, как однажды в Польше под Познанью едва не погиб со своим важным пассажиром под вражеской бомбежкой, а в Померании чудом выбрался с минных полей, поставленных уже советскими войсками. Демобилизовавшись сразу после войны, Куулар вернулся в родной Кош-Агач, несколько лет работал гражданским водителем в погранотряде, а перед пенсией переехал в Бийск.
Вкратце изложив свою нехитрую биографию, захмелевший алтаец стал рассказывать истории из его мирной водительской жизни, которые Антон поначалу посчитал обычными шоферскими байками. Куулар поведал Антону о том, что берущий начало на южной окраине Бийска Чуйский тракт, или, как значится в официальных документах ЧВТ – Чуйский военный тракт, является священной для алтайцев дорогой. И часто на ней происходит такое, что не поддается разумному объяснению. Так наставник рассказал Шарабарину о машине-призраке, время от времени появляющейся на легендарной дороге. По преданию еще в тридцатые годы в этих краях жил и работал один лихач-водитель, который очень любил «горькую». Однажды в сильном подпитии он сел за руль ЗИСа и на пятидесятом километре тракта сбил телегу, в которой ехали двое взрослых и один ребенок. Пассажиры погибли на месте. Испугавшийся наказания водитель с места происшествия решил скрыться. На предельной скорости он помчался в сторону Горного Алтая, однако на первом же крутом повороте, каких много на ЧВТ, не справился с управлением, и грузовик его улетел в глубокий кювет…
Дед погибшего мальчика – алтаец-шаман – проклял убийцу-водителя, сделав так, чтобы его душа никогда не нашла дверь в мир мертвых.
С тех пор так и колесит искореженный автомобиль по Чуйскому тракту. И теперь если кто из водителей увидит этот дорожный призрак, то сразу поворачивает обратно, зная, что в противном случае обязательно попадет в аварию.
Еще Куулар рассказал Антону историю о таинственной девушке в заячьей шубке и пуховой шали, которую уже на протяжении нескольких десятилетий можно иногда встретить на тракте бредущей вдоль его обочины. Эта незнакомка будто бы собиралась замуж за одного из местных водителей. Однако за несколько дней до свадьбы ее жених погиб в аварии. Не вынеся разлуки, эта девушка покончила с собой. После того случая призрак девушки стал появляться на трассе, пытаясь остановить проходящие мимо автомобили. Она по-прежнему надеется найти своего возлюбленного…
Куулар поделился с Антоном еще несколькими водительскими байками, пересказал дедовскую историю о том, как Чуйский тракт строился заключенными и ссыльными и сколько на нем полегло народу, и в конце, совсем захмелев, с легким акцентом негромко затянул старинную песню «Есть по Чуйскому тракту дорога».
Собираясь уходить, старик-алтаец развернул газетный сверток и протянул Антону потертую и выцветшую от времени самотканую накидку на сиденье. Куулар сказал, что эту накидку ему подарила мать. Она не раз его выручала в трудных и опасных ситуациях, и теперь он дарит ее Антону. Отныне пусть эта накидка служит ему талисманом…
Шарабарин быстро набирался опыта, и вскоре руководство стало назначать его в дальние и ответственные рейсы: Бийск – Новосибирск, Барнаул – Усть-Кокса, Горно-Алтайск – Кемерово, Бийск – Акташ. И большинство этих маршрутов проходило по Чуйскому тракту. Сидя за баранкой уже новенького ЗИЛа на подаренной Кууларом накидке, Антон негромко насвистывал услышанную от алтайца песню.
Прошло несколько лет, прежде чем случай заставил Антона вспомнить рассказы к тому времени уже покойного Куулара.
Однажды зимой Шарабарин отправился в Майму с грузом медикаментов. Едва он выехал за Бийск, как поднялась сильная метель. Однако его груз ждали в районной больнице и аптеке, потому, несмотря на плохую видимость, Антон продолжал ехать вперед. Пурга усиливалась с каждой минутой. Все чаще ему стали попадаться автомобили, попавшие в аварию. А вскоре тракт и вовсе опустел. Крытый грузовик Шарабарина пробивался сквозь сплошную пелену снега и заносы до тех пор, пока можно было различить дорогу. Когда же пространство за лобовым стеклом превратилось в сплошное снежное поле, Антон остановил ЗИЛ. Двигаться дальше было безрассудным делом. Несколько сотен километров до Маймы в такую погоду одолеть не представлялось возможным.
Тем временем начал крепчать мороз. Перспектива ночевать в кабине, за окнами которой бушевала метель и трещал мороз, Антона не радовала. Да и бензина у него было только в одну сторону, а населенных пунктов, насколько он знал, поблизости не было. В тревожном ожидании окончания непогоды минул час, однако буран все не унимался. И вдруг Антон увидел, как по встречной полосе приближается пара горящих фар. Какой-то безумец ехал в сторону Бийска.
Свет поравнявшегося с ЗИЛом автомобиля на мгновение ослепил Шарабарина, а затем Антон вдруг разглядел неторопливо двигавшуюся машину. Это был грузовик ЗИС, какие в шестидесятые годы уже считались музейной редкостью. Остроносый капот и дверца кабины грузовика были изрядно помяты, а на бортах низенького кузова не хватало досок. В следующую секунду Шарабарин вспомнил рассказ Куулара и догадался, что только что мимо него проехал тот самый грузовик – призрак.
ЗИС скрылся за снежной мглой, а через несколько минут появился вновь. Он объехал грузовик Шарабарина и остановился впереди метрах в пятидесяти. Это Антон понял по горевшим габаритным огням машины.
Неизвестно какая сила толкнула Шарабарина, и он решил подъехать поближе к таинственному автомобилю. Однако, стоило ЗИЛу тронуться с места, как начал двигаться и грузовик-призрак.
Таким образом, Шарабарин проехал более двадцати километров. И все это время ориентиром ему служили габаритные огни идущего впереди ЗИСа. Миновав один из самых опасных участков, где тракт делал крутой долгий спуск и поворачивал вправо, Антон увидел, что пурга закончилась. Перед ним расстилалась переметенная кое-где, но все же отчетливо видимая дорога.
А грузовик-призрак сразу за поворотом бесследно исчез.
К ночи Шарабарин благополучно добрался в Майму…
Алтаец-наставник как-то рассказывал Антону историю о священном месте, расположенном на двести шестьдесят восьмом километре Чуйского тракта. Очень давно там находился камень поклонений, из-под которого бил целебный источник. Долгие годы местное население и шаманы совершали у священного камня обряды жертвоприношений, поклонялись духам природы. Однако при постройке Чуйского военного тракта камень убрали, родник засыпали, а поверх него проложили дорогу. От такого непочтительного отношения к ним духи разгневались и обложили данью всех проезжающих это место.
Каждый раз оказываясь возле двести шестьдесят восьмого километра, Шарабарин останавливался и клал под растущую у обочины осину, на ветках которой всегда висело множество разноцветных лоскутков, тряпочек и ленточек, повязанных местными жителями, то банку тушенки, то кусок хлеба, а то и просто цеплял носовой платок на одну из свободных веток. Не то, чтобы Антон верил в священность этого места, а просто отдавал дань водительской традиции. Но однажды он забыл сделать подношение и едва не расплатился за это собственной жизнью.
Дорога на том участке тракта с одной стороны окружена пологими скалами, а с другой подпирается глубокой расщелиной. В тот злополучный день не успел Антон отъехать от наряженной лоскутками осины нескольких десятков метров, как увидел, что впереди со склона горы на тракт сыплются камни. Машину подбросило, повело влево, развернуло, и ЗИЛ замер почти у самой кромки обрыва…
С тех пор Шарабарин больше не допускал таких оплошностей. Духи не терпят вольностей и забывчивости по отношению к себе.
А в семидесятые годы, незадолго до своего отъезда на одну из комсомольско-молодежных строек в Тюменскую область, Шарабарин воочию встретился с еще одной легендой, поведанной Кууларом.
Стояла теплая, хотя и поздняя осень. Антон возвращался в родной город из Горно-Алтайска. Вечерело и до места оставалось не более ста километров. Вдруг Шарабарин заметил у обочины одинокую голосующую женскую фигуру. Антон притормозил и спросил, куда подбросить незнакомку. Та тихо ответила, что ей нужно до Хомутского (один из поселков, расположенных вдоль тракта), и села в кабину. Машина тронулась, а Антон боковым зрением стал рассматривать пассажирку. И тут его словно током ударило. На сидевшей справа от Шарабарина девушке была заячья шуба и пуховый платок. Не помня себя, Антон домчал свой ЗИЛок до перекрестка, на котором значилось «Хомутское». Девушка также тихо поблагодарила водителя, грациозно спрыгнула на землю и, пред тем, как захлопнуть дверь повернулась к Антону и предупредила, чтобы тот завтра никуда не выезжал. Девушка сделала шаг в сторону поселка и словно растворилась в темноте.
Всю ночь Антон не мог уснуть. Предупреждение незнакомки показалось ему весьма серьезным. Наутро от переживаний у него поднялась температура, и Антон взял больничный лист. А когда через несколько дней Шарабарин вышел на работу, то его обступили удивленные слесари-ремонтники. Они ни как не могли взять в толк, как же он доехал до Бийска с такой неполадкой в тормозной системе…
Антон Савельевич утверждает, что под Красноярском ему доводилось видеть Снежного человека, а в Заполярье он едва не сбил существо очень похожее на то, каким рисуют мамонта. Он считает, что большинство людей не в состоянии постичь разумом все многообразие окружающего мира. А ведь в нем столько странного, таинственного, которое не нужно пытаться понять и как-то объяснить. В этом Шарабарин убедился на собственном огромном опыте. Огорчает Антона Савельевича лишь одно: молодежь посмеивается над его рассказами, называя их «водительскими байками из склепа».
Сергей Забуга