VI часть
Но вскоре отношения с детьми и их бабушкой изменились, после одного инцидента в школе. Супруг был в командировке, а свекровь уехала на похороны дальнего родственника. За детьми должна была уже выезжать машина, когда раздался телефонный звонок:
- Алло?
- Можно Нармину ханум?
- Ее нет.
- Вы, наверное, ее невестка?
- Да.
-Отлично. Я директор школы. Приезжайте, пожалуйста, за мальчиками. У нас разбирается вопрос об их исключении. Вот уже неделю мы оставляем Вам сообщение, о том, чтобы хоть кто-то обратился в школу, а от Вас ни звука. В 15.00 – дисциплинарная комиссия. До встречи.
- Алло, алло… - но трубку повесили. Аян была в замешательстве. Поехать означало вмешаться в ту жизнь, которая ее сторонилась и которой она избегала, но с другой стороны кроме нее помочь детям сейчас было некому…
- Здравствуйте, могу я встретиться с директором?
- Слушаю Вас.
Навстречу Аян вышла довольно статная женщина лет пятидесяти. С интересом, оглядев молодую элегантную особу, директриса без особого труда угадала в ней «загадочную любовь» депутата, как за глаза называли Аян.
- Пройдемте, мы как раз начинаем разбор вашего вопроса
- А можно хотя бы вкратце узнать, в чем дело?
- Ваши мальчики оскорбили педагога, обозвали ее, ругались непристойными словами.
- Просто так? – это невозможно, они очень воспитанные дети.
- Все это верно, но они стали почти неуправляемы в последнее время, после женитьбы…их отца, сделав многозначительную паузу, продолжила она.
- И…, - нетерпеливо переспросила Аян.
- На уроке литературы дети разбирали Достоевского «Преступление и Наказание», образ Сони, ее моральный облик….
- А причем тут Соня и ее моральный облик?
- Дети спросили, что такое проститутка? ... Педагог … им объяснила, как могла.
- …
- Она заслуженный учитель, со стажем работы только в нашем лицее вот уже 20 лет. А ее так оскорбили.
- Мы можем поговорить с детьми и педагогом вместе?
- Конечно, мы идем как раз туда.
Разговаривая, они, наконец, дошли до учительской. В центре комнаты стояли спиной друг к другу мальчики, а вокруг за столами сидели члены дисциплинарной комиссии, состоящие из учителей, родителей и представителей министерства образования. Меньше всего дети ожидали увидеть мачеху. За 4 месяца они и двух слов не сказали ни ей, ни отцу, ведь он предал их - женившись, а теперь… она пришла посмеяться над ними.
Обратившись к присутствующим, директриса представила Аян, после чего вкратце изложив суть вопроса начала собрание. Один за другим педагоги, родители «с пеной у рта» говорили о вопиющем безобразии. Наконец слово предоставили и ей. Толпа зашушукалась: - «Мачеха, хвалить не будет, исключать надо этих зажравшихся…».
- Простите, может, я прослушала, но я так и не услышала, что именно произошло? Дети оскорбили педагога – это недопустимо. Я с вами полностью согласна, но что сказал учитель, разбирая характер Сони? Я хочу, чтоб об этом дети рассказали сами.
- Это ни к чему, - недовольно возразила директриса
- Вы ведь все равно хотите их исключить, так пусть они объяснят свое поведение. Может это не случайно,- Аян посмотрела на детей и, подбодрив их взглядом еще раз, спросила: - «Что произошло?»
Почувствовав защиту, дети немного осмелели и начали говорить: – «На уроке мы спросили, почему Соню называют проституткой? А она …она… сказала, что это нам следует знать лучше всех, потому что наша мать….», близнецы замолчали, только у Мурада задергался глаз.
Воцарилась странная тишина, все сидящие стали неуклюже озираться, как бы ища поддержку у соседа. Аян выйдя из-за стола, стала рядом с мальчиками и, обратившись лицом к аудитории, спросила: - « И вы защищаете такого педагога?»
- Ну, … это не совсем так, - пыталась замять ситуацию директриса.
- Не совсем так?! Вы позорите детей при их товарищах, говорите гадости об их родителях и хотите, чтоб они сидели и слушали это? Я их мать, вы можете мне в лицо повторить то, что сказали в тот день. Молчите? А я не буду молчать, я подаю на вас в суд лично, а также и на школу. Как раз здесь представитель министерства образования, может он хочет нам, что-либо сказать по этому поводу? Или мне обратиться в комиссию по правам человека? Почему никто не требует выгнать этого учителя, попросить прощения лично у меня и у детей?
Оцепеневшая директриса не знала, что и сказать. «Она рассчитывала, что дисциплинарная комиссия отчитает мальчиков, а мачеха будет этому только рада. Так и овцы будут целы, и волки сыты. Ситуация стала неконтролируемой. Ведь она специально выбрала момент. Нармины не будет дня два, ее сына тоже нет в городе, так что детей, которых нужно немного приструнить некому будет защищать, а невестка вряд ли станет приезжать из-за пасынков. Любимым внукам никто не утрет носик, а бабушка получит по заслугам за отказ женить сына на ее дочери. Зря она, что ли так заботилась о близнецах?», - мысли путались.
- Может, мы решим этот вопрос полюбовно? Дети, Вы согласны попросить прощения у Аллы ханум и мы не будем Вас исключать?! – пытаясь выдавить, из себя улыбку процедила директриса.
- Простите, как это просить прощения? Кто кого оскорбил?
- Ну, хорошо Алла ханум тоже попросит прощения. Да вот прямо и здесь попросит.
- А оскорбляла она тоже здесь? Ведь там были их товарищи, и им еще учиться и расти в одной школе, в одном городе.
- Алла ханум, Вы готовы попросить прощения у меня и у детей?
- …
- Но вы же их мачеха, – взволнованным шепотом спросила педагог: - «Как же это может касаться Вас лично?»
- Если я супруга их отца, то я их мать, даже если и не биологическая!
Вопрос был закрыт, извинения сторонами тоже были приняты, со стороны дисциплинарной комиссии и министерства образования педагогу был дан выговор и взыскание за некорректное поведение.
Возвращаться домой не было никакого желания и дети и она были очень подавлены. Они уже с полчаса как были в дороге, но так и не проронили ни слова. Вдруг показалось здание недавно открытого аттракциона. Аян вспомнила, как мать хвалила его после недавнего посещения с племянниками. «Мама, как хорошо, что ты есть, ты – моя отдушина, куда я бегу из этого дурдома», - подумала она.
Первое время после свадьбы Лейла ханум очень переживала за дочь, но вскоре успокоилась. «Семья интеллигентная, образованная. Руфат тоже неплохой человек, не все хорошо у него сложилось, вот и озлобился. Запомни, мужчину – мужчиной делает женщина», - говорила она.
Отряхнувшись от мыслей, Аян спросила детей: - « Ну, как пойдем, поиграем?» - поворотом головы указывая на здание. Дети переглянулись, после чего Фархад, самый смелый из близнецов, робко переспросил: - « А можно?».
С того самого дня отношения с ними стали самыми теплыми. Каждую субботу и воскресенье они проводили в прогулках, то в гостях у Лейлы ханум, то у бесчисленных родственников с обеих сторон. Свекровь, по-видимому, узнавшая о случившемся из первых уст тоже потеплела в отношении к ней. Вызвав на ковер директрису, Нармина ханум, в мельчайших подробностях узнала обо всем. К радости Аян никто не собирался посвящать Руфата в произошедшее. Было ощущение того, что все и даже дети пытаются уберечь его от всего негативного, сберечь, не дать упасть духом. При нем боялись говорить обо всем том, что хоть как-то могло напомнить ему прошлое. Весь семейный фото и видеоархив был надежно спрятан, почему-то поминать умерших отца и дядю старались, когда он был в отъезде. Все прошлое было старательно скрыто завесой молчания.
VII часть
Руфат
Время пролетало стремительно, а между нами была стена, как и в первый день. Для моей жены меня не было. Она подружилась с близнецами, наладила отношения даже с моей матерью, со всеми моими родными, но только не со мной. Веселая, радостно смеющаяся она замыкалась, как только видела меня. Я сходил с ума от ревности, когда видел в ее окружении мужчин в возрасте от 15 до 70 лет. Я понял, что ревную ее к своим детям, но ничего не мог поделать. Она не прощала меня. Всякий раз, когда я ловил ее взгляд на себе, я чувствовал боль. Было бы лучше, если бы она нагрубила бы мне, заплакала,… но она молчала и смотрела с укором.
Аян
Когда он был рядом, мне становилось не по себе. Казалось, что меня опять потащат куда-то, свяжут руки, будут что-то требовать. Дрожь пробегала по телу, когда приходилось садиться в его машину. Перебороть себя было довольно сложно, но одно я понимала хорошо – обратной дороги у меня нет, я его жена. Мама была права, он действительно был очень несчастлив. Из того инцидента с близнецами я узнала, хоть и не во всех подробностях, о его первой жене и мягко говоря, о не совсем соответствующем статусу их семьи ее амурном похождении. Для мужчины – это всегда позор. Может причина того, что он стал женоненавистником, крылась именно в этом.
Он был очень внимателен ко мне. На все праздники дарил безумно роскошные букеты цветов, заваливал драгоценностями, дорогими подарками, парфюмерией. Зная, как я люблю белые розы, он велел рассадить кусты в форме сердца в саду, таким образом, чтоб из окна моей спальни они были видны в своем полном великолепии. Я видела, как он мучается, как сходит с ума от ревности.
В нашу первую ночь он сказал мне роковую, для него фразу: - « Я сделал тебя своей женой насильно, но любовницей моей ты станешь добровольно». Видно в душе он надеялся на то, что я прощу его, и... Но на деле все происходило иначе. Мы общались, но только ради приличия. На совместных праздниках, семейных торжествах нас приглашали вместе, но он никогда не участвовал в веселье, чаще уединяясь с бокалом вина, он издали наблюдал за тем как мы с детьми, его кузенами и кузинами танцевали, смеялись и пели. Надо сказать, что моя свекровь была весьма умной женщиной, и она сразу почувствовала «холодок» в наших отношениях и поэтому очень старалась разжечь их. Именно по ее настоянию мне пришлось сменить гардероб со строго классического стиля на изысканно-сексуальный. Я лично слышала, как она отчитывала Руфата за то, что он не отпускал меня погостить у матери несколько дней.
- Твоя ревность свела тебя с ума. Что ты хочешь от нее? Неужели человек не может провести пару дней у матери. Ты любишь ее, если да то доказывай это другим путем, а не глупой ревностью.
- Мама, если бы ты знала …
- Не хочу ничего знать. У тебя порядочная, умная и красивая жена. Так цени это.
Своей терпеливостью, чувством такта, интеллектом он, бесспорно, вызывал у меня чувство уважения. Иногда вспоминая прошлое, я задавалась одним лишь вопросом: - «Почему он вел себя так? В его любви я не сомневалась, но называть его садистом я тоже не могла. Он был очень чутким и добрым человеком. Прекрасным отцом, сыном, другом и как ни странно мужем. Его охрана, служащие буквально молились на него. Тогда, что же заставило его вести себя так по-свински?».
VIII часть
День рождения близнецов было решено отметить загородом, на даче. Еще с вечера мы со свекровью уехали готовить сюрприз. Дети должны были приехать на следующий день c отцом.
Ближе к полудню все наши приготовления уже были закончены и мы решили принарядиться. Мое платье еще за неделю до этого выбрали и купили сами близнецы, естественно не без помощи бабушки. Теперь мне не терпелось примерить его, бледно-розовый шелк как нельзя лучше оттенял мою загорелую кожу. Любуясь собою, я вышла на веранду, где было большое старинное зеркало. Пританцовывая и что-то весело напевая, я рассматривала свое отражение, когда вдруг почувствовала на себе чужой взгляд. Руфат сидел в плетеном кресле и не сводил глаз.
- Здравствуйте. Когда вы приехали? - чтоб замять неловкость спросила Аян
- Ты будешь в этом на празднике? – с нескрываемым раздражением в голосе спросил супруг.
- Да? … Это выбирали дети специально для меня. Правда, красиво?- робко спросила она. По виду мужа она поняла, что он не в духе и возможной причиной этому может быть снова ревность.
- Я хочу, чтоб ты была в менее сексуальном наряде, - произнес он уже мягче.
-Если ты намерен портить всем настроение и праздник можешь возвращаться в город, - безапелляционным тоном сказала подошедшая свекровь. Он побледнел, но ничего не ответил.
До самого вечера никто не видел Руфата, только с появлением гостей он вышел на веранду, чтоб поздороваться. По своему обыкновению он опять уединился, но на сей раз с газетой у бассейна. Мне было жаль его, от переживаний он как будто сдал лет на десять, голова поседела, а углы губ обвисли как у «Пьеро». Сердцем я чувствовала, что так долго продолжаться это не будет, но переступить себя …из-за жалости к нему было довольно трудно.
Праздник уже подходил к своей кульминации, торт с десятью свечками томился на веранде, ожидая «своего часа». Свет погас, в глубине сада показалось мерцание свечей. Все радостно захлопали в ладоши, крича поздравления, как вдруг Аян почувствовала чье-то прикосновение. Кто-то, тяжело дыша, прижимал ее к себе, Аян попыталась отстраниться, но мужчина, сжав ее в своих объятиях, стал ласкать и целовать. Это было уже слишком, что будет, когда зажжется свет? Господи?! Высвободив руку, она залепила изо всех сил пощечину. Зажегся свет и обернувшиеся на звук гости увидели Аян в объятиях Руфата. Он растирал покрасневшую щеку и смущенно улыбался.
Заиграла музыка, из динамиков полилась очень популярная песня. Гости закружились в танце смыкая круг.
- Потанцуем,- все еще растирая щеку, спросил он.
Они танцевали молча. Робея от взглядов окружающих Аян было, стыдно даже посмотреть в сторону супруга. Но он был настроен решительно, его руки крепко сжимали хрупкое тело.
Все уже разошлись, посуда, столы были убраны, но Аян не хотела входить в дом. Она знала, что на этот раз избежать разговора с Руфатом не удастся. Он ждал ее.
- Аян?
- Да?
- Ты не попьешь со мною чаю?
- Так поздно?
- Нам нужно поговорить, пожалуйста, не упрямься, - устало произнес он.