НА ВОЕННЫХ СБОРАХ
Рассказ
Александр Квиток
Армия вцепилась в меня крепко – ну очень уж им хотелось сделать из меня офицера. Почему-то не хватало командиров. Не понимал я этой политической мудрости: один вождь сокращает армию, потом приходит другой вождь и начинает наращивать численность. Волюнтаризм, туды их.., извините за выражение.
Получив повестку, я прибыл в райвоенкомат. Там моложавый подполковник торжественно сообщил мне о том, что Родина желает сделать из меня (сержанта войск связи) командира взвода, т.е. лейтенанта войск связи. Не узрев на моём лице восторга, офицер стал длинно и нудно объяснять мне, в чём состоит мой долг, как защитника отечества. Мне предстояло обучение на трёхмесячных курсах подготовки офицеров запаса. Я робко поинтересовался:
– Так это же, наверное, дело добровольное?
Офицер замешкался чуть-чуть с ответом, и не нашёл ничего лучшего, как опять торжественно провозгласить статью из Конституции:
– Защита Отечества есть священный долг…и т.д.
Я понял, что придётся идти служить, но понял также, что добровольность здесь прописана только для проформы, а в реальности будет победный рапорт наверх о том, что все сержанты, получившие предложение пройти офицерские курсы, «добровольно» изъявили желание стать командирами взводов. Все счастливы, получают поощрения, все танцуют и поют, кроме «добровольцев». Прощай, весёлое лето, привет, казарма, здравия желаем, товарищ капитан!
Нам и в самом деле назначили ротного командира – капитана войск связи. Добрейшей души человек оказался. Повеселились мы с ним, а он с нами изрядно намаялся. Ну, мы его не выбирали, как и он нас не выбирал. Нас собрали в подразделение, его поставили командовать, должность его называлась «начальник сборов», или командир роты. На первом же построении ротный замучился отвечать на вопросы, а вопросы были трудноватые. Например, почему мы все стали рядовыми? Теперь мы все стали «курсантами», но не все хотели ходить в рядовых погонах – среди нас почти все были сержанты и старшины запаса. Лычки пришили только командиры взводов, а их наш ротный назначил из членов партии. Таким образом поддерживалась вдохновляющая и направляющая роль партии в Вооружённых Силах. Пришлось нам смириться и три месяца мы проходили, как «товарищи курсанты».
Нас разместили в казарме небольшого военного городка на окраине большого города, разделили на взводы, выдали военную форму и пошла-поехала наша «добровольная» служба.
С первых же дней, пока налаживались наши отношения между собой и комсоставом, ротный командир неоднократно выражал нам своё неудовольствие по поводу нашей чрезмерной «образованности». «Слишком грамотные тут собрались…» – так резюмировал капитан на первом же построении, когда мы, уже облачённые в военную форму, забросали его ехидными вопросами и всякими развесёлыми выходками. «С вами не соскучишься, но я научу вас Родину любить», – пообещал он нам на будущее.
У нас и в самом деле народ подобрался образованный – все с высшим или среднетехническим спецобразованием, а ещё у всех за плечами три года срочной службы в должностях младших командиров. Свою специфику по матчасти все знали на «хорошо» и «отлично». Офицеры-преподаватели с нескрываемым удивлением признали это и не шибко донимали нас теоретической подготовкой. На практических занятиях по установлению двусторонней связи мы быстро освоились с модернизированным оборудованием станций, чем порадовали наших преподавателей.
По уставам и строевой подготовкой с нами занимался наш ротный командир. В первый же день мы показали ему, что умеем быстро строиться и маршировать, думали, что он угомонится, не станет нас гонять, как новобранцев. Но ему, видимо, понравилось командовать послушным его воле подразделением, чётко и красиво марширующим. И здесь он, пожалуй, увлёкся и, как оказалось, на свою же голову.
Через месяц службы в часть прибыл проверяющий из вышестоящего штаба для проведения строевого смотра. Капитан очень просил нас не подвести его и показать высокий класс, как на занятиях. Да мы были и не против, нам это не трудно, хоть два раза. Может быть, потом меньше гонять будут.
Смотр проходил на стадионе, там было просторно и утоптано. Мы построились, пришёл проверяющий майор, наш ротный доложил ему по форме, что рота к строевому смотру готова. Майор сначала осмотрел нас, замечаний не было, да мы же не «салаги» зелёные, сами можем кому угодно личный осмотр устроить. Потом состоялось прохождение торжествнным маршем мимо майора. Ротный построил нас в колонну по пять, стал впереди и скомандовал: «Шагом марш!» Мы двинулись сначала походным шагом, потом по команде перешли на строевой, повернув головы в сторону майора. Прошли, в общем-то, неплохо, но не особенно старались мы печатать шаг, да и не получалось на земляном поле стадиона, это всё же вам не асфальт. Вот это, видимо, майору и не понравилось. Он подозвал капитана, дал ему указания на повторное прохождение торжественным маршем. Ротный умолял нас «дать хороший шаг», чтобы уважить строгого майора. Мы молчали, но по рядам прошёл недовольный ропот, нам этот повтор показался ненужным, унизительным, тщеславным выпендрёжем штабного офицера.
Общий дух недовольства стремительно охватил всю роту. Уже двинувшись, мы вполголоса и в темпе обменялись мнениями и решили: идём походным шагом, головы не поворачиваем. И этот тихий бунт у нас получился. На подходе к майору ротный дал команду, голос у него при этом слегка сорвался от усердия, а мы как шли спокойным походным шагом, так и прошли себе мимо привередливого майора, словно мимо фонарного столба, словно на обед шли. Один наш ротный в гордом одиночестве усердно печатал шаг. Я видел, как побагровел затылок капитана между салатным воротничком сорочки и чёрным обручем фуражки.
– Командир роты – ко мне! – рявкнул майор. Ротный велел одному из взводных сержантов вести роту на исходную позицию, понимая, что предстоит ещё раз проходить перед проверяющим. Но майор больше не стал нас гонять строевым шагом, приказав капитану:
– Два часа строевой подготовки! Научите курсантов ходить строевым шагом, как положено! Выполняйте!
Красный распаренный капитан с минуту ходил перед строем, потом осипшим голосом высказался:
– Ну что, довольны?..Два часа будете ходить у меня строевым шагом…Я научу вас Родину любить!
И ротный повёл нас по дороге через кукурузное поле, в сторону города. Там, на асфальтированных улицах, он намеревался научить нас маршировать. Зря он это сделал, ох и зря…Только народ рассмешил.
То, что происходило дальше, выглядело отнюдь не как строевая подготовка. Скорее, это было весёлое кино. Всем было весело – и нам, и горожанам, пребывающим в тот час на улице. Только нашему ротному было ох как невесело. Беднягу через час нашей маршировки чуть «кондратий» не хватил. Мы не имели ничего против ротного, он всего лишь исполнял приказ и, как человек военный, делал это старательно. Мы же совсем не чувствовали себя военными курсантами и этот армейский дух повиновения столкнулся с нашим вольнолюбивым духом уже втянувшихся в гражданскую жизнь людей. Не понимали эти офицеры громадного отличия между курсантами военного училища и нами, принудительно собранными на эти курсы.
Городская улица от конечной остановки автобуса простиралась широкой асфальтированной дорогой. По ней и повёл нас наш бравый командир, повёл строевым, как ему хотелось, шагом, но вместо парадного марша получился балаган. Мы опять в темпе пошушукались и решили: левой ногой бьём сильно, правой – слабо. Пошли…Нам самим это понравилось, горожане тоже смотрели на нас с весёлым интересом, но ротному это сильно не понравилось.
– Вы что идёте, как инвалиды? – кричал он, багровея лицом. Действительно, получалось что-то несуразное. Командир остановил роту, произнёс краткий вдохновляющий спич, и дал команду маршировать дальше. Теперь же, разнообразия ради, мы шли иначе: раз-два-три топали сильно, а на счёт «четыре» – слабо, едва слышно…Ротный опять нас остановил, сделал нам внушение, но теперь уже спокойным голосом попросил:
– Пройдите сто метров хорошим строевым шагом и возвращаемся в городок.
Но нас охватил легкомысленный кураж и по команде мы пошли в новом стиле: «два притопа-три прихлопа». Шаг при такой ходьбе невольно участился и у нас получилось какое-то танцующее прохождение. Ротный, устыдившись идти впереди, переместился на тротуар, вроде он к нам никакого отношения не имеет. А мы – восемьдесят обормотов, словно сами для себя продолжали отрабатывать парадный шаг армии дружественной нам страны Зимбабве. Видел как-то по телевизору военный парад одной африканской армии - не идут, а танцуют. В одном месте мы даже сорвали аплодисменты, когда «протанцевали» мимо автобусной остановки. Из толпы нам крикнули:
– Молодцы, солдаты! Красиво идёте!
Но долго "танцевать" нам не хотелось – слишком утомительно, да ещё по такой жаре. Да и увлеклись мы, пожалуй, с нашей военно-художественной самодеятельностью. Мы перешли на походный шаг и ротный, догнав нас, остановил. Впереди начинались улицы с интенсивным автомобильным движением. Развернулись по команде и двинулись обратно – молча, спокойным шагом. Ротный тоже молчал и шёл сбоку колонны, по тротуару. До конца курсов он больше ни разу не грозился «научить нас Родину любить». Видимо, понял, что «учёного учить – только портить».
Уже ближе к концу службы нам устроили ещё одну проверку – на этот раз по физподготовке. Из штаба приехал бравый, подтянутый майор и провёл с нами два часа занятий, начиная с разминки и кончая упражнениями на перекладине. Майор сразу всем понравился – он работал с нами, как тренер со спортсменами, разговаривал уважительно, уместно шутил. Уже во время разминки он приятно удивился сам и удивил нас, когда решил усложнить задачу. Он присел на одной ноге три раза, потом на другой…
– Сможете так?..Давайте, хотя бы по три раза… – попросил он. Мы сделали по десять-пятнадцать приседаний на каждой ноге.
Потом перешли на перекладину. Майор легко подтянулся десять раз, после него мы тоже подтянулись по десять-пятнадцать раз. Всё, что он нам показывал, мы делали легко: и «подъём переворотом», и «выход силой», и даже «склёпку». Проверяющий совсем повеселел и в конце занятий провёл с нами практический урок по борьбе «самбо». Он показал пару приёмов, которые мы отработали, разбившись на пары. В заключение майор объявил нам благодарность, а ротному пожал руку и обещал доложить в штаб о хорошей подготовке подразделения. На том и разошлись, довольные друг другом.
За три месяца офицерских курсов я так и не смог проникнуться военным духом и ощутить себя военным человеком. Пошёл как-то в увольнение, хотелось с городом познакомиться. Иду по людной улице, военных, смотрю, многовато, но мне-то что до них? О том, что я в военной форме, мне напомнил полковник медицинской службы, мимо которого я прошёл бы не останавливаясь, но его прицельный и удивлённый взгляд меня тоже удивил, и я оглянулся. А он подозвал меня и задал нормальный вопрос:
– Почему не отдаёте честь старшему по званию, товарищ солдат?
– Да я это,…не привык ещё…Неделю всего-то служу
– Молодой, что ли?
– Да нет, не молодой…На сборах я, на курсах переподготовки…
– А-а, партизан! Тогда понятно…Но честь всё-таки офицерам отдавайте, а то патруль загребёт.
Я извинился и поблагодарил военного медика, и стал, по возможности, обходить офицеров, но их было так много, что пришлось козырять и не один раз.
В конце августа мы сдали все необходимые зачёты по нашим курсам, не сдавших и отчисленных не было. На последнем построении капитан поздравил нас с успешным окончанием офицерских курсов и выразил чувство удовлетворения (правда, в ироничной форме) от трёхмесячного общения с нами. Мы тоже выразили своё уважение ротному и распрощались с ним по хорошему. Потом сдали военную форму и переоделись в гражданское. Нам разрешили переночевать в казарме, поскольку не все могли уехать вечером того же дня.
07.04.2011