Так как дела засадили меня этим летом за гору книг, я решил впечатлениями о некоторых из них поделиться. Это не развернутые рецензии, а, скорей, аннотации плюс имхо. И все же…
Санаев П. В. Хроники Раздолбая. Похороните меня за плинтусом-2: Роман. — М.:АСТ, 2013. — 480 с. 18+
Вот уже какую неделю эта книга — самая продаваемая в России. И дело не только в оглушительном успехе первого романа Павла Санаева, изданного тиражом в 1 млн экз. Кажется, наш читатель истосковался по такому герою. Не быковатому, бомжеватому или мажористому, а… по нормально интеллигентному — и хорошему челу, прежде всего!
Итак, герою Санаева в новом романе стукнуло 19. Его первая самостоятельная поездка на курорт в еще советскую Латвию увенчалась знакомством сразу с несколькими знаковыми в его жизни людьми. Во-первых, с красавицей Дианой (и его накрыла любовь, пока безответная); во-вторых, с музыкантом Мишей, который тянет его к богу; в-третьих, с номенклатурным сынком Мартином, который становится как бы его Воландом — кстати, он так похож умным, небрежным своим цинизмом на популярного депутата А. Митрофанова.
Ну, с Дианой все ясно: кульминация их отношений придется аккурат на конец августа 1991 года, на мятеж ГКЧП, и развязка этого «романа в романе» окажется и для героя и для читателей неожиданной. Но там, в Латвии, стрясется с Раздолбаем еще и четвертая встреча: с богом или с внутренним голосом, который поведет его в его любви к Диане и по жизни вообще. Отношения у Раздолбая с Верхним Парнем будут самые раздолбайские по форме («Бог, эй! Господи!»), но судьбоносные по существу.
Роман «романом» с Дианой совсем не заканчивается, ведь после августа 1991 года для всех в бывшем СССР начинается новая жизнь. И вполне благополучный мальчик из хорошей московской семьи, Раздолбай вдруг понимает, что в этой жизни и он, и его близкие — офонаревшие от новизны и всяческих тягот «совки»: лещи и подлещики. А так хочется быть заточенным на успех существом новой формации в новой России — Барракудой! До слез ведь хочется… Только вот слезы (а Раздолбай не раз ревет на самом деле) — знак слабости или инакости судьбы? Об этом мы узнаем в окончании саги о Раздолбае. Санаев умело закидывает петлю на шею доверчивого читателя в самом конце второй части: Раздолбай подписывает договор с Мартином о том, что или станет через двадцать лет (в мае 2012 года) винером и явится на встречу с другом, уже успешным бизнесменом, в сопровождении модели, или…
Впрочем, читайте роман. Легкий и жизнерадостный стиль Санаева, чем-то схожий с ранним аксеновским (без запредельного романтизма последнего) и довлатовским (без его насмешливой горечи) обеспечит вам много приятных минут.
ЦИТАТЫ
«— Ты спал с женщинами?..
— С нами разве заснешь, — попыталась пошутить Диана».
«Своя жизнь! Песец, как круто!»
«Мартин взял листок с записанными очками и разорвал его на четыре части.
— …Если в одной ситуации ты поступаешь честно, а в другой — готов честность преступить, не будет ли самым честным признать это перед собой, не корчить из себя порядочного и всегда поступать, как выгодно?»
«Она будет жечь его своей красотой, а он — топтаться перед ней на сброшенных брюках, прижимать к груди худенькие ручки, чтобы они не казались нитками, и походить на пережившего засуху кенгуру».
«Надо просто вставать каждый день с готовностью кусать медведя за жопу и делать что хочешь».
«Из глаз Раздолбая потекли слезы, и он в голос расплакался, изумляясь, что боль потерянной любви начала разрывать его в тот момент, когда жителей его города давили танками».
***
Елизаров М. Ю. Кубики: Рассказы. — Любое издание. 18+
Ну, ясно: в дурке день открытых дверей! Так скажет любой, кто просмотрит по диагонали эти тексты, первый из которых — о больном шизофренией некоем Федорове и его смерти (рассказ «Кубики»), а последний — об олигофрене некоем Панкратове и его тоже, конечно, смерти (рассказ «Белая»). Между ними — странные тексты, в которых со зверской бесстрастной серьезностью и дотошностью полицейского протокола излагаются истории всяких убийств, грабежей, изнасилований и прочих очевиднейших хулиганств, излюбленных нашими детективщиками. Только автор заходит с другой стороны: он пытается вскрыть некий экзистенциальный смысл во всей происходящей очень ведь жизненной фантасмагории. Сделать это вроде бы нелегко: уж больно непрезентабельно живут его герои, и сами они сплошь лохи и лузеры. Всё какие-то бараки и хрущобы, окраинные спальные микрорайоны № 600-какой-то или деревенские щитовые домики. Кажется, и время остановилось здесь: то ли это еще глухие 80-е, то ли наши дни.
А оно и не важно. Важно другое: здесь всегда царят первобытные (первозданные) инстинкты, почему и самые нормальные молодые технически подкованные герои оказываются вдруг в теснейшем общении то с гаитянской магией, то с голимой мистикой: «Черные тени деревьев крадутся к Зуеву. Они поднимаются на дыбы, становясь подобием человеческих силуэтов в колпаках. Онемевший Зуев даже не пытается бежать. Ночные фигуры окружают, из мрака их туловищ выплескиваются терзающие когтистые руки. Тени с добычей возвращаются к тополям, на мгновение сливаются с ними и снова стекают на дорогу пустой оптической чернотой, точно сброшенные сутаны. На клыкастых сучьях повисли кровавые останки растерзанного Зуева» (рассказ «Дзон»).
Вы спросите: зачем писать об этой всей чертовщине? Ведь же не полудетское фэнтези строгает один из ведущих молодых прозаиков России? Нет, конечно, за этими быличками и страшилками, рассказанными с профессионально суровой, то есть крайне лукавой миной, скрывается реальность жизни нашего «простого обывателя», как она есть. Где попойка превращается в оргию, а за не «то» слово платят жизнью, точно оно имеет магическую силу заклятья. Они живут в мире магических представлений, где все внутреннее (и духовное) вынесено за рамки собственной личности во внешний мир. Предписывается другим людям/предметам вина за свои же дикие поступки, потому что никакие они не «дикие», эти поступки, а продиктованы лишь инстинктом, то есть зовом природы, космоса. А кроме него у этих людей и нет ничего за душой. Ну, разве в церковь сгоняют освятить бензин, которым подожгут родственных «ведьмаков» (рассказ «Украденные глаза»).
Можно прыскать на каждой почти странице, ловя логические нестыковки в мотивах и поступках героев. А сложишь все «Кубики» в пирамидку, и подумаешь: черт возьми, но ведь так и живут! Так и живем… Так и будем жить?..
ЦИТАТЫ
«…лучше бы ему, Федорову, вообще не рождаться, да и лучше бы вообще никому не рождаться, но люди все равно обречены появляться на свет, потому что Богу нужна их любовь».
(«Кубики»).
«— Правда женился?
— Да, — кивает Савчуков, — а что?
Получив удовлетворительный ответ, Лисковец выхватывает из кармана нож. Ее душа в этот момент любуется своей хозяйкой. Лисковец, чтобы окончательно угодить душе, бьет Савчукова сверху вниз, особо не целясь, просто в грудь. Савчуков тонко тявкает от боли и смерти. Падая, он сам освобождает себя от ножа».
(«Нерж»).
«В ответ на мою попытку взять его под руку, чтобы он не упал, Вахичев вдруг изрек в мой адрес ничем мной не заслуженное, позорнейшее оскорбление — «пидарас», хуже которого нет на всем белом свете… это же самое безбожное слово… это как проклятье, даже хуже проклятья… и в ответ нанес ему удар кулаком правой руки в левую часть области лица, после чего он потерял равновесие и упал, а я продолжал стоять рядом и не мог прийти в себя осмысливая, как все это могло произойти со мной и так случиться, что меня настолько чудовищно оскорбили и прокляли».
(«Заклятье»).
«Я не ложился на Иру, я вообще почти не вступал в интимные отношения; когда Третьяков слез с Иры, я только немного потрогал ее за влагалище и испачкал пальцы в крови, прикоснулся рукой к члену, поэтому он тоже в крови оказался, и еще я кончил на Иру случайно».
(«Дзон»).
«А испражняется нечисть холодцом. Которым мужей кормят».
(«Украденные глаза»).
***
Иванов А. В. Географ глобус пропил: Роман. — Любое издание. 18+
Есть актеры одной роли, есть авторы одной книги. Сага А. Иванова об учителе географии Викторе Служкине — прежде всего, роман одной главы, а именно главы 46-й «Оба берега реки». Правда, она занимает почти треть всей книги, 110 страниц. Собственно, этакая повесть внутри романа. Учитель географии рядовой пермской школы, пьющий, непутевый да к тому же еще и влюбленный в свою ученицу Машу (всяко бывает!) отправляется со своими учениками (и Машей) в поход по уральской реке. Их ждут дождь и снег, бурные пороги, бурные разборки с местными, бурные выплески отношений. В ходе похода (пардон за тавтологию) ребята разжалуют своего учителя в рядовые, собственными силами сплавятся в самом опасном месте реки, и бог лишь ведает, как не погибнут. И все это написано ярким, точным языком. Право, дух захватывает! В этом походе каждый, побывав на краю гибели, словно родится заново и поймет, что он часть этой земли, «малое, но точное ее подобие».
Остальные сорок девять глав книги (все они, к слову, коротенькие и похожи на сценарий ситкомовской шняги «Реальные пацаны», ну и автор ведь тоже из Перми) — всё остальное в романе о том, как на пороге кризиса среднего возраста (Служкину 28) неудачник главный герой обнаруживает в себе неистребимого пацана-подростка. У него было свое отрочество, советское, в меру заорганизованное, у его учеников — свое, это гуляй-рванина вседозволенности середины 90-х (роман 1995 г.), но они оказываются в общей возрастной категории. И это не инфантильность (для него) или чрезмерная искушенность, «испорченность» (для них), это какой-то необычайно прочный общий для всех запас сил душевных, делающий человека страшно выносливым, терпеливым и… не способным к простому счастью. То есть, счастье ему нужно, как и река, — с порогами. Возросшие в разное время, личностно тоже очень разные, юные и взрослые герои романа оказываются удивительно схожими в чем-то главном для себя, в «становом». Все они словно блики от одной реки на этих уральских суровых и прекрасных скалах.
Про «тайну русской души», неистребимой во всех исторических передрягах, здесь не говорят, но в себе ее носят, и автор это умеет показать озорно и яростно.
ЦИТАТЫ
«Звезд на небе было так много, что казалось, будто там нельзя сделать и шага, чтобы под ногой не захрустело. Однако, видимо, никто там не ходил, потому что стояла такая тишина, что можно было услышать, как в глубине реки собираются завтрашние волны…»
«— Короче, мы тебя за пьянку свергли из начальников, — неохотно информирует Овечкин.
— Нам такие начальники-бухальщики не нужны, — беспощадно добавляет Борман. — Так что ты нам больше не командир, и звать мы тебя будем просто Географ. А все вопросы станем решать сами».
«Конечно, я откачаю, если кто утонет, но вот захлебываться он будет по-настоящему».
«Тайга туманно-голубая, она поднимается к окоему пологими, медленными волнами. И нету ни скал, ни рек, ни просек, ни селений — сплошная дымчатая шкура.
— Эротично! — бормочет Чебыкин, восторженно озираясь».
«Мы проплыли по этим рекам… — как сквозь судьбу этой земли, — от древних капищ до концлагерей… И я чувствую, что я не просто плоть от плоти этой земли. Я — малое, но точное ее подобие. Я повторяю ее смысл всеми извилинами своей судьбы, своей любви, своей души. Я думал, что устроил этот поход из своей любви к Маше. А оказалось, что я устроил его просто из любви».
«Прямо перед ним уходила вдаль светлая и лучезарная пустыня одиночества».
ЭКРАН ОТКЛИКНУЛСЯ
Осенью 2013 г. на экраны страны выйдет фильм Александра Велединского «Географ глобус пропил», уже удостоенный главного приза на Кинотавре-2013. В ролях: К. Хабенский, Е. Лядова, А. Уколова, А. Стеклова и др. Музыку к фильму написал гитарист группы «Аквариум» А. Зубарев.