На Дивногорском авиационном заводе сгорело дорогостоящее импортное оборудование. Крайним оказался главный инженер Зелепухин Владислав Филиппович. После скоропалительного расследовании он был уволен с работы.
Волевого человека критические обстоятельства лишь закаляют, заставляя использовать резервы организма. И он остается наплаву. Слабосильные же люди с неустойчивой психикой ломаются и прибегают к народному лекарству. Короче, Зелепухин запил горькую. Тотчас откуда-то появились утешители-собутыльники. Так что скудные семейные сбережения растаяли словно снег весной. И собутыльников тотчас будто ветром сдуло.
Характер Зелепухина испортился, он стал чрезвычайно раздражителен. Поэтому на одном месте он надолго нигде не задерживался – поначалу он разгружал вагоны с углем, затем некоторое время служил дворником. Наконец, Зелепухин стал грузчиков пригородного продовольственного магазина. Здесь ему представилась удобная возможность приворовывать спиртное. Правда, жалование было мизерное, но оно вполне устраивало Зелепухина, так как для него главная проблема так или иначе решалась. Зато жену его, Зинаиду Макаровну, это совершенно не устраивало: он еле-еле сводила концы с концами. К тому же в последнее время Владислав Филиппович вымещал свою обиду за несчастливую судьбу на жене и малолетнем сынишке мите. Мать и сын спасались у соседей. Но это не могло продолжаться долго и Зинаида Макаровна подала на развод.
Супругов развели, а двенадцатилетнего Дмитрия суд решил оставить с отцом, так как сын этого пожелал. Судьи пытались убедить мальчика, что жизнь с пьяным отцом ни к чему хорошему не приведен, но тот стоял на своем. Решение Мити можно было понять: он любил отца, прощая ему даже побои. Их связывала мужская дружба – они вместе ходили на рыбалку, вместе посещали футбольные матчи, совершали утренние велосипедные прогулки, а вечерами смотрели телевизор или играли в шахматы.
Когда отцу удавалось выудить из магазинной кладовой бутылку водки и бутылку портвейна, Митя мог наблюдать почти театральную мизансцену: трясущимися руками отец наливал водку в стопку, приговаривая: «Сперва мы начнем с беленькой!» и, обращаясь к бутылке с портвейном, ласково добавлял: «А ты, красненькая, потерпи немного, дойдет очередь и до тебя!»
После чего он медленно, с наслаждением цедил в рот спиртное. Когда закусывать было нечем, Зелепухин просто нюхал свой рукав.
Через некоторое время следовало продолжение ритуала:
- А теперь, красненькая, я возьмусь за тебя.
И он наливал портвейн в рюмку. Выпивал портвейн Зелепухин не сразу, а лишь после произнесения вот таких слов:
- Признавайся, красненькая, соскучилась по мне или нет?
И он отправлял вино в рот. После нескольких заходов, когда спиртное ударяло в голову, Владислав Филиппович принимался учить сына уму-разуму:
- Наверное, ты осуждаешь меня? Все вы меня осуждаете за то, что я заливаю свое горе водкой. Лучше осуждайте тех, кто сделал меня пьяницей! «Зелепухин виноват, что случился пожар!», а директор завода вышел сухим из воды! Поставщик сунул ему взятку, чтобы спихнуть с рук неисправный агрегат, а безвинного Зелепухина подставили: «Вот он главный виновник!».
Но чаще всего распитие беленькой и красненькой заканчивалось не нравоучениями, а распусканием рук.
- Папочка, не бей меня! Мне больно!
- А, думаешь, мне не больно?! Вышвырнули с завода, будто дохлую кошку. Меня, специалиста высшего класса, закончившего Московский технологический институт с красным дипломом! А бездари, которые не брезгуют, лижут нижние части тела начальства – тем премии, те в почете, а Зелепухин гниет в двухкомнатной квартире и никому дела нет!
И Зелепухин продолжал избивать существо, которое любило его.
После очередного избиения Митя вырвался из рук отца и выбежал на улицу в чем был, схватив с вешалки только кепку с длинным козырьком. Побег случился летом. Митя брел, не разбирая дороги. Была ночь. Впервые в своей короткой жизни Митя оказался бездомным. Ноги сами привели его к железнодорожному вокзалу, где раньше кассиршей работала его мать. В зале ожидания Мите удалось отыскать свободное место. Сперва он сидел, провожая глазами проходивших мимо пассажиров с чемоданами и узлами, потом прилег, подложив под голову руку.
Проснулся Митя от того, что кто-то тряс его за плечо. Над ним высился милиционер. Митя испугался.
- Сейчас уборку будут делать, уходи отседова!
Поднимали со скамеек и других. Побродив по привокзальной территории. Митя очутился возле пакгаузов, за которыми рос густой бурьян. Митя улегся в траву, свернулся калачиком и уснул.
Открыл Митя глаза, когда луч солнца защекотал его в щеку. Рядом с Митей разлегся пес пегой масти.
- Ну, что, дружок, у тебя тоже нет пристанища?
Мите показалось, что пес утвердительно подмигнул ему, и Митя не счел это удивительным - отец рассказывал ему о сообразительности собак. Вспомнив про отца, Митя глубоко вздохнул, как обычно вздыхают обиженные дети. Он погладил собаку по голове и сказал:
- Если не возражаешь, буду называть тебя Дружок. Согласен бродяжничать со мной?
Собака утвердительно вильнула хвостом.
- Да ты, к тому же, еще и сообразительный! Пойдем, поищем что-нибудь съестное.
Митя не желал задумываться о своем будущем. Теперь у него ни отца, ни матери. Так что, биться теперь из-за этого головой об стенку? Один он такой, что ли? Вон сколько беспризорников роются в мусорных баках на улицах! Митя медленно шел по тротуару, а рядом с ним преданно семенил его новый друг. Митя остановился и сказал:
- Дружок, ты в самом деле решил сопровождать меня?
Дружок, задрав голову, смотрел на Митю своими по-человечески выразительными глазам и беспечно размахивал хвостом.
- Ну, смотри, я тебя предупредил. Чтобы ты потом не пожалел об этом!
Запах супа, витавший в воздухе, заставил Митю остановиться. Вывеска на обшарпанном кирпичном здании свидетельствовала, что здесь помещается заводская столовая.
- Дружок, ты, пожалуйста, подожди меня на улице.
Посетителей в столовой было мало. Митя заметил на одном столике недоеденную кашу в тарелке и бросился к столику. Он успел глотнуть три ложки каши и схватил два ломтя хлеба. Это увидела официантка с кружевной матерчатой короной на голове.
- Шляются тут всякие. Брысь отсюда! – закричала она.
Митя всегда удивлялся всеобщей человеческой злобности. Ну что она так разбушевалась? Наверное, поссорилась с начальством или с мужем.
Выйдя на улицу, Митя обрадовался тому, что Дружок никуда не сбежал.
- Молодец, Дружок! – похвалил его Митя. – Умница!
И сунул псу ломоть хлеба. Тот деликатно, чтобы не прикусить Мите пальцы, захватил хлеб зубами.
Пройдясь по улицам, приятели завернули в городской парк. Пока Дружок обнюхивал кустарник и помечас своими автографами стволы деревьев, Митя размышлял, каким бы заработать на пропитание себе и своему подопечному. А что, если начать выпрашивать милостыню? Хорошо бы держать в руках какой-нибудь музыкальный инструмент. Вон сколько уличных музыкантов в эти трудные времена развелось со скрипками, балалайками и гитарами! Но ведь эти инструменты не валяются где попало.
Митя свистнул несколько раз, подзывая Дружка, и они отправились обследовать стоящие невдалеке мусорные контейнеры. Было очень противно палкой переворачивать тряпье и кухонные отбросы, но приходилось преодолевать брезгливость. Митя уже было потерял надежду отыскать то, что ему было нужно, как вдруг возле четвертого контейнера он увидел прислоненную к железному борту выброшенную кем-то покалеченную гитару с тремя струнами.
- Окей! – обрадованно воскликнул Митя.
Дружок недоуменно взглянул на Митю, не понимая, чему тот радуется.
Теперь надо было решить еще одну немаловажную проблему – отыскать место для выступления. Митя пристроился возле какого-то попрошайки. Прохожие сочувственно улыбались, слушая Митино исполнение песен из кинофильмов, сопровождаемое треньканьем инвалидского вида гитары. Дружок пытался помочь Мите, но его скулеж лишь отпугивал клиентов, так что эту инициатива пришлось пресечь.
Когда прохожие стали щедро одарять Митю, стоявший неподалеку конкурент стал нервничать. Он что-то сказал внушительного вида громиле и тот предъявил Мите ультиматум: или Митя скроется отсюда, или громила разрисует ему «физиомордию».
Откуда Мите было знать, что вся прилегающая территория распределена между попрошайками, подотчетными рэкетиру? Пришлось срочно покинуть выгодное место.
Митя посчитал выручку – ее хватало на два белых батона и несколько плавленых сырков. Сев на первую попавшуюся скамейку, Митя по-братски поделился с Дружком съестным, а гитару он оставил у мусорного контейнера.
После того, как друзья подкрепились, Митя сказал:
- Учти, Дружок, это и завтрак, и обед, и ужин. Остальные денежки – на завтра. Понял?
Дружок на всякий случай помахал хвостом.
Несколько ночей они оба спали на прежнем месте – за железнодорожными пакгаузами. Но однажды, когда они направлялись в парк и им оставалось пройти всего лишь один квартал, их внезапно окружило трое мальчишек.
- Ты чо по нашей улице лындаешь? – закричал один из них.
- Вам что, места мало? – удивился Митя.
- Да, мало! – закричал уже другой мальчишка.
- Да чо ты его слушаешь?! Я щас ему врежу. – с этими словами первый ударил Митю в грудь.
- Ату, Дружок! – скомандовал Митя и пес вцепился в штаны наглеца.
- Так их, так! – кричал Митя от испуга и возмущения.
Мальчишки дали деру, а Дружок, заливисто лая, помчался в преследование.
- Дружок, хватит! – позвал его Митя.
В парке они провели довольно длительное время. Со вторым батоном справились довольно быстро, после чего Дружок потрусил куда-то в кусты. Минут через десять он притащил потрепанный кошелек и положил его у ног Мити!
- Сейчас посмотрим, - в изумлении прошептал Митя.
В кошельке нашлось две десятки, три пятерки и четыре двадцатипятирублевки.
- Дружок, ты мало, что смелый защитник, ты к тому же и золотая рыбка. Ай да Дружок!
Митя потрепал пса за ухом.
Деньги Митя спрятал в боковой карман курточки, а кошелек забросил в кусты, от греха подальше, и поспешил покинуть парк. Несмотря на то, что нашел кошелек не он, а собака, и какой, казалось бы, спрос с животного.
Находка Дружка была отмечена обильным обедом с борщом, котлетами, пирожком и компотом. Дружку тоже кое-что перепало: полпирожка с мясом и котлета. Властители древности хорошо знали изречение о главных требованиях масс – «хлеба и зрелищ». Следование этому правилу позволяло тиранам удерживать в своих руках власть. Ну, и на обывательском, то есть, житейском уровне, изречение это тоже имеет смысл.
На центральной площади Дивногорска проходила съемка голливудского триллера на тему разудалой нэповской России. Снимал фильм оскаровский номинант Сэмюэл Розенкранц на деньги русского по происхождению миллиардера Батищева. В главной роли была занята его жена Эвелина Гиацинтова, гордившаяся своим дворянским происхождением. Площадь была огорожена цветными лентами, что создавало праздничное настроение. Зрелище было непривычно для провинциального городка, поэтому у ленточной границы скопилось много народа. Митя с трудом протиснулся вместе с Дружком в первые ряды. Перед ним открылось красочное зрелище. Люди без пиджаков, в подтяжках, явно иностранного вида, толкали по рельсам тележку с киноаппаратурой. Красивая женщина разговаривала с господином в шляпе. Кинооператор лихорадочно крутил рукоятки приборов. Вдруг женщина, крича что-то, нанесла господину пощечину и убежала в сторону. Лысый мужчина, главный режиссер, размахивая руками, стал что-то объяснять высокому мужчине с мушкетерскими усиками – то был ни кто иной, как Батищев собственной персоной.
Обмахиваясь цветным веером, главная героиня с любопытством поглядывала на дивногорских аборигенов. Ее внимание привлек белокурый мальчик маленького роста. Она подозвала Батищева и что-то сказала ему, после чего тот направился к Мите и завязал с ним разговор – о чем, мы узнаем несколько позже. А пока мы познакомим читателя с биографиями действующих лиц, которые сыграли большую роль в жизни Мити.
В свое время Савва Никанорович Батищев был весьма удачливым предпринимателем: начав с небольшой текстильной фабрики, он стал владельцем нескольких текстильных предприятий не только в Москве, но и в нескольких крупных городах. Со временем Батищев стал миллионером. Трудно сказать, как развивалась бы его карьера, если бы не вспыхнула смута семнадцатого года. Рабочие текстильных фабрик больше митинговали, чем работали. Так что вскоре производство пришло в упадок. Возникла угроза для жизни предпринимателя. Будучи человеком сообразительным, Савва Никанорович захватил с собой жену, двух сыновей, а также драгоценности в виде бриллиантов и золотых изделий на последнее пароходе отплыл из растерзанной России в благополучную Америку. В этой стране были востребованы инициативные, талантливые люди и вскоре глава семейства снова добился успеха в бизнесе. Он стал владельцем нескольких текстильных фабрик. Дело отца продолжил младший сын. Хватка у него была отцовская и вскоре Батищев-младший стал миллиардером. Он женился на выдающейся актрисе Голливуда Эвелине Гиацинтовой. То была самая красивая пара «фабрики грез», но Эвелина не добилась главного женского счастья. После выкидыша врачи вынесли приговор: больше рожать она не сможет. Эвелина стала мечтать об усыновлении мальчика. Но то, что ей предлагали в сиротских приютах, ее не устраивало. Возиться с младенцами было для нее поздновато, к тому же ей хотелось усыновить непременно русского мальчика и обязательно белокурого. И вот, здесь, в России, на съемках нового фильма ей с первого взгляда приглянулся Митя.
Когда работа на съемочной площадке возобновилась, Батищев подошел к Мите.
- Здравствуй, парень! – поприветствовал он. - Меня зовут Петром Саввичем Батищевым. А тебя как звать?
- Дмитрием… Митей, значит, - растерянно ответил Митя.
- Сколько тебе лет?
- Двенадцать!
- А выглядишь ты всего на десять. Ну, это к делу не относится. Хочешь стать киноактером?
- Не знаю. Я об этом еще не думал.
- А кто твои родители?
- У меня нет родителей.
- Как это нет?
- Родители развелись. Отец бил маму и она уехала в другой город. А я сбежал от папы, он пьянствовал и часто избивал меня.
- Значит, ты сирота.
- Да!
- Хорошо!
- Что же тут хорошего?
- Это я о другом. Так где ты живешь?
- На улице.
- Дмитрий, так ты хотел бы, чтобы у тебя появились другие родители?
- Кому я нужен? Кто меня возьмет?
- Да хотя бы мы с женой. Мы бездетные, нам нужен сын.
- Вы же не знаете, какой я! Может, вам не подойду?!
- Подойдешь! Мы из тебя артиста сделаем. Нам сейчас для кинофильма как раз нужен беспризорник.
- Я не знаю, что вам ответить. Не с кем посоветоваться. Правда, есть у меня вот - Дружок, но он не разговаривает. А без него я ни в какие сыновья не пойду.
- Ну что ты заупрямился? Соглашайся! И собачку свою возьмешь.
- Тогда я согласен.
Весь следующий день Батищев посвятил решению очень сложной проблемы усыновления Мити. Чтобы достичь желанного результата законным путем потребовалось бы несколько лет. Но существовал другой способ. И этот способ - взятка – был действенен, посколько уж очень велик соблазн для служебного лица заполучить несколько денежных купюр. После того, как Батищев дал взятку заведующему одним из сиротских домов, Дмитрий Зелепухин стал Дмитрием Батищевым, о чем свидетельствовали официальные бумаги с гербовыми печатями.
Митю включили в актерский штат и он стал участником ежедневных киносъемок. Даже когда он не участвовал в съемках, Митя все равно никуда ни уходил. Ему было очень интересна роль уличного воришки. Режиссер был доволен им. Митя стал любимцем всей труппы.
Через месяц натурные съемки были завершены. Для участников съемки были закуплены авиабилеты на рейс Москва-Нью-Йорк. Сам Батищев, его жена, режиссер и их шофер воспользовались личным самолетом Батищева, причем за штурвалом восседал он сам. Для страховки рядом сидел бортинженер.
В Москве Батищев проследил за посадкой съемочной группы в самолет и только после этого занялся оформлением своих документов.
Лететь в самолете Мите пришлось впервые в жизни и поэтому ему не было страшно. Было интересно смотреть в иллюминатор и видеть, как далеко внизу убегали назад казавшиеся игрушечными дома, автомобили, локомотивы с вагонами. Зелеными тряпичными лоскутами выглядели лесные массивы. Иногда под самолетом расстилалось белоснежное одеяло облаков, на крыльях самолета подрагивали водяные капли. Размеренный шум турбин самолета навевал дремоту и Митя уснул. Проснулся он на рассвете. Внизу по-прежнему расстилалось задумчиво пенящееся море. Поверх океанской глади возникали иногда острова, похожие на плоских рыб различной величины. Вдруг в глаза брызнули слепящие лучи солнца. Оно было совсем близко – веселое и праздничное. Такой ли радостной будет его новая жизнь и вообще, что ожидает его впереди в незнакомой стране. Сердце Мити сжалось от предчувствий. Красивый мужчина и красивая молодая женщина стали его родителями. Называть их папой и мамой Митя еще не решался. Наверное, понадобится время, чтобы привыкнуть к этому.
Неожиданно самолет начал снижаться. В ушах что-то защелкало. Дружок привстал и испуганно вглядывался в Митины глаза. Сидевшая рядом Эвелина пожала Мите руку и ласково произнесла:
- Вот мы и прилетели!
Нью-Йорк ошеломил провинциала Митю. Всего тут было слишком много: разноцветной рекламы, скоростных автомобилей, прохожих, магазинов и громкого шума. Все это разом навалилось на мальчика и он не сразу привык к такому окружению. Главное, что удивило Митю, это доброжелательность людей. Здесь они были добрее по сравнению с Россией. Даже незнакомые люди на улицах приветливо улыбались друг другу, словно старые знакомые.
С Дружком пришлось расстаться на время карантина. Митя часто навещал своего друга, приносил вкусные гостинцы: сосиску, колбаску, а то и куриную ножку, но при встрече Дружок не мотал хвостом как прежде. Особенно грустными были его глаза. В них содержался несправедливый упрек, будто именно Митя повинен в его заточении. После освобождения Дружок стал прежним ласковым существом. У него появилась подруга – пушистая кошка Клеопатра. Она была очень заносчива и дичилась Дружка. Но постепенно добрый нрав нового постояльца подкупил своенравную красавицу. Клеопатра решительно изменил свое отношение к Дружку и ночами она спала, возложив свою пепельного цвета голову ему на лапы.
Распорядок дня Мити был напряженным. Несколько часов – съемочная площадка, час английского языка, вечером – велосипедные прогулки, бассейн, спортзал. Иногда вдвоем с Батищевым они посещали баскетбольные матрчи или американский футбол.
Новая жизнь требовала от Мити перестройки поведения. Эвелина уделяла очень большое внимание к воспитанию у Мити светских манер, много разговаривала с ним по-английском. Мите все давалось легко. Его актерские успехи вызывали всеобщее восхищение. Казалось бы, жить да радоваться! Но через два года пребывания в США Митя ощутил тоску по Родине. Это чувство знакомо многим эмигрантами из России. Они тосковали по стране, в которой из века в век унижалось человеческое достоинство, нагло и систематически нарушались законы, часто случались голодоморы. В сущности, для многих Родина-мать была не матерью, а мачехой, у которой граждане являлись пасынками. Но, несмотря на все мытарства, Россию всегда любили истовее и сильнее, чем более благополучные страны.
Митя надеялся, что желание вернуться на Родину со временем ослабнет, а затем покинет его. Но этого не произошло, хотя, как известно, от добра добра не ищут. Сознание Мити как бы раздвоилось: с одной стороны он приобрел приемных родителей, с другой – ему не хватало таких, казалось бы, мелочей, как запах сена и хвойных деревьев, запахов взбрызнутой майским дождем теплой земли, запаха первого снега. Не хватало медленного неспешного темпа жизни. И вообще того, что заключается в словах «здесь русский дух, здесь Русью пахнет». И однажды Митя написал письмо приемным родителям: «Дорогие мои! Я пишу эти строки с болью в сердце. Говорят же: «Не та мать, что родила, а та, что воспитала». Эвелина стала для меня настоящей мамой, а Петр Саввич – моим отцом. Совершенно случайно я встретил людей добрых, любящих, на которых я все время старался равняться. Может быть, то, что вы помогли мне открыть в себе артистический талант, станет для меня смыслом всей жизни. Я никогда не забуду вашей человечности, вашей искренности. Поверьте, мне тяжело расставаться с вами. Но слишком велика моя тоска по Родине. Спасибо вам за все!
Может быть, когда-нибудь я вернусь, чтобы поблагодарить вас за вашу доброту. Прощайте и не обижайтесь на меня. Я не могу поступить иначе. Дмитрий».
Митя положил письмо на стол в гостиной , в последний раз окинул взглядом стены жилища, ставшего для него родным домом. На прощание он потрепал за ухо Клеопатру и кликнул Дружка.
В морской порт Митя приехал с Дружком на такси. Он осмотрел несколько российских судов. Они собирались оставаться в порту еще полмесяца. Осталось лишь два теплохода, готовивишихся вскоре отчалить. На первом – «Академике Павлове» – ему сразу сказали, что с собакой его ни на каких условиях не возьмут. Несколько более продолжительный разговор у Мити состоялся с вахтенным матросом, стоявшим у трапа «Седова».
- Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, ваш пароход сегодня отплывает?
- Да, сэр, это так.
- А вы, уважаемый сэр, не зачислите меня в свою команду вместе с моей собачкой? – придерживаясь того же шутливого тона спросил Митя.
- Это зависит не от меня, а от капитана.
- А как он посмотрит на то, чтобы захватить с собой мою собаку?
- Он ненавидит собак. Однажды одна собака его очень искусала.
- Мне очень жаль, – понуро заметил Митя.
- И вообще, он так дорожит своей должность, что и без собаки не зачислил бы вас в команду и, тем более, не разрешил бы спрятаться на борту.
- Простите, что я занял ваше время! – огорченно произнес Митя.
Оставить Дружка на произвол судьбы Митя в голову не приходило. Это было бы последней подлостью.
Итак, замысел оказался несбыточным и Митя растерялся. Он попросту не понимал, что же теперь делать, снова оказавшись бездомным, да еще на чужбине.
Митя прислонился к рекламному щиту, на котором улыбающаяся во весь рот американская дива в белоснежном чепчике держала поднос с продукцией МакДональдс.
Когда возле него остановился роллс-ройс, из которого вышли Эвелин и Батищев, Митя смотрел на них невидящим взглядом. Он не осознавал, кто эти люди и зачем они приближаются к нему.
Как все-таки велика роль Господина Случая в человеческих судьбах! Батищев совершенно случайно заехал домой и, заметив на столе в гостиной письмо и тут же прочитав его, немедленно поехал на киностудию и упросил режиссера отпустить на время Эвелину. Они стали думать, как разыскать Митю. Ход их рассуждений был следующим: ясно, что Митин порыв был спонтанным, денег на авиабилет у него не было, следовательно, он непременно должен был отправиться в морской порт. Только там надо его искать и они сразу поехали в порт. Им повезло в том, что не пришлось обходить все российские суда, а они сразу натолкнулись на Митю.
- Ну, что ты надумал, Митя? – упрекнул его Батищев.
- Не надо упрекать мальчика! – остановила мужа Эвелина. Она обняла Митю и на него пахнуло знакомым ароматом дорогих духов. – Поехали домой, Митенька!
- Прости меня, мама! И ты прости меня, отец. Я вас люблю!
- Мы тебя тоже любим!
Эвелина покрыла Митино лицо поцелуями и повела к машине.
Первым в автомобиль привычно заскочил Дружок. Когда все расселись по местам, роллс-ройс, словно стрела из туго натянутого лука, рванул с места.
КАРМИЭЛЬ, 2013 год.