Предисловие
Почему-то захотелось написать о вампирах. Сам я к вампирам, и всей этой псевдоготической чуши, пропагандируемой современной киноиндустрией, отношусь не очень. Не нравится мне. Но вот захотелось. Подумав немного, решил – почему нет.
Планирую несколько небольших рассказов. О вампирах. Или почти о вампирах. Или совсем не о них. Это первый.
P.S. Не думаю, что эти рассказы будут, хоть на сколько-нибудь, серьёзны…
Немного о любви
Эд, в лёгком шоке, смотрел на лежавшее перед ним… тело. За всю его не слишком долгую жизнь, за все двенадцать лет, такого с ним ещё не было. То, что видели глаза, вызывало слишком странные, не испытанные до сих пор чувства. К горлу подкатывал комок, ни сглотнуть, ни вздохнуть. Стыд, прямо таки кричал – не смотри! Но отвернуться, нет, на это сил тоже не было. Золотисто-коричневая кожа, такая изящная шея, а грудь… Мальчишка, в колоссальном усилии, всё же отводит взгляд, опускаясь гораздо ниже. Призывная округлость бёдер, а там… Ножки чуть раздвинуты и смотреть, практически ничего не мешает. На внутренней стороне правого бедра, медленно сползающая капля. Рука сама потянулась, пальцы касаются тёплой, даже можно сказать, горячей кожи. Отдёргиваются. Взгляд мечется, нигде толком не задерживаясь. Наконец замирает на шейке. Эд судорожно сглатывает и склоняется над ней. Ноздри щекочет такой возбуждающий запах. Срывающийся то ли шёпот, то ли стон:
- Милая…
Вскинувшись, бросается прочь. Всхлипывая. Та, что предназначена ему в пищу… Он не может. Нет. Только не её. Она… она такая…
Рывком распахивает дверь, расположенного под лестницей, чулана. Метнувшись внутрь, с грохотом захлопывает. Темнота, мягким плащом окутывает с головы до ног. Уши будто заткнули ватой. Звуки отрезаны напрочь. Мальчик, хрипло, прерывисто дыша, застывает. Глазам не за что зацепиться. Полное отсутствие света.
Глазам не за что, а вот памяти… Тут же возникает картинка – изгибы золотистого тела, скатывающаяся по бедру капля. Эд вновь шепчет:
- Любимая…
Мысли хаотично носятся в голове. «Мать сказала – я должен есть. И я хотел, но… она ведь такая… Может соврать, что зуб разболелся?» Мальчишка суёт палец в рот, осторожно притрагиваясь к правому верхнему клыку. Шатается. Он правда уже неделю шатается. Мать говорит – молочный, выпадет скоро. Коренной вырастет…
Нет, с зубом не выйдет ничего. Мать скажет – всё равно нужно кушать. Так что… Ну, тогда он вообще отсюда не выйдет. Будет жить в чулане. Может про него даже книжку напишут. Как про того мальчишку-волшебника. Гарри Поттера. Только он там будет не волшебник, а молодой вампир. Не захотевший съесть свою любовь. Кино потом снимут. Назовут как-нибудь красиво. Например – Темнота. Или лучше – Тьма. Или…
Мальчишка поднял руку, поводил перед собой. Зацепил свисавший с потолка шнур. Схватил, резко но без особого усилия, дёрнул. Загорелась лампочка. Довольно тускло, почему-то. Эд посмотрел вверх. Лампа покрыта толстым слоем пыли. Не меньше полсантиметра толщиной. Да и всё вокруг, было в пыли. Углы заросли паутиной. Давно сюда никто не заглядывал.
В едва пробивавшемся свете лампы, Эд заметил, в одном из комков паутины, довольно крупного паука. Тот осторожно двигался к ближайшей щели, в надежде укрыться от, пусть и сумеречного, но такого ненавистного света. Губы мальчика растянулись в ухмылке. Прошептали, то ли пауку, то ли просто в пустоту:
- Точно. Сумерки, так будет кино называться…
- Эдвард! – мальчишка вздрогнул. Мать заметила, что он сбежал. А и пусть. Он не выйдет… Ну да, не выйдешь тут. А если она отцу нажалуется? А тот сразу за ремень и… Нет уж. Лучше выйти. Ничего, он попробует объяснить. Вдруг мать поймёт…
Сидевшая в кресле, у огромного камина, женщина, повернула голову на звук шагов входящего мальчика. Ярко-красные губы, на фоне общей бледности, слишком яркие, раздвинулись в добродушной улыбке. Женщина встала навстречу Эду, спросила:
- Эдвард, мальчик мой, ты покушал?
- Нет, мама, - мальчишка, потупившись, уставился в пол.
- Но почему, малыш? Тебе не нравится еда? – её глаза чуть заблестели от готовящихся брызнуть слёз. Голос зазвучал по-другому, в нём явно слышалась сдерживаемая обида, - Я так старалась. Больше часа потратила. Хотела, чтоб тебе было вкусно. А ты…
- Мама! Что ты… мне нравится. Просто… - вскинувший было голову мальчишка, вновь потупился, лицо горело от стыда. Заговорил, постоянно сбиваясь от смущения, - Я не смог… понимаешь… она такая… такая красивая… я… я дотронулся… а она…
- Эдвард! – голос матери стал жёстким, - Что за глупости? Я вас спрашиваю, молодой человек. Не отворачиваемся, когда говорим со своей матерью. И отвечаем – что за глупые игры с едой?
- Я не могу просто…
- Нет! Я не хочу больше слушать никаких оправданий. Ты сейчас же отправишься обратно, и сделаешь всё как надо. Вперёд сын, а я прослежу, чтоб всё было именно так, как я сказала…
Они вдвоём прошли на кухню. Под пристальным взглядом матери, Эд уселся на табурет. Долго смотрел перед собой, в никуда. В уголке глаза набухала слеза. Сорвалась покатилась по щеке. Наконец решившись, мальчишка протянул дрожащие руки. Ухватившись за такие прелестные ножки, с шумом выдохнул. Рванул в стороны, раздирая. И сразу же, не оставляя себе ни секунды на раздумья, впился зубами в мягкую, сочную плоть. Вскинулся возмущённо:
- Ма-ма! Ты опять курицу с чесноком приготовила…
Глава 2: http://www.proza.ru/2013/07/24/1016