- Камыши надвигаются!
В испуге закричала Маташка... Попятилась и с размаху села в песок. Камыши угрожающе раскачивались и шипели, змеились через мутную волнистую поверхность, прямо к башмачкам Маташки…
- Не боись, - сказал Шингуй.
Шингуй, подставив чурбачок, сидит у самой воды, окунув по щиколотки босые ноги в её тёплую мякоть. Штаны закатал, рукава подсучил… Лицо деловое: по одной вынимает из небольшого Маташкиного ведёрка колюх, проколет спичкой насквозь, из глаза в глаз – и выпустит обратно в реку. Колюха мечется, натыкается на себе подобных, их там уже целое стадо. Штук пятнадцать…
Шингуй искоса смотрит на сидящую в песке Маташку. Пойти, схватить за попу? Губы сжал – засвистел… Не… лучше потом. Вечером…
- Драмбантуга, драмбангой тимбинзой!
Это подбежал к Маташке Никот. Он в штанах на лямках, сандалики на босу ногу, а больше и нет ничего. Штанина дырявая. Всё торчит… фу!
День тёплый. Камыши пошуршали-пошипели – и замерли.
- Сатавай, - Никот дружески тянет Маташке грязненькую смугленькую ладошку, - попа мёрзнет! Бо-бо!
- Сам бо-бо…
Маташка встаёт на ноги. Отряхивается, движениями пьяной кошки. Она с независимым видом подходит к Шингую:
- Кто в камышах сидел?
- Митешка придёт, он те всё разъяснит, - отвечает Шингуй, не отрываясь от работы.
- А зачем ты рыб мучаешь?
- Так они всё равно несъедобные, - отвечает Шингуй. – Маташка! А ты налево ходишь?
- Нет. Зачем?
- Там интересно, - соблазняет её парень, - весело… Сходим?
- Ну, сходим.
- После ужина, да?
- Да…
- Суки, бл*ди!
Орёт Шингуй... Вскочил с чурбачка, кулак, от рыбок сопливый, воздел к лиственности на горе:
- Вы какого х*я?!
- Джинпуга, джирмистан, кирмой, - схватив за плечи, уговаривает Шингуя Никот, чуть не плачет, – Джинпуга!
Сверху развалистой походкой, поплёвывая, спускаются двое парней. Один поскользнулся – нога в кроссовке поехала на глине – так и навернулся жопой! Тут же вскочил, злой и независимый:
- Никот!
- Джинпуга?
Отвечает Никот...
- Х*юга! Сюда иди.
Никот стремглав летит по тропинке вверх… Шингуй плещется руками в мутной воде, обтерев руки, идёт навстречу вновь пришедшим. Один из них повернулся задом к подоспевшему Никоту: тот старательно, высунув язык от большого усердия, отряхивает глину и песок с его пятой точки.
Другой подгребает к Шингую:
- Здоров, братан! Митешка не приходил?
- Сами ждём...
Подходит и второй, тоже тянет руку:
- А это кто – твоя чувиха?
- Иди на х*й, - говорит Маташка.
Маташка уходит в сторону и садится на песок. Камыши оживились…
- Джимпатунга?
Уговаривает одного из пришедших, возбуждённо порозовев, Никот:
- Ой, ёй?
- Пошёл нах*й, - говорит ему Шингуй.
Парень смеётся:
- Я ему однажды показал, а он – какой у тебя красивый, дай потрогать…
- Дал?
- Что я – дурак?!
Парни смеются, закуривают…
- А он в натуре по-каковски балакает?
Спрашивает один...
- Хер его знает. Митешка придёт, спросим...
Сидят, выпускают дымки. Смотрят то на реку, то на Маташку. Потом один:
- Вчера это иду мимо оврага, смотрю, мужик бабу еб*т.
- Это возле вашего дома овраг, что ли?
- Ну да.
- И чё?
- Да ничего. Пошёл домой…
- И не посмотрел?!
Смеются…
- Я что – маленький?!
- Маташка? Маташка!
- Ну что?
- Маташка! У него маленький?
- Я откуда знаю! Дураки!
Парни смеются…
- Рыбы нет, одни колюхи остались, - говорит Шингуй. – Совсем речку засрали!
- Да это не речка уже.
- А помнишь – в пятом классе? В поход ходили?
- Да-а… Кто-то училке джинсы облевал…
- Да ладно. Я помню, ухарь один с моста *бнулся, типа Ельцин…
- Блин, мужики! Охота всякую ху*ню вспоминать.
- Подожди, ещё и про тебя вспомним.
Никот сидит, ноги сложил по-татарски. Раскачивается, тонким голоском выводит:
- Джирмингой, курмунгой… ой, мой… фирминтура, бармантой…
- Пацаны, а я некоторые слова понимаю.
- Чё там понимать, мужик отмороженный на всю голову.
- Нет, отдельные слова.
- Да не слова это.
- А чё?
- Митешка скажет, когда придёт.
- Когда он уже придёт-то, - медленно говорит парень, - а то сидим тут, как в ожидании Годо.
- Ну ни х*я себе.
- Да, вот так они общаются. Простые российские гопники.
Митешка смотрит на них сверху. Поднял с земли сосновую шишку, улыбаясь, запустил вниз…
"какой х*й шишками кидается?!
да это наверное митешка
митешка хорош придуриваться иди к нам митешка"
- Митешка пришёл, - обрадовалась Маташка.
Вскочила и побежала…
- Выходи!
- Митешка придуривается… А ты зах*ярь туда палкой!
Палка полетела, вращаясь в полёте, не хуже бумеранга.
Митешка, улыбаясь, вышел, спустился по тропинке и подошёл к ним. Сел, вытянул ноги…
- Митешка, Никот – на каком языке шпрехает? Мы заспорили с пацанами.
- А в камышах кто сидел? Митешка! Как же здорово, что ты пришёл!
Митешка улыбается…
- Нет, - это Шингуй, - пусть лучше про теремки! Ты в тот раз обещал про теремки рассказать.
- Теремки…
Митешка всегда таинственный такой. Когда рассказывает, то смотрит на расставленные, ладонями друг к дружке, руки. Или – поднимет одну руку высоко, палец отставит… и говорит, говорит…
- Митешка! Сколько тебе лет?
- Теремки. Все в теремках. И вы. И ты. И… я. Все.
- Что за теремки, - медленно говорит один из парней, - них*я непонятно.
- Теремки.
- Ну – какие они, теремки? Воздушные, что ли?
- Воздушные.
- А может, деревянные?
- Деревянные.
Митешка улыбается, смотрит, не отрываясь, между расставленных рук. Что он видит там? А ведь он видит. Глаз светлый. Руки не дрожат. Ладони Митешки будто обнимают что-то округлое... шар?
- Или каменные?
Пацаны усмехаются…
Маташка бросает на них враждебный взгляд. Затем опять поворачивается к рассказчику. Она смотрит на него, как зеркало на образ, - вопиюще…
Парни прощаются с Митешкой:
- Митешка, ещё придёшь?
- Вряд ли…
Маташка кричит во весь голос:
- Не уходи, не уходи!
Бросилась, приникла к нему… Он смотрит сквозь неё, как сквозь руки:
- Надо мне идти.
- Не ходи… кровиночка моя! А-а!
На реке кричит птица, взмыла вверх, над соснами на горе, где по тропинке идёт Митешка. Выпучил глаза, вслед уходящему глядит Никот, только шепчут губы:
- Джирминкуй… ой-мой!
"не не в кусты давай вон туда тихо тихо в теремок бля"
Улыбаясь, Митешка широко шагает, размахивает руками... В кустах у реки два парня уговаривают Маташку… Она сидит на траве, справа и слева они. Русская тройка… Один вынул грудь – надулся чирьем, раскраснелся… Согнутым пальцем щекочет проколотый сосок… Второй…
- Да пошли вы…!
Маташка сильным движением вырвалась и растолкала кавалеров:
- Дураки!
Только белые ноги замелькали – так скоро улетела птаха вверх, за кусты и сосны.
- Ещё не вечер, - медленным голосом говорит один, - ещё посмотрим…
- Никот!
- А? Джинпуга?
- Х*юга! Иди сюда…
"Да… мать твою, - раздаётся внизу раздражённое ворчанье Шингуя, - кончилась рыба… нет реки…".
Несогласная с его речами, река бежит, бежит, не останавливаясь, как заведённая.
2013.