Cмешно: вы скажете, что такого не бывает, но, тем не менее... это произошло – я заблудился, как говорится в трех соснах. Вернее, совсем даже не в лесу, а ранним утром на одной из самых оживленных автомобильных трасс, по которой неоднократно до этого гонял и которую знал как пять своих. Но заблудился. Позже я понял, что на самом деле блуждал не так далеко: у себя в голове, если бы тогда я был бы готов к величию незнакомого доселе мира, то почувствовал в нем увидел - значит "увидел" бы не таким, глубже и реальней, многосущностней - что должно быть единожды осознанным, так навсегда осталось прозрачным для восприятия - значит неведомым.
Обо всем по порядку, как же я попал в такую странную и невероятную ситуацию? На самом деле я исчез из «реального» мира по субъективным наблюдениям на двое суток - хотя по отсчетам, косвенным засечкам времени, что мне удалось сделать (почему же не прямым? Дело в том, что все хронометры и механические, и электронные стали...), его минуло ровно ноль часов и минут. Путешествие мое преследовало вполне реальные, земные цели, потом затянулось и обросло такими неожиданными наслоениями и обстоятельствами, которые нанесли сокрушительный удар моему мировоззрению, а я-то считал себя почти конструктивистом и даже материалистом. До такой степени, что почему-то не допускал альтернативных ответов на вопрос: «Есть ли нечто иное кроме мира наших желаний и действий - пространства, в котором они привычно нами реализуемы.
Я был приглашен для участия в один из разделов симпозиума, где держал доклад. Во время дискуссии в нашем разделе сложилась непринужденная обстановка, среди докладчиков подобрались мелкие фермеры из разных стран, но с похожими друг на друга высотно-климатическими условиями обитания что Кавказ, что Армянское Нагорье, что альпийские предгорья – погода там везде весьма схожа…
Да, предметом дискуссий была для географий нашего пребывания всегда актуальная тема защиты сельхозугодий от града. В процессе научных споров и обмена мнениями вышло так, что мы с одним человеком друг другу приглянулись больше остальных. Этим человеком был один австриец. Конечно, его как среднестатистического австрийца звали Вильгельмом и никак иначе – он был худ, в светлом костюме с длинными мягкими цвета зрелой пшеницы волосами, такими же усами, словом, как олицетворение доктора Райха из клипа известной британской певицы. Мне же он еще напомнил одного весьма колоритного экскаваторщика из своей жизни, листавшего томик Камю в перерывах производственной деятельности (кстати, анонсируемая Вильгельмом в авторском докладе установка по ультразвуковому дроблению не сформировавшихся градин внешне весьма смахивала на инфернальную мортиру своего легендарного тезки-тучебоя).
Если говорить о Вильгельме, мы с ним за те "два" дня научно-практических слушаний успели не только познакомиться, но даже сдружиться, что для людей моего возраста, а больше из-за приобретенных во времени свойств характера, происходит непросто и нечасто. Это из-за совершенно уникальных черт характера самого Вильгельма, он по себе был не только личностью выдающейся внешне, но мне показался субъектом, обладавшим изрядной долей эмпатии, открывшимся совершенным ребенком, которого сразу хочется опекать.
Конечно, все началось гораздо раньше и по большей части в собственной голове, но мне кажется, что именно с того, когда после конференции Вильгельм предложил заехать к ним на станцию (тем более она располагалась почти по пути – это означало сделать крюк всего-то в триста километров, но что за километры, если средством перемещения избран мой личный приемистый и ловкий автомобиль – резвый и неприхотливый пикап Toyota).
Надо сказать, что я совершенно не случайно и не ради красного словца или из-за общеевропейской солидарности говорил об абсолютной фрагментарной идентичности климатов и «топографической» схожести в довольно далеко располагающихся областях, о чем свидетельствуют многие клише, типа кавказская Швейцария или альпийский Кавказ и многое из того ряда подобное.
Дорога у нас должна была занять два с половиной дня: оба мы рассчитывали на себя, что оба были заядлыми автомобилистами – ехали как и положено, чередуясь, подменяли друг друга. Разок по пути остановились в придорожном кемпинге: отдохнуть по-человечески, побриться (он же подправить роскошные усы), принять душ, выпить по фужеру я коньяка он же бурбона – потом на несколько часов отбились с устатку…
Некстати утром Вильгельму позвонил кто-то из коллег - он о чем-то с ним слишком горячо, на повышенных тонах (вокруг распространилось чувство тревоги) беседовал на смеси английского и немецкого (я не вникал в канву их стороннего разговора). Вильгельм иногда переходил на язык возгласов и не знакомых слуху идиоматических выражений – после паузы, покусывая кончик уса, он, наконец, повернулся и обратился ко мне с просьбой: не мог ли я его высадить у городка …., что по пути, к его сожалению, нам на сей раз придется расстаться. Там недалеко по пути удобная площадка, для взлетов и посадок; его через час там будет ждать самолет – надвигается «интересная» для исследований, в которых он занят гроза, они ждали ее давно.
Повинуясь звонку, мы через час, как Вильгельма известили, поднялись рано, вместо того, чтобы как думали, отдохнуть: ни свет, ни заря. Но делать было нечего - я довез и посадил его в компактный самолет, что ждал нас. Его багаж: походная сумка вещей, ноутбук и старомодный тубус с чертежами (предусмотрителен «чертяка» – думал, небось, не всюду, где ему придется выступать, дошла компьютеризация с ее удобствами по организации презентаций). Он сел рядом с летчиком в черном кожаном шлеме – другой, похожий, натянул себе на голову, только усы смешно топорщились. Я пожелал им успешного полета, только достал мобилу и помахивал ею, мол, все сам знаешь – звони!
Я отступил в сторону и тут же мотор снимающегося с места самолета то ли затарахтел, то ли, на мой взгляд, так правильнее, басовито загудел, что улей стальных шершней - аэроплан, покачивая белыми крыльями, разогнался по укатанной грунтовой полосе и взмыл в иссиня-серое, ранее небо. Через минуту он исчез, стянувшись сначала в жирную точку.