ЗВЕРИ
Это началось давно, лет шесть назад и как-то постепенно и незаметно входило в нашу жизнь.
Сначала стали появляться публикации в газетах о том вреде, который приносят кошки и собаки, о том, сколько тонн экскрементов ежегодно выделяется четвероногими друзьями. Специальных площадок для выгула не делалось, а газоны и скверы, не говоря уж о детских площадках, стали огораживаться заборчиками и заборами. Мест, где спокойно можно было выгуливать питомцев, было крайне мало, И, прежде чем попасть туда, хозяевам приходилось вести своих собак все по тем же улицам и дворам. Их провожали недовольные взгляды прохожих.
Затем стали появляться статьи о болезнях, которыми могут заразиться люди от кошек и собак. Их нашлась масса в дополнение к глистам, кишащих в экскрементах, и блохам на шерсти. И, хотя хозяева кормили своих зверей таблетками от глистов и делали всевозможные прививки от болезней, поток подобной информации не становился меньше.
Все это стало приносить определенные плоды. Еще совсем недавно кто-то мог сжалиться над бедным, голодным щенком или котенком, то теперь жители города старались не замечать их и надменно проходили мимо. Исключение составляли лишь немногие сердобольные люди, как правило, уже имевшие у себя дома животных. Они не могли приютить у себя всех несчастных, но старались подкармливать их, оборудуя что-то вроде столовой в укромных уголках дворов. Зачастую, живя на пенсию или на небольшую зарплату, они большую часть доходов тратили на покупку дешевой рыбы или мясных обрезков, чтобы, сварив их с геркулесом, накормить голодных бездомных зверей.
Прошло еще какое-то время, и в газетах, и на телевидении стали обсуждаться случаи нападения собак на людей. Все это муссировалось во всевозможных ток-шоу.
Постепенно, но очень настойчиво, жителей города приучали к мысли, что нет для них больших врагов, чем кошки и собаки. Животных стали травить крысиным ядом, добавленным в приманки, а вскоре облавы на бездомных зверей стали веселым развлечением, как взрослых, так и детворы. Раньше в метро часто можно было увидеть бабулек-попрошаек с собачками. Теперь их не стало.
Мне приходилось гулять со своими двумя старенькими собачками с большой осторожностью. Собак, имеющих хозяев, пока особенно не трогали, хотя все чаще и чаще я ловила обращенные ко мне и моим питомцам взгляды, полные ненависти и злости. И я уже не удивлялась, когда слышала в наш адрес злобную ругань.
Вместе с собаками у меня жили еще две кошки. Но с ними было проще. Их не надо было выгуливать. Правда, возникала, хоть и небольшая, но проблема. Одна из кошек, та, что помоложе, была приучена к сухим кормам. Так вот, эти корма стали исчезать с прилавков магазинов. Переучивание кошки к рыбе и мясу давалось с трудом, но выхода другого не было.
А вскоре в моем подъезде случился неприятный инцидент. Я вышла из квартиры, чтобы вывести собак на прогулку. Моя маленькая глупенькая собачка, которая размером была чуть больше кошки, с веселым лаем выскочила на лестницу, по которой поднималась довольно молодая еще женщина. Я прожила в своем доме всю сознательную жизнь, но эту женщину видела впервые. Она заорала, словно на нее набросился, по меньшей мере, волкодав.
- Немедленно уберите отсюда эту гадость! Что за безобразие водить собак без поводка и без намордника!
- Господи! Да в чем дело? Она же вас не трогает! – пыталась возразить я. – Я живу уже в этом доме сорок лет, и моих собак все соседи знают. Спросите любого, собаки ни одного человека никогда не тронули.
- А мне плевать на то, сколько вы здесь живете. Я тоже здесь живу и спрашивать никого не собираюсь.
Далее посыпался поток грязной ругани.
Женщина проследовала мимо нас на пятый этаж. А я стояла ошарашенная, и мне впервые стало страшно.
Дом у нас небольшой, всего шесть этажей, на каждой по шесть квартир, и все друг друга знали. Не скажу, что жили одной семьей, но, по крайней мере, никто ни с кем не ругался. Но последний год старые жильцы, в основном, бабульки, кто умер, кто переехал, и все чаще мне приходилось встречать в подъезде незнакомых людей.
А страшно мне стало вот почему. Восемь месяцев назад в соседнем подъезде произошел ужасный случай. Такая же маленькая собачка, только не старая, а щенок, выбежала на лестничную площадку вместе с ребенком, встречавшим у лифта своего отца. И так же, как в моем случае, мимо проходил мужчина, живущий этажом выше. Соседу не понравился лай щенка, и он стал избивать его ногами. В это время из лифта вышел хозяин собачки и, оценив обстановку, немедленно утащил сына и собачонку домой, не проронив ни слова. Однако, в спину он успел услышать: «Ну, погоди, и до тебя доберусь!» И, буквально через несколько дней, его нашли на той же площадке с проломленным в пяти местах черепом. Хозяина собачонки увезли в больницу, и он с тех пор находится в коме. Уголовное дело против соседа возбудили, но спустили на тормозах за недостатком улик.
Из-за угроз в мой адрес я стала осторожнее, и свою маленькую собачку стараюсь выносить из квартиры на руках. Своего сына я попросила о том же.
Я с нетерпением ждала осени, когда дни станут короче, погода ненастной, и людей на улица станет меньше, а, следовательно, гулять можно будет спокойнее и дольше. А пока приходилось вставать для прогулок очень рано, а вечером выходить, наоборот, как можно позднее.
Со знакомыми собачниками мы обсуждали эти наболевшие проблемы, возмущались, но ничего сделать не могли. Мы были беспомощны. Организации по защите животных пытались устраивать акции протеста, выходили на демонстрации, но их разгоняли. Организации закрыли, а так же постепенно закрыли все печатные издания, вроде журнала «Друг». Все происходившее напоминало период культурной революции в Китае, только объектом травли стали не воробьи, а кошки и собаки.
У моей соседки, жившей ниже этажом, тоже была собака, большая восточно-европейская овчарка. Соседка была старой и слабой, она с трудом удерживала свою любимицу на строгом поводке. Собака же была не очень воспитана, могла броситься на проходящих мимо людей, чем ежедневно доводила свою хозяйку чуть не до инфаркта. Из-за подобных ситуаций соседка стала часто болеть. Порою мне приходилось заменять ее на прогулках.
Соседкин сын уже не раз предлагал своей матери усыпить собаку. Но мать держалась из последних сил. Соседка часто говорила мне о том, что ее единственная мечта похоронить свою собаку раньше, чем она умрет сама.
Между тем, жизнь животных в городе становилась все хуже и хуже, а точнее сказать, ее вовсе не стало. Уличных собак и кошек почти всех истребили.
Постепенно стали приниматься за домашних животных. Для начала приняли закон о том, что собаки крупных и бойцовых пород являются социально опасными для жизни людей, и все они подлежат сдаче на специальные пункты приема, где будут уничтожены. Это ротвейлеры, були, питбули, овчарки и даже водолазы. Боксеры еще не вошли в список подлежащих ликвидации, равно как колли, эрдельтерьеры и доберманы. Но мое сердце чуяло. Что они будут следующими.
Надо было что-то срочно предпринимать. Некоторые владельцы животных отвозили своих питомцев в лес и выпускали на свободу в надежде, что там они сумеют выжить. Но надежда была обманчива. Домашние животные не были приспособлены к жизни в дикой природе и быстро становились объектами охоты, как волков, так и охотников.
Выход для нас подсказал друг моего сына. Он, видя как мы переживаем в этой ситуации, предложил нам отвезти моих зверей к его дедушке, который работал лесником в глухом лесничестве. У дедушки уже жили две охотничьи собаки, но он согласился принять еще и моих.
Пока суть, да дело, пока обдумывали предложение и переписывались, вышел тот закон, которого боялись все владельцы кошек и собак: истребить всех домашних животных.
Моя соседка попала в больницу с нервным срывом, а ее сын на следующий же день отвез соседкину овчарку на усыпление.
Мы выезжали из города на машине рано утром к дедушке-леснику, постаравшись как можно тише и незаметнее выйти из подъезда. На всякий случай кошек мы тоже прихватили с собой подальше от беды. В машине я тихо плакала, переживая скорое расставание с моими питомцами. Но мне казалось, что оно будет недолгим. Я думала так потому, что, проезжая по городу, мы задавили двух здоровых крыс колесами нашей машины.